Окружающие Красную Поляну горные отроги особенно прекрасны ранним утром, когда долгожданное солнце еще из-за горизонта начинает подсвечивать остроконечные пики доминирующих вершин Ачишхо. Если забраться достаточно высоко, то можно наблюдать, как на поселок медленно оседает бело-серое ватное одеяло из облачного тумана, оголяя верхушки темно-зеленых пихт, мягкие линии предгорных холмов и веющие уютом человеческие постройки.
К солнцу тянется всё: и золотая луковка храма, и мягкие кровли новых отелей, и облезлый шифер старых домишек, и заросшие огороды, стыдливо прикрытые казенными забо- рами из металлического профиля, имитирующего солидную ограду. Солнце одинаково одаривает светом и теплом всех — величественных и скромных, красивых и неказистых, только вступающих в жизнь и заканчивающих свой путь. Будто сам Творец учит нас свету для всех, постоянству и отдаче, любви и гармонии, милости и прощению.
Вот загорелись золотом стихотворные строчки на темно- зеленом граните памятного знака на кругозоре Ефремова, а дальше солнечный луч перебежал на краснеющий матовый блеск нового мемориала жертвам репрессий 1930-х годов в начале Краснополянского кладбища. Скоро солнце поднимется высоко и заглянет в соседнее ущелье, где с прошлого лета ждут его скромные безымянные таблички на деревянных крестах могил монахов-пустынников. Словно кто-то невидимый сшивает нитью нашей памяти все временны;е слои этого пространства, людей, ландшафт в нечто целое и единое.
Внутри меня какое-то странное ощущение законченности и начала, словно пробежал первый круг. Многие люди и события уже проступили из тумана и появились на горизонте, обозначая только подножия высоких стен прежде невидимого града. Стены древние, покрытые зеленоватым мхом, кажущиеся неприступными. Однако, стоит только осмелиться, сделать первый шаг и ты легко проходишь сквозь них, оказываешься на оживленных площадях, где время и пространство причудливо переплетаются, образуя цветные кружева событий. Начинаю бродить по его улочкам и с удивлением обнаруживаю, что многие мои герои, которых я поместил в разные главы этой книжки, знакомы друг с другом, общаются и даже занимаются общими делами.
Вот Юрий Ефремов вместе Давидом Армандом*(* Арманд Д. Л. (1905–1976), доктор географических наук, профессор, сотрудник Института географии АН СССР, с 1958 по 1963 г. вице-президент Московского филиала Географического общества СССР.
) из той же трудовой колонии, организованной его матерью Лидией Марьяновной Арманд, где когда-то работал и откуда отправился в Кавказские горы Олег Поль. Ефремов и Арманд вместе ходят по высоким кабинетам, добиваются принятия природоохранного законодательства СССР в 1960-е годы. Интересно, обсуждают ли они эти мистические пересечения своих судеб здесь, в волшебных окрестностях Красной Поляны?
А вот — матушка Варвара, та самая, что привезет в наш поселковый храм книгу В. Д. Пришвиной. Здесь она еще молодой искусствовед Третьяковской галереи, специализируется на творчестве нашего выдающегося живописца Михаила Нестерова. Позже она посвятит многие годы своей жизни уходу за одинокой и больной дочерью художника Наталией Васильевной, женой Федора Сергеевича Булгакова. Последнего, как известно, оставили заложником в большевистской России, выдворив из страны вместе с семьей его отца — великого русского философа Сергея Николаевича Булгакова. Картину М. Нестерова «Философы» я поместил в центр фото- экспозиции о русской религиозной философии в зале краснополянского Представительства РГО. На ней два наших известных философа — о. Павел Флоренский и С. Н. Булгаков, как вершины русской религиозной философии первой половины ХХ века. Они, скорее всего, никогда не были в Красной Поляне, однако подробное изучение письменного наследия тех, кто был, однозначно привело меня к этим гениальным фигурам, венчающим пирамиду отечественной мысли первой трети ХХ века. Когда необходимо подняться на гигантскую гору, начинать можно с любой тропинки, просто с ближайшей, поскольку все они ведут туда, вверх, где ветер времени уже разметал всё надуманное и случайное. Здесь мысли и тексты набрали прочность гранита, здесь четкая граница между небом и землею, здесь в ледяном безмолвии общаются между со- бой гениальные пики в вечной надежде, что придет кто-то следующий, обопрется на них, как на ступени, и поднимется еще выше.
Когда впервые писал о Ю. К. Ефремове (18), я еще не знал, что обнаружу в его фотоархиве снимки праздничного застолья, где внук о. Павла Флоренского, его тезка Павел Васильевич Флоренский сидит за тем же столом, где за несколько лет до этого сиживал Лев Николаевич Гумилев. Рядом с Флоренским — Т. А. Шутова, известная журналистка, которая провела и опубликовала в 1989 году замечательное интервью с обоими учеными, докторами наук, доходчиво объяснившими причины гибели могучей цивилизации Междуречья, властители которой разрушили ирригационными системами природный ландшафт, её вскормивший. В том же 1989 году впервые был официально опубликован главный труд Л. Н. Гумилева «Этногенез и биосфера Земли», посвященный автором «великому делу охраны окружающей среды от антисистем». Это будет один из последних мощных гвоздей, заколотивших в гроб безответственные планы поворота на юг стока северных рек, уже начавшие реализовываться в СССР. А спустя 20 лет, в 2010 году Татьяна Алексеевна Шутова опубликовала на православном сайте статью о тифлисском периоде биографии священника Александра Ельчанинова, опираясь на его переписку с П. Флоренским и А. Ельчаниновым.
За тем же столом, рядом с П. В. Флоренским — Игорь Ростиславович Шафаревич, академик, ученый-математик с мировым именем. Он пошел еще дальше, убедительно показав коренное родство капитализма и социализма как одной богоборческой ереси, способной, исходя из материалистических догматов, уничтожить природу на всей планете. Мы же на ней живем, а не занимаемся «расширенным воспроизводством».
Я всматриваюсь в лицо Юрия Константиновича. Его выражение на фото всегда трудно разобрать, поскольку сидит он, как правило, где-нибудь в углу, никогда не позирует, натужно не улыбается, весь в своих мыслях. Как же ему всё это удалось? Ни степеней, ни званий, ни должности. Более чем скромная обстановка в обычной для тех лет квартире, а какие люди бывали здесь! Доктор геолого-минералогических наук П. В. Флоренский, создатель естественнонаучной теории этногенеза Л. Н. Гумилев, всемирно известный математик и мыслитель И. Р. Шафаревич. Как-то незаметно, тихим голосом и точным расчетом Ефремов собрал все нужные фигуры, подобрал ключик к этой махине «диалектического материализма», заставив ее остановиться, испугавшись самой себя в бесстрастном зеркале научного знания.
Вот появилось причудливое виртуальное здание со старинной вывеской «ПочтамтЪ», где мне неожиданно вручают конверт от священника Дмитрия Трибушного с Донбасса. Оказывается, батюшка занимается историей софиологии в русской религиозной философии и ищет неизвестного автора, чьи статьи за подписью «Странник» были опубликованы в журнале «Путь» (Париж, 1931) под редакцией Н. А. Бердяева, и есть предположение, что написаны они Олегом Полем. Посылаю о. Димитрию ссылки на размещенный нами в сети текст «Острова Достоверности» (25), а в ответ сразу же радостное восклицание: «Да, это он!» Кроме того, получаю ссылки на сайт Одинцовского благочиния, где полностью размещены архивы русских философских журналов, издававшихся за рубежом (14).
Нахожу номера со статьями за подписью того же «Странника» под заголовком «Хозяйство природы». — Вот это удача! До сих пор считалось, что философское наследие Олега Поля утрачено, а нам остались только названия, да и те из описей ОГПУ. Редакция журнала предварила эти статьи комментарием, что это первые главы книги «Религиозные основы политической экономии». Но где же сама книга? Этого пока не знаю, однако начинаю верить, что в самом деле «рукописи не горят». Не горят они в этом Невидимом Граде, где время не властно над памятью, где навсегда поселяется всё, сделанное от души и с чистым сердцем, где для каждого вошедшего открываются заветные страницы.
Странное чувство. Будто бы уже пришел и никуда больше не надо. Зачем я написал эту книгу? Желание писать возникло лет десять назад как реакция на прожитые годы в двух общественных системах, и это должна была быть книга по экономике и менеджменту. В этом, как мне кажется, я разбираюсь профессионально, по крайней мере, есть практический опыт. Поначалу я бодро писал отдельные фрагменты — интересные хозяйственные истории с поучительным комментарием в конце в надежде, что, как обычно, тексты сами собой соберутся во что-то цельное. Однако, ничего подобного не происходило, несмотря на изрядное количество уже готовых кусков, собиравшихся в ящики, как разноцветные элементы будущей мозаики. Картина совсем не прояснялась, а продолжала дробиться на всё более мелкие элементы, не оставляя надежды на создание даже не теории, а хотя бы набора полезных правил. В конце концов, закралось чувство, что в моей любимой экономической науке вообще нет собственного предмета, отсутствуют универсальные методы и практически нет никаких безусловных законов. Если убрать шкурный интерес с пьедестала, куда его упорно пытаются поставить либо для простоты, либо по какому-то другому расчету, то разобраться в хозяйственных смыслах можно лишь в контексте всей человеческой жизни и ей соответствующей мотивационной динамики. Тогда чему я смогу научить других на этом калейдоскопе из десятков конкретных историй из хозяйственной практики?
На ум приходит бессмертное творение Адама Смита об источниках богатства народов, за уши притянутое в основание «научного коммунизма». На самом деле этот профессор нравственной философии с восхищением описал увиденное им в мастерской по изготовлению английских булавок. Он совершенно точно указал на христианскую этику и мораль, как необходимые условия разделения труда и слаженной работы. Так, возможно, и следует при социально-экономическом конструировании общественной жизни закладывать в основание догматы веры и национальные традиции?
Уже прошло несколько месяцев с тех пор, как я понял, что мои надежды отыскать работы Олега Поля по философии хозяйства имеют некоторые шансы на успех. Надо просто сделать это, и то, и еще вот то, но я не делаю. Тяну. Словно купаюсь в этой паузе, энергия которой пронизывает весь организм, структурирует мысли и формирует меня нового, достойного понять заветные тексты. Верю, что найду там слова, позволяющие по-другому взглянуть на хаос моих собственных рассуждений о человеке, о природе, о хозяйстве. Не может быть иначе, поскольку Олег Поль для написания этих заветных текстов сделал всё, что в человеческих силах, — взял паузу длиною в свою непрожитую жизнь...
Перечитал вводные главки этой книги и понял, что уже получил ответы на волновавшие несколько лет назад вопросы, но даже не заметил, поскольку они всегда были во мне. Удивительно, сколько затруднений испытывал, пытаясь сформулировать мистическую поэзию горного ландшафта Красной Поляны! Это же очевидно! Именно здесь ты явственно ощущаешь, что Господь любит нас всех и каждого в отдельности. Для этого Он и создал дивную Красную Поляну, заботливо окружив зеленым бархатом гор наш живописный поселок.
Это сразу почувствовал патриарх Алексий II, ступивший на эту землю со словами: «Райский уголок», напоминая всем нам об утраченном когда-то Эдемском саде. Именно здесь так легко прощаются былые обиды, забываются прежние неудачи и вырастают крылья для полета. Творец всегда первым делает шаг навстречу, ничего не требуя взамен, кроме нашей веры, поскольку только в ней мы можем передать Его Любовь, Его Свет другим.
Солнце поднимается всё выше, и мне начинает казаться, что это не туман оседает, а сам поселок, как Невидимый град, поднимается из темноты и забвения, из страхов и ожиданий, из подавленных слез и горьких мыслей. Боже мой! Как прекрасно своей чистотой и благородством это место, где одаривают радостью и гостеприимством, где благодарят от души, где уважают традицию, где помнят, верят и надеются.