УНИЧТОЖЕНИЕ (главы из книги "Спойте им,соловьи")
Страшно приходить на работу, когда на тебя набрасывается голодная свора психически больных. Их перестали кормить ещё месяц назад. Тогда же отключили отопление, и в то же время перестали поступать лекарства. Немецкое начальство из Курска подавало приказы уничтожить всех ненужных людей.
Стали эвакуироваться врачи. Старшие сёстры не могли справиться с руководством, хотя и руководить стало почти некем. Остальные сотрудники продолжали ходить на работу, хотя денег больше не получали. Сильные больные срывали одежду с ослабленных или несознательных, забирали одеяла, простыни и закутывались от мороза, который стал добираться в палаты.
Медсёстры и санитарки приносили кое-какую еду в отделения, подкармливали тех, кто сознательный, кто мог помогать убирать грязь и мёртвых людей, которых с каждым днём становилось всё больше.
Много сапоговских семей проживало в помещениях психбольницы. Вторые этажи над центральной частью зданий отдавались под общежития. У сотрудников, кто жил в мансардах, не было своих огородов, своих подвалов. Им выделяли на лето земельные участки по числу душ, и они не имели возможности кормить голодающих. Но понемногу всё же приносили. Зато Паша носила картошку сумками. Первое время аккуратно чистила, отваривала. Позже на это не хватало ни времени, ни сил. Больные съедали прямо со шкурками, расхватывали солёные огурцы и капусту.
На персонал набрасывались, отнимали сумки и дрались меж собой. Приходилось оставлять сумку за дверью, чтобы не сбили с ног опухшие, ослабевшие пациенты. Но в тот момент у них будто прорывала силища. При виде еды глаза метали огонь.
Больные караулили у входной двери. У Паши сразу отняли её сумочку, где лежали расчёска, да кое-какие мелочи. Высыпали на пол содержимое, за это Верка Иванова, мощная олигофренка, кинулась дубасить кулаками всех подряд голодных женщин. Били их и другие сильные, те, кого периодически подкармливали тайком. Подлетели санитарки, Сидорова Таня и Жукова Нюся.
- А ну, успокойтесь! Марш все по палатам, сегодня вам ничего не принесли, - кричала Нюся. Она была на четвёртом месяце беременности и боялась вступать в передряги. Когда растащили несчастных по местам, Паша осторожно вывела помощниц и усадила на ступеньки лестницы, ведущей к жилым мансардам на втором этаже, раскрыла узелок с картошкой.
- Ешьте.
Нюся тоже вынесла спрятанный узел с огурцами и картошкой.
Любка Хохлова деловито разделила картофелины и огурцы на семерых. Верке Ивановой досталось по рукам, чтоб не хватала прежде времени. И, только начали есть, как еда сразу закончилась, ею набили рты проголодавшиеся. Паша с Нюсей стояли у стены и горестно покачивали головами.
- Любка, смотри, подавишься! Не отымут, куда все спешите? – Нюся собирала свои мешочки.
Любка обычно помогала персоналу собрать больных к обеду или ужину. Строила их в очередь на приём лекарств. Сама давно не принимала лечение, о том все догадывались.
Из соседнего двадцать пятого отделения, что выходило дверями в тот же холодный, продуваемый ветрами коридор, вышли две медсестры.
- Куда это вы, девчата? – спросила Паша.
Одна из них склонилась к её уху:
- Сказали, сегодня будут травить больных… Ядом… Чтобы насмерть… Тикать надо, а то заставят нас…
Паша побелела лицом. Шепнула Нюсе, и они поторопили больных с завтраком. Взволнованные, бледные подошли к старшей сестре и рассказали всё. Она сначала растерялась, начала проклинать фашистов, но затем велела отделение оставить открытым, распустить всех, кто может и желает уйти, а работникам разойтись по домам. Сама быстренько оделась и ушла.
Немцы, не обнаружив персонала ни в одном из отделений, бегали по вторым этажам и, угрожая автоматом, выгоняли людей на работу.
Через пару часов местные были на месте. В буфете уже поджидали два немца с автоматами, третий переводил. Их солдаты внесли большой котёл с супом и бутыли с лекарством «Раствор хлоралгидрата 70%», затем удалились. Переводчик объяснил трясущемуся персоналу, что необходимо накормить всех больных, которые уж и так налетели к раздаточному окошку на звонкий запах. С угрозой применения оружия, резиновых дубинок несчастных усадили за столы, а высокий немец налил в суп содержимое трёх бутылей.
Сомнений не возникало: будут травить. Медсёстры, Гладкова Шура и Базова Варя, знали, что концентрированный хлоралгидрат в малых дозах действует успокаивающе, часто применялся как снотворное и обезболивающее средство. В больших дозах препарат смертельно опасен: вызывает паралич дыхания или сердца.
Испуганные женщины медлили. Они вышли в столовую и беспомощно поглядывали то на санитарок, выстроившихся у стены, то на врагов. Сознательные больные с беспокойством спрашивали у медперсонала, что случилось, почему не кормят.
Больных по спискам оккупанты не проверяли и не требовали никаких других документов. Один офицер лет сорока через переводчика потребовал раздать суп. Бормочущая что-то себе под нос буфетчица начала наполнять миски супом, ставить на окошко. Руки её так дрожали, что из подпрыгивающих мисок плескалось варево. Ноги медсестёр не слушались, они толкались меж собой, продолжая оставаться на месте.
- Расстрелять! – грозным эхом раздалось в каждом уголке отделения. Стволы автоматов повернулись в сторону персонала, вздёрнули затворы. Первой двинулась Варя, за ней негнущимися ногами засеменила Шура. Под угрозой зловещих автоматов пришлось подчиниться.