Ночь близилась к концу. Белый туман, касаясь земли, откладывал в траве свои прозрачные, кристально-чистые икринки
росы. Птицы еще не проснулись, а лягушки на пруду уже заканчивали свой ночной концерт, перекликаясь с кузнечиками с луга.
На заднем дворе тихо скрипнула дверь. Ванюшка, белобрысый с оттопыренными ушами, босоногий, лет шести мальчик, осторожно,
чтобы никого не разбудить, прошмыгнул в скотный двор. Овцы еще спали. Взобравшись на сеновал, вынул из тайника Евангелие и, прижав к груди, стал тихо молиться.
- Мой родной Боженька, сделай так, чтобы мои родители стали верующими, чтобы они узнали Тебя так же, как и я. Ты
ведь всё можешь!
Он еще долго молился, пока в доме все спали. После посевной все спят мёртвым сном, ведь работают на поле все, от
мала до велика. Всем находится работа, даже самым маленьким.
Над Ванюшкой все смеялись за его наивную веру в Бога, а родители боялись, что их посадят за исповедание веры маленького
сына.
Неделю назад арестовали бывшего старосту уже давно закрытого местного храма, выкинув из его дома все иконы и книги.
Солдаты хотели их сжечь, но видимо очень спешили. Посадив Михайло Прокопыча в телегу и, сами запрыгнув на ходу, быстро убрались восвояси.
Бабушки-соседки украдкой наблюдали за происходящим в щелочки закрытых занавесок. И, как только дорога опустела,
подбежали к дому старосты и разобрали книги и иконы, спрятав их запазуху.
В этот день Ванюшка услышал разговор родителей, что арестовали Прокопыча, у которого он учился грамоте, и хотели
было выкинуть Евангелие, подаренное добрым старостой, по которому он учился читать. Ваня схватил книгу, прижал к груди, как самую драгоценную вещь, которая у него была, и заплакал навзрыд. Стоя так посреди хаты перед опешившими родителями, он тихо, захлебываясь
слезами, произнес.
- Не от-дам... - и выбежал из дома.
Он забежал в находившийся за двором перелесок, упал на колени и, сквозь слезы, с прижатым к груди Евангелием, взмолился
Богу.
- Господи, где ты? Где ты? Почему только я Тебя знаю? Гоооспооодиии... Почему вокруг столько зла? Господи, защити
Прокопыча...
Он представил, как сейчас где-то избивают за Христа старосту, и как он стоит твердо посреди комнаты, не сгибаясь
и не отрекаясь от веры в Бога. Он вспомнил рассказы Михайло Прокопыча о первых мучениках и исповедниках веры, которые претерпевали всё до конца.
Мальчику сразу стало его очень жалко, и он заплакал еще больше, прося Бога помочь ему.
В молитве он не заметил, как стемнело. Он остановился, когда ощутил, как кто-то, как будто крыльями нежно-нежно
обнимает все его тело. Это было неописуемое чувство благодати и умиротворенности. Ваня боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть и продлить это необычное чувство.
Прошло еще какое-то время. От долгого стояния на коленях у него затекли ноги, и он в изнеможении повалился на бок,
не выпуская из рук книгу.
Тихо он пробрался на сеновал, спрятал в особый тайник Евангелие и зашел в дом. Родители сидели молча в полутьме
за столом и ждали его. Они хотели что-то сказать, но не находили слов. Они его очень любили. Хотя у них были еще дети, но Ванюшка был особенным.. честным, справедливым, серьезным, как взрослый.
Он подошел к родителям и как-то по-взрослому и одновременно с детской нежностью сказал.
- Я вас очень люблю... но Бога люблю еще больше, - и после этого обнял их.
Они долго стояли обнявшись. У всех тихо катились слезы. Они, как бы стесняясь, вытирали их, но слезы, вырываясь
наружу как из плена на свободу, предательски продолжали течь. Родители, доверяя своему любимому сыну, даже не спросили его, что он сделал с Евангелием. Они верили ему больше, чем Богу, которого не знали. А сын молился за них, чтобы Бог не оставил их и дал
познать Себя.
- Папанька, маманька, не бойтесь, с вами ничего не случится. Я молился за вас Богу, - сказал Ваня, поднимая к родителям
заплаканное лицо.
- Да как же? Вон, Михайло Прокопыча твой Бог не уберег, а нас уж и подавно, - возразила мама.
- Прокопыч сам хотел пострадать за Христа, а вы к этому не готовы, - ответил Ваня и еще крепче обнял своих родителей.