Когда я мочусь в сортире, то всё время взглядом контролирую струю, направляя ее иногда на определенные участки унитаза или пузырчато взрезая воду. Не сказать что мне это доставляет какое-то особенное удовольствие, либо же здесь имеет место некий специфический интерес исследователя, или ещё что-то. Скорее я делаю это просто так, чтобы разнообразить время, проводимое мной за столь неизящным занятием как мочеиспускание.
Чем-то похожим я занимаюсь и тут.
То, что я складываю в слова и предложения – не более чем отхожая струя. И меня вовсе не заботит её вид, угол, под которым она падает на поверхность, свежесть испускаемого мною вещества, его эстетическая ценность и опрятность организации.
И уж конечно я не придаю абсолютно никакого значения тому, что из меня выходит, равно как и не собираю выссанную мочу в баночки, расставляя их после за стеклом серванта в своей комнате.
Мне это ни к чему. Я прекрасно знаю всю ценность производимого мной, знаю, что время от времени оно просится наружу и разнообразия для да озорства ради - нет-нет, но тряхну пару раз рукой, чтобы раскрасить монотонный процесс.
Ясное дело, мысли о том, чтобы как-то всё это нарекать и классифицировать, приспосабливать какой-либо броский ярлычок и творить иные безумства у меня в голове не присутствует категорически.
Я просто хожу поссать. Это случается. Естественный процесс. Что тут в конце концов такого?
Но мясо не таково.
Отходы своей жизнедеятельности оно боготворит, превозносит и потребляет, гордо обозначая их невразумительным словом «культура».
На протяжении всего своего существования мясо практикует священную уринотерапию, замыкая круг и выводя идею цикличности из отвлеченных философских концепций в категорию прямого практического применения.
Всё что есть недоказуемого, нелепого, фантазёрского, угоднического и фальшивого, всё, что облекается мясом в словесные одежды, все эти мечты и сны о самих себе, не имеющие ничего общего с реальностью – это всё обретается в компостной яме, имя которой культура.
Тонны необоснованного ничем пиз*дежа, слёзы, крики, стоны и сопли испражняющегося человечества, призванные заслонить собой заурядный и неказистый процесс физиологического облегчения, возвысить его и разукрасить, и представить само мясо в куда более выгодном свете, чем есть на самом деле – это культура.
Упоительный самообман, пелена на глазах, отвратное нагромождение языкового мусора, свалка концептов, помои мнений и идей – культура.
Мясо свято уверено в сверхъестественной сущности оной культуры, утверждая, что ей подвластна даже такая вещь, как эволюция, ведь по мясному мнению, когда речь заходит о человеке, эволюция уже давно сменила своё направление и нынче протекает не по биологическому, а по культурному руслу.
И клеймо «культурный человек» - это показатель мясного продукта высшего качества, своего рода ГОСТ.
Размышляя о самом себе, мясо приводит в пример философов, писателей, музыкантов и художников, черпая из их вдохновенной белиберды идеалы и шаблоны относительно того, чем же оно, мясо, является на самом деле.
Это упоительный мир идей и образов, всевозможных Одиссеев и Рахметовых, Дон Кихотов и Неточек Незвановых. Мир трогательный, нежный, высокий и утонченный. Мясо шарит мыслями в его бесконечных закромах, облизывая языком свои стесанные обезьяньи клыки.
Мясо очаровывается евангельскими образами бога-любви, зачитывается строками о ницшеанском сверхчеловеке, любуется полотнами Шагала, наслаждается картинами Тарковского и Бергмана, восхищается Шопеном, Чайковским, Вивальди и сотнями, сотнями, сотнями разного ранга и уровня феноменами культуры - от блатных напевов забубенного шансонье до маразматических умозаключений Хайдеггера, во всем этом видя свой портрет, своё отражение.
Культура посылает милые мясному уху и глазу звуки и образы, непомерно возвеличивая мясо, теша его гордыню, а заодно окутывая пеленой ядовитого заблуждения одурманенные мясные головушки.
Уж что-что, но наё*бывать само себя мясо научилось превосходно.
И ложь эта настолько очевидна, настолько тупа и вопиюща, что становится смешно.
Ведь вы них*уя не изменились!
Ни на йоту, ни на капельку, ни на грамм!
Вы нисколько не изменились со времен своих обезьяньих предков.
Лишь только придумали огромную кучу вранья в свое оправдание.
Вы, как и прежде, - свора убийц, лгунов, хитрецов и пройдох. Вы с большой охотой пожрёте друг друга, едва только предоставится такая возможность. Вы так же, как и раньше, хотите обладать, повелевать и царствовать, быть на пике, оставить свою метку как можно дальше, глубже и выше, а все, что препятствует вам на этом пути вы без тени смущения готовы снести, растоптать и уничтожить. Все вы, все до единого. В этом ваша суть.
Каждый человек – это безумный маньяк, а вместе взятые вы составляете коллективного Чикатило. В этом ваша правда. Вы – стая больных на голову психопатов, уё*бищных растлителей, насильников и каннибалов, тупых, жадных до власти и агрессивных недоумков, которыми дергают за ниточки инстинкты и ничего более.
Но вы пошили себе культурные одежды и облачившись в них, мните себя овечьим стадом, хотя из-под нелепо напяленной бараньей шкуры хорошо видны клыки и когти.
Вы – омерзительны и отвратительны.
И вовсе не потому, что ваша сущность – такова. Здесь как раз нет никаких претензий. Вы есть те, кто вы есть. И лучше не будете никогда.
Но вы омерзительны в своей ублюдочной претенциозности. И тупизне. И трусости.
Ведь вы не можете, вы боитесь, ссытесь от страха признаться себе в том, что вы такие. Вы не хотите и слышать правды о себе.
Вместо этого вы предпочитаете жить в плену своих фантазий и грёз, где человек – существо жертвенное и кающееся, любящее и подобное божеству, где есть некий великий культурный заповедник, в котором люди призваны обитать. И вы верите в это. И рассказываете друг другу об этом, утирая кровь на губах рукавом засаленной рубахи.
Как же это мило!
Человечество – педофил, который работает воспитателем в детском саду из лучших побуждений.
Помнится, одна до крайней степени злобная шмара показывала мне трогательную картинку с ангелочком, нарисованную детской рукой, и утверждала, что на самом деле она вот такая. Пропустив через себя, как через водосточную трубу, всю пошлость данного сравнения, я, разумеется, согласно закивал головой и мило улыбнулся. Ещё бы! Ведь уже через пять минут она с упоением сосала мой х*уй, проглотив в итоге сперму, которой я ей наспускал полный рот.
Картинка с ангелочком – это культура.
Глоток моей спермы – реальность.
Во всём этом может почудиться особый привкус шальной ненависти, которую я будто бы испытываю к вам.
И если у вас возникло подобное ощущение, что ж, это лишний раз подверждает вашу мясную сущность.
Потому что и ненависть, и любовь, и всё такое прочее – это для вас, не для меня.
Это ваш инструментарий, ваша призма и понятийный аппарат.
А в моём лексиконе подобных понятий просто не существует. Не говоря уже о том, что и самого лексикона, и меня в целом – тоже нет.
С вами беседует пустота. Её слова достигают вас, потому что она настроилась на вашу частоту и посылает сигналы в виде словоформ, которые вам привычны.
Вы не можете их не принять. Вы обречены их принимать. Совсем как та шмара – была обречена сосать мой х*уй.
Вот только ответить нельзя. Ваш ответ не достигнет цели за отсутствием адресата. Он умер, не успев родиться. Как и той шмаре давало в рот вовсе никакое не «Я».
Дорогие мои, милые моему сердцу разумные обезьяны!
Ваш мир – потрясающ!
Да что там – феноменален!
Феноменален в ублюдочности своего устройства. По-другому и быть не могло, ведь конструируете его, до известной степени, вы сами.
Когда я ещё «был», то мне очень нравились сказки, былины, эпос, предания и легенды, потому что во всем этом содержалась некая параллель тому, что меня окружало.
Вся ваша культура – это такая же параллель самому понятию «человек».
Но как Баба Яга и Кощей Бессмертный не имеют ничего общего с реальностью, так же и «человек культурный» не имеет ничего общего с «человеком сущностным».
Я захожу в жёсткие рамки языковых определений, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что они условны, но имея в виду лишь только одну вещь – вбить в ваши головы ваш настоящий образ.
Просто посмотрите на себя – насколько вы отвратительны и лживы.
Для меня, конечно, это никакая не проблема. В конце концов, заветренный кусок колбасы можно обрезать.
Что маска с успехом и проделывает.
Мясо.
Мясо.
Повсюду сплошное мясо. Много мяса.
Само себя оно видит птицами, летающими в поднебесье, в то время как это просто сочащийся кровью кусок волокон.
Человечество, разместившееся на небольшом шаре, где-то в одном из закутков вселенной не представляет ни для кого никакого интереса. Только для самих себя. И только в качестве объекта вранья.
Маске вы уж точно не интересны, это маска интересна вам, но вы никогда не сможете её разглядеть, потому что маска – не объект. Всё, что вы знаете о маске – с её же слов.
Но кто говорит с вами?
И на каком языке?
Ведь язык – ложь, а «кто» - иллюзия.
И что вы знаете по итогу?
Вот и выходит, что у вас есть всего лишь ваш мир. Тот самый, что то ли во зле лежит, то ли является самым прекрасным, что есть в жизни. Посмотрите хотя бы сюда, видите? Уже здесь, в наиболее общей точке всех суждений, ваши мнения – полярны. А значит они едины только в одном – в вашей лжи.
Вы врёте себе постоянно. И боитесь. Потому что не знаете наверняка. И от этого страха ваша ложь становится ещё чудовищней, ведь чтобы от него избавиться, надо наврать себе с три короба, пуще прежнего, убедить себя в какой угодно нелепице, лишь бы только не услышать роковое: я ничего не знаю. А кто это говорит? Я. А что такое «я»? Я – это… Нет-нет! Прочь! Чур меня, чур! Возлюбите друг друга! Человек – это звучит гордо! Трансцендентное, имманентное, Платон, Достоевский, Брейгель, бог, бог, бог!
И пошло, поехало.
Вся эта блевотина циркулирует в веках и тысячелетиях, а мясо спит спокойно в своём фальшивом мире под фальшивым ночным небом, видя фальшивые сны. Сны о самих себе.
Морок культуры – бетонная стена, высотою с небоскрёб, за которую невозможно выбраться. Она надёжно охраняет мясные тушки от беспощадного самопознания, предлагая взамен голографические проекции.
Культура – палёная водка, которой травятся массы, но которая тем не менее дает ожидаемый эффект – шибает в голову и валит с ног. А что ещё надо обычному куску мяса? Напиться и забыться.
Прежде я рассматривал крохотные узелки на паутине, а теперь решил взглянуть на паутину целиком.
И прыснул со смеху.
Ваша проблема не в накаченных губах и силиконовых сиськах, а в том, что вы подыхаете от рака. Хотя губ и сисек рак не отменяет, но насколько же глупо вставлять в свое иссохшее тело импланты перед химиотерапией.
Правда у вас есть волшебный тумблер культуры, нажав который, вы очутитесь в приятном полумраке и, посмотрев в зеркало, обнаружите, что впалые щеки и вывалившиеся наружу глаза лишь свидетельствуют о том, что вы прилично похудели, сбросив вес и обретя долгожданную стройность.
Ну что ж, человечество счастливо шагает к своему вымиранию, а повязка культуры, плотно осевшая на его глазах, помогает ничего не видеть, но лишь только мечтать.
Мечтайте и мрите.
А когда последний мечтатель вдруг начнёт самым краем разума что-то осознавать и захочет сорвать повязку со своих глаз, маска осторожно придержит его немощную руку и заботливо подведёт к краю пропасти.
Ваша культура – ваша братская могила.
Впереди ничего нет, а позади ничего не осталось.
Укладывайтесь поудобней.