Фамилия Сергея звучала как издевка над ним, да и на фамилию она мало походила, больше на ласковую кличку: «воробышек». Представляете, приходит в отдел кадров дядя весом за сто кило и ростом под два метра и представляется: «Я, Сергей Воробушек - мастер по ремонту топливной аппаратуры».
Ну, да ладно, на Руси и не такие фамилии есть, даже похабно звучащие, да и не фамилией человек определяется, а тем - каков его характер, или даже так: какая у него душа. Так вот, душа у Сергея Воробушка была дерзкой до неприличия! Мало того что он начальства никакого терпеть не мог, так он и женщин своей дерзостью приводил в смущение. Словом, ни такта, ни приличия этот человек с ласковой фамилией Воробушек не знал и по всему видно, что и знать не хотел.
Многие называли его хамом, но какой же он хам, если отца своего до самой смерти не иначе как тятей и не называл? И смешно в наше оголтелое время было слышать от него такие слова: «не могу, тятя этого не одобрит».
Это сейчас-то, когда сопливые юнцы ни во что родителей не ставят, но о своих правах точно сороки по любому поводу стрекот поднимают такой, что уши затыкай, да беги, куда глаза глядят, а еще лучше: вынь, да положь!
Да и жену, пока она жива была, очень даже уважал, хотя и была она бездетна, и свой дерзкий язык при ней не распускал. Нет, не хам был Воробушек, а именно - человек дерзкий, до неприличия. Можно сказать – стихийный был человек, этот Сергей Воробушек. Не оформленный, да не запряженный, иначе сказать – не воспитанный.
Из-за своей дерзости Сергей Воробушек на одной работе долго не задерживался, и только уникальное мастерство сглаживало вспышки начальственной ярости в ответ на дерзость Сереги. А мастер он был классный! По звуку работы мотора определял, что у него там, внутри, происходит.
- Я, - говорит, - доктор, а вы все фельдшера…
О его дерзости судите сами. Когда генсек бывшего государства СССР Михаил Горбачев в «народ ходил», довелось ему побывать на предприятии, где работал Сергей Воробушек. И что ж вы думаете, Серега и тут отличился! Во время встречи с самым главным человеком в стране он возьми да и спроси: «Вы хоть знаете, сколько этот костюм, что на Вас, стоит?»
Михаил Сергеевич, то есть Горбачев, чего-то там про жену сказал, но смутился здорово, а крепкие ребята плечами затолкали Воробушка в общую массу рабочего люда, чтобы не смел смущать начальство.
Понятное дело, что при таком характере и при нашем-то советском воспитании, Серега не верил ни в Бога, ни в черта ни даже в материю, если она не была зажата в его маленьком, но крепком кулаке. Словом, это был человек не только дерзкий, но и до крайности самонадеянный.
Вот такой был этот «воробушек», составленный из каких-то углов и шипов, хотя кто его знает, что там у человека внутри было.
Как бы там ни было, но люди, бывает так даже у нас, в России, что доживают и до пенсионного возраста. Сергей Воробышек до такого возраста дожил, и явился в органы назначения пенсии с четырьмя исписанными от корки до корки трудовыми книжками! Это удивило даже видавших виды чиновников. Но и этот, многотрудный этап оформления пенсии был преодолен им. Наступили времена пенсионные, и тут на беду Сергея случилось прочитать ему объявление в газете. Короткое такое объявление, буквально несколько строк: «Покупаю души. – И приписка соблазнительная. – Дорого.»
В газетах нынче печатают и не такую дурь, но эта запала ему в душу, которую некто хотел у него купить. Долго он мусолил эту тему про себя, пока не пришла в голову, как ему показалась, гениальная мысль: «А что, если я продам свою душу, а деньги отправлю на строительство храма?»
Мысль эта, можно сказать, родилась одновременно с прочтением злосчастного объявления в газете, потому что номер расчетного счета строящейся церкви был как раз рядом с объявлением о покупке душ, вот только оформилась, осозналась она несколько позже.
Соблазнился Серега тем, что, по его мнению, душу можно «вытряхнуть» из человека одним способом – убить его! А все остальное из области суеверий и человеческого лохотронства. Да и как можно распорядиться тем, чего в руки не возьмешь?
Так думал Серега и пришел к твердому заключению, что это – лохотрон, только вот маленькое облачко оставалось на горизонте: если это лохотрон, то как с него поиметь выгоду, купив нечто, что, по мнению Сереги, являлось метафорой человеческой личности? И стало Серегу Воробышка жечь любопытство, да так неотвязно, что он даже заболел от этого. Ну, ни как не решалась эта загадка: зачем кому-то понадобилась его душа?
Вспомнил Сергей школьное: и Чичикова, и доктора Фауста, и многое что другое, слышанное от людей и читанное в дешевых бульварных газетах. И заговорила в нем дерзость: обману де, этого, или этих прощелыг, которые души скупают, и тем самым сделаю дело доброе. Мысленно целую теорию сочинил о доброделании, даже азарт появился, поскольку, до этого, такие мысли о добре не приходили в его голову.
Впрочем, когда-то давно, когда Серега Воробушек увлекался, чем попало и в частности стихами, он твердо усвоил, что «добро должно быть с кулаками». Вот и все понятия о добре, что сидели до этого в глубине серегиной души, обреченной им на продажу.
И вот надо же: объявление о покупке души и молитвенная просьба о помощи в строительстве храма странным образом соединились и родили азартное и дерзкое намерение Воробышка самому обмануть обманщиков. Сделать небывалое для него самого дело: помочь в строительстве, как бы он сказал еще год тому назад, да и то через губу – культового сооружения.
Так и сделал: написал по указанному адресу письмо о том, что согласен продать свою душу, и вскоре забыл о нем. Вспыхнула эта идея в нем ярко, как новогодний фейерверк, и тут же пропала.
Однажды, в пресквернейшую осеннюю погоду, поздно вечером в дверь его квартиры постучались. Сергей выключил телевизор и пошел открывать. Привычки спрашивать кто там, он так и не приобрел, обычно спрашивала, и дверь открывала его жена, но жена вот уже два года, как покоилась на кладбище.
Не успев перешагнуть порог, незнакомец из-под капюшона мокрого плаща сказал: «Я начет покупки Вашей души», – чем ввел Сергея в страшное смущение, поскольку он стал подзабывать этот эпизод из своей жизни.
Пришлось не только принять из рук посетителя плащ и повесить его в ванной, чтобы вода немного стекла с него, но и провести гостя на кухню. Без горячего чая также не обошлось. И все время, пока Сергей суетился, эта затея с продажей души, ему уже не казалось, что она такая умная. И особенно неуютно он чувствовал себя, когда искоса и изредка бросал взгляд на этого позднего гостя.
Надо сказать, что внешность гостя была невзрачной, разве что особая бородка «а-ля козел», да быстрый, обегающий все округ себя взгляд, придавал этому бледному и флегматичному лицу некоторую индивидуальную живость. На госте был глухой свитер, что не удивительно, если судить по погоде.
Когда чай был разлит по стаканам и выставлена на стол вазочка с песочным печеньем, Сергей, давясь словами, сказал:
- Только я ни каких документов подписывать не стану. Тем более - кровью…
- Фу ты! – искренне отреагировал гость, и Сергей почувствовал эту искренность. – Начитались всякой чепухи и телевизор насмотрелись… - И уже с ноткой жалобы в голосе продолжил: – Ну, что ты будешь делать?! К кому бы ни пришел, везде почти одно и то же! Это уже скучно становится. – И совсем упавшим голосом пробормотал: - Средневековье какое-то.
Это искреннее возмущение и бормотание подействовали на Сергея как ушат холодной воды на пьяницу, поскольку он так и не мог до конца поверить, что нашелся человек, или организация какая-то, которая и на самом деле, без дураков, покупает души.
- Да Вы что, на самом деле души покупаете? Ну, Чичиков, понятно, там основа была – ревизские сказки, а тут? Не морочите ли Вы голову мне и другим? - спросил Серега между двумя глотками горячего чая.
- И, тем не менее, Вы написали, что готовы продать свою, подчеркиваю это, свою душу, следовательно, поверили в то, что есть люди, или организации, готовые эту душу купить. Так?
- Так, – Сергей вынужден был признаться в этом. – Но я подумал, что это шутка, или, простите меня, сумасброд какой-то написал. – Ему при всей его дерзости, никак не выговаривалось сказать то, что вертелось в голове: «Или сатана покупает?»
- И, тем не менее, Вы в это поверили. Даже вот, мысленно предположили, а не сатана ли это покупает души? А какая Вам разница, кто? Вы ведь все равно не верите, ни в господина бога, ни в сатану, как, кстати сказать, и душу понимаете чисто метафорически.
Сереге хотелось сказать: «Большая разница». - Но опять, к собственному удивлению, он ничего не сказал. То ли оттого, что душа его трепетала от одной мысли, что будет продана и потому из неё вся дерзость улетучилось? Или же Серегина дерзость почувствовала в пришельце родственное начало, упала подобие собаки на спину и замолотила хвостом в знак покорности. И этот стук сердца у горла, не есть ли стук молотящего хвоста Серегиной дерзости?
- Как бы то ни было, - ровным голосом, даже без малейшего признака эмоциональности, словно не человек, а машина читает заранее написанный текст, продолжал незнакомец, - а я готов предложить за Вашу душу сто тысяч рубликов наличными. – Он нагнулся и достал пачку купюр. - У меня даже упаковка, заметьте, банковская…
И только тут Сергей обратил внимание, что посетитель был с кожаным портфелем. Пока он занимался плащом, этот господин пронес портфель на кухню и сунул его под кухонный стол:
- Предвосхищаю Ваш вопрос: зачем мне Ваша душа? – спросил незнакомец.
- Вот именно, зачем? – как эхо откликнулся Сергей.
- А Вы скажите, зачем Вам деньги? – посетитель сделал паузу, а потом, словно омывая под струей воды кисти рук, стал энергично их потирать. – Вот видите, Вы затрудняетесь ответить на этот вопрос. Представьте себе, и я не знаю, что буду делать с Вашей душой, когда её куплю у Вас. Как говорят, были бы деньги, а куда их потратить – нет проблем!
- То деньги, а то душа! – Сергей попытался возразить, но посетитель легко парировал и это.
- Вот именно! Стало быть, я как-то предполагаю использовать Вашу душу, точно так же, как и Вы как-то предполагаете истратить мои деньги. Как-то, но как - точно, о том и сами не ведаете. Согласитесь, что использование денег и собственности - дело личное, так ведь?
Сергей, молча, кивнул головой, поскольку решение о продаже своей души, несмотря на какие-то вспыхивающие в голове сомнения, только окрепло.
- Сто тысяч за мою душу – это мало, – сказал он и сам удивился некой ирреальности происходящего, словно уснул и вот – сон, а во сне происходит эта нелепица! За столом сидит человек, в руках у него - банковская упаковка достоинством в сто тысяч рублей, и он покупает у Сергея душу - нечто такое, чего нельзя положить вот так, в портфель, как деньги, и унести с собой.
- Дурак! Сумасшедший! – Такие мысли одна за другой, словно стрижи, прочеркивали пространство его сознания поверх всех его неясных тревог.
Посетитель опять сделал этот странный жест кистями рук, словно умывал их, и сказал:
- А сколько бы Вы хотели за свою душу? Я Вам предложил хорошую цену, многие за меньшую продавали.
- Миллион! – выпалил Сергей и задохнулся от своей дерзости.
- Вы полагаете, Ваша душа стоит таких денег?
- Это самое малое. И учтите, мне не нужна наличка здесь и сейчас. Нынче таких денег напечатают – просто загляденье, а завтра - милиция и наручники…
- Хорошо я дам Вам банковский чек, на предъявителя и Вы получите свои деньги в Сбербанке.
- Миллион?
- Давайте компромисс – половину. Больше не могу.
Холодный пот выступил на лбу Сергея, и ощущение нереальности стало еще сильнее, а странный посетитель между тем ровным голосом продолжал: - В сущности, нам остается только ударить по рукам и Вы должны сказать: «Согласен». – Он протянул Сергею банковский чек на полмиллиона рублей.
- Ничего я говорить не буду, – буркнул Сергей, ощущая сухость во рту. – И руки Вам подавать не стану. – Произнеся это, он взял чек и сунул его под чайное блюдечко.
- Как хотите, я не настаиваю, - с этими словами незнакомец встал из-за стола.
Уже на пороге квартиры незнакомец сказал как бы невзначай, словно запамятовал и только сейчас вспомнил:
- Сделка будет считаться состоявшейся с того момента, как Вы станете тратить полученные деньги. – И уже с не скрываемым юмором, за порогом: - Берегите душу, как-никак она, в некотором смысле, уже не совсем ваша, а, так сказать, – чужая собственность, находящаяся под Вашим временном управлением».
На следующее утро Сергей встал с больной головой, и все вчерашнее показалось ему сном. Он по обыкновению прошел на кухню, чтобы поставить чайник на плиту и тут увидел, как из-под блюдечка выглядывает краешек бумажки весьма необычного цвета. Дрожащими руками он почти отшвырнул блюдечко… Чек на полмиллиона рублей, самый настоящий чек, а вовсе не плод ночного кошмара глядел на него, и казалось: нагло и дерзко улыбался своей гербовой печатью.
Ноги у Сергея сразу одеревенели, а сердце заколотилось в горле. «Все! Все! – мысленно говорил себе Сергей. – Всё до копейки и ничего себе… сразу… сейчас же…»
Он даже не стал пить утренний чай, а наспех собрался и поехал в ближайшее отделение Сбербанка.
Операторша удивилось, что некий гражданин Воробышек перечисляет такие деньги на храм. Она, даже, сносила чек «куда надо», но чек был подлинный, «на предъявителя», и оснований для не совершения операции по переводу денег на строительство храма не было никаких.
Всё это время, Сергей Воробышек находился в странном, заторможенном состоянии, словно не сам подписывал бумаги и отвечал на вопросы, а не имел к этому никакого отношения. Более того, какая-то здраворассудочная часть в нём удивлялась происходящему. Удивлялась и истошно вопила от необъяснимого, иррационального страха.
- Вот, - сказала операторша и выложила перед Сергеем четыре копейки, - это, простите, сдача от суммы переведенных Вами средств и после уплаты из этой суммы соответствующих сборов.
Сергей машинально сунул эти медяки в карман и скорым шагом вышел из помещения Сбербанка. Остро захотелось курить. Он зашел в ближайший киоск, купил пачку болгарских сигарет «Опал» и коробку спичек. Вышел на крыльцо и с наслаждением сделал глубокую затяжку. Удивление тому, что глупейшая во всех смыслах сделка состоялась, не только не прошло, но напротив - усилилось.
- Уж не сплю ли?
Почти вслух спросил Воробышек неизвестно кого, не имея больше сил сдерживать в себе внутренний голос. И тут почувствовал, что кто-то, сзади, дотронулся да его плеча.
Словно ушат кипятка вылили на Сергея. Он охнул и осел здесь же на крыльцо киоска, под ноги покупателям. И последним, ярким видением в его жизни было – он увидел, как в общей массе денег, которыми он рассчитался за сигареты и спички - желтым глазом мелькнули копеечные монеты; та самая сдача, которую он получил, как плату за свою душу.
И услышал дикий хохот над собой: «Надо же, алкаш! Утро еще, а он уже нализался!»
Мявкнули чего-то губы Воробышка, вроде как - мама, - сказать хотел, да только никому до его последнего слова дела не было. А до тех, кому дело было до Воробышка, чуть позже, такими делами; чего человек последним своим выдохом сказать хотел, мало интересовались. Они взяли его за ноги и за руки, и забросили Воробышка в кузов машины на брезентовую палатку. А дальше... Дальше у Воробышка был путь, которого ни кто не минует. Даже те, у кого душа не продана.
февраль 2006 года