I
- Ты кто?
Илья остановился на пороге комнаты и с ужасом уставился в темный угол, где, как ему показалось, кто-то шевелился. Вытянув в сторону руку, он попытался нащупать выключатель, однако того на привычном месте не оказалось. Движение в углу усилилось, что-то бесформенное отделилось от стены и слабый свет, проникающий с улицы, обозначил силуэт непрошеного гостя. Существо, похожее по очертаниям на облаченного в бесформенное одеяние человека, словно парило над полом, приближаясь к оцепеневшему наблюдателю. Илья с криком замахнулся и выкинул перед собой сжатую в кулак кисть. Рука не встретила никакого препятствия и, с болью хрустнув в плечевом суставе, заныла. Бесплотное существо, не останавливаясь, прошло сквозь мужчину и оказалось позади, однако обернуться не представлялось возможным, ноги словно приклеились к паркету.
- Я сплю! Слышишь, урод? Я сплю! - Очень хотелось поверить в то, что на самом деле ничего не происходит, что это не реальные события, а обыкновенный ночной кошмар. Так было раньше, когда еще ребенком он падал в пропасть, а потом просто просыпался и с радостью осознавал, что страх затухает и на его месте появляется понимание иллюзорности пережитого. Ощущение безграничного счастья охватывало ребенка всякий раз, когда опасность оставалась позади, а момент перехода из сонного состояния в бодрствование растягивался на несколько минут. Эти минуты блаженства дарили особую уверенность в защите и не были похожи ни на что другое. И, хотя кошмары снились нечасто, постепенно он научился вырывать из сознания спасительную формулу и просыпаться именно тогда, когда жизнь вот-вот должна была оборваться. Маленький Илья считал это своим секретным оружием в борьбе с ночными видениями. Но сейчас что-то шло не так, секретное оружие не помогало. Он верил и сомневался одновременно.
- Тебя нет, скотина! Я проснусь и забуду про тебя. Пошел вон!
Мощный толчок в спину швырнул Пантелеева к стене, боль от удара была настолько сильной, что мысль о нереальности происходящего исчезла мгновенно. Во рту появился солоноватый металлический привкус, грудь и голова словно рассыпались на части. Не было сил ни кричать, ни смотреть - болело все. Пролежав в таком состоянии довольно долго, Илья все же решил открыть глаза.
Солнечный свет заливал комнату, штора была отодвинута до предела и еле заметно вибрировала от сквозняка. В большом красном кресле-качалке лежала, свесив голову, собака. Выключатель располагался на своем месте, люстра бесполезно подрагивала наполовину перегоревшей лампочкой. Илья лежал на полу и тяжело дышал. Рубашка была задрана до предела и ощутимо давила под мышками. Пантелеев попытался подняться, но не смог сделать это с первого раза, пришлось перевалиться на живот и, приняв упор лежа, отжаться от пола. Пошатываясь, он подошел к зеркалу в коридоре и с отвращением взглянул на отражение.
- Твою же мать!
Поверхность стекла являла взору опухшее лицо с пятнами подсохшей крови, слипшиеся на макушке волосы и огромную ссадину на груди. Вид удручающий и пугающий одновременно. Мужчина одернул рубашку, потом снял ее вовсе и отправился в ванную, яркое освещение которой лишь усилило впечатление от увиденного в отражении. Промокнув ссадину влажным полотенцем, он прислонился к стене и испытал первое за утро приятное ощущение от прохлады кафельной плитки. У ног возилась собака, лизала их и, поскуливая, просилась на улицу, Илья присел на корточки и погладил ее. Ни сил, ни желания идти с ней на прогулку не было.
II
Прошел час, в течение которого Пантелеев пытался вспомнить события ночи, однако обрывочные фрагменты никак не складывались в общую картину. Было противно чувствовать свой собственный перегар, осознавать глупость вчерашнего времяпровождения и нелепость того, что получилось в итоге. На кухне воняло недожаренным мясом и окурками из перевернутой пепельницы, во всех комнатах царил бардак, а в телефон с паутинкой трещин на потухшем экране удалось вставить зарядный кабель лишь с десятого раза. Список набранных накануне номеров мог подсказать кое-что из событий минувшего вечера, однако аппарат попросту не включался. В дверь позвонили.
- Ильюха, ты жив? - Сосед Слава, высокий худощавый мужик неопределенного возраста в спортивном костюме стоял на пороге и держал в руках какой-то пакет. - Я думал, что ты вчера праздник какой-то отмечал. Музыка орала, грохот. Ну, я не стал отвлекать, соседи все-таки. Это что?
Илья взглянул на свою футболку и увидел, что в районе груди сквозь белую ткань проступили капельки крови.
- Да хрен знает. Ударился в ванне, поцарапался малость. Слушай, Славик, мы с тобой вчера, когда виделись последний раз?
- Виделись? Я тебя видел, конечно, но ты меня навряд ли. Часов в девять ты по лестнице полз и собаку за собой тащил, а вот это у двери моей оставил зачем-то. - Сосед протянул пакет и ехидно ухмыльнулся. - Плотничаешь, когда выпьешь?
Пантелеев заглянул внутрь. На дне лежали молоток, плоскогубцы, шуруповерт и пара стамесок.
- Это моё?
- Это то, что ты положил мне на коврик, когда совершал свое восхождение. Я поначалу не понял, кто в мою дверь стукнул. Смотрю в глазок, а там нет никого. Открыл и вижу: ты уже на целый марш поднялся, а у меня пакет лежит. Я его брать не стал, думал - вернешься за ним. Как сам-то?
- Да хреново. Болит все, не помню ничего. Ты ночью слышал от меня звуки какие-нибудь?
- Да говорю же, музыка играла часов до двух, возня была, часа в три все успокоилось. Жена уже в ментовку звонить собиралась, я отговорил.
- Спасибо, Славик, с меня простава. Может, это тебе кто-то другой положил? Не понимаю, откуда у меня эти инструменты… Да и не мои они.
- Я за пять минут до твоего появления помойку в мусоропровод выкидывал, больше некому. Ладно, лечись тут, а я пойду.
- Спасибо еще раз, извинись там перед супругой. Сам не понимаю, что на меня напало.
- Бывает, давай.
Крепкий чай с лимоном помог кое-как справиться с похмельем. Грудь по-прежнему болела, однако сознание постепенно приходило в норму, мужчина даже выгулял собаку и немного прибрался в квартире. Пакет с инструментами он вынес на крыльцо и оставил там в надежде на то, что их заберет настоящий хозяин. Поднимаясь на этаж, Илья заметил на одной из ступеней маленькую синюю пуговицу - такую же, какая была на его рубашке, однако дома выяснилось, что все пуговицы были на месте. «Может, стоит махнуть стопочку для поправки?» - подумал Пантелеев и распахнул дверцу навесного кухонного шкафа. Дверца сорвалась с верхней петли и повисла на нижней, обнажив внутреннее пространство вожделенного тайника - «Да как так-то, когда я успел?»
Внутри располагались составленные в ряд бутылки, причем все они были пусты. Илья не мог поверить, что употребил накануне весь имевшийся в наличии алкоголь, включая любимый ликер жены. Он присел на стул и, закатив глаза к потолку, попробовал прикинуть объем выпитого, получились шокирующие полтора литра крепких напитков и почти пол-литра слабых. Как можно было влить в себя столько спиртного и не умереть, мужчина не представлял, зато с облегчением объяснил для себя причину ночных галлюцинаций. Он решил незамедлительно восполнить запас выпивки, включая напиток супруги, но наличных денег, совершенно точно имевшихся в кармане брюк еще вчера, на месте не оказалось. Смартфон наконец-то начал принимать зарядку, разбитое стекло, к счастью, работе аппарата не помешало - он включился в штатном режиме и тут же оповестил хозяина о серии непринятых вызовов, в основном от супруги.
III
- Леночка, привет! Я вчера не мог…
- Илья, ты совсем уже, что ли? Я тебе весь вечер звонила, даже маму твою достала. Что случилось? Блин, нельзя же так. Что произошло?
- Лен, я отравился, наверное. Выпил немножко и отрубился, ничего не помню.
- Чем отравился?
- Наверное, коньяком. Ну, или салатом магазинским.
- Ты в магазине салаты покупаешь - с каких это пор? Я же перед отъездом тебе столько наготовила, что всем домом не сожрать. Илья, ты мне не врешь? Давай, по видео пообщаемся.
- Леночка, у меня телефон упал на улице, весь экран в трещинах и камера тоже разбилась. Как ты там, скоро приедешь? Я скучаю…
- Илья, я тебе не верю. Ты точно просто напился, или дома с кем-то еще куролесил? Собака-то хоть цела? Скажи правду!
Пантелеев растерялся и уставился в пол. Пакет с инструментами, громкая музыка и шум, позднее возвращение откуда-то, слова жены о звонках его маме…
- Лена, а зачем ты матери звонила? Да правду я тебе говорю: выпил, отрубился, не помню, во сколько проснулся даже. Может, и не салатом отравился, а бухлом. Что ты матери сказала? Давай, я ей сейчас звякну и сразу же с тобой свяжусь?
- Звони, алкаш!
Илье показалось, что после его слов мать успокоилась и вновь набрал номер жены. Дождавшись ответа, он встал со стула. В этот момент висевшая на одной петле дверь отделилась от мебельной конструкции и с грохотом, задев по пути разделочную доску, упала на пол.
- Да что у тебя там происходит?
- Дверца со шкафа отвалилась, Лена. Ничего страшного, к твоему приезду все отремонтирую. Что-то Фортуна от меня отвернулась, все из рук валится. Я люблю тебя и скучаю. Получилось так, извини.
- Ильюша, я знаешь, как испугалась? Не делай так больше, ладно?
Пантелеев допил чай и, подозвав пса, торжественно объявил ему о предстоящей прогулке. Вечерело, во дворе истошно орали чайки, кто-то отчаянно пытался завести мотор своей колымаги. Неспешно одевшись, мужчина зашел в комнату за сигаретами и уставился на место, где ночью «стоял» его странный гость. Взгляд скользнул по стене и уткнулся в выключатель, который совершенно привычно располагался между дверью и комодом. Выругавшись, он развернулся и двинулся по направлению к выходу, остановился, снова проверил наличие выключателя, затем посмотрел на люстру. Услышав поскуливание питомца, он присел и обратился к нему:
- Сэм, что было ночью? Ты же собака, ведь если на хозяина кто-то нападает - ты должен защитить. У вас же есть какие-то способности, которых нет у человека. Ладно, идем гулять.
Выйдя на улицу, Илья обнаружил, что зачем-то взял с собой тот самый пакет, который якобы оставил у соседа под дверью. Заглянув в него, он выронил из рук поводок и отошел на пару шагов назад. Содержимое, помимо набора инструментов, включало в себя пачку сложенных вдвое купюр - того же достоинства и приблизительно в том же количестве, что и хранившиеся в его брюках накануне. Постояв, не двигаясь, несколько секунд, он осторожно свернул ношу, поднял выпавший поводок и вышел во двор.
- Сэм! Сэм, мальчик мой, ко мне.
Пес возник позади хозяина, медленно обошел его и, встав на задние лапы, уперся передними в ногу. Илья присоединил поводок к ошейнику и отправился выгуливать питомца. Через час они лежали на кровати и смотрели телевизор. Инструменты, к слову, Пантелеев решил оставить себе, поскольку его собственные находились после ремонта у матери, а кухонная дверца требовала починки. Деньги, разумеется, он тоже забрал.
- Слушай, Сэм! Может, я и деньги сам туда положил, а сосед их попросту не заметил? Все равно странно: пакет никто не забрал. Ну, ведь хоть кто-то должен был в него заглянуть…
Как показалось Илье, собака посмотрела на него сочувствующе и задалась тем же самым вопросом. Впервые за всю сознательную взрослую жизнь он боялся отходить ко сну. Понимая, что никто, за исключением верного пса, не видит его слабость, он обошел все три комнаты, туалет, кухню, коридор, и включил все имеющиеся там осветительные приборы. Затем раздвинул везде шторы и положил рядом с подушкой большой аккумуляторный фонарь. Засыпать было не комфортно, но спустя час человек и животное уснули.
IV
- Отвали от меня! Не подходи! - Потоки воздуха вырывались из груди с невероятным трудом, словно он кричал не в открытое пространство, а в плотно прижатую к лицу стеклянную банку. Руки вообще не слушались и ощущались прочно привязанными к туловищу. Невозможно было сделать даже шаг в сторону темной субстанции, вибрирующей у стены и принимающей очертания человека. Фонарь с кровати исчез, а вся квартира была погружена в полумрак. - Уходи отсюда, скотина! Ты достал меня!
Незнакомец, как и в прошлую ночь, отделился от стены и приблизился к Пантелееву, трясущемуся от ужаса, прошел сквозь него, однако не толкнул, как было до этого, а крепко схватил за обе ключицы и издал звук, сравнить который с чем-либо было невозможно. Что-то, похожее одновременно на гул, гром и визг циркулярной пилы, разрезающей стекло. Явно распознавались лишь всплывающие в потоке местоимения: там, он, сам. Продолжалось это, как показалось Илье, около часа. В отличие от событий предыдущей ночи, никакой боли он не испытал, а по пробуждении оказался лежащим в постели, причем с зажженными светильниками и открытыми окнами. Просыпаться было неуютно и противно, вставать и гасить свет не хотелось, но раннее время подразумевало отдых еще хотя бы часа на два и желательно без яркого освещения. Мужчина собрался с духом и погасил свет во всей квартире, однако после этого даже не прилег, а сел и уставился в пол.
- Сэм! Ты здесь, мальчик мой?
Из-под кровати вылез заспанный пес. Пантелеев похлопал ладонью по поверхности матраца, собака тут же запрыгнула к хозяину и устроилась рядом.
- Ты видел, что творилось? Сэм, где ты во время этого бреда находишься всегда - под кроватью прячешься? Взял бы и помог хозяину. Да шучу я, шучу. Пошли, еды тебе насыплю.
Пройдя на кухню, Илья наполнил собачью миску кормом и включил чайник.
- А давай-ка, собака моя хорошая, дверцу отремонтируем. Где там наши инструменты?
Сэм поднялся на задние лапы и всем своим видом показал готовность отправиться на улицу. Понимай он значение хозяйских слов, наверное, тут же возразил бы и настоял на прогулке, однако человеческого языка он не знал, и поэтому просто опустился на паркет и всего лишь заскулил. К счастью, Пантелеев догадался, чего хочет питомец и отправился одеваться. Вдоволь нагулявшись и наигравшись, уставшие обитатели квартиры с третьего этажа поднялись до уровня второго и были встречены супругой того самого Славы, который накануне принес им инструменты. Вероника, полная женщина, выглядевшая много старше своих двадцати семи лет, вышла на площадку и, придерживая одной рукой дверь, произнесла:
- Илья! Необязательно было это делать, но все равно спасибо. Лена мне звонила вчера, я ей сказала, что ты просто музыку громко слушал ночью, но не особо нам мешал. А тебе Славик сказал, чтобы ты извинился, да?
- Вероника, извини меня, конечно, но…
- Да ладно тебе, Илья, я не обижаюсь вовсе. Мой тоже иногда чудит, как прибухнет. Бывает. За презент спасибо, но мог бы и лично вручить, я не кусаюсь. - Во взгляде женщины промелькнул еле заметный намек на доступность, однако никакой взаимности этот намек не получил. Илья уставился на нее так, словно общался душевнобольной незнакомкой. - Ты странный какой-то сегодня, нормально себя чувствуешь?
- Да. Вот, гуляли с Сэмом. - Как бы подтверждая слова хозяина, пес встал на задние лапы и оставил на халате Вероники два грязных следа от лап. Та отряхнулась и еще раз именно по-женски, а не как просто соседка, взглянула на Пантелеева. Он недоумевающе продолжил. - Похоже, у меня провалы в памяти начались, Вер. Я, действительно, не помню, что извинялся. Когда это было? Нет, я, конечно, извиняюсь, но именно сейчас.
- Илья! Ты хочешь сказать, что не ты оставил здесь вот это. - Вероника нырнула за дверь и вынесла литровую бутылку любимого ликера его жены Лены - «Grand Marnier». Даже не очень внимательный Пантелеев обратил внимание на то, что вернувшаяся из квартиры женщина успела расстегнуть на халате две верхних пуговицы, отчего ему почему-то стало противно. - Да, я не сразу к двери подошла, но по времени только ты мог. Ну, не Николай же Семенович из седьмой квартиры это сделал. К тому же мы у Ленки такой же пили, когда ты в командировке был. Вкусненький.
- Вера! Пей на здоровье и неважно, кто принес. Мы пойдем уже, ладно?
- Хорошо, Ильюша. Только я пока пить его не буду, Славку дождусь, он уехал на два дня.
- Ну, или так.
Занимаясь починкой мебели, Пантелеев беспрестанно прокручивал в голове события вчерашнего дня, но понимания ситуации с соседкой и бутылкой так и не достиг. Подсчет имеющейся наличности показал отсутствие там трех тысяч, однако объяснить это покупкой ликера для Вероники было невозможно, ведь он не ходил в магазин. Тягостные мысли прервал телефонный звонок.
- Илья, привет! Ну как вы там?
- Да нормально, Ленчик. Погуляли, дверцу только что закончил делать. Сейчас перекушу и на работу прокачусь, а то завтра последний день.
- Да уж, отпуск у тебя прошел как-то быстро, даже отдохнуть не успел, как следует. Ну, если не считать твоей одинокой пьянки. Кстати, точно одинокой?
- Лен, давай не будем, ладно? Мне до сих пор стыдно, даже перед Сэмом. Приезжай скорей уже, мы скучаем. Люблю и обнимаю тебя каждую минуту.
Илья почувствовал, что довольная супруга улыбнулась. Так было всегда, когда в разлуке он говорил ей что-нибудь нежное. В любое другое время мужчина скупился на комплименты, странным образом стесняясь общаться ласково с глазу на глаз.
- Ой, ну прямо вот так и соскучился, что ли? А я Веронике звонила вчера. Ну, Славкиной жене, соседке снизу. Забыла тебе сказать. Это еще когда ты трубку не брал. Говорит, ты музыку ночью слушал. Только не обижайся, Ильюша, но я подумала сразу, что ты не один пил. Да я поняла уже… - Лена в самом деле верила мужу и лишь иногда показывала ему свою ревность, однако считала важным намекнуть, что контролирует ситуацию и не расслабляется. - Всё, всё, не буду больше. Давай, до вечера.
V
Ночь, силой втянувшая Пантелеева на свою зловещую территорию, вновь не подарила ему ни покоя, ни отдыха. Казалось, что каждую последующую ночь неведомая сила будет приучать его к своему обществу, ничего при этом не объясняя и ни к чему не ведя. На этот раз темный силуэт сидел в кресле и был отделен от Ильи непреодолимым барьером, напоминавшим мягкое и плотное стекло. Стал различим голос и интонации, смысловая нагрузка по-прежнему отсутствовала либо вязла в страхе спящего.
- Иди.
- Что это значит? Куда? Кто ты такой? - В отличие от опыта прошлой ночи, говорить было легко. Слова вырывались свободно, Пантелеев слышал себя и мог даже кричать, но ответа не последовало. - Я знаю, что сплю, но я тебя слышу. Ответь!
Невидимая преграда исчезла, Илья оказался в полуметре от кресла ночного гостя, но тот отсутствовал. Именно так. Он не исчез, не удалился, его как будто никогда там и не было. На кресле, свернувшись калачиком, лежал Сэм. Мужчина протянул к нему руку, но в самый последний момент увидел, что вместо милой мордочки любимца на него смотрела соседка Вероника. И вновь кресло опустело, а у стены возник силуэт опостылевшего визитера. Пантелеев пошатнулся и упал лицом в пол, стало невыносимо трудно дышать.
Резко поднявшись, он жадно втянул воздух. Сколько времени Илья пролежал на животе, уткнувшись в подушку, сказать было трудно. Мысли закручивались в тугие бесформенные узлы и тут же спекались в монолит. Он нащупал на тумбочке телефон и набрал номер жены, вызова не последовало. Проделав это несколько раз, Пантелеев сел на край постели и позвал собаку, та нехотя подошла к хозяину и уткнулась мордой в ногу.
- Сэм, ночью ты был со мной. Я помню, как в детстве записывал всё, что видел во сне. Сразу, как только просыпался. Надо срочно найти бумагу и попробовать сделать то же самое, главное не забыть ничего. Ты лежал на кресле и смотрел на меня, но как-то не совсем обычно. Блин, я уже забыл, как это было…
Пес удивленно моргал и лизал хозяйское колено, стуча хвостом по тумбочке. Из комнаты, ставшей за три ночи подобием пыточной камеры, доносился тихий протяжный вой. Взглянув на настенные часы, Илья привстал с кровати и прислушался к странному звуку. Было без четверти восемь утра, через час должен был открыться его офис, поездку в который мужчина запланировал на десять. Заняв голову мыслями о предстоящем визите на работу, он немного успокоился и двинулся из спальни, однако на пороге остановился и обернулся. Телефон звонко отчитался о полученном сообщении: абонент, то есть супруга Лена, появился в сети. Одновременно с этим прекратился гул, а кухонная дверь громко захлопнулась под напором воздушного потока от распахнувшейся лоджии.
- Лена, Леночка! Я уже проснулся, на работу собираюсь. Не слышу тебя совсем, перезвони сама. Всё, жду.
Звонка не последовало, гул возобновился. Пантелеев резко вошел в соседнее помещение и с облегчением уставился на приоткрытую оконную раму, подрагивавшую от ветра. Плотно затворив ее, он уселся в кресло и вновь набрал номер на телефоне.
- Леночка, ну ответь, прошу. Да что же это такое? Сэм, ты где? - Пес неуклюже втиснулся сбоку от хозяина и, вывалив язык, стал пробираться к лицу Ильи. Отстранившись от собачьих проявлений нежности, тот швырнул трубку на ковер и сбросил туда же Сэма. - Фу, нельзя! Я сейчас с ума сойду от всего этого.
Растерявшееся животное, опустив голову, побрело к выходу, а Пантелеев поднял с пола телефон и зачем-то полез в меню настроек. Во входную дверь позвонили.
- Илья, доброе утро! - Соседка Вероника протягивала потерянному мужчине небольшую коробку. Несмотря на ранний час, женщина выглядела так, словно отправлялась на вечеринку: приятная укладка, легкий, но продуманный, макияж, кофта, выгодно подчеркивающая пышность некоторых форм. - Ты опять не спал? Это тебе за ликерчик.
Приняв коробку, Пантелеев без особого интереса заглянул в нее. Дно было закрыто красной салфеткой, на которой помещались тарелка с блинами и баночка малинового варенья. По поведению Вероники чувствовалось, что просто принять слова благодарности и попрощаться она не намерена.
- Спасибо, но не надо было. Зайдешь?
- Ну, если настаиваешь, зайду. Только ненадолго, а то я дома перестановку затеяла, хочу к Славкиному возвращению мебель немного переставить, сюрприз ему сделать.
«Настаиваю? Ну уж нет, лично мне никакие сюрпризы от этой пышки не нужны, и предложений о помощи в толкании шкафов она от меня не дождется. Бедный Славка, нашел же себе благоверную…»
Наступил вечер, Лена так и не перезвонила. Илья со страхом и омерзением ждал приближения ночи и очередной встречи с необъяснимым явлением. Уснул он прямо в кресле, с телефонной трубкой в руке, без собаки.
Утро забрезжило в окошко, как показалось Пантелееву, чересчур рано. В квартире кто-то суетился и громко разговаривал. Время от времени в комнату просовывал нос Сэм и пытался что-то вынюхать. В конце концов он вошел, остановился у кресла и, недолго думая, запрыгнул на него. Собака ничуть не стесняла движений, тем более что называть себя именно сидящим и именно здесь, было бы неправдой. Отсутствие собственной плоти его нисколько не смущало.
Илья с легким удовлетворением отметил, что любимая супруга тихонько стоит у окна на кухне и, кивая, слушает грустный рассказ его мамы. Иногда мама срывается на плач, тогда Лена обнимает ее и прижимает к себе. Никакого удивления не было и в помине, Пантелеев лишь наблюдал и принимал всё, как должное и естественное.
«Да, я впал в кому две недели назад, и все это время Лена с мамой попеременно дежурили у палаты. А потом я жил здесь, но оставался в больнице. Значит, я не напился три дня назад и не ползал пьяным по ступеням. Это очень хорошо. И кошмаров этих не было. Как же все-таки мало мы знаем про мир. Стоп. Раз мама и жена здесь, значит… Получается, что я уже умер, что ли? Точно, я читал про такие случаи в книгах, и кино похожее смотрел».
VI
Собака по-прежнему лежала в кресле, но кроме нее в квартире никого не было. Умиротворение, всецело владевшее Ильей совсем недавно, резко сменилось жутким беспокойством. Он как-то сразу и вдруг ощутил свое тело, а холодный мокрый нос Сэма, поднявшего удивленную морду навстречу вошедшему в комнату хозяину, почувствовал на расстоянии вытянутой руки.
- Сэм, хочешь на улицу?
Пес радостно завилял хвостом и спрыгнул на пол, всем своим видом показывая готовность гулять. Прекрасно понимая абсурдность происходящего, свою абсолютную уверенность в нереальности творящегося здесь и сейчас, Пантелеев привычно надел собаке ошейник и отправился одеваться сам. Проходя мимо кухни, он заметил неубранные со стола тарелки и чашки, несколько блинов и полбанки варенья. Вышел из квартиры. Холодно поздоровавшись с поднимавшейся навстречу Вероникой, он отдернул за поводок Сэма и, обернувшись, безучастно спросил:
- Как там перестановка, всё получилось?
- Да я решила оставить, как есть. Не говори никому, что я к тебе приходила, ладно?
- Не скажу.
На улице похолодало. Легкий ветерок закручивал на тротуаре пыль с песком, а стая воробьев, громко чирикая, делила между собой размякший в луже батон. Прозвучала трель звонка, Илья с радостью увидел на экране имя жены.
- Да, Леночка. Как ты мне сюда дозвонилась-то?
- В смысле? «Сюда» - это куда?
- Ну, это же невозможно, ты… Не знаю, как и сказать правильно. В-общем, я всё вспомнил. Поэтому сам и не звоню.
- Ильюшенька, милый, ты меня, действительно, узнал?
Мужчина остановился и попытался понять, что происходит. События последних дней рассыпались, словно грибы из упавшей кверху дном корзины. Он пытался запихнуть обратно то, что рассыпалось, но воображаемая корзина разрослась до размеров огромного зонта и вывернулась в обратную сторону. Решительно ничего туда было уже не засунуть.
- А как я могу тебя не узнать-то? Ты Лена, моя жена. А я твой муж…
- Ну, наконец-то! Я знала, что получится. Слава Богу, Ура! Только не уходи никуда. - Со стороны это выглядело так, словно женщина одновременно родила тройню, выиграла в лотерею миллиард долларов и разом победила во всех войнах, начатых по ее инициативе. Если умножить всё это на десять - полнота ощущений станет близкой к той, что испытала Елена Пантелеева в течение тех нескольких секунд, что длилась речь мужа.
Осторожно, сдерживая себя, насколько это было возможно, она выскочила в коридор и, схватив за руку первого попавшегося человека в халате, затащила его в палату.
- Он очнулся и опять говорил со мной, только теперь по-настоящему! Он узнал меня! Давайте, делайте всё, что требуется!
VII
Восстановление длилось долго. По крайней мере, обычное сознание и нормальное здоровье вернулись к Илье лишь спустя несколько месяцев. Лена посещала мужа ежедневно, а через день-два в больницу приходила мама. Домой он вернулся только зимой, к весне супруга забеременела. После долгих размышлений, Пантелеевы решили снова завести щенка и назвать его в честь Сэма, утонувшего подо льдом залива годом ранее. Тогда, после автокатастрофы, живым из салона автомобиля успели вытащить только Илью. Уснувший на заднем сиденье Слава и приподнявшаяся в момент заноса Вероника - их соседи и приятели - погибли от тяжелых травм еще до того, как машина перевернулась и полетела с моста. Тот день стал худшим в жизни Лены и самым «несуществующим» в судьбе ее мужа.
Илья никогда не говорил жене о том, что происходило в их квартире в период, когда аппарат искусственной вентиляции легких дышал вместо него. Не рассказал он и о том, что пьяная Вероника попыталась поцеловать его во время движения по гололеду, перекрыв тем самым обзор. Лишь иногда, устроившись в кресле, он брал на руки собаку и, закрыв глаза, представлял, что ничего этого на самом деле не было.