В детстве я очень любила свой маленький домик на заднем дворе, построенный нами с мамой. Каркас из длинных черешневых веток, скрепленных ивовыми прутьями, густо переплетал цветущий по весне вьюнок. С приходом зимы зеленые стебли усыхали, становились жесткими и серыми. Мы обновляли его каждый год. В начале весны обязательно выделялся день, когда мама и я очищали строение от мертвых растений и сажали новые, позже становившиеся тем же густым зеленым вьюнком жимолости, источающим сладкий аромат лета, детства, дней, проведенных в прохладе за чтением любимых сказок под золотистыми лучами солнца, проникающего в импровизированные «окошки».
Мама всегда говорила мне, что мечтает, чтобы я навсегда осталась малышкой. Чтобы мы вместе сидели в летнем домике под жимолостью. Чтобы мое детство не заканчивалось.
И, хотя я становилась старше, проходила новые этапы жизни, переживала из-за разных вещей, одно оставалось неизменным. Наш летний домик на заднем дворе.
Мы не пропускали ни одного года, ни одной весны, когда наступала пора новых саженцев. И я продолжала приходить туда почитать, только уже не сказки. От Андерсена я перешла на Функе и Роулинг, за ними шли Бронте, Митчелл, а позже – Ремарк, Брэдбери, Кинг. Но мама продолжала дарить мне на праздники Перро, Линдгрен и Экзюпери. И пусть я уже читала большинство их произведений, мама лишь старалась продлить мое детство, отодвинуть подальше трудную взрослую жизнь, самостоятельные решения, скучные обязательства.
Наступил мой семнадцатый день рождения. С каждым годом эта дата делала маму все более грустной, ведь я становлюсь взрослее. Но в этом году я видела ее такой впервые. Проснувшись утром, я вышла из комнаты. Мама была на кухне. Она плакала и держала в руках красивый сверток. Конечно, внутри была книга. «Мар. Огненное сердце».
Мама плакала о том, что я уже почти взрослая; о том, что мы не так близки, как раньше; о том, что мы больше не просиживаем днями напролет в нашем сказочном летнем домике.
И мне тоже стало грустно. Была зима и домик казался совсем безжизненным, но он все же оставался нашей волшебной крепостью, нашим укрытием от большого взрослого мира. Мы пошли туда.
Внутри оказалось довольно тесно, но на двоих места хватило. Наверное, не страшно было опоздать в школу, ведь у меня день рождения. Мы сидели молча. А потом мамино лицо озарила улыбка, и я вспомнила все, словно по-настоящему оказалась в детстве. Усохшие серые стебли превратились в пышную жимолость с душистыми цветами, вокруг которых порхали бабочки и жужжали пчелы. Серый зимний день в окошке озарился солнцем, посылающим теплые лучики в нашу обитель. Холодная земля оказалась мягкой летней травкой, на которой я лежала и читала маме сказки вслух.
Не знаю, как долго я просидела там. Мама часто приходила и улыбалась мне, повторяя, что взрослеть совсем не обязательно. Она была счастлива от того, что я снова в нашем домике, в нашей крепости.
Позже послышались женские голоса. Они говорили о чем-то с мамой, направляясь к нашему домику. Я не видела их, ведь мои глазницы были пусты: сегодня черви доели остатки глаз. Они ели не только глаза, они копошились во рту и под курткой. Женщины говорили что-то про полицию и наручники, а мама пыталась им объяснить, но они не слушали. Мама повторила, казалось, десятки раз, что она просто не хотела, чтобы я становилась взрослой.