Юрка открыл глаза и, обхватив руками затылок, приподнял голову.
Толстая тётка под навесом из простыни на четырёх палках так и лежала не шевелясь и заслонив глаза рукой. На локте, который вроде бы должен торчать, была здоровенная яма, а вот подмышка, наоборот, выпирала белым бритым бугром.
Рядом с тёткой, на самом краюшке тени, расположились её муж и их отпрыск лет пятнадцати – по виду Юркин ровесник. Отец с сыном играли в шахматы.
Юрка отвернулся и посмотрел в другую сторону. Солнечные блики слепили и приходилось сильно щуриться. Танюха, загорелая до черноты, непринуждённо сидела по-турецки, как это умеют только шестилетние дети, и играла на песке камешками. Полусдувшийся зелёный спасательные круг валялся сзади. Над пляжем стоял обычный гам, чуть размытый шумом набегающих волн.
Шахматисты уже дважды купались, но толстуха так ни разу и не сдвинулась с места.
- Танюха, давай краба принесу? – спросил Юрка.
Девочка отрицательно помотала головой.
- Я пить хочу, - сказала она, продолжая своё занятие.
Юрка опустил голову на песок и закрыл глаза.
"Блин, если они так и не уйдут купаться вместе с этой жирой, то джинсы не взять, – с досадой подумал он. – Уже два часа тут зря торчим".
Отдыхающих на пляже всегда больше, чем местных. И отличить их легко и по поведению и по виду. Юрка отыскивал место, где местных не было, и промышлял только среди приезжих. А промышлял он одеждой – сланцами, рубашками, джинсами. Мигран, пекарь из кондитерской, брал джинсы лучше всего, а вот сланцы или рубашки мог и не взять.
"Танюха любит Миграна, - подумал Юрка. – Он весёлый, болтает с ней и всегда, когда мы приходим в пекарню, угощает пирожными".
- Юр, а мы скоро пойдём? – послышался голос сестрёнки.
- Давай, краба принесу и пойдём, - ответил Юрка не открывая глаз. – В кино сходим. Веер тебе купим тот, костяной.
- Когда?
- Завтра.
Танюха чуточку помолчала и сказала:
- Ну, ладно.
"Не переспросила, - заметил Юрка. – Верит, что завтра, и знает, что не обману".
Он поднялся, отряхнул сзади плавки и, мельком глянув на семейство, преющее под импровизированным навесом, отправился к волнорезу.
Море охватило прохладой и тишиной. В толще воды и по дну перекатывались солнечные лучи и лёгкие тени. Чтобы нырнуть в воду, Юрка специально уходил по волнорезу подальше от берега, на глубину, где в воде не было взбаламученного купальщиками песка.
Крутнувшись под водой винтом, Юрка увидел перед собой поросшую водорослями стену волнореза и, уверенно гребя, поплыл вдоль неё вниз, в глубь, где на дне свозь зелень воды виднелись камни. Он упёрся ногами в дно, ухватил облюбованный камень и перевернул. Из-под камня показался крупный краб и принял угрожающую позу. Краб нужен был поменьше и Юрка переплыл к следующему подходящему камню. Дыхания вполне хватало. На глубине четыре-пять метров вода довольно ощутимо давила на уши.
На этот раз краб оказался подходящим. Юрка умело ухватил его за панцирь, не давая возможности воспользоваться клешнями, и осторожно сунул в плавки. Тугая ткань придавила краба к телу и сделала безопасным. Оттолкнувшись, Юрка по инерции всплыл и вынырнул, шумно отфыркиваясь. Ныряние освежило и взбодрило.
Танюха уже перебралась поближе к навесу с толстой тёткой и шахматистами и готовила для краба что-то вроде арены, нагребая песчаные стены. Подойдя, Юрка осторожно извлёк из плавок краба и пустил его на песок. Танюха вскочила, восторженно завизжала, и в притворном испуге отбежала к навесу.
- Иди, не бойся! – позвал Юрка. – Посмотри.
- Не-а, он укусит! - она наклонилась вперёд, как бы стараясь заглянуть за стенки песчаной арены и, в то же время, держалась настороже, чтобы в любой момент бросится бежать прочь.
- Да не укусит, - Юрка взял краба за панцирь и поднял над землёй. – У него и зубов-то нет кусаться, он же тебе не собака.
- Ага, а клешни! – пятилась Танюха все ближе к шахматной доске. – Как цапнет! – она решительно выставила вперёд руки и сжала кулачки, демонстрируя коварство краба.
Юрка посадил краба на ладонь и протянул вперёд.
- Вот, смотри! Видишь? Не лает, не кусает.
Краб и правда никуда не убегал, замер на Юркиной ладони и немного шевелил клешнями.
- Ему даже можно дать чего-нибудь поесть, только ничего нет, - подытожил Юрка.
Танюха со страхом и мольбой в глазах повернулась к шахматистам, словно ожидая совета или помощи. Она посмотрела на пацана и перевела взгляд на отца семейства.
- А что они едят? – обратился тот к Юрке, потянувшись за пакетом.
- Да всё едят, - авторитетно заверил Юрка. – чипсы, сыр, колбасу едят, мясо-курятину…
Краб сполз с ладони и упал на песок. Юрка снова его поймал и пересадил на арену.
Дядька достал из пакета ломтик колбасы и протянул Танюхе. Та отрицательно помотала головой и спрятала руки за спину:
- Я боюсь. Вы сами.
Возле Юрки с крабом уже стояло несколько человек. Дядька поднялся с покрывала и пошёл к арене. Танюха, будто на цыпочках, шла следом. За ними пристроился и пацан.
- Кусочек такой длинненький отломите и протяните ему, - сказал Юрка.
Как только к крабу протянулась рука с колбасой в пальцах, он принял защитную позу и выставил клешни вверх. Увлечённые зрелищем укрощения и кормёжки краба о Танюхе тут же забыли.
Подняв взгляд, Юрка между стоящими перед ним фигурами видел, как Танюха вернулась к навесу и остановилась, склонив голову набок и разглядывая спящую толстуху. Та на присутствие девчонки никак не реагировала.
Юрка вынужден был заняться крабом, игнорировавшим колбасу и норовившим улизнуть с приготовленной для него площадки, а когда взглянул на Танюху опять, то увидел, как она из кучи одежды взяла джинсы, собрала их в охапку и, прижимая к себе обоими руками, пошла обратно на своё место - как раз туда, где Юрка с крабом развлекали зевак.
Юрка сделал страшные глаза и уже собрался посылать сестрёнке более явные знаки, чтобы она прятала джинсы, когда Танюха разгребла ступнями ямку, положила туда джинсы, села на них, вытянув ноги, и стала нагребать на себя песок.
"Всё!" – выдохнул Юрка.
Джинсы были украдены, их осталось лишь прихватить при уходе, что не составляло труда.
Чуть погодя Юрка позволил крабу благополучно сбежать, а когда публика разошлась, он поднял с песка надувной круг, подошёл к Танюхе и сел рядом.
- Всё, Танюха, бери свой круг и дуй к волнорезу. Через две минуты я тебя догоню.
С надувным кругом в одной руке и с пакетом в другой Юрка неторопливо шагал по пляжу в сторону выхода в город и ближайшей остановки. В пакете лежали свёрнутые джинсы, а рядом вприпрыжку топала Танюха и что-то тихо бормотала себе под нос – может считалочку какую, может стишок.
- Не расхотела пить ещё? Фанту будешь?
- Буду.
Они остановились у павильона и купили два стакана фанты.
- Медленно пей, холодная, - Юрка подал сестрёнке запотевший стакан.
- Угу.
Пока Танюха цедила напиток, Юрка достал сигарету и закурил. Уже сто раз он обещал себе, что не будет привлекать сестру для своих пляжных дел, но иногда без неё было просто невозможно. Вот и сегодня она, по сути, сделала все, и теперь Юрку мучила из-за этого совесть.
- Вот расскажу мамке, что ты куришь, – сказала Танюха, глядя на брата поверх стакана.
- Да она знает.
- Всё равно расскажу, если не дашь мне попробовать покурить.
- Тебе не понравится, - усмехнулся Юрка.
- А ты дай.
- Ну, на, попробуй, - Юрка повернул сигарету и поднёс фильтр к Танюхиному рту.
Она попыталась взять сигарету в руку.
- Э, нет! Так пробуй, - Юрка отвёл её руку.
Танюха осторожно обхватила фильтр губами и неумело со свистом потянула воздух, смешанный с дымом, но тут же быстро отстранилась и сморщилась.
- Фу…
- Ну, чё, попробовала? Пей, вон, лучше фанту, курильщица!
Юрка ещё раз затянулся и выбросил окурок. Танюха смотрела на брата снизу вверх, попивая из зажатого в обеих руках стакана.
- Мы сейчас к дяде Миграну поедем? – спросила она, допив и выбросив стакан в урну.
- Поедем, - сказал Юрка, вытирая рукой сок на её подбородке. – Только сначала надо искупнуться, а то у тебя вон трусы грязные и ноги в песке. Как платье надевать?
Юрка уплыл далеко и Танюха, плывя следом на своём надувном круге, изо всех сил старалась его нагнать. Казалось, круг только мешал и натирал подмышки, но без круга она плавать ещё не умела. Волны размашисто качали Танюху вверх-вниз и когда очередная волна поднимала её, девочка видела, как далеко впереди мелькают Юркины руки.
Танюха оглянулась. Берег был далеко и все купающиеся тоже были там - далеко, а тут были только она и Юрка. Ей совсем не было страшно – в Юрку она верила больше всех на свете и знала, что пока он рядом, с ней никогда ничего не случится.
Наконец, он перестал плыть, остановился и заметил её.
- Э-э-эй! – радостно закричала Танюха и замахала рукой.
Юрка ничего не ответил и не помахал в ответ, а поплыл обратно. Танюха старательно плыла ему навстречу. Когда он приблизился, она уже изрядно запыхалась!
- Юр! Юр! Я чуть тебя не догнала!
- Танюха! Вот ты дура, блин! – рассердился Юрка. – А если утонешь? Ты же плавать не умеешь.
- Умею!
Юрка одной рукой схватился за круг, а другой стал грести.
- Умею! – настаивала Танюха. – Пусти! Я сама поплыву!
Она стала брыкать под водой ногами и мешать Юрке плыть.
Тогда он отпустил круг и остановился.
- Вот коза упрямая! И долго ты так будешь плыть, каракатица?
- Сам ты каракатица! Сам ты каракатица! – разобиделась Танюха.
- Ну, ладно! Давай, плыви! Сейчас посмотрим, как ты умеешь плавать, - Юрка отыскал на круге пробку, выдернул её и, не оглядываясь, поплыл к берегу.
Со свистом и бульканьем воздух из круга стал выходить, но это Танюху нисколько не испугало – Юрка все равно её не бросит. Никогда!
Она поплыла к берегу, изо всех сил колотя по воде руками и ногами.
Юрка уплывал все дальше и дальше, а воздуха в круге становилось все меньше и меньше, и он все хуже и хуже держал Танюху на плаву. Берег приближался, но медленно. На фоне купающихся она уже не могла различить Юрку, но все равно знала, что он где-то рядом.
Воздух из круга окончательно вышел и очередная волна, накатившая сзади, накрыла Танюху с головой. Дышать стало нечем и Танюха почувствовала в носу и во рту горько-солёную воду. Она поняла, что больше не может плыть. Последним усилием воли она вынырнула на поверхность, но вдохнуть не смогла - только вода ударила в открытый рот и попала в горло. Все произошло как-то слишком быстро и совсем обыденно. Наступила апатия, двигаться не хотелось.
Когда Танюха стала тонуть, то наконец-то увидела Юрку.
Юрка схватил её, когда она уже вся была под водой. Больше всего он боялся, что нырнёт и не найдёт её с первого раза, но он увидел её метра за три и плыл к ней, казалось, целую вечность, и видел, что она смотрит на него и улыбается. Он вытолкал её наверх и она, вцепившись в него, прилипнув к нему, тут же зашлась в кашле. Её грудь и живот ходили ходуном, но она дышала.
- Танька, ты как? Воды нахлебалась? Тань! Тошнит тебя, а?
Она только крепче зажмуривалась, отрицательно трясла головой и сильней прижималась. Губы её посинели и дрожали от пережитого.
Юрка плыл, гребя одной ругой и ногами, и старался держать голову сестры как можно выше над водой. До берега-то и было совсем ничего, каких-то тридцать-сорок метров. Скоро под ногами появилось дно. Юрка встал и взял Танюху на руки уже как следует. Она чувствовала, как он тяжело дышит - такой большой, такой сильный, загорелый Юрка, её старший брат. Она обнимала обеими ручонками его шею и прижималась щекой к его щеке и длинные мокрые льняные пряди его волос путались с её темно-русыми локонами.
Юрка, пошатываясь, брёл к берегу, прижимал стучащую зубами сестрёнку к себе и хрипло шептал:
- Танюха, я не подрасчитал. Напугать тебя чуток хотел, слышь? Не подрасчитал. Ты только мамке ничего не говори, ладно? А то она нас убьёт! Убьёт, Танюха! Собственными руками.