Стельмах вскочил с кровати и осторожно приблизился к окну. За окном громыхало, как в последний день. Красно-чёрные всполохи распарывали небо. Казалось, будто накрыло окончательно и навсегда.
Стельмах замер. Стихия была одновременно ужасающей и прекрасной.
От очередного раската задрожали стёкла и Андрей непроизвольно дёрнулся. Он отошёл от подоконника, сел за стол и продолжил смотреть на бушующее небо.
В комнате было прохладно. Ноги стыли, но он не спешил одеваться. Ему нравилось долго, до дрожи насидеться раздетым, чтобы потом с блаженством погрузиться в ванну. Что может быть лучше, чем чувствовать, как по замёрзшему телу растекается тепло!
За окном стихло. Комната наполнилась чарующим одиночеством. В молекулах полумрака пряталось волшебство. Казалось, что мириады малюсеньких огоньков улыбаются из темноты.
Было любопытно и странно. Шум тишины оказался сильнее грохота стихии, которая ещё несколько минут назад бушевала за окном.
Стельмах ощутил себя песчинкой. «Я — большая и наглая песчинка!» — отозвалось в голове и он громко рассмеялся. Было без четверти восемь.
Набрав воды и взбив пену, Андрей лёг в ванну и задрожал от удовольствия. Затем зажал нос, окунулся с головой, сильно забулькал и, вынырнув, во всё горло выдохнул: «Даааа!».
По батарее постучали. Он улыбнулся: «Точь-в-точь, как в детстве!»
Спешить было некуда. Стельмах заварил чай и приготовился ждать. В дверь позвонили ровно в двадцать один сорок пять.
Он открыл дверь и улыбнулся.
- Привет, — она не говорила, а пела. Он не слышал её двенадцать лет. И вчера, когда она позвонила ему, он не поверил своим ушам. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Но, это было. Это происходило с ним здесь и сейчас.
- Может всё же предложишь войти?
- Да-да, конечно, прости, пожалуйста, будь добра, пожалуйста, входи, входи! — засуетился Стельмах.
Она вошла, сняла плащ и грациозно опустилась в кресло, словно на трон.
- У тебя новая квартира. Мило, — бросила она с некоторой ухмылкой. Но, Стельмах, не обращал внимания на сарказм и наслаждался её голосом, — давно в Киеве?
- Шесть месяцев, приехал после всех этих событий…
- Ясно. Что собираешься делать?
- Думал, снова…, короче, пробовал, но…
Она оборвала его:
- Сегодня, Андрей, — широко улыбнулась.
- А-а-а, чёрт, да, собственно, ничего. Поздно уже, дождь был сильный. Я часто гуляю, здесь — Орлика, Шовковична, бульвар, но сегодня такая погода…
- Тогда можно я побуду здесь у тебя некоторое время?
Господи, она ещё спрашивала!
- Конечно можно! Нужно! — он улыбался от счастья и боялся спросить, что её привело сюда.
- Ну, расскажи, как ты жил все эти годы, сколько, кстати, мы не виделись?
- Двенадцать лет и три месяца.
- О! Ты делал зарубки? — она рассмеялась.
- Делал, — просто сказал он, — ничего, нормально.
- Ясно.
Они оба замолчали и долго смотрели друг на друга, впитывая, вспоминая, трогая глазами все самые мелкие детали. Он слышал её знакомый, тонкий аромат. Всё тот же аромат. Еле уловимый, по-весеннему свежий. Её собственный аромат, без духов и прочих штучек.
Он непроизвольно потянулся к её лицу, как, вдруг, она вскочила и начала неистово хлестать его по щекам. Он отметил, что руки у неё были какие-то неестественно сырые.
Ему почудилось, что он тонет, казалось, будто он начал захлёбываться. Не понимая, что происходит, Стельмах в возмущении резко подался вперёд и… вынырнул из воды.
Кашляя и матерясь, попытался встать, но с первого раза не вышло. Он протёр лицо руками. Запотевшее зеркало возвращалось в свои очертания. Комната снова приняла привычные формы.
Наконец, он собрался с силами и вылез из ванной. Стоя на голом полу, опёршись о стену, Стельмах приходил в себя и тяжело дышал. Часы показывали ровно двадцать один сорок пять.
Февраль 2021