Суд над Навальнным в контексте "оскорбления памяти ветеранов" имеет опасную тенденцию возродить в обществе дискуссию об этичности использования "артистов" всех уровней в агитации за поправки к конституции, бросая тень сомнений на саму инициативу с поправками.
Желание добиться моральной дискредитации оппозиционного политика в этом пункте - довольно рискованный эксперимент, способный обрушить всю сцену, вместе с ее наскоро слепленными "из того, что было" декорациями. Что ж, должно быть государственный обвинитель отдает себе отчет, что вступаясь за "память предков", он, тем самым, выходит на столь высокий символический уровень, что впору вспомнить костры инквизиции, открывая ту дверь, за которой в обществе начинает вонять не гвоздикой и туманами, а человеческим мясом. Впрочем, это прекрасно понимает и обвиняемый, активно использующий эти провалы суда в инфернальные глубины, множа и пуская в народ, все новые "мемы", вроде "внука-проститутки", "трех килограммов соли для засолки огурцов" и прочей бессмыслицы, которая невольно застревает в общественном сознании, заставляя его поёживаться от такой смелости. Но вот и правда, почему власть допустила это позорище, выставив себя на поругание? Или это очередной спектакль в котором она изображает из себя жертву, одновременно терзая и губя собственную же репутацию и человеческие судьбы, на которых она так бездарно исполняет собачий вальс?