Глава 10. С чем боролись…
За несколько дней Егоршин измотался так, будто полгода пахал в шахте. Закрывал дело. Дважды в день кормил Ленкину скотину, пока она лежала в больнице. Навещал и её саму.
Обе девушки довольно длительное время находились под действием какого-то вещества. Были заторможенными, сонными, память не теряли, но восприняли всё произошедшее с ними без стресса, как приключение. Вообще, выглядели
радостно-счастливыми, что в связи со всеми обстоятельствами было, по меньшей мере странно. Это же зелье маньяк применял и на погибших женщинах, но анализу оно пока не поддавалось.
После посещения Ленки, Егоршин ходил на перевязки. Там, в подземелье ему здорово досталось. На теле не было живого места. А лопатки и живот потеряли в общей сумме метр кожного покрова. Теперь всё очень неприятно стягивало под бинтами и повязками, а ещё немилосердно чесалось.
Костян ушибами и шкурой не отделался. Та, вторая глыба, освободила Егоршина, но перебила ногу ему. Открытый перелом. Как он вытаскивал потом Егоршина из западни, истекая кровью, как помогал ему ползти, закрывая собой от обломков здания, с такой раной? А теперь лежал в больнице у себя в поселке. И это ничуть не мешало ему руководить своим предприятием и доставать и Ленку и домашних бесконечными звонками.
Оба Зотовы остались под рухнувшим зданием. Вот такая вот страшная смерть и не менее жуткая могила. Что никаких шансов выжить у них тогда не было, ясно, как Божий день.
На месте старого, аварийного корпуса теперь был заваленный обломками котлован. Скорее всего, под зданием проходили многоярусные подземные ходы, отсюда и глубина.
Разбирать же такую махину ради поиска мёртвых злодеев никому и в голову не пришло. Только нарастили окружавший участок забор и обтянули поверху колючей проволокой.
В их доме провели обыск, но ничего подозрительного не нашли. Только хорошо замаскированный проход из веранды прямо в заброшенное здание. Лист оцинковки тихо отъезжал в сторону – ходи себе и властвуй.
Теперь Егоршин переосмысливал некоторые вещи и не понимал, как мог не обратить на них внимания сразу.
Когда Рафаэль сказал, что было 5 трупов, в то время, как нашли только 4.
Когда Дима без толку съездил в Береговое. А там, оказывается, было довольно популярное кафе, на котором стояли видеокамеры. И он заходил в кафе, и просматривал файлы, а потом, что-то случилось и записи исчезли. Хотя, это полицейские выяснили уже позже.
А когда он, подъехав к дому помыться, загнал машину в гараж? Он ведь привёз тогда Ларису для ритуала. Наверняка, она спала на заднем сидении. Поэтому и в больницу прибежал с мокрыми волосами.
Времени, у тебя, дорогой, не было. Времени. Ты, как Фигаро, должен был успеть и тут и там. А если просто перекусить и вымыться, то возникает вопрос, где же ты был, как минимум, еще полчаса? Пока всё отделение на ушах стояло.
Ты, Дима, относил и пристраивал своего Лорика в подвале. А я сразу и не придал всему этому значения, пока носился по чердакам, подсобкам и подвалам. Но, что толку было ругать и накручивать себя, после драки кулаками не машут?
Стареешь, парень, стареешь. Совсем мышей ловить перестал. Давно уже предлагали преподавательство в Академии, надо соглашаться. Надо. Или придётся.
Улик на Зотовых, что Егоршин вытащил из подвала, хватило с лихвой. И те полицейские, которых он отправил тогда в рентген-кабинет (сумели спастись – попрыгали из окон, когда здание начало рассыпаться), рассказали, что не схватили тогда Диму, потому, что он пришел с одной коробкой, из которой достал и расставил вокруг стола толстые красные свечи.
Ещё разложил на полу в виде пентаграммы старые бумажки с какими-то письменами. И ушёл. Ребята ходили потом смотреть, и даже умудрились снять всё на телефон.
А еще в коробке лежал кривой золотой кинжал, очень красивый, с драгоценными камнями. И небольшое квадратное металлическое зеркало со странной, мерцающей красным, будто живым светом оправой.
Кинжалом, скорее всего жертв и убивали. А вот зеркало? Но не принимать же всерьёз Ленкину писанину!
Дом Зотовых закрыли и опечатали. Хотя, и без того, вряд ли нашлись бы желающие заглянуть туда в гости. Скрыть в небольшом посёлке ничего не получается. Но на дом с такой историей даже беспринципные цыгане не посягали.
* * *
В пятницу, после обеда Егоршин забрал Ленку домой. Квася, едва не сбил её с ног, обслюнявив от коленок до челки. Но Ленка и не думала на него ругаться, только гладила неистово вьющегося от счастья пса.
Тихонько опустилась на качели с выгоревшими бантами и единственным уцелевшим, полуспущенным розовым шариком.
- Это твой подарок, Вань?
- Ну, не знал, что можно ещё тебе купить. Тут, у вас особо не разбежишься, нет ничего путного. Вот и…- Егоршин срывал с кованых загогулин нитки с разноцветными останками шаров.
Идиот, ведь сколько раз проходил мимо, и не обращал внимания как отвратительно и ужасно сиротливо это выглядит.
- Вань, оставь ты эти нитки. Ну, ё-моё, оставь. Потом уберу. Идём в дом, а то таращатся все. – И Ленка, в свойственной одной ей манере, высунула язык, уставившейся на них во все глаза, идущей по дороге соседке.
- Когда тебя это волновало?
- Никогда. Просто настроения никакого нет. Разувайся, не хочу сегодня мыть полы. – Ленка осмотрелась, грустно улыбнувшись. – А придётся. Ты теперь уедешь, да?
- Да. Я всё здесь закончил. В воскресенье уеду. Но, не на совсем же.
- Это понятно. Какая я дура была! – Ленка стояла возле вешалки. Притихшая, растерянная. Иван тоже не знал, куда себя деть. Васька мотался то возле её, то возле его ног, выгибая спину и бодаясь крутым умным лбом. Радовался, как умел.
- Ладно, Лен. Я, наверно, пойду. Ты, наверно, отдохнуть хочешь, после больницы. Я вечером зайду, хорошо?
Легонько взяв за локоть, Иван немного притянул её к себе и коснулся губами щеки. Ленка кивнула и, сделав шаг назад, наткнулась на вешалку. Как подкошенная, плюхнулась на стоявшую под ней обувную полку. Обхватила лицо руками и разревелась.
Ясно. Отходняк. Егоршин присел перед ней на корточки.
- Лен, ну, что ты? Всё же кончилось. Всё-всё кончилось. – Он гладил её по волосам, вздрагивающим плечам, спине. Ему так хотелось прижать её к себе, но уж в очень неудобной позе она сидела, уперев локти в колени.
Под его ласковыми тёплыми руками она понемногу успокаивалась, но хлюпать носом не перестала. Ивану это стало надоедать.
Осторожно он взял её запястья и отнял ладони от лица. Она молча смотрела на него серо-голубыми глазами. Её руки он положил себе на плечи. Торсом раздвинув круглые джинсовые колени, и став на колени сам, прижал, наконец, к себе. Он держал Ленку в объятиях с такой силой, будто хотел вдавить в себя. Тёплую, мягкую, живую. Её волосы щекотали ему нос и он сдул их за ухо.
Ленкины руки легко погладили его плечи, потом незаметно прокрались на шею и запустились в волосы. По телу прокатилась горячая волна. А глаза её были так близко, слегка покрасневшие, с размазавшейся немного тушью.
Припухшие губы ещё хранили следы недавних слёз. Они манили, звали и обещали. И Егоршин не устоял. Он покрывал поцелуями и глаза и эти солёные щёки, и холодный мокрый нос, а потом просто впился в губы.
Это, наверно, был самый долгий поцелуй. Рывком поднявшись с колен, Егоршин поднял и Ленку, и понёс в комнату, оставляя на пути предметы общего гардероба.
Оторваться от неё он сумел, только, когда стемнело. Щёлкнул ночником и, протянув руку, толкнул створку окна. В горячую квинтэссенцию чувств, хлынул сырой холод дождливой ночи.
- Вань, а ведь он меня едва не убил. – Ленка приподняла голову, уперевшись в подушку локтем. Сверкнула отраженным светом лампы, серо-голубая радужка с узким, вертикальным зрачком.
- Я бы не допустил. – Сверкнули в ответ глаза Егоршина.
16.02.2021