Ольга Косых
Эссе
Воспоминания о детстве, как чудесные островки. Однажды ты на них бывал, но никогда уже не сможешь вернуться обратно. Может быть, поэтому они так дороги. У каждого из нас — свои «островки». Мне запали в душу вот эти.
Синее небо — синее платье, с крапинами цвета морской волны. Я иду с мамой по дороге от портнихи в новом отутюженном платье. Прошу ее остановиться. И - ра-а-з-з! Я кручусь вокруг своей оси на все 360 градусов, и платье солнце клеш, вспорхнув вверх, летит по воздуху. Так легко и красиво. Потом мы снова продолжаем свой путь домой. Через некоторое время мне снова хочется повторить «полет» и я прошу маму стать его свидетельницей. Она охотно соглашается и с улыбкой смотрит на меня. Как же здорово кружится платье вслед за мной. И как же это замечательно, что мама выбрала именно этот фасон и этот цвет — цвет неба.
Меня переполняют благодарные чувства. «Еще я остановлюсь вон у той березки, а потом у Валиного дома. Если она на улице, то увидит мое новое платье. Ей оно тоже, наверное, понравится. И, может быть, ей тоже сошьют такое, и мы вместе будем кружиться», – думаю я. Нам навстречу идут тети, мамины знакомые, и всем им я демонстрирую свою обновку в «полете». Они наперебой хвалят платье, и мне приятно оттого, что наши оценки совпадают. Синее платье — детское счастье.
…. Во дворе - свежее сено, которое только что привезли с лесных полян над Доном и оставили подсыхать. Никакие, даже самые изысканные французские духи, не сравнятся с этими чудными благовониями. Еще недавно это было разнотравье, которое привянув на солнце, стало источать их с удвоенной силой. И хочется вдыхать эти запахи снова и снова.
Предложение папы построить прямо во дворе шалаш и спать в нем ночью (разве можно в таком случае - в доме?) было неожиданным. Конечно же, во дворе, чтобы наслаждаться ароматом! Надо было видеть, с какой готовностью носили мы с братом подушки и одеяла, как старательно стелили постель прямо на сене. Где спать? Конечно же, с краю шалаша, чтобы видеть звезды. Да какой там сон? Тихонько, чтобы не разбудить родителей, мы перешептывались с братом. На правах старшей я показывала ему созвездия Большой и Малой Медведицы, потом мы искали Полярную звезду. Она — не она, но решили, что нашли. И просто любовались небесными светилами, которые, кажется, были прямо у нас над головой.
Недалеко от шалаша зашуршало сено, и вдруг целая его охапка стала передвигаться. Под ней оказался ежик. Выбравшись наружу, он поспешил от нас в другую сторону, неся на своих иголках «облако» сухой травы. Мы последовали за ним. А когда еж остановился и свернулся, поняли, что не стоит ему мешать продолжать свой путь.
Мы считали падающие звезды и загадывали желания, следили за мигающими огнями самолетов в небе. Сколько, оказывается, интересного происходит ночью. Сон пришел только под утро.
… Поездка в поле за смородиной, которая росла в лесополосе, стала целым событием. И вовсе не потому, что был хороший урожай, и мы набрали целых два ведра. Я узнала о травах, которые показывала мне мама. Теперь имею представление о том, как цветет в степи чабрец – маленькая «ползучая» травка с незабываемым душистым ароматом, зверобой, как выглядит ковыль с мягкими пушистыми метелками. Особенно красиво, когда подует ветерок, кажется, что у твоих ног – огромное серебристое море из ковыля. В степи мое внимание привлек небольшой памятник со звездой. Как пояснила мама, его установили сами жители на месте гибели советского летчика в годы Великой Отечественной войны. Именно отсюда, с левобережья Дона, началось в 1942 году наступление наших войск в ходе выполнения операции «Малый Сатурн», и где-то примерно здесь находился советский штаб. Имя летчика осталось неизвестным. Помню, долгое время меня мучила несправедливость: почему нельзя узнать его имя и, конечно же, сообщить родственникам. Ведь есть же архивы. И почему взрослые – умные, сильные люди - не могут сделать этого? В ответ на мои вопросы мама пояснила, что не случайно у кремлевской стены в Москве, где мы были прошлым летом, есть могила Неизвестного солдата – не обо всех, пришедших с войны, есть хоть какие-то известия.
Не так давно я была в музее крестьянского быта в своем селе и узнала, что по инициативе директора несколько лет назад на месте падения самолета работал поисковый отряд из Воронежа. Найденные и хорошо сохранившиеся останки самолета сейчас составляют одну из экспозиций музея, имя летчика установить так и не удалось.
…Сбор урожая картошки – занятие довольно скучное, обыденное. Обычно родители с лопатами в руках «добывают» клубни, мы с братом освобождаем их от земли, бабушка собирает в ведра. Радует только то, что будем работать все вместе, а вместе всегда веселее. Идея папы, будто яркая полоса краски на темном холсте: «Картошку на огороде печь будем? Но это ближе к концу дня…» Да хоть после работы. Главное, будем. Главное - есть стимул. И потому можно терпеть жару, а чтобы было легче, пить прохладную воду (брат бегал к колонке), улыбаться в ответ на папины ободряющие слова: «Терпи, казак, атаманом будешь». Не все – серые будни, будут, мол, и праздники. И вот он – праздник «урожая». Яркие языки пламени костра отчетливо выделяются в сумерках. Мы подбрасываем в огонь сухие ветки, принесенные из лесополосы. Жарим сало, а потом печем в золе картошку. Обязательно к ней – отлично вызревшие на солнце помидоры. А на десерт – арбуз. Ужин на свежем воздухе, да еще и на перевернутых ведрах – что может быть романтичнее. И что самое удивительное – этому необычному застолью на огороде взрослые радуются не меньше, чем мы – дети. Маленькие искорки костра летят в темноту и растворяются на глазах. За ними так интересно наблюдать. Ночная прохлада обнимает нас все больше, как бы напоминая, что пора домой. Это только сейчас понимаешь, какое это было счастье – стоять ногами на земле, не на асфальте, и принимать то, что она подарила.
…Зимний вечер. На стеклах окон мороз нарисовал узоры, а в доме - тепло от плиты. Любимая суббота, когда завтра никому не надо торопиться: ни родителям на работу, ни нам с братом в школу. Папа, сидя в прихожей за столом, читает журнал «За рулем». Профессиональный водитель должен быть в курсе автоновостей. Мама перелистывает трилогию Максима Горького (ее любимый писатель) «Детство. В людях. Мои университеты». Поводом стал тот факт, что мы на уроке литературы изучаем его творчество.
Я, удобно расположившись под настольной лампой за столом в зале, погрузилась в рассказы Анатолия Алексина. Они - удивительные, немного с грустинкой, заставляющие думать. Писатель не делает вывода в конце своих рассказов, к нужному выводу читатель должен прийти сам. И от этой «интриги» они становятся еще интереснее.
Бабушка, любительница поговорить, видя, что на сей раз ей не удастся ни с кем поделиться очередной новостью, услышанной от соседей, берет в руки журнал «Крестьянку». В этой установившейся в доме тишине слышно лишь как брат играет в настольный хоккей – сразу за две команды, раз нет партнера. Шайбы бьют и ЦСК, и канадцы. Кто победил? Конечно же, наши. Разве могут Фетисов с Третьяком проиграть? Тут и спрашивать нечего. Как же я любила эту субботнюю тишину, эту ауру познания, нашу «избу-читальню», где все были едины в своем увлечении. А главное, мы все были вместе.
…. На Радоницу в храме я обязательно поставлю свечи перед иконами. В день поминовения усопших. В память о своих родных. В благодарность. За счастливое детство, за радость открытий, за тепло, которое, кажется, греет до сих пор. За доброту. Синее небо…
Ольга КОСЫХ