Алпен голд
Шоколадка своим изображением гор на обложке соединяет тебя с местом где находится рай в каком-то определенном представлении. Это не рай вообще, а рай конкретного места и определенного вида. По этой ниточке туда можно добраться, хотя бы прикоснувшись к сладости шоколадки попавшей сюда из этого мира, как будто осколок того рая на какое-то время останется с тобой.
Эта связь будет непрочна, эфемерна, и продлиться короткое время, после чего мост, соединяющий тебя с тем местом, исчезнет, так и не дав по себе пройти, и об этом ты будешь знать заранее. Заранее будешь знать, что связь с тем местом иллюзорна, и служит лишь намеком, отражением, общей схемой какого-то неизвестного тебе образа действий.
Шоколадка доказывает, что такая связь реальна, это больше не надо обосновывать, можно не сомневаться в этом вопросе, хотя бы какое-то время, тем самым обретая покой, хотя бы на какое-то время. Шоколадка упрямо это доказывает тем, что попадается на глаза, считая, что этого достаточно.
Плитка шоколада обретает ценность, становясь бруском золота, показывая, что это можно сделать, как будто само наличие ключа, которым невозможно воспользоваться, уже оправдывает тебя, придавая какую-то ценность моменту, несмотря на то, что никакой пользы от этого ключа не будет. Достаточно протянуть руку. Доказательство вот.
Именно это используют маркетологи. Тоннель на ту сторону открыт и он действует, как будто тебе уже не надо гоняться, не надо изводить себя сомнениями в реальности трактования найденных следов. Можно считать, что все позади, и покупая шоколадку, ты на деле покупаешь эту уверенность в возможности перейти на ту сторону, что конечно, невозможно ни при каких обстоятельствах.
Пиво
Батарея пива сияет бликами волшебного леса предлагая переселение туда на время. Лес сияет радужными искрами. С бутылки на бутылку блуждает веселый огонек, заманивая в глубины мутной радости, предлагая проследовать за ним. Здесь идет постоянное веселье, из этой чащи доносится постоянный шум как приглашение в сказочный лес населенный пребывающими в вечной радости существами.
Батарея пива предлагает преображение реальности, уход в новое измерение, которое всегда готово, как комната, в которую в любой момент можно выйти. Сияющий тусклыми огоньками уголок надежного путешествия. Комната, как убежище, которое всегда наготове. Внутри законсервирован надежный покой, вечно обещающий прочность счасться.
Путешествие, из которого ты неизбежно вернешься и окажешься снова у своих дверей, от чего нет избавления. Ты не сбежишь, и будешь поставлен перед своей прежней жизнью, в чьи чертоги придется вернуться в любом случае. Любые попытки извернуться и избежать этого кончатся ничем, но этого.
Мясо
Красные развалы чем-то притягивают, даже если мне не нужно мясо. Что-то внутри оживает, поднимает голову и поворачивает ее в ту сторону. Возможно, это голос далекого предка, который все еще жив. Он никуда не ушел, находится все время рядом и проявляет себя так, что остальные голоса стихают. Как он здесь оказался, и кто его пустил? Как-то оказался.
Красные развалы символизируют какое-то счастье, служа проекцией состояния из тех времен, которых уже нет в памяти. Это проекция рая, которая, как выяснилось, является шаблоном и сейчас. Это неожиданно найденная плита под фундаментом дома, датированная еще пятнадцатым тысячелетием до нашей эры. Она спокойно лежала здесь все это время.
Я подчиняюсь потоку радости, без анализа его происхождения, как будто на время вхожу в реку, и полагаюсь на течение. Радость несет меня в неизвестный океан, в котором острова, видимо, населенные, динозаврами, кем же еще. Я полагаюсь на волю течения, отдавая дань тому, что это какая-то часть меня, которая пришла сюда потребовать плату.
Так ничего и не купив я отдаляюсь от мясного отдела, запомнив это ощущение надежности возникающего от богатства выбора, предлагающего цыплят, перепелок, уток, гуся, куриные крылышки, шейную часть, лопаточную часть, говядину, баранину, филе, вырезку, ребрышки. Вариантам нет числа и тот, кто пришел спросить, останется удовлетворенным тем, что на любой вопрос здесь будет ответ.
Любой вопрос того, кто пришел из своих степей здесь будет ответ. В рамках его, нужной и понятной только ему логики. В рамках логики, которая мне не нужна, но с которой я по какой-то причине должен считаться, и которую слушал, отдавшись радости возникшей от вида прилавка разделанного мяса.
Утварь
Раздел хозяйственных приспособлений открывает возможность бесконечного улучшения дома, как будто это рудник радости который можно углублять и расширять бесконечно. Новые коридоры не только будут источником большей радости, но и расширят само понятие счастья. Даже находиться здесь приятно.
Дом как место твоего обитания оживает, наполняется обитателями, как ожившая картина начинает звучать, как пейзаж тронутый ветром. Оказывается, и здесь есть и смысл, и глубина существования. Ложки испускают какие-то огоньки, которые могут быть найдены на глубине, где ты не ожидал ничего встретить. Вместо темноты ты обнаруживаешь комнату полную гостей.
Это разбивает дом на ряд разных вселенных, каждая из которых содержит собственный смысл, и любой из них ты можешь выбирать, как цель для занятий. Ключ является стражем, охраняет преграду, которую ты сам бы преодолеть не смог, а здесь тот, кто тебе поможет, и предложит тот самый выбор который займет надолго.
Этот отдел служит ключем к подобному умножению смысла, без него ты был бы бессилен, и остался один посреди пустыни. Ты был бы брошен, оказался без дома, и не было бы ничего, что держало бы тебя и как-то оформляло фарватер по которому можно путешествовать.
Колбасы
Мясной отдел вызывает кого-то, кого ты не знал, кого ты боишься, и кого приходится сюда допустить. Приходиться прятаться при его появлении. В отличие от этого, колбасный отдел говорит с тобой. Это язык, обращенный прямо к тебе. Это алфавит составленный ради тебя, значит кто-то есть, кто знал о тебе.
Ты часть какого-то плана. Кто-то точно знает, как обратиться к тебе. Кто-то составил обращение на понятном тебе языке, и составил его так, что ты обратишь внимание, остановишь движение, прервешь свой путь, застынешь здесь на какое-то время, как будто здесь ответ на все твои вопросы, как будто больше никуда идти не надо. Именно такое обещание будет услышано.
Голос колбасы проникает прямо в душу, обещая покой, тишину и решение всех проблем. Список проблем очищается, хотя и на короткое время, но это время обещано. Здесь точно будет тишина, никто не войдет и не побеспокоит. Ты принимаешь это решение, хотя бы в эту секунду планируя остаться здесь навечно.
Рыба
В рыбном отделе душа отдыхает, как будто совершив побег и оказавшись в потустороннем мире. Ты перешел границу а значит совершил удачный побег. В этом убеждает все, показывая жителей того мира не только лежащих на льду с открытыми глазами, но и плавающими в воде. Это реальное доказательство перемещения.
Ты прикоснулся к невозможному миру и от твоего прикосновения происходит звон или шелест, как признак несовместимости мира откуда ты пришел и этого. Это указывает на дистанцию которую ты преодолел, и подсказывает, что никто за тобой последовать не может. Это и убеждает в возможности спокойствия и душевного отдыха.
Все, что до этого беспокоило или могло как-то тебя коснуться превратилось в то, что находится с той стороны границы, как отражение леса на поверхности ранее было лишь символом, указанием, намеком. На такой намек можно было не обращать внимания, можно было его игнорировать, или рассматривать не ради любопытства, а только ради эстетического наслаждения.
Хлеб
Мимо хлебного отдела невозможно пройти. Заходишь туда, даже если этого и не надо, как будто выполняя какую-то обязанность, видимо, будучи приговорен привязанностью к дому, и не имея возможности разорвать эту связь.
Сам запах хлеба обещает надежность, служа ниточкой соединяющей тебя с океаном какой-то родины обеспеченным лязгом создаваемым на кухне отцом пытающимся мыть посуду. Этот лязг такой же признак нужного тебе места как хорошо различимый запах хлеба.
Тебя затянет сюда запахом обещающим ощущение надежности дома. Никто тебя отсюда не прогонит. Нет кого-то на страже, кто должен будет проводить тебя наружу. Запах, своим появлением, служит как манифест которому хочется верить, но верить ему нельзя.
В любом случае, это будет обман, так как ничего обещанного нет. Те времена когда ты мог лежать в темной комнате и слушать шум производимый родственниками, давно прошли.
Тот покой, который обещает хлеб, зачем-то зовет, хотя приблизиться к нему ты не можешь. Это голос кого-то, кто тебя ждет, может быть, обвиняя, чтобы однажды напасть. Он рядом, он помнит тебя, и видимо, знает о тебе больше, чем ты сам мог запомнить. Эту память он тебе вернет.
Запах хлеба служит ключом к памяти, а значит, есть дверь, когда-то эта дверь будет открыта, и в нее можно будет войти. Что там ждет, неизвестно, но выйти в нее придется.
Лампы
Лампы хорошо и равномерно освещают пространство, по которому ты ходишь. Здесь нет теней, как в идеальном мире, который на тебя напал и сделал тебя частью себя. Тебе ничего не надо снаружи, твои мысли только внутри, ты достиг требуемого места, как будто расстояния здесь бесконечны и можно бродить вечно. Это не так.
Лампы образуют фарватер, описывающий ловушку. Замкнутое пространство, которое описывает мир, который тебе нужен, по мнению того, кто тебя поймал.
Кондитерский отдел
Здесь представлен идеальный мир, такой странный, и отличающийся от привычного, что выглядит нереальным и невозможным. Это карикатура, контур, общая схема чего-то другого, неизвестного и непонятного, отсюда и неестественный, ненужный тебе вкус, и яркие, несуразные цвета.
Это выставка ненужного мира, того, что здесь выглядит как насмешка, так, чтобы прикоснувшись к нему, вернуться назад.
В этом случае ты тем сильнее прикован к этому месту.
Ананасовое желе
Прямоугольные и ровные пластины ананасового желе выглядят как доставленные сюда из идеального мира предметы. Они слишком ровные, и слишком мягкие, чтобы иметь какое-то обоснованное назначение здесь. Здесь они не нужны никому, и любой отвергнет подобный предмет, не опознав его, и не увидев в нем что-то полезное.
В своем мире они что-то означают, и служат какой-то цели. Здесь же они являются неоспоримым доказательством реальности перехода между мирами, который ты не можешь найти, если он тебе нужен, или вообще не ищешь, если такой переход тебе не нужен.
Пластинки здесь являются лишь сладкими конфетами, и не могут служить никак иначе, так как их истинное назначение ты разгадать не сможешь, и про эту невозможность разгадки ты точно знаешь заранее. Хотя бы здесь, хотя бы в этом ты заранее твердо уверен. Здесь, в этом смысле место спокойствия обусловленного доказательством этих самых пластинок.
Так как для меня это все равно неизвестно что, предмет из недоступного мира, то в отношении этих конфет действительна любая возможная теория. Любая из них верна для меня в одинаковой степени и равнозначна в процессе поиска истины. В том случае, если, конечно, происходит поиск истины. Это яйца ската неведомого мне океана, светящиеся флуоресцентным светом в неизвестной длины волны. Мне все равно, истину об них я не узнаю. Узнаю только то, что они зачем-то здесь, как будто тот океан заглядывает сюда.
В любом случае, я прохожу мимо, не пытаясь положить пакет с конфетами из полупрозрачного ананасового желе в карман. Я иду мимо так, как будто ничего не видел, ничего не происходит, так, как будто нет возможности протянуть руку, и прикоснуться к ним. В любом случае, мне это ничего не даст.
Ряд бутылок
Лес бутылок вина как царство, в котором можно заблудиться. Их так много, что здесь можно бродить вечно. Тому, кто сюда попал, можно даже отменять время для себя, так как выхода он все равно не найдет.
Бесконечный океан пробок тянущийся за горизонт, в котором можно легко заблудиться. А не надо там искать направление. Здесь можно найти участок, который можно использовать для себя, создав свой собственный мир, так, чтобы никогда не выглядывать за его пределы.
Это похоже на освоение острова и создание собственного варианта вечной жизни в том месте, в котором ты отменил для себя время. Это возможно с помощью света, запертого в бутылке.
Бутылки из разных стран, как будто намекают на возможность прикоснуться к миру другой страны. Ты словно получаешь билет, и можешь переселиться в образ обустроенный какими-то деталями из представления о стране происхождения бутылки. Материальность и весомость бутылки подтверждает реальность такого перемещения, достаточную для того, кто таким образом себя обманывает.
Рыбный отдел
Здесь океан но между вами остается стекло. Тайная жизнь могучих подводных течений, мест, где царит непредставимое давление, куда никогда не проходит солнечный свет здесь представлено в виде препаратов, обездвиженных, подготовленных, очищенный и отпрепарированных так, чтобы их удобно можно было купить и унести с собой.
Ты тем самым совмещаешь оба мира, но делая это на свой, хамский манер
Стойка у кассы
Россыпь мелочей в яркой упаковке похожа на дождь из радуги, который высыпал сюда содержимое неба, то есть, каких-то сказочных областей отличающихся от всего что находится здесь. На полках навалены предметы из небесных чертогов, обернутые в фольгу, запаяные в пакеты, или находящиеся в специальных прозрачных контейнерах, так, что ты можешь купить и унести с собой, например, концентрированную радость, и пользоваться ей какое-то время, посредством этого прикасаясь к жизни, находящейся там, с той стороны облаков. Ягоды из карамели лишь напоминают настоящие, являясь лишь проекцией каких-то других, таких, которые в реальности недоступны и эта их недоступность является неотделимым свойством места, где ты находишься.