Звали ее Ольга, что означает «святая», но святой она вовсе не была, скорее наоборот. Но об этом потом.
Учились мы с ней в педе на 1 курсе. Была она такая красивая, что просто дух захватывало: ноги длинные, «от шеи», как говорится, грудь высокая, талия тонкая, короче, все при ней, а лицо! Черты точенные, классические, ну просто ожившая статуя! Ростом была она 170 см, не ниже, худенькая, стройная, косточка тонкая, аристократическая, смотреть на нее – одно удовольствие! Была она единственным ребенком в семье. Отец – большой начальник, мать – заведующая библиотекой. Короче, семья весьма интеллигентная. Олька тоже была неглупая, начитанная очень. Тем большее удивление вызвал у меня тот факт, что Олька сессию летнюю завалила, и ее отчислили. Не помогли даже связи ее папаши, так как Олька на пересдачу не пришла. Видимо, ей просто лень было учиться. После того, как ее отчислили, видеться мы перестали; у нее была своя жизнь, у меня – своя.
Встретились мы только через пять лет. Я уже закончила институт и успела поработать в деревне. Теперь я вернулась в город и устроилась работать в библиотеке Новосибирского университета. У меня сохранился ее номер, и я (на свою беду) взяла и позвонила ей. Я не учла, что времени прошло много, и Ольга за это время изменилась, стала совсем другим, незнакомым мне человеком. Хотя в общем-то я и раньше мало о ней знала, она ничего почти о себе не рассказывала. Все общение сводилось к тому, что мы сидели рядом, а после лекций редко виделись, так как жили далеко друг от друга.
Я позвонила, и она приехала. Она совсем не изменилась, как будто этих пяти лет и не было, все такая же стройная и красивая. Вот так мы снова возобновили свое общение. Но, если бы я знала, к чему это приведет, то не стала бы этого делать.
Приближался Новый год. Я пригласила Ольгу и еще одного парня, который мне нравился. Ольга приехала удивительно красивая, похожая на Снегурочку, в белой песцовой шапке с таким же воротником и манжетами. Вместе с ней приехала целая куча парней, человека четыре. Мои родители ушли в гости, брат тоже куда-то слинял, и я была дома одна. Весь день я убирала и готовила, и к вечеру основательно устала. Парни эти, с которыми она приехала, мне очень не понравились: лица у них были испитые, порочные. Я даже испугалась, кого она притащила сюда? Сашка тоже пришел, это тот парень, которого я пригласила. В половине двенадцатого сели за стол. Пока я подавала, бегала то и дело на кухню, они успели выпить за Старый год. Потом, когда я села, Ольга настояла, чтоб я выпила штрафную. Я, надо сказать, в молодости водку редко пила (неизвестно, как организм мог отреагировать), все больше вино, и то сухое. А тут выпила, и стало мне плохо. Я ведь поесть не успела за день, ждала, когда за стол сядем. Вскочила я из-за стола – и в ванную. Потом слышу, в двери стучат, выходи, мол, часы двенадцать бьют, пора Новый год встречать, а мне уже не до хорошего, желудок так скрутило, что и вздохнуть не могу. Так я, наверное, целый час там просидела. Вышла оттуда – и на улицу, стояла там, пока мне лучше не стало. Возвращаюсь, смотрю – а за столом одни мужики, Ольки нигде не видно. Я - в спальню, а там закрыто. Там крючок был, можно было запереться изнутри. Посмотрела по сторонам: нет Ольки и Сашки. Значит, там они! Ну, подружка, удружила! Стала я в двери колотить, открывай, мол, сучка! Кто-то из парней меня от двери оттащил, стал успокаивать. Я – снова на улицу. Охладиться решила и выскочила раздетая. Потом еще вдобавок простыла, лечиться пришлось. Возвращаюсь: в комнате полумрак, один ночник горит, Олька полуголая с Сашкой танцует, остальные сидят за столом, водку пьют и закусывают тем, что я приготовила. А мне – кусок в горло не лезет, чувствую себя оплеванной с ног до головы. Присела я на стул и думаю, может, специально она меня устранить решила, знала, что пить не могу…
Вот такой «веселый» Новый год у меня был, но, если вы думаете, что это все, то ошибаетесь. Сашка потом ушел (я с ним после этого не встречалась), парни, те, которых Олька притащила с собой, улеглись потом в спальне, а мы в зале легли. Олька потом к ним рвалась, но они на крючок закрылись, не пускали ее к себе, а я просто в шоке была от увиденного: это ж надо, какая сучка похотливая, одного ей мало! И меня не стесняется. А те закрылись, надоела им, видать, как горькая редька. И даже на красоту ее никто больше смотреть не хочет… Утром они, наконец, ушли, и я перекрестилась, что таких гостей сдыхалась, решила, что Олька эта больше порога моей квартиры не переступит. Она мне звонила потом, я трубку бросала, не хотела с ней разговаривать, думала, что избавилась. Только от таких, как она избавиться не так-то просто!
Однажды тоже какой-то праздник был, не помню, какой, я пошла куда-то в гости, родителей тоже не было, дома оставался один мой братец. Возвращаюсь и застаю такую картину: братец разгуливает по квартире в одних трусах, а на диване с сигаретой в зубах развалилась … Олька в одной комбинашке. «Вот, - подумала я с горечью, - уже и к братцу моему в постель забралась. Ты ее в двери, а она в окно». Я всем своим видом показывала недовольство, а Олька вела себя так, будто мы с ней расстались наилучшими подругами.
Последний раз мы с ней встретились года через два. Братец мой уже женился и жил отдельно. Но с Ольгой иногда общался, и через него она была в курсе всех моих дел. И вот однажды заявилась она с каким-то парнем. Я дома была одна (родители уехали на дачу). Надо было сразу гнать ее поганой метлой, а я слабинку дала, впустила их. Они бутылку водки принесли, я закусить сообразила, а потом… потом повторился тот кошмар, что был тогда на Новый год. Она с ним уединилась в спальне. Может, им негде было этим заниматься…
Я тут психанула, стала стучать и требовать, чтобы они выметались из моей квартиры. И тогда… этот ее, с позволения сказать, «кобель» выскочил из комнаты, схватил меня и потащил на диван. При этом он кричал: «Оля, я к тебе сейчас вернусь!» Я с трудом вырвалась от него. Меня же, в моей квартире чуть не изнасиловали! Ужас! Тут я не просто разозлилась, я озверела. Открыла двери в подъезд и кричу: «Выметайтесь, не то я милицию вызову!» Делать нечего, пришлось им уйти. Позже мне рассказали ( у нас были общие знакомые), что он тогда со злости фингал ей поставил. За то, что я их выставила.
Больше я ее не видела, но мне рассказали потом, что Олька эта докатилась совсем «до ручки», стала даже наркотики принимать. Короче, совсем пропащая стала. А однажды взяла бритву и перерезала себе вены. Врачи ее спасли, но стала у нее рука, где она вены вскрыла, сохнуть. Сухожилие зацепила. И что, вроде, сделала она это из-за любви, что покинул ее какой-то там мэн. Вот уж не подумала бы, что она на любовь способна, а, может, просто надоело ей все, что все любовники ее бросают, и никому она не нужна. И даже красота ей не помогла.
А ведь было, казалось, все для счастья: красота, молодость, здоровье. И даже – богатство, ведь родители были очень обеспеченными людьми. И как она поступила с этой красотой? Бросила ее под ноги этим грубым мужикам, которые потоптались по ней своими грязными ногами и ушли, оставив ее с разбитым сердцем и лишив последней надежды на счастье. Не было у нее одного – женской гордости, потому и бросали ее, потому и не ценили, так как она сама себя не ценила.
А отец, говорят, плакал, когда к ней в больницу приходил. Что ж, родители были заняты карьерой, повышением по службе, а дочь воспитать не сумели, не было у них времени на нее. А теперь – плачьте, потому что это – ваша вина!
28.12.20г.