Продолжение
ТЕТА, или После возвращения
Х Х Х
«Астра» приблизилась к Музъему. Команда готовилась к эвакуации с судна. Чемоданы, как говорят, собраны.
Осталось только преодолеть плотные воздушные слои планеты – и дома. Сердце папы Юры сжалось: ни Валерии (Но это ожидалось), ни Машеньки (Неожиданно. В спину. Что он скажет детям?), ни Германа (Вновь исчез в своём далёком-далеко на неопределённое количество времени. Что сказать государям? Омару? Просто населению? Позорище. Быть рядом – и не уберечь). Перехватило в груди, запульсировала вена на виске. Регент сжал зубы. Звездолёт снижался. Плавно и целенаправленно. Пробили толщу облаков. Прошли над поверхностью планеты раз, другой, выравнивая корпус для ровного зависания над рекой столицы Мста. Команда и пассажиры для эвакуации были разделены на три части. Правители с жёнами, детьми и родные Нинно Романовны уезжают в резиденцию иерогосударя, рабочих экипаж перевозят для встречи с родственниками и отдыха в гостиницу, в которой временно размещёно спецмедподразделение, послов с новых планет – в дипломатический городок. Аудиенция у принца была спланирована через три дня, в тот же вечер – традиционный бал. Ночью «Астра» тихо разукомплектуется и опустится в ангар, её консервацией будет руководить Мишель: экипаж Германа некогда вывел звездолёт на орбиту. Всё как бы продумано, все на местах. Вот и река, разделившая столицу на две части: светскую и духовную. Юрий окинул город сверху. Разросся, стал величавее; хорошо, мальчик, очень хорошо. А вот и центр в окне обзора. Толпа людей на площади – только официальные люди на берегах. Перед резиденцией регента только на одном флагштоке развивается полотнище, на втором… Юрию стало трудно дышать, он оттянул воротник-стойку от шеи… Перед государевой: самого – без блеска, государыни и принца – в переливе красок, наместника – приспущен. «Астра» замерла и доложила: «Прибытие в точку высадки точно по времени. На берегу трое юношей. Принц запрашивает трап для входа на борт».
- Вижу, – в горле регента пересохло, мужчина прохрипел. – Подать трап принцу, Диего и Руди. – И обратился к астронавтам: – Всем к трапу. Встречаем, согласно этикету.
Омар, за ним – малая свита, не спеша шёл по трапу. Семь лет – как одна ночь. Мечтал, что обнимется с папочкой, лично познакомится с новым воплощением мамочки, почти родною сестрою… Но у Всевышнего свои планы, своё видение… Осталось до входа в отсек пять метров, четыре, три. Два. Один. Шлюз медленно, защищаясь от всего стороннего, что за корпусами звездолёта, открывался. Световая дорожка побежала вглубь от порога. Омар, как и семь лет назад, вступил на борт корабля. Пройден короткий санитарный пояс – часть защитного шлюза вошла в стену: перед Омаром стояло четверо главнокомандующих. Плечи распрямлены, мундиры застёгнуты на все пуговицы, лица строги. Только глаза… Глаза всех четверых излучают мужское тепло. Торжественность момента была мгновенно уничтожена. Омар раскинул руки, повис на плечах папы Юры. Руди последовал за братенником, отец и сын почти сравнялись в росте и плечах. Диего только секунду стоял пнём – Михаил и Филипп на пару проверяли твёрдость его мускул и реакцию.
- Папа Юра, папа Юра, – то и дело шептал Омар…
- Продержимся, сынок, продержимся… Ладно, парни, пойдёмте… Разгрузимся – посидим, потолкуем…
Они прошли по коридору на командный пункт, где собрались все прилетевшие. Сначала регент представил Омару Ли.
Принц подал свою руку для приветствия сводной сестре:
- Я рад нашей встрече, ваше священное императорское высочество. Надеюсь, перелёт на планету Музъем с планеты Сур вас не очень утомил?
- Благодарю вас, брат. Я тоже рада встрече с вами. Вы не знаете, когда присоединится к нам… государь, простите, отец?
- Как только выполнит те дела, которые пришлось отложить ему из-за решения… личных проблем. Думаю.
Принц и принцесса поклонились друг другу.
Юрий представил наследнику родителей Нинно Романовны, их сына, младшую дочь; заметил, указывая на Евгения:
- Этот малый столь шустр, что однажды искупал нашего незаменимого кума.
- Самого?
- Как?
- Просто. Схватил за лодыжки – и буль-буль-буль… под воду…
- И папочка по этому поводу проповедь о милосердии не прочитал?
- О сердолюбии? – переспросил Женя. – Не-а. Только напомнил правила поведения на воде.
- То есть?
- Не заплывать за буйки.
- Круто. А как Ники?
- Что Ники? По какому поводу? Купания? Меня он перегоняет. У него там какие-то хитрости…
- Никаких у него хитростей нет. У него мамочка – наместник…
- Это я там заметил… Золотая молодёжь…
- А сам не из их числа?
- Я? Нет! Не из блатных!
- Что у тебя за речь? Что скажут дедушки и бабушки?
- Дедушки и бабушки? Ты меня смешишь? Стоило за столько звёздных лье плыть, чтобы от дедушек и бабушек нотации слушать?
- Евгений, воду мутишь. Смотри, папа Юра у нас по совместительству ещё и игумен. Наложит епитимью на тебя, родственничек… Но я рад, с тобой скучно не будет.
Затем Омару представили послов планет, пожелавших сотрудничать с МПОС.
- Папа Юра, – спросил регента Омар, – коллега Валерии остался послом МПОС в системе ХА-13. Ваша команда будет работать в прежнем режиме, если я правильно понял? – Юрий кивнул. – А коллега Мишель? Раньше члены второго экипажа курировали работу с послами иных планет.
- Извините, государь, – вмешался Руди. – Дядя Мишель возглавлял пресс-службу при иерогосударе.
- Я не понял, братеннник, ты просишь отставки, не понюхав, как следует, пороха?
- Омар, это не моё.
- Но у тебя получается отлично.
- Простое усердие. Но это не моё. Мне, понимаешь, не интересно.
- Минутку, – вмешался в разговор Юрий, – Руди, так подобные перестановки не делают. Ты устал за истёкшие семь лет…
- Папа Юра, я просто хочу летать… Да, мне было очень интересно, когда инспектировали дальний квадрат – но… заниматься этой чехардой всю жизнь… Спасибо, увольте… Дядя Мишель вернулся.
- Степан, что скажешь? Твой старший.
- Он взрослый самостоятельный молодой человек, командир. И это его жизнь. А хорошие командиры на межпланетные лайнеры нам тоже нужны. Космос Космосович тянет. У них другие запросы – и другие полёты. Не наше поколение, – ответил Степан.
- Ты считаешь, что специалиста необходимо отпустить?
- Командир, – проговорил Филипп, – насильно мил не будешь. А опыт, который Руди приобрёл на данной службе, ему пригодится. Омар вряд ли будет сидеть сиднем на Музъеме. Командир на его лайнер необходим.
Юрий покачал головой. Сделал несколько шагов вперёд-взад… Остановился. Произнёс:
- Мишель, приступай к службе пресс-секретаря при наследнике, но готов себе замену. Хотя бы потому, что ты – старше. И… курируешь, тоже, как и прежде, работу послов от других планет.
- Есть. Но можно вопрос?
- Слушаю.
- Поиск кандидатуры на должность пресс-секретаря из какого круга искать?
- Начни с гимназии Валерии. Всё-таки там специализированная подготовка поросли. Но самые высокие полномочия.
- Понял. Может быть, разработать конкурсы для отбора для обучения данной профессии?
- Мишель, всё, что считаешь необходимым, делай. Мы: Степан, Филипп, я – поддержим. Поможем. Помни только о времени и цели.
- Есть.
- Отлично. Начинаем выгрузку. Руди и Диего, вы провожаете посольства до дипгородка и возвращаетесь в резиденцию. Автобусы ждут их. Поедут с сопровождением. Отъезжают и сотрудники экспедиции в гостиницу. Степан, Филипп, Мишель на своих аэролётах перевозите семьи и вещи в резиденцию Германа. Омар, если я тебя понял, ты хочешь побывать в покоях папочки?
- Да, папа Юра.
- Хорошо, – ответил регент и обратился к Ли: – Принцесса, пожалуйста, пройдите в мой аэролёт. И вы, Роман, с супругой и детьми тоже. Отлетаем по готовности. И, мальчик, идём.
Омар с Юрием подошли к отсеку Германа. «Астра» открыла дверь. Люди вошли. Юрий оторопел: он был здесь в последний раз… давным-давно…, комната была практически пуста. Без мебели. Полка с книгами, на откидном столике несколько шкатулок, вдоль стен какие-то предметы, закрытые дорогим полотном, открытый кейс с бумагами… Омар вопросительно посмотрел на мужчину, тот в ответ пожал плечами, затем похлопал юношу по плечу, мол, разбирайся сам, я полетел, Мишель прилетит, чтобы подготовить звездолёт к заключительным командам.
Сначала Омар стал рассматривать бумаги в кейсе. Формулы, карты, записи. Здесь толстый альбом. Открыл. Рисунки. Люди, звери, птицы. Природа. Зарисовки с натуры и по памяти. Очередь дошла до шкатулок. На одной вырезано «ОМ». Омар Маросвель. «АМ». Агафья Маросвель. «ЖМ». Жозефина Маросвель. «НМ» Николя Маросвель. Серж. Омар открыл шкатулку, предназначенную ему. На дне – нить из удивительной красоты камня, ему неизвестного. Сверху – письмо. Открыл. Подчерк папочкин. «Здравствуй, сынок. Извини, но мне придётся слегка задержаться. Я верю, ты прекрасно справишься со всеми испытаниями, которые встали или встанут на твоём пути. Это всего лишь уроки. Преодолевай их с терпением и любовью. Я очень люблю тебя, мой малыш. Поцелуй за меня Агафью. Береги её, мой принц. Твой папочка». Омар вздохнул, свернул лист, опустил его вновь в шкатулку, закрыл. Под столом стояла другая, раз в семь больше предыдущей. Наклонился. Открыл. Масса сверкающих камней, вобравших в себя свет и яркость дня. Сверху письмо: «Подарить каждому, кто будет встречать «Астру» на Музъеме». Теперь он перевёл свой взгляд на предметы, стоявшие под закрытыми полотнами. Открыл одно. Автопортрет папочки в торжественном облачении, он на троне. На втором – мамочка тоже при венце и на троне. На третьем – Машенька, наместник, тоже на троне. В ногах папочки нарисован взрослый Пусейчик, у мамочки на коленях котёнок маленький. Когда он снял четвертое покрывало, увидел несколько полотен, приставленных друг к другу. Среди них – портреты Омара и Агафьи, экипажей Юрия и Германа, дедушек с бабушками, Николя, Тэслы, жрицы с Сура, Нинно с Земли, Жозефины, Ка, Ли, Зои, Руди, других детей друзей. Картины законченные, только нет рамок. «Но их быстро сделает дядя Николя», – промелькнуло в мыслях у Омара.
Х Х Х
…Аэролёты правителей приземлялись один за другим. Их встречали родные. Сотрудники полиции помогали быстро освободить от вещей салоны аппаратов. Огромная толпа молча и не шевелясь стояла за закрытыми воротами. Взгляды всех были обращены на полотнище знамени иерогосударя: изменится или нет. Но оно оставалось прежним. Женщины закрывали рот руками, покачивались и сдерживали рыдание. Мол, надо подождать, время ещё есть.
Первым прилетел Мишель. Вышли его жена и дети, попали в объятья. Но Мишель, взяв в руки сумку, направился к Лауре, матери Валерии, Агаше, её матери Анне, брату Павлуше. Молча подошёл, поцеловал дамам руку и достал для каждой из пакета подарок от Валерии. Его сыну тоже. Затем отступил на шаг назад и молча отдал всем им честь. Не ждите ни сына, ни мужа, ни отца.
Примузъемили свои аппараты Степан, Филипп, Юрий.
Полотнище флага оставалось прежним. Толпа начинала покачиваться волною в едином стоне-вопле.
Мишель улетел. Осталась последняя надежда: он вернётся с принцем… И всё будет как прежде. Или почти, как прежде.
«Астра» сообщила Мишелю, что принц находится в покоях Создателя. Мужчина поспешил туда.
Мальчик рассматривал картины, написанные его папочкой.
- Дядя Мишель, как это всё доставить в резиденцию?
- Ты аэролётом управлять можешь?
- Смеётесь?
- Нисколько. Поведёшь аэролёт папочки. Замечу, он повышенного класса и в единственном экземпляре. «Астра», подстрахуй нашего малыша.
- А вы?
- У меня свой. Вылетим парою и после того, как я поговорю с «Астрой».
- О чём?
- Об её отдыхе. До возвращения «бычка».
Мужчина и юноша встретились взглядами. Прошлое и будущее отразились и пересеклись в них. Теперь есть только одно – их настоящее.
Через полчаса два летательных аппарата отделились от технического отсека звездолёта. Один летел низко, на днище и боках были изображения флагов иерогосударя. Второй – над ним, с такими же символами. Они пролетели над всем городом, взяли курс к площади, к крыльцу резиденции. Нижний плавно опустился на ковровую дорожку у первой ступени крыльца. Из аэролёта вышел… принц. В его руках был поднос, на котором лежало несколько шкатулок. Он молча подходил с подносом к каждому, кому они были адресованы. Молчала и площадь. Очередь дошла до бумаг. Папа Юра, быстро просмотрев их, приказал унести в кабинет. Дошла очередь до картин. Одну за другой вносили в резиденцию. Кроме трёх. Они так и стояли в аппарате. Люди, изображённые на полотнах, со спокойной улыбкой смотрели на живших в данный момент на этой планете. Очередь дошла до большого ларца. Сначала из него брали по камню те, кто был внутри ворот. Люди клали камень на ладонь, он вбирал в себя солнечный свет, удваивал, утраивал и отдавал яркость красок жизни и существования своему новому хозяину.
Главное – самоцветы из ларца не убывали. Омар сказал:
- Выставим на площадь. Людям. Пусть останется им памятка от папочки.
Юрий кивнул, следом другие.
Степан и Филипп взяли стол, который ещё недавно стоял в отсеке иерогосударя, вынесли в калитку, поставили перед воротами. На столешницу поставили автопортрет Германа, накрыв его сверху тем покровом, которые закрывало его на «Астре». Перед ним поместили ларец. Омар сказал, обратившись к народу:
- Наш государь в своей записке, которую я нашёл в ларце, просил раздать эти камешки тем, кто придёт встречать «Астру» из её второй экспедиции. Поэтому прошу вас, судари, сударыни, сударушки, спокойно подходить и брать из ларца самоцвет. На память. Идём по солнцевороту.
Народ самоорганизовался. Справа от портрета встали Омар, за спиной которого расположились юноши-друзья. Слева – четверо правителей, возвратившихся без своего командира, воспитанника, друга.
И люди пошли. Длинной вереницей, которая напоминала траурную процессию, прощание с телом, лежавшим в гробу. Шли, опустив головы, боясь посмотреть в лицо голубоглазому юноше со светлыми вьющимися волосами и нежными женскими чертами.
Так они стояли час, два, пошёл третий.
Нескончаемый поток людских тел. Не то здравствуй, не то прощай.
И количество сиявших камней не уменьшалось.
Девчушка лет семи подошла среди взрослых. В её маленькой ручке было несколько цветов ромашек. Они долго были без воды, поэтому их скромные головки были наклонены. Малышка, как и все, подошла к ларцу, взяла блестевший камень. Отблески граней заиграли на её личике, девочка заулыбалась: такого она ещё не видела. Вышла из очереди, залюбовавшись очарованием радуги на своей ладошке. Когда подняла голову, увидела наблюдавшего за ней регента. Чтобы скрыть смущение, протянула ему одну из ромашек. Затем подарила цветок Степану, Филиппу, Мишелю. А они ещё остались. Она оглянулась. И вернулась к столу, на котором стояли вещи из далёкого космоса. Подошла к портрету. Приложила свои пальчики к своим губам, затем поднесла их к портрету. Прошептала: «Спасибо. Я так хотела увидеть тебя, государь. Спасибо». Омар услышал этот шёпот, больше похожий на дуновение ветерка, чем детский лепет. Удивился. Но продолжал наблюдать. А девочка встала на цыпочки и положила свой повядший остаток букетика перед портретом.
Сиг. Нечто сверкнуло в портрете, выскочило наружу, вернулось. Вдруг воздух вокруг стола наполнился благоуханием. Оно мгновенно распространилось по площади, чем вызвало волнение среди правителей. У Омара же радостно защемило сердце, хотя он не понял причину.
Следующую секунду произошло иное. Светом жар-птицы засверкало полотнище иерогосударя на флагштоке.
Народ замер. И его прорвало. Крики. Слёзы радости. Танцы.
Папа Юра наклонился к девочке, которая так и стояла около стола и с восхищенными глазами следила за происшедшим.
- Девочка, – спросил Юрий, – ты здесь с кем? Где твои родители?
- Я с тятенькой. Он там, – она неопределённо указала на толпу, которая уже ревела от радости.
- Серж!
Но он, как всегда, был уже рядом с регентом.
- Пусть покажут девочку крупным планом! Почему ребёнок один среди толпы?
- Да, государь.
Лицо девочки показали на экранах, попросили взрослых, с которыми малышка пришла на площадь, подойти к столу. А по толпе уже распространялся слух, что такое преображение полотнища знамени произошло от того, что эта маленькая девочка положила перед портретом полевые цветы… И люди просто понесли цветы… И ликовали…
Сквозь толпу смог пробиться мужчина. Девочка вырвалась и побежала к нему. Тот взял её на руки. Девочка говорила быстро-быстро, показывая на цветы и развивавшееся знамя. Отец кивал, гладил её по голове, успокаивал.
Площадь плясала, пела. Оставив полицию следить за порядком при подходе к ларцу, Омар взял портрет папочки и направился во дворец. За ним последовали другие. Пригласили и обывателя с дочерью, «виновницей» только что происшедшего чуда.
Все три портрета – Германа, Нинно, Марии – расположили на стене в тронном зале. Расставили цветы в горшках. Зажгли свечи.
Стёкла в окнах резиденции сотряслись от лихого раскидистого победного возгласа-ора. Люди и животные, находившиеся в тронном зале, посмотрели в сторону рёва толпы. И замерли: на флагштоке поднялось полотнище наместника, развернулось и засияло. Люди на минуту оцепенели. Первым пришел в себя Юрий. Он медленно отошёл к стене и опустился вдоль неё на пол, сел на корточки и закрыл голову руками. Женщины, зажав рот руками, плакали. Лица взрослых мужчин были не то строги, не то суровы. Юноши переглядывались с радостью.
Планета встала под защиту четырех стихий: Герман-Нинно-Мария-Омар. Сохраняющий-Созидающий-Оберегающий-Защищающий.
Х Х Х
Затем был обед. Юрию не шёл кусок в рот. Вроде бы ничего и не поменялось. Рядом с братом сидит сестра. Эта сестра, пусть и не родная государю, жена для него, регента. Рядом с ним – его сын. И поменялось всё! Не Ники, Николас рядом, а Александро, второй. И младший, уже подросший, Роман. И не Герман во главе стола, а их мальчик, тоже подросший, возмужавший, Омар. И Ли – не его Мария. Машенька…
Омар наблюдал за папой Юрой. Внимательно наблюдал и не спешил сам приступать к трапезе. Приглашённые следовали за принцем – начало праздничного обеда задерживалось.
Наконец Юрий смог заставить взять в руки фужер, поднести вино к губам, выпить мелкими глотками. Улыбка тенью пробежала по его лицу: вино из запасов Германушки… Через несколько минут услышал голос Омара: «Папа Юра, вам бы взять тайм-аут после командировки. Два дня есть». – «Отлично. Пусть подадут мою машину к крыльцу. Ли оставлю у тебя». – «Да. Команду всю возьмёте?» – «Если сами поедут. У них свои… жизни». – «Я отдал команду Сержу. Он поведёт». Юрий молча кивнул. Встал. Степан, Филипп, Мишель молча вопросительно посмотрели на него. Тот ответил:
- Я на озеро. Подышать надо. В тишине. Вы со мной или останетесь?
- С тобой, – ответил за троих Степан и обратился к старшему сыну: – Руди, подгони мою машину. Поведёшь.
Руди посмотрел на Омара, тот молча кивнул.
Правители друг за другом поднялись и вышли из-за стола. Омар наклонился к супруге, шепнул, что проводит папу Юру, затем вернётся. Она кивнула в ответ. Молодой человек догнал мужчин у двери, вышел следом. На недоумённый взгляд регента ответил:
- Провожу. То как-то вы дружно все из-за стола…
Юрий еле сдержал стон: интонации, голос Германа, его жесты…
- Я так… похож на папочку? – увидев мгновенно побледневшее лицо приёмного отца, осторожно спросил Омар.
В ответ Юрий прижал его к себе, потрепал по волосам. Таким же, как у… его папочки… Сказал:
- А черты лица у тебя всё-таки мамочкины. А в характере что-то есть… как ни странно… от Марии.
- Она же меня выносила, папа Юра. Или вы запамятовали?
Команда резко остановилась. Мишель со смешком в голосе произнёс:
- Интересно, какая реплика дальше последовала бы от Валерии?
- Анекдотец был бы готов, – резюмировал Степан.
Продолжили путь, вышли на крыльцо.
Площадь гуляла, хотя первые ряды стояли и наблюдали.
Четыре авто: регента с двумя расчехлёнными флажками, трёх командармов с одним на капотах – стояли перед крыльцом. Ворота резиденции тоже открывались. Каждый подошёл к своей машине. Два свата решили ехать вместе, Юрий махнул Мишелю и указал на свою. Перед тем, как сесть в авто на заднее сиденье, регент зашёл со стороны водителя и открыл дверцу. Что или кого он там хотел увидеть? И замер. На водительском кресле лежал пребольшой пушистый кот. Увидев открытую дверь и хозяина авто, он недовольно встал, лапой расправил усы, удивлённо посмотрел на представителя другой породы, но для приличия всё-таки поздоровался. На папу Юру дерзко сверкнули огромнейшие кремово-золотистые глазищи. Знакомые глазищи.
- Что это? – строго спросил Юрий у Сержа.
- Кто, извините, – ответил тот. – Водитель. Зовут его Франс. Плюс ещё сорок имен. Все перечислять не стану.
- Уж не ли…?
- Да. Но политикой ему заниматься неохота. Пошёл по инженерной части.
Кот и человек оценивали друг друга взглядом. Мишель почёсывал за ухом и улыбался в землю, Омар же своей улыбки не скрывал, он просто еле сдерживал смех.
- Хорошо, – строго произнёс регент, – пусть ведёт. Но если он наедет хоть на одну кошечку, Серж, отвечать будешь ты.
Серж взял под воображаемый козырёк: служба есть служба.
- Папа Юра, вечером к вам можно приехать? – спросил Омар.
- Только один. Без Агаши, – махнул рукой мужчина.
- М-да, – мечтательно произнёс Мишель, – где Валерии? Его высочество сегодня – прямо кладезь для анекдотов.
В глазах Омара заиграли весёлые огоньки, смеха своего он уже не скрывал, но, всё-таки стараясь сохранить серьёзность – с папой Юрой порою шутки плохи, – сообщил:
- Я предупрежу Павла о вашем приезде. Пусть лишних гостей спровадит. Сейчас он отвечает за кордон. Хотя Михеич тоже в полном здравии и со всей присущей ему строгостью присматривает за распоряжениями внука.
- Отлично, – это Мишель. – Только баньку завтра, ближе к обеду. Мы сейчас просто посидим у костра, поплаваем. Подышим, словом, родным воздухом. До встречи, принц. Давай, Снежок, – обратился к коту, – трогай.
Две машины плавно вышли из ворот, перед которыми народ расступался. Другие Омар по очереди загнал в ангар.
Х Х Х
Группа сопровождения окружила машины на выезде с площади. Но двигались по городу со скоростью велосипедиста-любителя: правители осматривали город.
- Малыш хорошо потрудился, – сказал Степан, когда они покинули границы столицы.
- Согласен, – кивнул Филипп. – Но что теперь?
- Думаю, нас ждёт перестройка в рядах.
- ???
- Командир от удара оправится… Думаю… он не пожелает оправиться… Он оставил там всё.
- Он сам там умер. На Земле. Если ты забыл. Было бы всё так, как шло, он ушёл бы тогда в радости. Для него сейчас – это… новая жизнь, в которой нет ни Германа, ни Машеньки.
- Да, их нет. Но есть Ли, которая дочь Германа.
- Именно. Поэтому от активных дел отойдёт, а контролировать будет.
- Как? Отчётами?
- Нет. Он давно уже не тот. А мы притащили массу помеченных.
- Значит, семьдесят пять процентов сил он отдаст…
- Игумен… Его обязанность…
- Мишель будет с Омаром.
- Он – из экипажа папочки. Малыш ухватится…
- Остается только двое: ты и я.
- И что?
- Может быть, и стоит разделить сферы наблюдения, а может быть, и не стоит. Одна голова хорошо, две – лучше.
- Согласен. Интересно, а тот базарчик ещё существует? Руди? Тебя спрашиваю.
Молодой мужчина ответил:
- Даже процветает.
- Отлично. Остановись, – Филипп сделал жест, словно прижимал палец к портативному передатчику, резко отдёрнул руку, усмехнулся: – Привычка, – произнёс и спросил: – Как связаться с Сержем? Я заметил, от этих машин остался только корпус.
- Стараемся не отставать от прогресса, – уклончиво ответил Руди и включил связь с машиной регента.
Степан:
- Серж, машины едой укомплектованы?
- В первой походное снаряжение, – сразу откликнулся Серж, – во второй – ящик вина.
- Вино?
- Хорошо. Вспомним годы беззаботного юношества.
- А если появится принц?
- С ним пусть отец возится. Я лично предпочту… отдохнуть. На базарчике тормози. Заправимся.
Серж посмотрел на регента. Глаза его были закрыты.
Кот-водитель фыркнул: регент не желал никаких воспоминаний и напоминаний. Только куда он от них спрячется? Каждый поворот дороги связан с наместником… Им – наместником. Ему – любимой… Машенькой, Марией.
- Господа, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Серж, – просят остановиться.
- Значит, остановимся, – ответил Мишель. – Папа Юра, не так ли? Водителя пора покормить.
- И столик организовать, – подшутил Юрий.
Мишель усмехнулся:
- Господа преподаватели, вы слышали. Ваш командир заказывает мальчишник.
- Желает на озеро прибыть готовеньким, – Степан.
Филипп:
- Командир, на сколько часов сил хватит держаться без пояса?
Юрий:
- Вот и проверим. Серж позаботится… Сам знаешь, – Серж кивнул и подмигнул коту, усы которого слегка приподнялись вверх. – И потом поведёшь сам. Я не привык к работающим котам. Тем более мне не понятно, как он получает вознаграждение. Сметаной и рыбой?
- У него есть свой счёт в банке, который контролируется принцем, – пояснил Серж.
- И? Раньше за содержание подобных существ отвечали хозяева.
- А теперь он платит сам. Наравне с людьми. Он уже не питомец, не зависимое существо, а самодостаточное.
- И что? Чтобы его погладить, надо спросить разрешение?
- Юрий Васильевич, Пусейчик такую поднял планку… Мы, другой породы, вынуждены подчиняться. Они создали даже свои конфедерации. Готовим переводчиков.
- Отлично. Прекрасно. Мы развиваемся. Подъезжаем. О! Разъезд сделали. Хорошо.
Колонна припарковалась. Правители вышли почти одновременно. Юрий подошёл к двери водителя, открыл её, взял удивлённого кота на руки, погладил по голове, спине, прижал к себе, шепнул ему на ухо пароль: «Кис-кис».
- Я предпочитаю рыбку. Варёную, – ответил ему Франс-Снежок плюс ещё сорок имён.
- А мне заниматься рыбалкой недосуг.
- Поэтому я и содержу себя сам.
Кот прищурил глаз. Юрий усмехнулся.
- Передвигаться тоже любишь сам?
- Я ведь кот!
- Смотреть на меня снизу вверх?
Снежок поочередно закрыл глаза – левый-правый, правый-левый, – затем широко раскинул обе лапы, обнял мужчинуза шею и прижался к нему щекой. Щека к щеке. Мужская и кошачья. Чисто выбритая и в шерсти. И повис.
- Это кто, командир? – Подошёл Степан и опустил свою руку на плечо Юрия.
- Дай угадаю, – Филипп рассматривал кота с другой стороны. – Пушистик.
- Я Франс, – произнёс котище.
- Ясно, Снежок, – Мишель погладил кота по голове и спине.
- И где это чудо природы обитает?
- Дома, конечно, – тая от поглаживания, произнёс Франс.
- И твой дом, конечно, в автогараже?
- Как примитивно! Я родился и живу в резиденции регента.
- Значит, твоих родителей папа Юра должен знать?
- Возможно, но, думаю, только папеньку.
- Папеньку? Стоп! Пуся?
- Да, он улетел, я родился. Всё – как у вас, людей.
- У тебя нет ни брата, ни сестры?
- Нас двое. Брат – настоящий кот. Лежит, гуляет… Шерсть у нас тоже разная. Я – в мать – чисто-белая, у Жмурика – белая с большими рыжими пятнами. И он любит в моё отсутствие валяться на моей постели… Как настоящий кот… Он в нашу мамочку.
- А тебе нравится техника.
- Да, она мне нравится. Но больше всего я люблю наблюдать за плывущими облаками и мечтать.
- Брат, уж не сочиняешь ли ты стихи?
- Тренируюсь. А проза у меня чуть-чуть получается.
- И можешь что-нибудь воспроизвести?
- Прямо здесь? Увольте. Никакой романтики. Подождём до ночного костра. Тёмное, иссиня-фиолетовое небо с мерцающими звёздами, лёгкое дуновение ветерка, рябь на глади озера, искры от костра – и моя сказка… Поэзия…
Юрий покачал головой:
- Программа нашего отдыха готова. И вновь диктует кот.
- Я не диктую. Я привношу покой в ваши уставшие и опустошённые души.
Юрий потрепал кота по голове. Нежно-пренежно. Тот в ответ замурлыкал.
Теплота любви обволокла сердце регента. Мужчины не плачут, не принято. Но слёзы всё же предательски подкатили к горлу. Замерли. Он их сглотнул и направился к небольшому столу на высоких ножках, около которого стояло два стула, на таких же высоких ножках. Мужчины встали вокруг стола, кота посадили на стул.
Серж не ждал команды. Он поставил на стол литровую бутылку первача, нарезанные пироги, овощи, копчёную и варёную рыбу, колбасу, творог со сметаной, чистой воды, стаканы, тарелки. Сам отошёл к полицейским.
Степан, по праву старшинства, разлил первач по стаканам. Коту в блюдце налили воды. Каждый взял стакан в руки.
- Вспомним тех, кого сегодня нет рядом, – сказал Степан.
- Вспомним тех, кто нами любим, – поддержал Филипп.
- Вспомним тех, с кем мы, придёт время, встретимся, – произнёс Юрий.
Выпили. Налили по второй.
- За наши прошлые дороги, – продолжил Мишель.
Выпили. Налили по третьей. Её подняли молча и также молча опрокинули залпом.
Ни одному из четырёх закуска на ум не шла. Да и первач не брал. И мужчины стояли молча, облокотившись о стол.
Налили по четвертому стакану. Мишель спросил:
- И что дальше, папа Юра? То, что вперёд, понятно. Но как? Ладно, Валерии бы, а то… Под чистую ведь смело…
- Не тереби рану, Мишель, – глухо ответил Юрий. – Тошно. Поехали лучше дальше. Искупаемся, отлежимся, в бане попаримся. Подумаем. Но то, что всё будет по-иному, ясно как белый день. Главное – что предостеречь нас некому и исправить наши ошибки тоже. А вроде как всё легко начиналось… И просто… Забавно даже… Ан нет… Отгуляли праздничек. И не заметили, что он был. Ладно, раз налито – выпиваем. Закусываем. И на озеро. Машины оставим на кордоне. Сами с рюкзаками пешком.
- А кто понесёт Снежка?
- Сам побежит. Не маленький.
- И всё-таки, командир, – медленно произнёс Степан, – это легко можно было предусмотреть.
- Предусмотреть? Ты, штурман, о чём?
- Да обо всём. После того дня Герман был устремлён только туда. Здесь он удерживался только тем, что готовил базу для сына. А Машенька… Влюблена она в тебя была крепко, да только повязана она была с Германом, как говорят, куда иголка – туда и нитка.
- А Валерии?
- С ним яснее ясного. Ради того, чтобы их отношения с Зу были гармоничными, он готов был сбежать за тридевять земель. Хотя бы от мамочки.
- А как всё весело начиналось…
- Очень весело! Блокада миграционного отделения!
- А что, – Степан и Филипп стали изображать позы и мимики героев тех событий, – было на что посмотреть…
Мишель улыбался, Юрий покачивал головой…
- Папа Юра – сама серьёзность, неприступность…
- Станешь серьёзным… Машенька дрожит, как осиновый лист, и бледнее Вечной Невесты… Нет, нашли, что вспоминать…
- Точно. Что мы к этому прицепились? Лучше бал, когда Герман первый раз улетел.
- О! Бедный, бедный папа Юра! Он никак не мог заполнить декларацию о доходах. Его Мария в таких камушках…
- И свалил всё на Германа.
- Вы что оба ко мне прицепились? Других занятий найти не можете?
- Можем спеть.
- Увольте. Мне ваши арии на корабле наскучили.
- Неужели ты их слышал? Ты же предпочитал сбегать из нашей компании.
- Что-нибудь позабавнее можно?
Правители развлекались – народ молча наблюдал. У каждого из четверых только мускулы лица показывали улыбку, глаза же наполнены чернотою боли. И сколько не пили без закуски астронавты, были трезвы. Даже язык не развязывался.
Серж тоже бдил и зрел. Их шутовство ему не нравилось. За кривлянием могла последовать и драка. Спарринг, как они называют. И разнесут всё на милю вокруг. Зрителей перепугают, принесут ущерб купцам, убыток казне, да и о себе плохую зарубку оставят. Поэтому, когда была опорожнена седьмая бутылка, подошёл к столу и сообщил:
- Господа, в лесу темнеет сейчас рано. А вы желали пройти в особый квадрат. Вас в таком виде охрана-то пропустит?
- Охрана? Какая охрана?
- Волки.
- Настоящие?
- Желаете убедиться? Тогда – по машинам.
- Смотрите, командует.
- Голосу я ещё в полиции научился. Двигаемся или стоим?
Юрий махнул рукой. Команда последовала за ним.
Колонна тронулась.
… Михеич встретил их у ворот. Обнял каждого. Юрию шепнул: «Держись, парень. Раскисать – добра не видать».
Недолго посидели за столом. Затем рюкзаки на плечи, и шестеро людей и один кот скрылись за стволами деревьев, которые словно смыкались, стеною отгораживая маленькую компанию от всего бренного мира и его обитателей.
До озера дошли быстро. Поздоровались с ним, попросили разрешения разбить лагерь на ночь.
Ветер сбежал по воде, в знак согласия пригнул верхушки молодняка, закачал ветвями высоких деревьев.
Поставили палатки, разожгли костёр, заварили чай из местных трав.
Никто не хотел спать. Над головою были толщи пространства, из глубин которого они сегодня возвратились. Возвратились пораненными и потрёпанными. Поэтому сейчас молча сидели у костра, отсвет которого освещал то одно лицо, то другое. Никто не улыбался. Затем, словно по команде, разоблачились и пошли купаться. Или омываться. Или творить некий ритуал очищения и воссоединения с водами родной планеты.
Им не мешали. Руди следил за костром, Серж – за водой. Оба были готовы броситься в любую минуту на помощь мужчинам. Но этого так и не потребовалось.
Наконец они вышли на берег. Обсохли у костра. И легли спать. Тут же, на земле.
Проснулись рано. С первыми лучами солнца. Возможно, от утренней прохлады, усиленной стелившимся туманом и ветром.
Искупались. Немного приоделись. Вновь поставили чай, заварили кашу, дух от которой распространился по лесу. Краткая благодарственная молитва – к столу. Но к трапезе приступить не успели. За их спиной раздался голос … Германа. Молодого Германа:
- Здравствуйте, друзья. Можно к вашему столу.
Правители вздрогнули, подняли головы на звук – и увидели подошедшего к ним Омара.
- М-да, – произнёс Юрий и покачал головой, но ответил по-другому – Здравствуй, малыш. Ты так и поднимаешься спозаранку? Хорошо. Очень хорошо. Присаживайся. У нас каша.
- И молоко к ней, – услышали голос Михеича.
Оглянулись. Михеич и Павел, дед и внук, подходили к туристам. Поздоровались. Пополнили стол угощением, чем весьма обрадовали Франса-Снежка. Ему налили полную миску.
Потеснились. Омар по праву наследника иерогосударя благословил стол.
Еда была очень вкусной. Скушали мало, но быстро насытились, поэтому остатки отнесли обитателям леса и реки. Снежок облизывался и вылизывался: не гоже котам людской суетой заниматься. После завтрака вся компания разлеглась на траве. Ничегонеделанье. Чудесно. Превосходно. Ни движений, ни мыслей. Только там внутри тебя с помощью ферментов переваривается пища, превращаясь в энергию для физического тела. А ты лежишь, лениво дышишь, медленно-премедленно.
Омар уснул. Как в детстве, когда рядом был папочка.
Проснулся к обеду. От яркого солнца его защищал зонт. Белый пушистый огромный кот лежал тоже под зонтом, соседним зонтом, но на белой простыне.
Омар проснулся, потянулся, привстал.
В лучах солнца Мишель выходил из воды. Сразу подошёл к принцу.
- Выспался? Здо;рово на воле спать?
Омар молча кивнул. И молча упёрся взглядом в друга папочки: что дальше? Что последует за этим? Дядя Мишель продолжил:
- Мы все посоветовались и решили внести коррективы в ваши, принц, планы на ближайшие дни. Перенесли встречу с вновь прибывшими послами на три дня. И не только. Отменили все ваши публичные встречи на неделю. Подумали, что нам вначале надо познакомиться. Когда мы улетали, ты, малыш, был ещё подростком, опекаемый своим папочкой. Вернулись – нас встретил молодой мужчина, который достойно выдержал первые испытания. Целая эпоха. – Омар покачал головой: сколько патетики. – Это не громкие слова, Омар, – Мишель покачал головой. – Каждые семь лет – целая эпоха для жизни маленького человека. С точки зрения вечности. Поэтому – давай познакомимся. Для начала этот остаток дня и ночь проведём здесь. Завтра Михеич истопит баню. Сходим, омоемся. Затем вылетим в имение мамочки. Сколько уйдёт времени на беседу с государыней – не знаем. Предполагаем, ночь. Утром в храме роз ты для нас, узкого круга, проведёшь службу. Днём встреча с жителями села. Вечером улетим в загородную резиденцию папочки. Утром в монастыре папа Юра проведёт службу. Или – вдвоём проведёте. Сами решите. Затем планируем встречу с духовными лидерами планеты. Промолчать можем долго. Но папа Юра склоняется к мысли, что сконцентрируется на духовном воительстве, чем светском контроле. Он считает, что Степана и Филиппа как членов совета МПОС вам, принц, будет достаточно. Я же, пока не появится смена, буду выполнять функции вашего пресс-секретаря. По совместительству.
- По совместительству?
- Папа Юра что-нибудь придумает.
- Да, отец – мастер узоров. Дядя Мишель, эту информация даётся как к сведенью?
- Нет, малыш. Это окончательное решение, коррективы возможны только по времени. Или ты не хочешь побыть в мужской компании?
Омар остолбенел. Его душа в миг заледенела, затвердела. Но овладел он собой быстро. Восстановил дыхание. Но оттаявшая душа выдала много воды, которые подошли к горлу, но в нём застряли, так прорвались через глаза. Замерли в них. Солнечные блики тут же в них заиграли, чем и выдали Омара.
Мишель внимательно наблюдал за реакцией сына друга. Мечтательный романтик. Весь в их Германа. Мишель сел рядом с юношей, обнял его за плечи, прижал к себе.
- Поплачь, сынок, поплачь.
Слёзы прорвались.
-… я… так хотел… прилетит… мы посидим…вместе… ночью… или с мамочкой… той женщиной… – Омар выговаривался. Несвязно. Отдельными фразами.
Правители стояли вокруг. Мальчик плакал. Навзрыд. Конец мечтам. Конец надеждам. Всё рухнуло для него. Для чего всё продолжать, коли не;кому рассказать о своих планах, поделиться своими успехами? И для кого всё делать? Для чего всё сдерживать и удерживать? Они всё забудут… Лицо иерогосударя уже не знают дети, а старики от дряхлости забудут… А ему это надо? Он может вполне прекрасно существовать и в этом прилунном мире, и в ином измерении…
«Сынок, – наконец-то до сознания Омара достучался голос папы Юры, – я могу открыть тебе великую тайну. Любой мечте свойственно сбываться…»
Омар медленно приходил в себя. Но окончательно привели его в чувства слова, с усмешкой сказанные папой Юрой:
- Шалопай твой папочка, шалопай.
Омар вскинул голову и посмотрел на отца заплаканными глазами:
- Отец, вы о иерогосударе?
- Нет, я о твоём папочке. И я надеюсь, ты сам не будешь таким эгоистом. Лучше учиться на чужих ошибках. И – вставай. Марш купаться. Ишь, расслабился. Помни, ты – наследник.
- Командир, не гони… Он ещё ребёнок… И кто его поймёт, кроме нас, – сказал Степан. – Всё будет хорошо, малыш. Мелется, мелется – и перемелется. Беги, искупайся. Руди присмотрит. Хотя – нет. Пошли все вместе. Поплаваем на перегонки. Разомнёмся?
Степан и Филипп подняли парня, подтолкнули его к воде. Мишель и Юрий пошли следом.
И было непонятно: кто кому больше нужен. Он – им или они – ему.
Главное – они были вместе.
После плавания обед. Вкусный и сытный. Отдых. Короткий спарринг. Или искромётные полёты над лесами, полями, водами. Костёр. Песни под гитару. Омар поинтересовался:
- Господа, а что вам приснилось в первую ночь на родной планете?
И тишина.
Правители посмотрели друг на друга. Никто не помнил своего сна. Холод, пустоту помнят. Сон – нет.
- Я помню – промяукал Франс-Снежок и ещё сорок его имён.
- Рассказывай, Пусеич.
- Мя-а-а-у. На землю по чьей-то просьбе Всевышний послал два яйца и половил их на каменный стол, который находился на вершине огромной горы, покрытой лесом. Из серебряного вылупился Серебряный дракон, из золотого – Золотой. Но жадность, зависть, злоба людей постоянно наносили увечья драконам: и физические и душевные. Долго терпели драконы, долго нисходили к низости людей. Но ждать устают и драконы. Взлетели они на гору, встали на каменный стол напротив друг друга, обнялись и замерли. Издалека сами стали казаться на огромную скалу. Так, обратившись в камень, они решили ждать изменения в людях. Долго-предолго уже так стоят. Но хорошие времена так пока и не наступили. Благо драконы могут жить вечно. Правда, иногда драконы открывают то один, то два, то все четыре глаза, и тогда ближайшая округа озаряется золотисто-серебристо-алым светом…А люди вновь сочиняют, в их глазах вспыхивает жажда славы и материальных благ за поимку недруга.
Мужчины усмехались: слишком уж аллегорично. Или хуже того: пророчески. Для той ли планеты или этой, их родной. Этого понять не могли.
Да и понимать им было некогда. С природой стало что-то происходить. Она менялась на глазах. Сгущалась темнота – но при этом было как на вечерней зорьке: румяно. Из леса и из-под земли, с озера и из-под воды, с неба и из воздуха стали появляться существа. Их всех знал только Омар, Юрий – некоторых, другим троим правителям они были в диковинку. Омар принимал гостей и знакомил их с людьми. Серж, Михеич и Павел с интересом рассматривали древних обитателей родной планеты. Сказка. Михеич то и дело смахивал слезу: какой чести он удостоен на склоне своих лет и мысленно благодарил хранителя здешних мест за его хлопоты. Серж же по привычке следил за порядком. Хотя это было лишне. Охрану и порядок осуществляли другие твари, пред которыми по струнке сидели огромные волки. Прибывшие «воины» были намного крупнее, мускулистее, цвет шерсти сливался с густотою самой чёрной ночи и при этом отсвечивал солнечным светом или лунным переливом.
Когда, казалось, весь чудный мир занял поляну, границы которой чрезмерно расширились, Омар посмотрел поверх водной глади в просвет между столпами леса, радостно вскрикнул и побежал навстречу летевшему мотыльку. Чем ближе он приближался, тем увеличивался в размерах, постепенно приобретая очертания человека. Точнее – женщины, юной девы, от которой исходил свет. На землю спустилась… Нинно.
- Мамочка, - Омар обнял её, – как я рад!
Нинно обняла сына, погладила его по голове, взяла за руку. Они подошли к правителям, стоявшим плотной кучкою. Прожурчала:
- Здравствуйте, господа. С возвращением на Музъем.
- Нинно? – дар речи к Юрию вернулся, – девочка? Но как это?
- Это Германко. У своего баловня спрашивайте, – она улыбалась, спокойно, с тихой радостью.
- Тебя можно обнять? Реально?
- Это просто плотный эфир. Немного необычно для физического тела.
Юрий подошёл к фигуре, осторожно прикоснулся. Оно было упруго. Затем обнял. Прижал к себе. Как, как много всего произошло, как много изменилось! Мужчины последовали примеру командира.
- Папа Юра, – прошелестела Нинно, – я хочу вас попросить…
- Да, да, девочка, обязательно обо всём поговорим, – перебил тот. – Мы собирались к тебе завтра или уже сегодня… Там поговорим. А сейчас просто насладимся тем, что… рядом. Малышка, дай перевести дух…
Но как раз на это времени-то и не было. Из воздуха возникли фигуры… Как иначе? Пусечка навёл на себя вид строгого проверяющего, но бегущий следом Муха с радостно виляющим хвостом портил всю его начальственную инспекцию. Боже! Как преобразились гости поляны! Каждый подходил к ним, церемониально кланялся. Кот был на высоте. И как иначе! Он ведь кот.
Снежок терпеливо ждал своей очереди, чтобы подойти к духу своего папочки. Пуся внимательно осмотрел своего потомка, нашёл его стоящим, по-кошачьи обнял и шепнул на ухо:
- Присматривай за папой Юрой. И гонками не увлекайся.
- Мя-а-а-у, – ответил Снежок.
Это было чудо. Чудо, подаренное Создателем своим творениям.
Взрослые мужчины, как малые дети, резвились, играли…
И никто не наблюдал за часами. Время остановилось или растворилось. Был только настоящий миг. Миг бытия небольшой кучки людей.
Правителей знакомили с обитателями миров. Правителям напоминали об ответственности за поддержание существования этих миров в благости.
Вдруг Нинно заволновалась, стала оглядываться. Юрий, команда насторожились. Подтянулись.
Но так и не заметили, откуда появился Герман.
Омар сразу повис у него на плечах.
- Папочка, я знал, что ты проявишься. Я так ждал…
- Конечно, малыш, праздник – так праздник, – затем подошёл к духу любимой, прикоснулся к ней щекой, та кокетливо отстранилось было, но ответила на прикосновение. Поздоровался с друзьями. Общим полупоклоном поприветствовал всех гостей. По мановению его руки появился стол со щедрыми винами, закусками.
Веселье длилось… Столько, сколько должно.
… Полицейские, оставленные на кордоне, видели лишь стену черноты, из которой на них исходила жуть. Стоило кому-нибудь из них приблизиться к границе, как перед смельчаком возникала фигура волка. Его горячие глаза и оскал говорили сами за себя.
Затишье было и на съезде с тракта.
Полная тишина.
Жуть и спокойствие одновременно ощущались в сердцах живых, оказавшихся поблизости от запретного участка…
…А и веселью приходит пора. Первыми покинули поляну Герман, Нинно, кот и пёс. Затем быстро распрощались остальные гости. Остатки пиршества остались у костра. На завтрак или на обед.
Сон превратился в явь, и явь стала сном…
- Так, – произнёс Юрий, – я думаю, надо отдохнуть. Михеич, организуй баньку к четырём, пожалуйста. Попаримся, повечеряем – и на службу, господа, – затем взял Омара за плечи, увлёк в палатку.
Снежок побежал за ними. И занял в палатке самое лучшее место. Побольше и помягче, и чтобы ветерком слегка продувало.
Юрий же застегнул на мальчике спальник, поцеловал в лоб. Омар улыбнулся – и уснул. По-детски, без забот и хлопот государевых: отец был рядом, папочка и мамочка тоже. Регент завернулся в спальник. Его земная жизнь продолжается…
Степан, Филипп и Руди спали в другой палатке. Мишель ушел в свою. Один из всего экипажа. Сон не шёл. Вышел. Серж проверял посты. Изъяна не сыскал. Возвращался к костру.
- Иди лучше спать, – сказал ему Мишель. – Здесь без тебя есть кому охранять. Что только твои полицейские об этой ночке скажут?
- Ничего, сдюжат.
- Пошли, здесь места достаточно, – Мишель кивнул в сторону своей палатки.
Проснулись поздно. Оставалось несколько часов, когда для них не было распорядка дня. Можно потянуться, понежиться в постели. Пусть даже и походной.
Юрий тоже проснулся. Но не вставал. Смотрел на спящего сына. Сына его Германа, да и своего приёмного. Сколько с ним связано? Если разобраться, он – точка отсчёта. Его рождение – и всё перевернулось на Музъеме. Великое горе, великая печаль на двадцать лет – величайшая радость на несколько часов сегодня – неизвестное будущее завтра. Что принёс этот мальчик, улыбающийся сейчас во сне, воплощённому миру? Юрий не мог так далеко заглянуть. Он желал думать, что добро, которое создано Германушкой, этот юный иерогосударь станет, как и его папочка, защищать, охранять.
Омар пошевелился. Открыл глаза. Осмотрелся.
- С добрым утром, сынок. Выспался?
- Да. А мы ещё так посидим?
- Ночью у костра? Конечно. Но возьмём и твоих братьев.
- Конечно. Им тоже понравится.
- Отлично. Встаём, заправляем постель. Палатки соберём позже.
- Да, отец.
Х Х Х
… В поместье графов Тузюк их ждали. Особенно – дедушки и бабушки.
Команда вышла из авто. Все выглядели мо;лодо, были добры и веселы. Омар – тоже; он возмужал, при этом был более спокоен, более уверен в себе, в уголках его губ появилась улыбка, которая всегда сопровождала его папочку. Мальчик сразу побежал к дедушкам и бабушкам, стал взахлёб рассказывать о чудесах ночи, о встрече с мамочкой и папочкой, иерогосударевыми котом и псом. Люди, умудрённые жизненным опытом, то и дело посматривали на Юрия. Тот лишь улыбался и утвердительно кивал.
Поздний ужин. Точнее – соки, фрукты, ягоды на столе и лёгкая беседа. Все разговоры вновь вокруг отдыха на озере. Когда масса сомнения у слушателей достигла критической массы, Серж сообщил:
- Я снимал всё на портативную камеру. Можно посмотреть.
Тишина, подобная грому.
Правители закачали головой: отколол так отколол. Ну и выдержка… Выждал момент…
- Показывай, что смог снять… Если смог, – ответил Юрий. – Хотя… может, у тебя и получилось… Ты не раз Германа снимал…
Серж не спеша подготовил оборудование. На экране появились кадры. Несколько странные, необычные… На одном из кадров Омар заметил:
- Видите, видите, это появилась мамочка… А здесь приближается папочка… Вы что не видите? А это… Мы! Все трое! Серж, как тебе удалось! Чудо! Настоящее чудо! Такое запечатлеть! Обыкновенной техникой!
Но окружавшие не разделяли его радости. Они ничего не видели, кроме как на тёмном фоне яркие вспышки разной величины и цвета.
- Так, – произнёс Юрий, – Мишель, перекинь эту информацию на «Астру». Пусть поработает над чёткостью кадров. И… распечатать. Если получится.
Мишель без слов выполнил приказ. Прошло десять минут, пришёл ответ. Чёткие цветные фото, видеосъёмка прошлых событий. Непосвящённые знакомились с миром, крепко закрытым от стороннего глаза. Когда все кадры были просмотрены в глубокой тишине, Юрий встал, подошёл к креслу, на котором сидел Омар, произнёс:
- Всё, малыш, спать. Выходные закончились. Завтра – служба.
Омар стал было сопротивляться, но Юрий улыбался спокойно и строго.
- Я уже взрослый!
- Не для меня. Пошли. И не смотри так. Не пройдёт. Сам понимаешь: я не дедушка, тем более – не бабушка.
Омар вынужден был встать и пойти впереди папы Юры.
Омар, как и раньше, занимал комнату Германа. И ничего в ней не поменял. Если только постельное бельё. Но за столько лет любая тряпица износится…
Юрий помог приёмному сыну раздеться. Дождался, когда он придёт из душа, ляжет в постель. Как когда-то укрывал Германа, поправил одеяло на воспитаннике.
- Омар, мальчик, тебе сейчас надо просто отдохнуть. Спокойной ночи, малыш. Встретимся утром. Хотя… я хочу тебя спросить… Какие у вас отношения с Агафьей? Сохраняете чистоту или супружеские?
- Супружеские. Вы, отец, против?
- Надеюсь, супруга не беременна?
- Вы против внуков?
- Я буду только рад внукам. Но вам рано иметь детей. Вы сами ещё дети.
- Лишние тревоги. Агаша, по-моему, не сможет выходить.
- Откуда такие выводы?
- Она дважды сбросила.
- Тем более… некуда спешить… Вы молоды и слабы. К кому из медиков вы обращались?
- Папа Юра, мы сочли на эту тему не распространяться. Но травы по курсу пропиты.
- Ты тоже пил?
- Для чего?
- Женщина больна. Мужчина, связанный с ней такими энергиями, тоже… становится ослабленным. Хорошо… Завтра. Я думаю, вам надо на некоторое время прекратить секс.
- ???
- Да, да. Ты правильно услышал. В воздержании есть определённая польза. Сомневаешься?
- Ваш пример… А как же тогда Машенька? Мама?
- Сравнил! Герман был рядом. Да и ты должен знать, что все наши женщины, будучи беременными, жили в загородной резиденции… Усёк? Теперь – спать. Спокойной ночи, малыш, – Юрий наклонился над приёмным сыном и поцеловал его в лоб.
- Спокойной ночи. Это хорошо, что вы все возвратились.
- Да, малыш, хорошо. До утра. Завтра начнём делать из тебя наследника.
- Наследника? А до этого что было?
- Ты был просто принцем.
- И какая разница?
- Принц – это вкусное мороженое. Или… Что ты любишь? Пирог с черникой или с капустою?
- И то, и другое. Хотя… мне нравятся и бананы…
- Сластёна. Избаловали тебя дедушки и бабушки. Но всё-таки эта еда приятна. Принц – это приятно.
- ???
- А наследник – это… горчица и перец, покрытый толстым слоем шоколада. С орехами. А порою под этим прекрасным фантиком стружки или из дерева, или из металла. Иногда – и битое стекло.
- ???
- Запугал я тебя на ночь. Выбрось из головы. Справимся. Всё будет хорошо. Спокойной ночи, малыш.
- Спокойной ночи. Хорошо, что вы, отец, вернулись.
Х Х Х
Юрий возвратился в столовую. Его ждали. Встретили молчаливым взглядом.
- Всё хорошо. Всё хорошо, – ответил. Медленно ответил. – Всё хорошо. – И резко скомандовал: – Работаем, господа.
Команда дружно встала и вышли вслед за регентом. Правители направились к иерогосударыне.
Нинно их встретила с тихой радостью. Они услышали:
- Папа Юра, мальчика, ведаю, под своё крыло взяли.
- Да, малышка. Ему пора взрослеть.
- Благодарю, Юрий Васильевич.
Затем последовал разговор, касавшийся стратегии и тактики внутренней и внешней политики, который всегда скучен и заумен.
Х Х Х
- Я же говорил, что нас даже не заметят, – произнёс Роман Юнкс, третий сын Юрия и Марии, как только дверь закрылась за мужчинами.
- Брат, наш отец прежде всего – регент, – ответил Александро, родившийся на минуту его раньше.
- Не согласен. Сначала – наш отец, затем всё остальное…
- Мальчики, – произнёс государь-отец, – нам всем хотелось бы побыть с родными, которые только что возвратились из командировки. Надо подождать. Ещё подождать…
- Ждать? Вновь ждать, – буркнул Роман и добавил с вызовом в голосе: – А мы-то растём. И у нас тоже есть вопросы.
- Мальчики, угономитесь, – вмешался дедушка Василий, – терпение и ещё раз терпение. Час-другой, отец освободится и поговорите.
- Тогда мы пошли на улицу. Там будем ждать. Чтобы мимо не прошёл.
Подростки одновременно встали, поблагодарили за угощение и вышли.
- Да, характерец…
- Главное: учёба… А там пропуск на пропуске. Викто;р еле сдерживает племянников. Обрадуем отца… Неуспевающие по основным предметам…
- Василий, не сгущайте краски. Просто у мальчиков – переходный возраст, – бабушка заступилась за внуков.
- Не затянулся ли этот переход?
- Дедушка Василий…
… Взрослые судачили, мальчишки терпеливо сидели на скамейке и поёживались от ночной прохлады.
Наконец отец с друзьями вышли из усыпальницы.
Подростки встали. На пути мужчин.
- Командир, – сказал Степан, – мы тогда сейчас уезжаем к семьям. К семи, к службе, приедем. А тебя уже здесь поджидают.
- Вижу. Пока.
Мужчины жестом попрощались. Правители направились к авто, около которого их ждал Ру;ди. Сели, уехали.
Серж же приблизился к регенту с сыновьями. Услышал:
-… И поэтому вы решили нарушать режим дня? Уверен, что с успеваемостью у вас тоже проблемы. Будете разуверивать?
Юрий отчитывал сыновей так, словно не расставались на семь лет. Мальчики стояли с понурыми головами.
- Значит так, сейчас идём спать. Подъём в шесть. И поговорим. Пошли. Шагом марш впереди меня. Обрадовалась бы сейчас ваша мама. Вы что, забыли, что она – наместник? И что с вас, её и моих сыновей, особый спрос? Вам что никто об этом не говорил? Что молчите? Вперёд!
Юрий отвесил сыновьям по лёгкому подзатыльнику и подтолкнул обоих к дверям.
Серж почесал затылок. Круто. Без дипломатической подготовки. За жабры – и всё.
Но набрался смелости и спросил:
- Юрий Васильевич, вы останетесь в усадьбе?
- Да, Серж. Отдыхай. Надо проследить, чтобы женщины сюда прибыли к семи часам. Кто их привезёт?
- Диего.
- Отлично. Спокойной ночи.
Юрий с сыновьями проследовали в отведённые им комнаты. Мальцы медленно разделись, приняли душ, легли в постель. Юрий стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, и наблюдал за действиями сыновей. Они на самом деле были… иными.
- Сами выучились чудить? – спросил сыновей.
- Вы, отец, о чём?
- Язык животных, птиц, пресмыкающих, насекомых понимаете?
- Легко.
- Энергиями воздуха, камня, воды тоже владеете?
- Георг ещё и огня.
- Понятно, в гимназии скучно, тренироваться не с кем…
- Почему, «не с кем»? Диего. Омар. Раньше была и Тэсла. Да и Анна фору даст.
- Отлично, мальчики. Утром, когда отдохнёте, свои сноровки покажете, – Юрий потрепал сыновей по волосам, поцеловал по очереди в лоб, сказал: – Молодцы, мальчишки. Спокойной ночи. У нас всего три часа сна. Я рядом. На диване.
Увы! Проспали. Все. Даже Омар открыл глаза в семь утра.
Потянулся. Выглянул в окно. На посадку, покачиваясь, неуверенно, заходил на посадку аэролёт регента. Что случилось? В секунды Омар оказался на улице, захватил своею силою аппарат, осторожно опустил на посадочную площадку, подбежал к опустившемуся трапу. Взлетел по нему – с кресла пилота спускался Георг, четвёртый сын Юрия и Марии. Ему только девять лет, но шустр и пронырлив на все восемнадцать.
- Меньшо;й, – обратился к нему Омар, – ты у отца спросил разрешение на управление его аэролётом?
- А кто ему его доставит? Вы все и дядя Серж здесь. Я просто подогнал.
- Отец старших подзатыльниками наградил. А ты ремня дожидаешься?
Его братья к этой минуте как раз проснулись, встали. Увидев, что отец ещё спит, тихонько покинули комнату: умыться решили в купальне.
Она появилась через месяц после возведения усыпальницы государыни. Из-под земли стал бить родник. Его облагородили. Паломники стали умываться, брать воду. Когда воды стало больше, сделали купальню, провели отвод к реке. Из-за появления речушки стал меняться рельеф…
Братья направились к купальне. И чиста. И глубока. И холодна. Очень холодна.
Вышли на улицу и сразу увидели, что Омар что-то строго выговаривал Жоржику. Подошли. Поняли, что произошло. Вставили своё слово в адрес младшего. Омар же свою речь продолжал:
- Вы понимаете, что у отца на Музъеме вас только трое осталось. Ники в другой галактике, двое сыновей и дочь – в другом измерении. Вас только трое, которых родила ему его любимая. Вы о нём когда думать начнёте? Хорошо отца встретили. Молодцы.
Александро опустил руку на плечо старшего брата:
- Ваше священное высочество, мы поняли. Пошли лучше окунёмся в купальне. Пока отец спит.
… Юрия разбудил крик птиц. Из их ора он понял, что младший при посадке его, Юрия, аэролёта потерпел бы аварию, если бы не Омар. Подстраховал. «Да, – подумал мужчина, – всего на семь лет оставил без личного присмотра. Распустились, мальчики…». Но встать с постели не спешил: не;куда бежать, не;куда спешить. Минут пять он лежал и слушал светскую болтовню птиц. Одна из них сообщила, что мальчишки плескаются в студёной родниковой воде. «Только воспаления лёгких мне от них не хватало», – подумал и встал. Накинул на плечи халат, через шею полотенце и направился в купальню.
Как всё изменилось! Вместо пруда три на три увидел бассейн десять на десять, освещаемый солнцем со всех сторон в любое время года. Оно просто ходило вокруг купели, играя лучами легкой ряби воды, заключенной в объятия земли. По углам приютились растения, придавая аккуратному уголку несколько дикий вид.
Юрий подошёл к краю купальни. Скинул хламиду и полотенце на плечо Омара, который сверху наблюдал за братьями.
- Так, – произнёс Юрий, – всем – из воды. Немедленно.
- 02.04.2020
ПАПА ЮРА
1
Папа Юра разменял шесть десятков с половиной. Он, как и предыдущие его дни рождения, прошёл тихо, незаметно.
Как и сама текущая жизнь папы Юры после командировки. Он крайне редко жил в столичной резиденции. Появлялся там, когда Омар вёл большой приём. В основном пребывал или в загородной резиденции иерогосударя, или сельском доме Дехтерм. Перед своим уходом старики отдали дом детям Марии, и пока его занимал их отец. Он проживал там время от времени: требовалось полное уединение или перед службой, или встречами с духовными лидерами. Но вся усадьба в любое время была убрана, вылизана. И двор, и огород, и сад. Но работников никто не видел. В усадьбе также продолжали жить кошка, пёс, корова, овцы, кобыла, гуси, утки, куры с петухом. Кто за ними присматривал – было не ведомо. Потому чудно; и… страшно. В усадьбу никто не входил, а со временем соседи слева и справа предпочли переселиться от тестя-тёщи регента, выгодно продав права на землю Дехтерм-Юнксам.
Так что селяне не стремились в гости к новому хозяину. К нему изредка заглядывала на огонёк только Вечная Невеста. Хозяин щедро выставлял различные напитки, но дама предпочитала один: сок лимона, разведённый водой, с кусочками льда. Она медленно тянула питьё через трубочку, загадочно улыбалась и томно отвечала на вопросы смертного любимчика Ра. Беседовали они на разные темы: энергетические составляющие звука, цвета, аромата, сущность бытия и перехода, задачи и ответственность тонкого мира перед проявленным… После таких встреч, возвратившись в загородную, Юрий более злее, напористее продолжал заниматься своими странными упражнениями по овладению контроля духа над телом.
Ли зорко наблюдала за мужем. Однажды, когда он отдохнул после изматывавших его тело тренировок, произнесла:
- Вы скучаете по Нефритовой Леди.
Юрий ответил сухо:
- Нефритовая Леди всегда играла по своим правилам.
- Она появится… с Ра… отцом… в своё время.
- Девочка моя, что за тема для разговора? Сейчас… Закроем тему?
- Извините.
- Ты извини за мой эгоизм. Да, я скучаю. Я люблю и сейчас свою Машеньку. Тебе стало от этого легче?
- Не знаю. Отец предупреждал, что ваше сердце занято. Но вы – верный. И надёжный. Мне с вами спокойно.
- И всё-таки – девочка, я не тот мужчина, с которым ты могла бы полностью раскрыться, засиять как женщина. Создатель мне оказал величайшую честь…
- Папа Юра, – Ли сверкнула глазами, как изумрудами, – вам наша дочь нравится?
- Прекрасная девочка, вся – в свою маму.
- И сегодня мы – супруги?
- К чему ты клонишь? Что за интрига?
- Пойдёмте… в постель. Я вам сделаю… массаж. Ваши силы будут быстро… восстановлены.
- Хитришь, лукавишь, дочь жрицы.
- Хитрю, мой муж. Так… мы… в постель?
Ли с грацией змеи приблизилась к Юрию, обвила его руками и увлекла в спальню.
Таинство в спальне длилось несколько часов.
Силы к Юрию возвратились быстро.
Ли же стала рассеянной, задумчивой, устремлённой в себя.
Через две недели Омар, прибывший на семейный обед в резиденцию папочки, удивлённо спросил:
- Отец, и долго вы хотели в тайне держать такую новость?
- Какую?
- То, что моя сестра Ли ожидает… дитя.
Юрий повернулся к жене:
- Ли? Ты беременна?
- Я? Наверное… Да. Если… государь говорит.
- Но… как? Там, на «Астре», рядом с Германом… мне понятно… Но сейчас?
- Теперь я не понял, – удивлённо спросил Омар, – папа Юра, это не ваш…
- Помолчи! И не говори глупости! А не об этом! Ли, мы с разных планет… Мы физиологически не очень подходим… Извини, я просто хочу понять…
- Наша планета славится сакральным знанием интимных отношений мужчин и женщин… Те часы для меня были так изумительны… Жаль, что сейчас я не могу повторить… этот опыт… А вы, господин, хорошо выглядите. Стройны, подтянуты, в глазах блеск, азарт. Извините, брат, меня тянет ко сну.
Ли, покачивая бёдрами, удалилась от мужчин, оставив обоих… с открытыми ртами.
Прошло полгода. Чета Юнксов с младшими детьми проживала уединенно и почти изолированно от всего светского общества. Мир крутился – чета пребывала в тишине. Все принимали подобное как должное: баланс в духовном мире требовал контроля регента. Поэтому, когда Омар после очередного дерзкого заявления представителя планеты Сур («Мы требуем наследника Германа к себе!») заявил: «Ваше желание услышано. Юнкс- младший по достижении тринадцатилетнего возраста вылетит на Сур в качестве посла иерогосударя и МПОС», правители переглянулись: чтобы Юрий отправил Жоржа через год на Сур – не бывать этому! Но выразить сомнение словам принца тоже не могли: закон требовал полного подчинения и государю, и его наследнику.
Поэтому позвонили Юрию.
- Повтори, – потребовал Юрий.
- Войди в сеть, командир, – посоветовал штурман.
Регент послушался – и услышал заключительные слова наследника: «Мой младший брат посылается на Сур». Усмехнулся: место службы определено ещё не родившемуся его сыну. А почему сыну? Может быть, это будет дочь. Пол младенца может быть закрыт… Хорошо хоть имя наследник не назвал.
У обывателей и прессы слова принца вызвали другую реакцию: предположения, слухи, домыслы… И в течение часа они просто раздражали регента. Он набрал Степана:
- Степан, вечером какие планы у вас?
- Какие надо?
- Хочу с семьёй появиться прилюдно.
- Для чего ты решил покинуть свою пустынь?
- Для подтверждения слов наследника. А то его слова звучат как-то неубедительно. Сегодня премьера симфонии. Встретимся там. Предупредите Диего: он обеспечивает безопасность и Ли. Я с принцессой и детьми приеду на авто.
Степан подошёл к Омару и передал ему слова регента о желании посетить концерт. Омар улыбнулся. Хитро и загадочно. Как иногда и его папочка. Эта улыбка кое-кому ничего доброго не обещала. Поэтому постепенно в большом конференц-зале постепенно наступала тишина. Когда все разговоры стихли, сенаторы сели на свои места и повернули головы в сторону принца, тот тихо, как его папочка, громкогласно объявил:
- Только что Юрий Васильевич сообщил, что прибудет со своей семьёй на премьеру симфонии, которая состоится вечером в парке.
И вновь улыбнулся. Как папочка: светло, открыто. С радостью.
…- Снежок, – Юрий отдал команду, – мою машину к крыльцу!
- Отец! Он поведёт! Я хочу! – возмутился Жорж.
- Поведёт Снежок. Ты поедешь рядом. Как телохранитель. Затем будешь с братьями под командой Диего. И, пожалуйста, тебе не три года. Научись команду принимать без сомнений. Ты – мой сын. Значит – воин от рождения. И по праву рождения – командир. Учись, мой сын, разумной команде и тому, как она создаётся. Ты за текущую и иную жизнь людей отвечаешь.
- Да, отец. Но я тоже могу водить ваше авто.
- Я знаю. Но не сегодня. Выезжаем через пятнадцать минут. Переоденься.
Жорж молча козырнул и убежал. Через пять минут вернулся. Одет строго, но изысканно. Королевская кровь!
Юрий же ждал своих дам. Когда они появились, он придирчиво осмотрел их наряды. Остался доволен. Семья заняла места в авто. Оно мягко и плавно тронулось с места.
Франс вёл авто небыстро. Жанна, редко покидавшая даже границы имения дедушки Александра и бабушки Маргариты Тузюк, с интересом рассматривала окрестности. Она сидела на коленях отца, который, показывая на что-либо, шептал ей на ухо. Девочка кивала. Только было не понятно, на каком языке они изъяснились. Девочка знала три сурских наречия, десять музъемских. Можно предположить, что во второй половине дня они будут говорить на родном для отца языке, хотя – проскальзывали и слова родного маминого.
Машина регента с расчехлёнными флажками иерогосударя и наместника величаво вплыла в столицу. Сам по себе этот факт уже был событием: уж больно редко её видели. На парковке около парка семью ждали. Первыми подошли Александро и Роман. Открыли дверь со стороны отца. Тот вышел, поздоровался со старшими сыновьями. Затем помог выйти Жанне, которая удивленно рассматривала молодых мужчин, которых обнимал её отец.
- Это мои старшие братья, – сказал ей Жорж. – Они уже на службе.
Девочка разрешила им поцеловать её в щёку.
Подошли Степан и Филипп с семьями. Жанну познакомили с младшими детьми правителей. Дети устоять на одном месте не могли: пошли играть.
Прибыл Омар. Он сам был за рулём. Вместе с ним приехали Диего, Жозефина, Агаша.
- Отец, – шуткою спросил Омар Юрия, – вы, как я понял, подготовили ответ сурийцам?
- Мирный – да, мой принц. Но если господа перейдут черту – на всё будет воля Создателя.
- И?
- Возможно, нам предстоит встреча с крестным Ники; и его Невестой.
- Его трон… чистый, травой не зарос. Думаю, он останется доволен.
- Доволен? Сомневаюсь. У него долг по уплате налогов.
Омар усмехнулся: папа Юра до сих пор не отошёл. Спросил:
- Как чувствует себя сестра?
- Нужна твоя помощь. Отёки. Она в авто.
Омар подошёл к открытой дверце, присел на сиденье. Прошло пятнадцать минут. Омар покинул салон авто. Юрий, наоборот, протянул руку – на его ладонь легла женская кисть, затем появилась одна нога, другая… Ли вышла из авто, слегка потянулась, взяла под руки принца и мужа. Вся команда направилась к отведённым для них местам.
Сурийцы пожирали глазами Ли. Один из них порывался подойти к руководителям – его удержали.
И Омар, и Юрий сохраняли на лицах светские улыбки: они слышали дерзкие реплики сурийцев. Они требовали немедленно возвращения дочери жрицы на родную планету, чтобы там родить. Оставив на Суре младенца, убираться на все четыре стороны…
Х Х Х
… Начальник охраны попросил Ра и Нефритовую Леди проникнуться ситуацией на Музъеме.
Ра улыбнулся:
- Машенька, что скажешь?
- Они безрассудны, коль посягают на личный покой регента.
- Да, скучно там без Валерии.
- Да и отдавать приказы твоим детям… Они потеряли разум.
- Так кого пошлём?
- Никого. Ты сам приструнишь.
- А ты?
- Узор развязался. По-новому надо увязать.
Х Х Х
…Симфония растревожила слушателей. Жанну же напугала. Сначала девочка крепко зажмурила глаза, затем закрыла их ладошками. Но звуки разрывали уши, и она переместила ладошки на них. Юрий, понаблюдав за малышкой, взял её на руки, посадил к себе на колени, прижал к груди, поцеловал в волосы. Девочка изумлённо на него посмотрела, улыбнулась, зевнула – и уснула.
Музыка растворилась в тишине.
Зрители ждали реакции принца. Принц же смотрел на папу Юру, на коленях которого спала девочка.
И как отблагодарить артистов без оваций?
- Александро, Роман, – сидевшие на первых рядах услышали голос… Германа. Резко подняли головы на звук – Герман, закрытый своим бессменным шёлковым платом бежевого цвета, держал в руках огромную корзину цветов, – отнесите артистам. И побыстрее, племяннички. Я – на несколько часов. Всем привет от Наместника.
- Папочка, – наконец-то дар речи возвратился к Омару. Он вскочил и повис на Германе.
- Малыш, малыш, – Герман гладил сына по голове, спине левой рукой. Правой здоровался с друзьями. Жозефина стояла в стороне и терпеливо ждала своей минуты. Или охраняла. Вся – в Тэслу. За её спиной – Диего.
- Ты, конечно, не просто так прибыл? – спросил Юрий.
- Да, папа Юра. Машенька возмущена, что некто нарушает ваш покой. Девочка моя, Жозефина, охраняешь Ли и Агашу. Омар и Диего, за мной. Остальным стоять здесь.
И поплыл к команде сурийцев. Его сын и воспитанник следовали за ним.
Сурийцы же видели огромнейший огненный шар, сжигавший их внутренности, сковывавший льдом их внешнюю оболочку.
- Смутьяны, бунтовщики, – слова иерогосударя барабанной дробью стучали в голове сурийцев и не только их, – думаете, что можно перечить моему наследнику безнаказанно? Им командовать? Ему приказывать? Сомневаться в слове моего сына, моего преемника! Статья 696! Она действует на всей территории, мне подведомственной. Вы готовы с телом разлучиться? Нет? Об этом надо было позаботиться раньше! Ибо вы все, подстрекатели против моих детей, вычеркнуты из бытия! Вас уже давно нет! Как только посмели открыть свой затхлый рот! Вам, находящимся на Музъеме, кто позволил пойти против воли и намерения Наместника?
Сурийцы ссыхались, убывали. Рассыпались.
Находившийся на страже ветер разнёс их пыль…
- Омар, направь на Сур эскадру во главе с Руди. Диего, лети с ним. Прошерсти всё! Но будь внимателен и осторожен. Придёт день, и мои дети посетят родную планету. Передайте тем умникам: это моё последнее предупреждение. Вылетайте немедленно!
Диего по-военному отдал честь, развернулся на девяносто градусов, подлетел к Ру;ди, передал ему приказ иерогосударя в присутствии правителей, Юрий кивнул, Степан дотронулся до плеча сына – дежурный аэромобиль взмыл в воздух.
Герман с Омаром вернулись к друзьям. Жанна продолжала спать на коленях отца.
Теперь Герман обратил внимание на дочерей: Ли и Жозефину. Обе больше напоминали своих матерей, нежели его, их отца.
- Как узнал? – поинтересовался Юрий. – Я ждал Первейшего и его Невесту.
- У них всё расписано.
- А у тебя много свободного времени?
- Просто – мой недодел. Ждёшь, ждёшь – а они только ветшают.
- Разочаровался в смертных?
- Увы, Первейший, как всегда, опережает. Тоже – уроки для души. Но мы где-нибудь посидим?
- Где скажешь. Неужели есть время?
- Да. В загородную. Вы подъезжайте, а мы с Омаром – к Нинно.
Юрий не успел ответить, как Герман с сыном исчезли в пространстве. Вздохнул, покачал головой. А на него смотрели. Все.
- Что? Что смотрите? Я возвращаюсь, как и приехал: на своём авто, – Юрий говорил каждое слово отдельно. – Жозефина и Агафья – под охраной Александро и Романа на аэролёте в резиденцию. Вы, друзья, тоже. И, пожалуйста, господа, сохраняйте спокойствие. Нас ждут… Валерии бы сказал: «Великие дела». А я говорю: сюрпризы Природы. Госпожи Природы. Или – того, что находится при Роде. Ладно, философии достаточно. По машинам, господа! Работаем!
Словно по боевой тревоге, транспорт правителей и старших их детей быстро покинул парковку. Чтобы всем срочно встретиться в резиденции.
Авто же регента с расчехленными флажками иерогосударя и наместника величаво покидало столицу. Странно – но люди провожали их молча. И очень внимательно.
Юрий прибыл одновременно с… Германом,… Нинно и Омаром. Появление государыни не удивило правителей: они уже встречались на озере. Для остальных – это было в диковинку. Даже… диковато. Но, как ни странно, быстро привыкли.
Вечерело. Темнота обволакивала подвластный ей мир. Всё погружалось в сумеречность, в радужную сумеречность, в которой властвовал дух созидания.
Команда: взрослые, молодёжь, дети – разместилась на берегу реки. Как некогда в добрые времена. Накрытые столы, музыка, свечи… Ни Герману, ни Нинно не требовалась физическая пища. Но они соскучились друг по другу, и поэтому в вальсе скользили над водами реки. Люди зачарованно наблюдали за ними. Омар несколько раз порывался к ним, на что папа Юра его останавливал:
- Не мешай родителям. Они давно не виделись.
- Не виделись… Я тоже – с ними обоими…
- Малыш, лучше потанцуй с супругой. Попробуй повторить па родителей. Смотри, что они делают…
- Ничего особого… Хотя… Они сливаются… Как это может быть… Это же просто чистая энергия…
- Да, энергия, дающая новую жизнь.
- Отец, вы это уже видели?
- На «Астре». Тогда зачала и Машенька, точнее – уже Нефритовая Леди, двойню, и «Астра» свою «Изи»…
- А что будет… теперь? – поинтересовался Омар, зорко наблюдая, как энергия тел родителей слилась, образовав переливавшуюся разными цветами сверкающую фигуру, которая продолжала исполнять замысловатый таинственный танец девственной Природы.
- Новая жизнь. Настолько новая, настолько непохожая на привычную нам – что нам остается уповать на милосердие Создателя.
- Это хорошо.
- Что хорошо?
- Жизнь. Я… несу только смерть.
- ?
- Мамочка ушла сразу, стоило мне зачаться. И двое моих детей тоже предпочли не рождаться.
- Малыш, я не ожидал от тебя этого.
- Такого признания? Когда-то да и приходит осмысление.
- Это не осмысление. Это даже не самокопание. Это комплекс неполноценности. Откуда он и почему? Как я просмотрел.
- За всем не уследишь.
- Но ты-то, сынок, не все. Ты – единственный.
- Отец, пожалуйста, без патетики.
- Никакой патетики. Дети всегда идут дальше родителей, они умнее, зорче. В чём-то. И ты тоже на голову выше папочки. Тебя Создатель просто наделил другими функциями. Для их проявления ты пока молод.
- Кто это решил, отец?
- Я.
- ?
- В своё время мне не хватило настойчивости возразить стремительному движению по предначертанному пути твоему папочки. Попридержать бы его годов до двадцати одного – и, возможно, сейчас у нас был обыкновенный отдых.
- Нет, отец, нет.
- Что «нет»?
- Одно из заданий Создателя было… то, что им и сделано. Данный мир некогда потерял Хранителя, и Создатель отдал его… папочке. Он… очень, очень древен, чтобы ждать каких-то двадцать один музъемских лет.
- Ты моложе?
- В данном измерении я – его сын.
- А что предопределено тебе? Омар? Или ты?
- Да, отец, вы правильно всё высчитали. Я создаю движение. Точнее – задаю ритм.
- Тогда тем более с твоим взрослением не стоит спешить. Наберись… музъемского житейского опыта. Не думал, что произнесу подобное словосочетание. А пока – иди, искупайся. Окунись и остудись в родниках. Философ. А лучше… Возьми Агашу, потанцуйте с круге с родителями.
- Это же на воде. Агаша сейчас… не может.
- Тем более. Иди. Что за сомнения, принц?
Омар ещё раз взглянул на Юрия, наклонился к Агаше, взял её за руку, встал сам, потянул её.
Она подчинилась: так повелевает Закон.
Подошли к воде.
Омар уверенно вступил на её гладь. Ступни Агаши охватила прохлада жидкости.
Герман бдил. Незаметное его движение в сторону девочки – нечто мягкое, тёплое, нежное встало под ступни молодой женщины, и она, после двух-трёх проверочных шагов, спокойно пошла за мужем.
Сначала молодые стали танцевать рядом с родителями. Затем объединились. Герман-Нинно-Омар-Агафья. Через девять минут мужчины и женщины соединились парами и разошлись.
- Сын, твои неоправданные тревоги застилают тебе перспективы. Ты решил последовать моему пути? Но у тебя свои, отличные от меня, задачи. Да, я торопил время. А ты с какой целью ускоряешь уплотнение в трёхмерном измерении частиц эфира Любви? Играешь в прятки с Создателем?
- Папочка, вы ставите мне порок неверности?
- Ты – умный мальчик.
- Я так не думал. Просто так получилось.
- Но ты здесь наделён энергией мужчины. В результате – схождение со своего пути женской сути в лице Агаши. Она практически… сникла.
- Папочка, прости.
- Я рад, мой сын, что ты осознал.
Минуты – пары изменились: Герман и Агафья, Омар и Нинно.
- Агаша, столько печали на твоём сердце, – сказал Герман дочери. – Из-за… детей?
Та кивнула.
- Им просто рано ещё материализоваться в плотном теле.
Женщина вопросительно посмотрела на иерогосударя.
- У вас будут замечательные дочери. Надо просто подождать. И учиться. Продолжи путь, выбранный моей Нинно: заботься о самых древних обитателях мира. Помогай своей иерогосударыне.
- Да, государь. Простите. Я эгоистична.
- Я рад твоему выздоровлению.
И вновь все четверо образовали круг. Пошли по солнцу. На их месте постепенно стал проявляться шар, переливавшийся изнутри всеми цветами мироздания.
Люди были зачарованы. Таинство поглотило их.
Минуты или часы – сгусток начал разъединяться, уплотняться его части, приобретать конкретные очертания.
Когда начал светлеть восток, все прошли в домовой храм, где Герман для всех присутствовавших провёл службу благословения.
После неё люди разошлись по своим комнатам, чтобы хоть немного вздремнуть. Герман же с Юрием направились в обитель селения наместника.
Увы, их уже поджидала масса народа. Герман плыл по коридору между ними. Юрий, спокойный, бодрый, шагал за ним.
Двери сакрального помещения тихо раскрылись пред ними. Вошли хранители жизни – закрылись. Несколько минут они пребывали в тишине. Затем Герман вышел к людям, хотел что-то сказать – но двери церкви распахнулись: влетел Омар. И сразу к папочке. Тот обнял его, прижал к себе, взлохматил волосы. Произнёс, обращаясь неизвестно к кому:
- Что за молодёжь пошла? Такая рань. Спать да спать, сны досматривать. Тем более, что ночь без сна. Что тебе не спится?
- Поспишь – и всё проспишь. Ещё пять минут – и вы покинете сей мир.
- Не пять. Больше. Но коль прибыл – служим у престола втроём. Омойся.
Молодой человек удалился. Иерогосударь обратился к собравшимся:
- Друзья, несколько часов назад я передал трём сыновьям Наместника подарки от матери. Это связанные ею рубахи. Я думаю, вы их скоро увидите. А сейчас позвольте вручить небольшой дар и регенту. Тоже рубаха. До пола, – с этими словами Герман подошёл к Юрию и поверх костюма надел на него рубаху. Светлую, в которой сплелись все цвета планеты и переливались, самоотражались, отталкивались и проникали друг в друга. Словом, клубок. Юрий провёл по ней рукой. Нежная, мягкая. Она так напоминала кожу Машеньки. Юрий сглотнул слюну. Или слезу. Да и ответить не успел.
За спинами тихо проорал Омар:
- А мне?
Мужчины, оба, обернулись. Мальчик стоял с надутыми губками. И шипел:
- Всем: и мальчишкам и вам, отец – подарки. А мне?
Полная тишина в помещении. Минуту. Две. Три.
Первым все-таки рискнул заговорить Герман:
- Малыш, ты, что, маленький?
- Не маленький. Но почему я должен быть без подарка?
- Вселенская проблема!
- Да, межгалактическая! И как, мои государи, вы собираетесь её решить?
Полная тишина в помещении! Ребёнок без подарка! Как на Новый год! Не прибыл подарок от Дедушки Мороза! Драма! Трагедия! Трагикомедия! Все смотрели друг на друга – и молчали.
Вдруг в двери собора подул сверкающий, переливающий ветерок. По мере движения по помещению он разъединялся, уплотнялся, приобретал формы… нескольких… женщин. Первой шла… Наместник. За ней две… Нинно, музъемская и земная. Затем Тэсла с Перикула и Мирослава с Сура. И ещё несколько красавиц.
Обыватели раскрыли рот от такой красоты и ароматов. Зрелище.
Машенька подошла к мужчинам, прикоснулась к ним щекою, приблизилась к Омару. Губы того, хотя и сохраняли надутость, но уже растягивались в детской непосредственной улыбке. Он с радостью подставил свою щеку под губы Нефритовой Леди. Та прикоснулась к его коже. Затем извлекла из кармана юбки шарф и обвила им шею возмущенного малыша.
- Этот тебе, наш дружок. А этот, – прожурчал её голос, и она повесила на его плечи второй, – Агафьи. Баловник Галактики. – Затем обратилась ко всем собравшимся. – Друзья, мы с кратким визитом. У нас время восхваления. Мы начнём службу сейчас и здесь. После неё вас ждёт стол. Угощайтесь. А сейчас – приступим.
И зазвучали прославление, которое до этих пор музъемцы не слышали. Сколько оно длилось – сиг или часы – никто не смог осознать. Ни усталости. Ни боли в теле. Ни голода. Только радость и бодрость.
А служба неслась над лесами и полями, горами и океанами…
Но и она закончилась. Прямо от престола гости покинули плотный мир. Юрий с Омаром завершили прославление.
Вышли на улицу. Во дворе стояли столы, за которыми уже сидели люди. Распорядители пригласили наследника и регента. Те для приличия присели на несколько минут, перебросились парой слов с соседями справа и слева, затем прошли к авто, где их ждал Снежок. Он тоже уже полакомился пищею со стола дарования. Облизывался, зорко наблюдая за всем происходившим вокруг него.
Когда они прибыли в загородную резиденцию, их ждал сюрприз: Нефритовая Леди одарила всех там присутствовавших медальонами, в центре которых был особый камень. Камень хранитель.
Вместо послесловия.
Пробежали года. Какая избитая фраза! Но года-то пробежали!
Омар заматерел. Юрий же, сохранив стать, чуть располнел. Стал чуть ленивее на радость своим сыновьям Александро и Роману. Они активно трудились на духовной стезе планеты и вселенского пространства. А Жорж продолжал быть отцовским любимчиком: был при нём постоянно. Семья регента также продолжала жить в загородной резиденции Германа. Принц приезжал на полдня в выходной. Чтобы посидеть рядом с отцом, сварить для него чай или подать сок, послушать комментарий регента собственных воспоминаний во время просмотра кинохроники и его вздохи:
- Надо снимать было всё. Фотографировать каждый шаг. Даже когда зевает или чистит зубы. У нас только – учеба, музыка, танцы, спорт, приёмы. Несколько фото с редких минут отдыха. Но кто мог предположить, что его век на Музъеме так короток. Молодец Серж, додумался. Как мало кадров. Как много не сохранилось. Германко, Германко, как рано, как неожиданно, – причитания длились долго и видоизменялись. Правда – ни слова о Марии, Машеньке, Наместнике, Нефритовой Леди. Хотя – она для него только… его Мария. Его – и точка. И ни с кем он не желал лить по ней слёзы. Грусть из-за расставания с нею жила глубоко в нём. Точнее – в этой, его второй жизни, которой и не должно было быть. Он, её Юрий, умер там, на Земле. Далёкой и дикой Земле, существование которой во Вселенной и Галактике удерживает их, его и Марии, старший сын Ни;ки. Ни;ки, Ни;ки, повзрослел, вырос без него, его отца.
В это воскресенье Омар также неслышно вошёл в покои папы Юры. Он был занят тем же занятием: просматривал любительскую киносъёмку, на которой совсем юный папочка с командой, Валерии и Мишелем, тоже ещё молодыми, холостыми, отрабатывал приёмы аварийной посадки космолёта. Заметив тень наследника, Юрий буркнул:
- Сам не работаешь, и меня от дела отвлекаешь, – и осёкся: последние его года дети Германа, а то и внуки, обслуживали его, обыкновенного человечка. Готовили ему еду, подавали её. Стирали и гладили ему бельё. Мыли и расчёсывали. Развлекали и веселили. Он же… тупо как-то… воспитывал, читал нотации. Поэтому осёкся и произнёс: – Извини, что ты хочешь?
- Отец, я прошу рассмотреть назначение старших детей правителей послами МПОС. Список я подготовил.
- И Павла Борнок? По-моему, его дипломатия не интересует. Хотя его поварским искусством дипломаты пользуются.
- Нет, отец. Он, как и Ники, мною не рассматриваются. Ники, к сожалению, пока по понятным причинам. Там дядя Валерии.
- А Степан, Филипп, Мишель согласны?
- Я намекнул. Они промолчали. Переглянулись – но промолчали.
Юрий вобрал в себя воздух глубоко и медленно выдохнул. Затем набрал номер Степана. Тот ответил:
- Здравия желаю, командир. Слушаю.
- Омар ходатайствует.
- Понял. Мы здесь все. Юрий, хотим попариться на кордоне Михеича. Одни, без детей.
- Понял. Выезжаю. Снежок, ты слышал? – Юрий обратился к коту, который потягивался на его кровати и разминал коготочки. Вырос бедолага с овцу. – Снежок свои косточки расправит, и мы выедем.
- Филипп сейчас поднимет Сержа, пусть сопровождают его подопечные. Мишель с кордоном уже разговаривает. Не спеша прокатимся.
- Хорошо. Ждите.
Юрий встал. Хлопнул принца по плечу. В сопровождении кота покинул покои.
Машина шла плавно, медленно. Чем весьма удивила обывателей. Наиболее смелые почёсывали затылок: к чему бы это? Не к дождю ли? А регент лениво осматривал окрестности: при Машеньке всё было не так, проще было. «Надо ж, вспомнил Машеньку. К чему бы это: к дождю? К старости? И хорошо. Конец всегда есть начало. Только бы это начало было во благо», – мысли папы Юры текли, растекались. Не к добру.
Меж тем они величественно вплыли в столицу, проследовали по улицам к своей резиденции. Развернулись. Стали носом к дороге. Юрий вышел. Сразу к нему подошли Степан и Филипп. Поздоровались. Обнялись. Кратко обменялись новостями.
Выпрыгнул, хотя и очень лениво, Снежок-Франс. По-деловому, по-хозяйски обошёл своё авто, даже смахнул хвостом только ему видимую дорожную пыль. Затем вернулся к водительской дверце, сел, распрямив спину, поставив лапы рядом, обогнув хвост вокруг тела. И устало закрыл глаза. Ему осталось… ждать.
Юрий вздрогнул, резко вкинул голову и посмотрел вверх. Его взгляду последовали друзья.
С верхушки небосвода величаво, повиливая задом, гордо держа хвост трубой нисходил Пуся-сан. Как всегда – ухоженный, упитанный, с переливавшейся золотом шерстью и недовольным выражением морды. Сошёл. Уселся на крышу авто регента, как на престол. Величественно, приветственным жестом обвёл толпу. Затем позволил регенту себя погладить, и Степану, и Филиппу. Даже соизволил издать мурлыкание как наивысшее благодарение для других особей.
- По какой причине такая честь? – поинтересовался регент.
- Наш создатель милостиво позволил мне провести Франса по алмазному мосту. Его время пришло.
- Да? – спросил папа Юра и обратился к Снежку: – Ты слышал? Ты готов?
Кот кивнул.
- Тогда… Благодарю за службу, – сказал регент и отдал Снежку честь. Ему последовали другие правители.
Снежок широко открыл глаза, кивнул, улыбнулся, махнул хвостом и в прыжок очутился рядом с его великолепием и, когда тот стал удаляться ввысь, последовал за ним.
- Всё хорошо, – медленно произнёс Юрий, – но я остался без водителя.
- Серж поведёт, – сказал Степан, – или Мишель. А где он? Филипп!
Но Мишель уже выходил с ним на связь.
- Иду. Задержался. Валерии дал старт «Астре». Смотрел за стартом. Плавно отошла, – отрапортовал Мишель.
Но первыми подошли к мужчинам Альфия, Луиза и Александра. Женщины были возмущены, что мужчины собрались в поездку без них. С чего они взяли, что самолично могут решать судьбу детей? Стали приводить соответствующие доводы – мужья согласились. Когда ещё так просто, кружком, по-семейному, посидят? Решили доукомплектовать машины и выехать всей группой.
Прошло ещё минут десять. Пятнадцать. Юрий продолжал стоять около авто. К нему подошли старшие сыновья, они беседовали о чём-то.
Серж вводил корректировку в управление авто. И напряжённо думал, кто поведёт авто регента. Взять на себя такую ношу сегодня опасался: чувствовал телесную немощь. Кто поведёт? Сам регент давно уже за руль не садился.
Подвёл своё авто Мишель, выставили в ряд Степан и Филипп. Правители с жёнами подошли к Юрию. Разговор шёл о том же: кто будет за рулём.
- Успокойтесь, – ответил Юрий, – сам поведу. Серж рядом. Скорость выбираем минимальную. Пока не привыкну.
На том и порешили – но… мощный ярчайший свет грянул из стен здания резиденции регента и наместника. И музыка. Засияли оба стяга на шлаг-штоках. Двери распахнулись, и в неё устремились кошки. Собаки чинно сели около крыльца. Больше всего повезло птицам: для наблюдения они заняли позиции сверху. Правители встали в полуоборот, распрямили плечи, втянули животы. Выправка! Готовы!
Но ничего сверхъестественного не произошло. Из дверей в окружении своих музъемских любимцев выплыла… Мария. В весьма непривычном наряде. Следом, также чудно одет, шёл улыбавшийся… Герман.
Животный и пернатый мир ликовал и приветствовал. Люди онемели. И только тогда, когда Машенька взяла регента за руки, а Герман широким жестом руки поприветствовал зевак, толпа заорала, загудела, зарукоплескала…
- Надолго? – папа Юра строго спросил воспитанника, пожимая его руку.
- На несколько часов. Музъемских, – ответила Мария и кокетливо прикоснулась губами к щеке строгого начальства. И тут же руку в бок и строгий спрос: – Куда, друзья, вы направляетесь? В баньку? Косточки старые размять?
- Да уж и не такие старые, – фыркнул Мишель. – Самой-то сколько?
- Время – для вас, господа. Для меня – очередное преломление энергии.
- Загнула кривую, – улыбнулся иерогосударь. – Папа Юра, я поведу. Серж, рядом.
- Как всегда, – для проформы пробурчал Серж, тоже седой, тоже слегка располневший.
Герман улыбался. Молодой. Подтянутый. Со здоровым румянцем на щеках. Полный сил, энергии. Как будто бы и не было шестидесяти пяти лет за плечами. Пока наместник принимала доклад от четвероногих, безногих, пернатых, чешуйчатых, Герман проследовал к толпе и разговаривал с людьми. Правители же медленно приходили в себя, выравнивая дыхание. Время аудиенции подходило к концу, когда толпа стала расступаться. Герман посмотрел в сторону образовавшего прохода. По нему мчалась его малышка Жозефина. Герман слегка тряхнул головой, выступил вперёд. Девочка уже в прыжке летела ему навстречу. Он поймал её в полёте. Закружил, завертел. Та смеялась. Затем обняла своего папочку. Тот её тоже. Когда радость встречи схлынула, Герман осмотрел дочь. Её костюм ему понравился, но не макияж. Он прекрасно бы подошёл музъемке, но его дочурке, по его мнению, был излишен.
- От кого ты прячешь своё лицо? – спросил он Жозефину. – Или стесняешься его?
Она вспыхнула румянцем. Да, увы, она очень некрасива с точки зрения принятых красавиц. И не привлекательна для мужчин. Даже Диего, считавшимся её женихом, держится на почтительном расстоянии. И что ей делать?
Герман читал её мысли. Улыбнулся. Обнял дочь, прижал к себе и произнёс:
- Глупости. Всё это скороспелые мысли, которые не имеют под собой почвы. Сейчас же умоешься. Ты собрала в себе черты меня, твоего отца, и Тэслы, твоей матери. Нас рядом с людьми нет. Но есть ты. И, смотря на тебя, они вспоминают нас. А что касается Диего, то, возможно, у него свои планы, с которыми он пока не делится.
Девчушка хлюпнула носом и спросила:
- Можно я с вами? Могу вести машину папы Юры.
- Да? А он не завозмущается?
- Вот ещё! Снежок так мог управлять, а я нет.
- Вот именно. То кот, то девица.
Жозефина наклонила голову набок и, сузив глаза, посмотрела на папочку. Тот засмеялся, поднял вверх руки:
- Сдаюсь. Садись. Хоть часок, но побудем вместе.
- Отлично. Утру нос братику.
Подошли к авто. Жозефина сразу направилась к водительскому месту, Герман рядом с ним. Юрий и Мария сели на заднее сиденье. Серж перешёл в авто Мишеля, сел рядом с ним.
Первым пошёл Мишель, объяснив это тем, что за скоростями командира необходим глаз да глаз. А так – пусть поспевает следом. На что Герман махнул рукой и попросил Жозефину держать дистанцию. За ним Степан, Филипп. Кортеж тронулся. Медленно, плавно, но постепенно набирая скорость.
- Машенька, – произнёс Герман, – ты представляешь, наша малышка обеспокоена холодностью Диего.
- Фи, – ответила та. – Нашла о чём горевать. Он просто встретил ту, с помощью которой решил размножаться.
Короткая тишина в авто. Юрий наконец сдерзил:
- Мария, что я услышал? Твои прекрасные уста издают такую пошлость.
- Разве? Я следую манере брата.
- Я помню его тираду о самце и самке. Но ты пошла дальше.
- Пример заразителен. Но это чётко и правдиво. Так что, девочка, выбрось его из своей головки и получше посмотри вокруг. Неужели нет никого, кто бы тебе нравился?
- Я не думала, – ответила Жозефина, хотя её ум тут же воссоздал образ мужчины из подразделения, в котором некогда служила Анна Борнок. Но принцесса тут же взяла мысль под контроль, улыбнулась – и закинула воспоминание за горизонт. Мало ли что хочется… И вздохнула.
Этот вздох заметили все трое, но барышня не желала продолжать тему, поэтому предпочли отложить разговор до более благоприятного момента.
В салоне раздался звонок. Звонил Николя, уже давно сам государь.
- Да, ваше величество, слушаю, – произнёс Герман.
На том конце тишина. Минуту. Вторую.
- Николя;, это я. Тебе не слышится. Я тебя слушаю. Не веришь? Мы едем на кордон к Михеичу. Где встретимся? Можем на базарчике.
- Здравствуй, – наконец выдавил из себя Николя;, – вылетаю. Но как это может быть?
- Это как раз и легко. Здесь ещё и Машенька. У неё к тебе вопросы. Готовься к нагоняю. Нефритовая Леди свой мир покидает только по весьма серьёзной причине. И досье на проблему у неё собрано.
- С радостью встречусь с сестрёнкою и выслушаю её. Надеюсь, у Наместника есть и предложения, как решить данную занозу.
- До встречи, мой младший брат.
- До встречи, мой старший брат.
За городом кортеж поехал медленно. Гости успевали посматривать по сторонам, Серж комментировал изменения в дорожное регулирование и контролирование безопасности, внесённые за последние годы. Машенька расположилась на коленях Юрия и наслаждалась его отеческими ласками. И Юрий, вошедший в преклонный возраст, гладил свою девочку. И вдруг замер. Мысль огнём обожгла его суть: «Не она – его, а он - Её». Государыни государыней… А Герман же улыбался собственным размышлениям, мечтам, иллюзиям и смотрел в окно. Тоже, как и его единственная любимая сестра, такой же молодой, уверенный в своих силах, устремлённый к только ему известной цели.
Хотя – его не сильно интересовали окрестности. Его интересовал разговор с Сержем.
«- Государь, – говорил он, – вы можете сказать мне о моём ближайшем будущем?
- Тебя не должен пугать уход. У тебя достаточно времени. И достаточно будет сил.
- То есть я не залежусь?
- Всё будет достойно.
- Меня интересует час.
- Это не ко мне. Я отвечаю за жизнь и её развитие. Даже переход не в моей власти.
- Но…
- Серж, дорогой Серж, надо просто жить. Не следует думать о том, что ведомо только Вечной Невесте. Ибо думать постоянно об этом значит веселить Первейшего. К нему, сильнейшему, дорожку протаптывать. Живи с радостью. У тебя дел мало?
- Достаточно. Беспокоит, что не всё успею.
- У тебя, что, нет учеников, наследников?
- Слава Богу, целая школа.
- Трудись.
- Слушаюсь, государь. И…
- Всё успеешь. А где вы решили остановку сделать? На базарчике?
- Так точно.
- Отлично. Парковка та же?
- Там же. Только немножко вид ей придали. Современный.
- Понятно. Наместнику-то понравится? Не то, как разбушуется.
- Проверим».
Вдруг Мария резко села, посмотрела в окно, приказала остановиться. Жозефина плавно дала по тормозам. Машенька выпрыгнула из авто, сбежала с насыпи и побежала в открытое поле.
- Что там? – строго спросил Юрий.
- Зайцы играют.
- И?
- Побежала. – Герман пожал плечами. – Давно в горелки не бегала.
Юрий вышел из машины, подошёл к обочине и замер. Высокий, широкоплечий, с развивающимися седыми волосами. Герман подошёл к нему.
- Ты ещё здесь? – строго спросил регент воспитанника.
Герман вопросительно, удивлённо посмотрел на Юрия.
- Ты не видишь, что там канавы и ямы. Упадёт если. Давай, бегом, догоняй.
Герман пожал плечами, но спорить не стал. Легко сбежал с насыпи, побежал к игравшим.
Люди вышли из машин и с любопытством наблюдали то за регентом, то за его… воспитанниками.
А Герман и Мария резвились. Если Мария вертелась между небольшими зверюшками, то Герман предпочёл посоревноваться силой с крупным хищником. Борьба доставляла обоим удовольствие.
А папа Юра бдил и зрил. А оба его любимчика озорничали и шалили вдоволь. Мир тоже наблюдал, как повеселись их господари, избрав для своих потешных игр некогда облюбованную ими твердь. Видимо, всё было спокойно в их бескрайних владениях, каждый миллиметр которых они ежесекундно слышали, чувствовали и осязали. Это гуляние заражало округу: смеялся вместе с ними ветер, вторила вода, бежавшая узким ручейком через поляну, теплом вторила земля.
А люди смотрели. А люди молчали.
Вдруг Машенька схватила на руки зайца и вместе с ним побежала к дороге. Герман догнал её и спросил:
- Куда зайца несёшь?
- Папе Юре. Пусть погладит. А то такой суровый, грозный стоит. Улыбнётся хоть.
Сердце зайца забилось, как у воробья. Он пропищал:
- Только бы в лягушку не превратил.
Герман засмеялся:
- Никак регента боятся больше, чем тебя и меня.
- Конечно, боимся, – продолжал заяц, – он как глянет, как спросит. Отпустите, пожалуйста, от греха подальше.
Машенька засмеялась в ответ: гладко сказки бает косой.
Подбежала с длинноухим к папе Юре. Тот спросил сухим голосом:
- Что это значит?
- Погладить принесла. Он такой миленький, мяконький, тепленький.
Заяц крепко зажмурил глаза и трясся, как осиновый лист.
- Для чего? Чтобы сородичи сторонились его потом?
- Сторониться?
- Кем от него пахнуть будет?
- Регентом. За ним точно ни лисы, ни волки бегать не станут.
- И что хорошего? Будет так сидеть да толстеть, затем раньше времени от ожирения умрёт.
Машенька открыла от удивления рот. Руки её несколько ослабли. Заяц воспользовался моментом – и сиганул. Отбежав на почтительное расстояние. Оглянулся – но регент ему кулаком не грозил. Зато Герман почёсывал затылок и покачивал головой. Он не мог понять, где Юрий Васильевич был серьёзен, а где шутил. Тот же произнёс:
- Всё, хватит. Отдохнули – и по машинам. Не то и к вечеру не доберёмся с такими остановками. Да и баня простынет.
Кортеж продолжил движение. Через полчаса притормозили у базара. Их уже ждали Николя; и Алик. Они первыми подошли к авто. Младший открыл дверцу. Герман вышел. Братья обнялись.
Покинули авто регент с наместником. Они стояли рядом до подозрительно гармонично: возмужалый мужчина и юная дева.
- Машенька, ты такая же… краснощекая, миловидная, – осторожно подбирая слова, сказал Николя;.
Та кокетливо открыла-приоткрыла глаза. Посмотрела на брата. Тот чуть заметно шевельнул веками. На голову наместника опустилась плотная серебристо-золотистая вуаль. Мария взяла Юрия и Николя под руки, и они направились к торговым рядам. Улыбка, то и дело проносившаяся по губам регента и исчезавшая в их уголках, и искорки, мелькавшие в его глазах и исчезавшие в многочисленных морщинках около них, говорили о том, что над Николя; надвигаются тучи. Степан и Филипп, следовавшие с супругами за командиром, зорко наблюдали за ним и обменивались друг с другом многозначительными взглядами. Наместник же переходила от лавки к лавке, придирчиво осматривала товар, что-то хитрюще шептала государю на ухо. Юрий бдил. Герман же остался в обществе Жозефины и Алекса. Мишель с Александрой – с ними. Компания прошла к столикам кафе, присела вокруг одного из них, Алекс прочитал последнее своё сочинение.
- Я с удовольствием бы послушал песню, – произнёс Герман.
- С радостью, государь. Моя гитара в аэролёте. Серж, пожалуйста, принесите её.
Серж тут же встал и направился к аэролёту. Герман провожал его взглядом. Внимательным, долгим. Затем спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Папа Юрий с ним, что ли, не работает?
- Регент живёт замкнуто в твоей загородной резиденции, – ответил Мишель.
- Кто же следит за его техникой?
- Снежок. Следил. Но Омар… лечил его. Год или два назад. Я правильно, командир, тебя понял? Он вновь болен?
- Да. Теперь я понимаю причину нашего разговора в авто.
- Какого? Я ничего не слышал.
- Мы разговаривали молча.
- Молча? Он понимает?
- Кое-чему, как и вы, научился.
- Что так… серьёзно… болен?
- Да. Хотя… есть шанс. И я использую его. До отведённого ему срока он должен дожить. Я так решил. Он свою повесть любви не до конца прочитал.
Серж вернулся с гитарою. Алекс сыграл новую мелодию. Герман слушал, чуть наклонив голову. Затем взял инструмент из рук мужчины, пробежал по струнам, извлекая весьма нелогичное построение звуков. Но странно – они создали типичную мелодию. А когда Герман запел на незнакомом языке – слова выстроились в знакомый текст.
- Угадал песню? – спросил Герман у Алекса.
- Знакомая. Неужели?
- Да. Твоя. В четвёртом измерении пользуется большой популярностью. Как говорят, слова и музыка народные. Отдельные строчки вошли чуть ли не в гимн. Прославился ты, поэт, прославился.
- Не зря, значит, помирал?
- Всё имеет свою закономерность.
Меж тем накрыли стол. Подали любимый напиток иерогосударя, фрукты. Герман попросил Сержа посадить за стол охрану. Те несколько удивились – но с радостью расположились на стульях: посидеть рядом с венценосной персоной или персонами достойно. Да и вообще правителями. А если рядом будет регент…. Повезло. Очень повезло. Герман благословил стол. Приступили к кушанью. Подошли после досмотра регент и Наместник с командою. Весело присоединились к столу. Сидели, как раньше: кучно, плечом к плечу, не то беседуя, не то принимая пищу. Не то над всей удивительной компанией застывала тишина, то гремел хохот. При этом всегда папа Юра покачивал головой: уж больно крутые повороты его Германко требует. А сам Герман попивал сок – и слушал Вселенную. Пока было тихо, без сюрпризов. Значит, можно ещё посидеть с друзьями, расслабиться.
Наконец встали. Поблагодарили хозяев, распрощались. Сели в авто. Отъехали.
Машенька, как и ранее, села на колени Юрия. Пройдёт несколько минут – её начнёт знобить. Сначала на неё накинули плед, затем включили тепло в салоне. Когда въехали в хозяйство егеря, Герман сдёрнул сестру с колен Юрия, отвёл её в сторону и прошипел:
- Кто разрешил?
- Я хочу, чтобы он был жив.
- Он и так живёт по второму кругу. И без тебя. И он страдает.
- Но жизнь…
- Его путь закончен. Давно закончен.
- Я хочу, чтобы они встретились… С Ники…
- Прекрати.
- Но…
- Немедленно.
Их диалог прервало появление Омара. Стремительное и огненное. Отец и сын взялись за руки, поставив в центр Машеньку. Сверкающие шары образовали единое поле, внутри которого расцвел зеленый росток. Энергия трансформировалась в тела. Омар, махнув всем своим подданным рукою, исчез. Герман, держа Марию за руку, подошёл к друзьям, попрощался с ними, и они покинули данную местность. Но не планету: надо повидать внуков…