ЭПСИЛОН
ЗА ГОД ДО ОТЛЁТА
- Павлик, угономись, – чуть ли не причитая, говорила Анна, стараясь успокоить не в меру расшалившегося сына, – Придёт отец – рассердится.
- Не рассердится, – отрезал мальчик. – Даже внимания не обратит. Так спросит: «Шалишь?» Я кивну – он усмехнётся и пойдёт дальше. Поняла?
- Павлуша, всё равно так себя нельзя вести. Надо помнить, кто твой отец. Да, он занят, очень занят. И устаёт.
- Ма, не смеши людей. И хватит мне читать нотации. Я не маленький.
- Не маленький? Сколько тебе лет? – в дверях стоял регент, и выражение его лица не сулило ничего хорошего. Он повторил свой вопрос: – Спрашиваю ещё раз – и последний – сколько тебе лет?
Малыш резко повернулся к мужчине, вскинул голову и демонстративно выставил пять пальцев: мол, на, выкуси.
- Словами сказать можешь? Или не знаешь счёт?
- Пять.
- Пять. Уже пять. И долго вы, сударь, собираетесь ходить в деточках, маминкиных сыночках?
- Сколько получится.
Анна покачала головой. Мальчик дерзит, и давно дерзит. Отцу недосуг или нет желания. Муж бабушки отделывается подарками. Её боевым товарищам тоже не с руки делать замечания сыну одного из правителей. А мальчишка растёт сам по себе и пользуется всеми правами предоставленной ему свободы. И, видимо, молва о его проделках уже дошла до регента.
- Значит, так, молодой человек. Даю вам срок до вечера выбрать по своим силам военное учебное заведение. В противном случае – это я сделаю сам. Вы что думаете, я своих сыновей часто вижу? Или кто-то другой из нашей команды? Это дети нас видят – но не мы их. Почему вы считаете себя на особом положении? Да, с вас спрос намного больше, чем с кого-либо из наших детей.
- Это почему?
- Потому что вы – Борнок. Ваша сестра….
- Сестра? Да она и знать обо мне не знает! И не желает знать!
Злые глаза мальчика в упор смотрели на папу Юру. Тот сдерживал и удерживал этот дикий взгляд, разрушавший внутренний мир мальца.
А в это время Мишель говорил Валерии:
- …Ты что совсем ничего не чувствуешь к мальчишку?
Тот отрицательно покачал головой.
- Так же нельзя, друг. Малыш-то в чём виноват?
- При чём здесь вина. Я не могу. Как войду в дом – вижу своего сына…
- Это тоже твой сын. И у него своя жизнь. Ты знаешь, сколько самых различных людей ищут с ним дружбы, сколько с ним заискивают? Попадёт в плохую компанию – как отреагирует Герман, случись статья 696? Ты об этом подумал?
- Мишель… Не могу я… Это больно, очень больно… Столько мы его ждали – и… Не могу. Я всё понимаю, но не могу.
- А как тогда к Агаше?
- С ней-то что? Она у Германа. Там ни мухе прожужжать, ни комару сесть
- А ты никогда не думал, что ей твоё внимание и понимание нужны и важны?
- Она девочка…
- Валерии! Опомнись!
- И там есть Зу. Если что – подскажет. Женщина ближе к девочке.
- Кто тебе это сказал? Кто внушил? Уж не Первейший ли?
- Его-то к чему приплёл? Сказал, не могу – значит, не могу.
- Дождёшься ты вмешательства папы Юры.
- Мишель! Отстань! Мне через двенадцать часов в квадрате семнадцать быть. Дай поспать хоть часов пять. Не помню, когда и три-то спал.
- Я, что ли, высыпаюсь? Ты сына не проспи!
Валерии махнул рукой и направился к дому. И вошёл как раз в тот момент, когда папа Юра ставил точку в разговоре с мальчиком. Увидев Валерии, спросил:
- В семнадцатый успеешь? Документы надо переделать! Успехов!
- Я бы перенёс приём работ.
- И?
- И ещё раз всё перепроверил.
- Ты это государю скажи. Сроки установлены им. Аргументы, аргументы и ещё раз аргументы.
И вышел.
Валерии посмотрел на сына, произнёс:
- Шалишь?
-Шалю, – ответил тот.
Валерии стал подниматься по лестнице, чтобы уйти в свои покои. Спать. Хоть час. А лучше – три. А лучше – пять. А уж затем разбираться с этим пресловутым семнадцатым квадратом.
…- Где наш папа Юра? – Герман обнял за плечо Степана. – Опаздывает на три минуты.
- Пошёл к Валерии.
- ???
- У малыша проблемы с поведением. Его отца ты загонял.
- А вас?
- Нас тоже. Семей не видим. Но у нас хоть жёны в теме. А там – иная ситуация. Герман, ты же командир.
- Понял. Начинайте без меня…
И Герман направился в резиденцию друга.
Золотая вспышка за окнами остановила Валерии. Он оглянулся, по лестнице скорым шагом поднимался Герман. «Наябедничали, – подумал штурман, – а главное – не дали поспать».
Герман поднялся на верхнюю ступень, легко взял мальчика на руки. Погладил по голове и спросил:
- Матери, значит, не слушаешься?
Мальчик озорно закусил нижнюю губу и отрицательно замотал головою из стороны в сторону.
- И с кого я должен за такое твоё поведение спросить?
Улыбка расцвела на лице малыша, и он указал на… отца.
- Браво! Как легко мы переводим стрелки! Значит, я сейчас отменяю все командировки для твоего отца, и пусть он тебя воспитывает. Словами или ремнём – это его выбор. – Мальчик вопросительно уставился на иерогосударя. – Не согласен? А как быть? Как он может поддерживать дисциплину на вверенной ему территории, когда его собственный сын его не уважает и не почитает. Словом, не слушается. Не согласен? Вновь не согласен?
- На счёт ремня не согласен.
- Ремня? Дружок, тогда – розги.
Тельце мальчика отпрянуло от груди государя. Малыш смотрел серьёзно в его лицо, но плат закрывал от Павлуши смеявшиеся глаза Германа.
- Тоже не согласен? Тогда – для начала… послушание в монастыре строгого устава. Или – сразу в заключение. Смертную казнь пока не заслужил.
Валерии наконец понял, что поспать ему сегодня не придётся. Он быстрым шагом подошёл к парочке, взял мальчика с рук командира и произнёс:
- Тоже мне воспитатель. Нашёл чем мальчишку пугать. Себя вспомни в таком возрасте.
- Я таким не был.
- А я был. Правда, своей мамочке, – он щёлкнул Павлушу по носу, – не дерзил и не отговаривал. Весь сон с вами прошёл. Анна, есть что перекусить?
Женщина кивнула. Валерии посмотрел на неё, что-то буркнул себе под нос.
- Пошли, провожу в гостиную. Затем пойду к ней.
- Лично я дорогу помню.
- В этом я уверен. Пошли.
В это время у Германа зазвонил телефон. Зу сообщила, что прибыл ожидаемый посол и готов к встрече с иерогосударем.
- Посол подождёт. Я у вас дома. Приди, обсудить надо один момент. Твой муж вчера возразил по одному пункту соглашения.
- Мне прийти одной?
- Да. Валерии уже дома.
В гостиной Герман и Павлуша остались одни. И молча смотрели друг на друга. Голова малыша была совершенно пуста от мыслей. Герман тоже отдыхал от суеты. Рассматривал малыша. Он был зауряден, но при должной дисциплине и упражнениях из него мог получиться хороший повар. Или маляр. Хотя – и Борнок.
У Зу замерло сердце, услышав место встречи. Она давно не была в их доме: воспоминания об утерянном сыне оживали столь стремительно и болезненно, что женщина просто предпочла избегать всего, что связано с тем чёрным днём. Её Валерии же так поступить не мог. В том здании его кабинет, его приёмная… Насколько ему было болезненно окунаться в те мгновения – она чувствовала сердцем. Но государь велел прийти… Она замерла. На месте. Стояла бледная и немая. Пришла в себя, когда её под локоть взяла Мария.
- Что случилось?
- Государь приказал… прийти… в дом…
- Дом? Который дом?
- Наш.. . Валерии и мой… Анна сейчас там…
- И что? Иди.
- Я не могу… Мне страшно… Я не хочу вновь переживать эту боль…
- Зу, сколько прошло лет?
- Не знаю. Много.
- Через год, может быть, больше назначен отлёт «Астры». Ты понимаешь, что я хочу сказать?
- У нас скоро всё… это… закончится? Мы вновь будем вместе? И у нас будет сын или дочь?
- Немного надо ещё потерпеть. Помоги лучше Валерии. Горе замутило его разум в некоторых моментах. Иди. Государь не зря тебя туда зовёт. Время ваше подходит. Вам надо начинать привыкать друг к другу вновь. Иди. Я присмотрю за детьми. Да они уже сами взрослые, почти самостоятельные.
- Не скажи. Омар вчера кашлял, а у Агаши текли сопли. Простыли оба где-то.
- Где – понятно. Мои тоже сопливят.
Зу с тревогой и надеждой ещё раз посмотрела на Марию, та ей подмигнула – Зу поспешила в резиденцию. Но стоило ей переступить порог, как она услышала голос Валерии: «Нет, не могу. Это выше моих сил. Прости». Голос исходил из кухни. Зу поспешила туда. И застала картину: Валерии пятился от столика, на котором она, Зу, обычно подавала еду или в столовую, или в его кабинет, или к его кровати.
- У вас, что, государь в гостях? Он велел мне подойти, – Зу спросила, стараясь держать тембр голоса ровным.
Валерии сделал шаг назад и во все глаза уставился на Зу. Что за… явление? Чудится или наяву?
Но его любимая уже шла к нему. Её запах, её движение в воздухе. У Валерии закружилась голова.
- Ты совсем не отдыхаешь? – Это был её голос. – Побледнел-то как? Я не привидение. Что вы приготовили? Хорошо, но этого будет мало. Анна, эта шерстёрка по одиночке не ходит.
- Я это успела заметить.
- Чем тогда дополним стол?
Пока женщины вместе собирали трапезу, Валерии приходил в себя. Он дома. У себя. И рядом Зу. А что всё это значит?
Ответ на свой вопрос он не нашёл, так как Зу скомандовала:
- Теперь всё. Вези сам. Справишься. Тебе, Анна, надо переодеться. Иди, а я пока приготовлю ещё что-нибудь сюрпризом. Государь редко бывает в резиденциях друзей. Так что встречаем по полной программе.
Валерии ушёл, Анна спросила:
- Это как?
- Стол, танцы, мужские игры и каверзные ситуации.
- Мужские игры?
- У вас, военных, что?
- Да так, размяться можем слегка…
- А об этом. Или бассейн, или спортзал…
- А каверзные ситуации?
- Когда Валерии – это обеспечено. Во всяком случае, так было раньше. Я давно с ними не… гуляла. Интересно всегда было.
Когда обе женщины появились в гостиной, стол был сервирован по высшему разряду. Мужчины беседовали, мальчик сидел между ними и внимал каждому их слову.
- А где вино, хозяин? – спросил Герман. – У меня стол – я угощаю.
- А своё не мог захватить?
- Вопрос интересный. Если разобраться в родственных связях, то мы – сваты. Так что, сват, проставляйся. Иди, иди в свой погребок.
- Да нет уж, уволь. Один нет. Пошли вдвоём.
- В честь чего это?
- А кто козла с капустой наедине оставляет?
- Кто козёл?
- Это образное выражение.
Герман настороженно посмотрел на штурмана – тот вроде был трезв. Глаза красные – но это бессонница.
Мужчины сходили за вином. Принесли десять бутылок.
Женщины переглянулись – закусок маловато.
Но сели за стол. Герман, Зу, Валерии, Павлик, Анна. Налили вино в бокалы, провозгласили первый тост. За ним последовал второй, третий. Беседа шла ровно. Зазвучала музыка. Герман на первый танец всегда выходил только с Марией. Сейчас её не было. Он остался сидеть. Зато Валерии на первый пригласил Зу. Второй – Герман с Зу, Валерии с Анной, но при этом зорко следил за первой парой. Мальчик же смотрел на родителей. Ему казалось, что весь мир теперь встал на место и больше ничто не нарушит его стабильность.
Герман приблизил свою голову к уху женщины и что-то стал шептать. Она улыбнулась краешком губ. Затем он взял её за талию и сильнее, чем требовал танец, прижал к себе. Голова Зу чуть откинулась назад, она закрыла глаза…
- Командир, отойди от моей жены, – раздался рядом с танцевавшей парой гневный голос Валерии. Тело его врезалось между ними и разъединило. Зу недоумённо смотрела на мужа. Тот, еле держась на ногах, на Германа. Спросил:
- Ты на моих глазах клеешь мою жену? Не много ли себе позволяешь, командир?
- Я? Ничуть, – Герман тоже не отступал.
Вино обоим ударило в голову… Нельзя же по несколько суток не спать! Сначала мужчины просто толкали друг друга плечами, грудью, пошли вход ноги, руки. Сцепились. Павлик смотрел за происходившим с открытым ртом. Такого на улице не увидишь…
Зу позвонила Мишелю, сообщила, что Валерии много выпил. Мишель вбежал в комнату, хотел разнять, но попал под удар Валерии, отлетел в сторону, встал и ринулся в бой. Видя перевес среди дравшихся, в кучу устремилась Анна. Уже было не понятно, кто с кем дерётся, кто с кем в паре. Мальчик стоял на стуле и кричал: «Заходи справа! Бей!»
Зу с удивлением спросила его:
- Ты за кого болеешь?
Мальчик обратил к ней своё раскрасневшееся лицо, прищурил глаз и ответил:
- Я так понимаю, что отец – мужчина, сам справится. Так что за маму. Хотя… вы, сударыня, как я понимаю, болеете за моего отца?
На Зу смотрели злющие глаза её Валерии… Она прошлась по вихру задиры-мальчишки и прошипела:
- Борнок… Весь в отца…
А драка продолжалась. Благо, что драчуны покинули пределы гостиной и продолжали мериться силами в коридоре. Но шум был изрядный – поэтому вскоре прибежали Филипп и Степан. Не зная, кого выгораживать, сами увязли в потасовке.
Регенту доложили в возбужденных криках в резиденции Валерии. Он поспешил проверить и на месте разобраться, а результате на него свалился Герман, Юрий попал под раздачу… Оставить удар без ответа – не порядок… А главное – дать себе разрядку. Рукопашный бой шёл то в доме, то на улице. Собралась толпа зевак. Но красиво дрались. В театр ходить не надо. Мальчишка бегал между ними и подзучивал сторону, которая в текущий момент давала слабинку. Герману и Юрию мало места стало во дворе резиденции, они выкатились на площадь. Зри, народ, правительство мутузит друг друга. Забавно. Прибежали жёны и дети правителей. Удивляться, как толпе, им было не с руки – но цепко держали бой под своим контролем. Юрий пропустил удар – Герман достал. Юрий сделал шаг назад – и тут же перед Германом очутилась Мария.
- Тебе кто разрешил моего мужа трогать? – спросила и ринулась в бой.
Площадь замерла, остановили бой и некоторые правители. Брат и сестра как два равносильных бойца показывали мастер-класс. Развернуться на поверхности земли им было трудно из-за скопления людей, и они вели свой поединок в высотах, на скоростях преодолевая расстояния от одного конца столицы до другого. Неописуемое зрелище. Многие летательные аппараты спешно делали посадку или уходили на дальние аэродромы.
Наконец дуэлянты возвратились восвояси.
- Герман, тебе не стыдно с женщиной драться? – спросил Юрий. Верхняя губа у него была разбита, из неё сочилась кровь.
- С сестрёнкой? Нет. Она мне равно по силам. А с вами только себя и сдерживай, – буркнул в ответ Герман и болезненно поморщился.
- Что с тобой? – Мишель стоял рядом и протягивал Юрию смоченный жидкостью тампон.
- Ничего страшного. Но, кажется, вывихнул плечо.
Мишель подошёл к нему ближе, пощупал мышцу, затем взял руку Германа и рывком дёрнул. Герман вскрикнул:
- Больно же!
- Драться не будешь, где попало…
Герман повёл плечом. Всё на месте. В это время в доме что-то загрохотала, зазвенело. Мужчины устремились к нему. Павлик за ними. Юрий остановился и рявкнул:
- Детям всем домой! И заберите этого, – кивнул в сторону Павлика, – шалопая! Диего, под твою ответственность!
Диего по-военному отсалютовал. Правители убежали в дом. Жёны поспешили за ними. Павлик из-под лобья смотрел на наследника и других детей правителей. Они – на него. Как быть? Он так мал! Диего думал по-другому. Подошёл к мальчику и спросил:
- Рядовой, как должен вести себя сын, отец которого занимает высший ранг в обществе?
В голосе инопланетянина, с головы до ног закрытого плотным плащом, не было сюсюканья и заискивания. На Перикуле это не принято нежить малышню – но Павлик не знал. Но гордость не позволяла ему хныкать, и он ответил:
- Правильно.
- Ответ не полный. Мне известно, что вы наследнику родственник. Может быть вы, ваше высочество, – он обратился к стоявшему рядом Омару – подскажете второе слово?
Омар ответил спокойно:
- Достойно.
- Верно, достойно. То есть стоять и хранить память предков. Соблюдать закон. Повторите, рядовой!
- Достойно. То есть стоять и хранить память предков. Соблюдать закон.
- Хорошо. Сейчас идёмте за нами, – сказав, повернулся и направился ко дворцу.
К Павлуше подошла Агаша, взяла его за руку…
Мальчик сделал за ней шаг – перестал существовать Павлик, Павлуша, родился Павел, Павел Валериивич Борнок..
…А в доме драка продолжалась. Била Анна. Степан смог увернуться – и удар пришёлся прямо в глаз Герману. Он схватился за глаз, выматерился, сказал:
- Что за день! Только бабы и бьют!
Минута тишины – и хохот.
Вид всех драчунов был весьма потрёпанный, но настроение отличное. Возвратились в гостиную. Женщины накрывали стол, возвращались после умывания мужчины. Побитые – но не побеждённые. Странное дело, но драка их взбодрила. Они громко, изъясняясь только отборным матом, выясняли все свои узкие, проблемные точки, перекраивали планы. Герман держал около глаза то металл, то смоченное холодной водой полотенце и слушал всех.
Толпа тоже слушала под окнами. Ничего не понимала, кроме отдельных знакомых слов.
- Да, довели правительство вселенной до белого каления – жди наместника, – подытожил генерал полицейский и пошёл прочь.
Толпа тихо и быстро стала рассасываться. У всех дела остались недоделанными…
Когда налили в очередной раз вина, Валерии встал и произнёс тост:
- За Диего!
На него все внимательно посмотрели.
- А что? Нормальный парень. Только ты, Герман, на него рот не разжимай. У него есть стерженёк, и бабьим подкаблучником он никогда не станет.
- ???????
- Стать твоим зятем это значит быть мужем дочери иерогосударя. Он на это не пойдёт.
- Он тебе это сам сказал или ты за него додумал?
- Не то и не другое. Чувствую, просто. А вот ты на что надеялся, когда обручал свою Джозефину с ним?
- Обыкновенный расчёт. Он – с планеты Перикул, девочка тоже на половину перикулка.
- А ты не думаешь о том, что он может, вернувшись на Перикул, встретит себе подобную, из уцелевших?
- Дай Бог. Страх всегда застилает глаза. Это приводит к необдуманным поступкам. Но… – Герман не договорил. Выпил бокал вина. Встал. Прошёл к пианино и сел за инструмент. И заиграл.
Он играл. А каждый думало своём. Герман тоже. Родилась дочка – и что? Одинокой век коротать? Ни любви, ни семьи, ни детей… Её будут или бояться, или заискивать… Если кто и влюбится, так только какой-нибудь Ванюшка-дурачок, и дай Бог, чтобы у него оказалась башка на месте… Грустная получалась мелодия… Как и сама жизнь вдовца…
Тэсла видела мысли мужа. И молчала.
Мария выпила очередной бокал и спросила брата:
- У тебя долго ещё Анна в капитанах ходить будет?
Не отрывая пальцы от клавиш, он переспросил:
- Что?
- В майоры пора, если нет – то в подполковники.
- За какие это заслуги?
- За молниеносность и меткость.
- Что-то новое в награждении. И где такие качества были ею проявлены? Что-то я не заметил.
- Встать, подойди к зеркалу и увидишь. Тебя трудно задеть…
- Это случайно…
Валерии поддакнул:
- Дуракам всегда везёт.
- Учитывая, что она – твоя жена, тебе никто слова не давал. В конце концов, я – наместник и имею право представлять как к званию, так и наградам.
Юрий подал голос:
- Сударыня, вы желаете присвоить очередное воинское звание за то, что она, простите, капитан, поставила фингал государю?
- Смотря, кто что видит. У вас, мужчины, наблюдается дискриминация женщины. А у неё отличная боевая подготовка в отличие от вас. Она одна среди вас без травм.
- Она женщина. Били в полсилы.
- Спокойно, господа. - Герман приостановил игру, подошёл к столу, Юрий протянул ему бокал вина и фрукты. Он выпил, сел, покушал – Наместник говорит о боевой подготовке. Хочу вам напомнить и о том, что для охраны наших дам, а иногда и вас, господа мужчины, мы назначаем сию даму. И как бы наш Валерии не стремился показать, кто в его доме главный, профессиональной подготовке дамы следует отдать должное.
- Точно. Прямо в глаз.
- В таких спаррингах мы только летальные запретили. Сам виноват. Смотреть надо было. Так что я поддерживаю Машеньку. Поэтому: звание майора – за верную службу за истёкшие годы. И подполковника – за профессионализм. И Валерии. Ваши дороги скоро могут разойтиться. Я намерен, если экспедиция станет успешной, оставить тебя там послом МПОС. Позже к тебе присоединится Ники, тоже как посол, но от нашей планеты. Для посла твоего уровня лучше как с супругой лететь с Зу. Анне придётся остаться на планете, хотя бы уже потому, что супруга Омара – её дочь. Между прочим, Валерии, у девочки скоро день рождения. Ты вновь забудешь о нём?
Герман смотрел на друга. Тот тянул вино из бокала. Выпил. Поставил на стол и сказал:
- Прекрасный вечер. Теперь бы искупаться. В океане. Есть желающие? А то я отлетаю. – Но все молчали. – Тогда, господа, честь имею, – Валерии козырнул и покинул гостиную.
- Браво! Хозяин удалился – гости остались.
- Хозяйки ещё не выгоняют. Обновляем стол – и продолжаем.
Зу подошла к Герману, произнесла:
- Государь, не сердитесь, прошу, на Валерии. Ему тяжелее. Он, увы, мужчина.
Герман внимательно осмотрел сурийку. В его голове мгновенно пронеслось масса умозаключений, в том числе и о своей второй жене-сурийке и о нём самом – и ответил:
- Я, сударыня, к слову, – тоже мужчина. Такова моя природа. В данном измерении.
- Именно – в данном измерении. Ваша вторая жена, к сожалению, это не поняла. Можно пригласить вас на танец?
- С радостью. Тем более, что ваш ревнивец ретировался.
Они вышли в центр зала. Музыка. Танцы…
… А Валерии лежал на песке почти у самой кромки воды. Волна изредка набегала и омывала его ступни. Подняться выше опасалась: уплотнённая материальная суть была в нестабильном эмоциональном состоянии.
Этот песчаный одинокий берег в южном полушарии планеты Валерии облюбовал давно. Прилетал сюда редко и на час-другой. Даже подружился с местной черепахой, которая из года в год в песке откладывала свои яйца. Их отношения начались странно и удивительно. Валерии отдыхал на песочке, предаваясь скупым мечтам. Вдруг какие-то тени забегали вокруг него и над ним. Он открыл глаза. Местная фауна лакомилась маленькими черепашками, которые, переваливаясь, бежали к океану. Валерии фыркнул – фауна исчезла, черепашки уплыли в воду. Валерии улегся вновь на песок. В следующий прилёт его ждала большая черепаха.
- Ты кто?
- Я – мать тех черепашек.
- Понятно. Не стоит благодарности. Лучше полежим и помолчим. Я сюда прилетаю только отдыхать.
- Я знаю. Ты в подручных управителя мира.
- Германа, что ли? Такого ещё не слышал. Ладно, давай помолчим и полежим. Или есть жалобы к наместнику?
- Нет. Полежим и помолчим.
И теперь, когда Валерии прилетал, из моря выползала черепаха. А то и всё черепашье племя. Они занимали всё пространство. Свободной оставалась только дорожка к аэролёту.
Сейчас Валерии лежал и – странно – с нетерпением ждал черепаху. Ему надо было кому-то выговориться и даже выслушать совет. А черепахи, ходила молва, весьма мудры. Как и змеи. Хотя и тигр, и обезьяна не уступают в тонкостях познания психики, но у Валерии лучше получилось с черепахами.
Он лежал, ждал, а она всё не появлялась. Тогда он встал, поднялся выше на берег, установил зонт и уснул. Проснулся. Она лежала рядом и что-то мурлыкала под нос.
- Черепахи могут петь?
- Все поют. Чем ты так растревожен, что смутил воду?
- Не поверишь, у меня есть отпрыски. Дочь и сын. У них всё хорошо. Агаша с первых минут в семье Германа на равных. Как говорят, как сыр в масле катается. Мальчишка тоже здоровым, крепким бутузом растёт. А нет у меня к ним ничего. Что они есть – что нет. Того сына, первенца, помню – и всё. Сегодня Герман напомнил о дне её рождения.
- Рождения? Это людское событие, у нас его нет.
- Согласен. Мы устраиваем праздники по этому поводу. Дарим подарки.
- Ты не знаешь, как устроить праздник или какой подарить подарок?
- Праздник Герман устраивает. Она – супруга его сына. А подарки… Мне и не снилось, что она получает.
- Значит, не в этом дело.
- Хотя, возможно, и надо какую-нибудь вещицу. Глупенькую, чтобы выделялась на фоне других.
- Какой ты странный сегодня… Бултыхаешься, как медуза. Нет тишины, покоя.
- Знаю. Потому с разговариваю с тобой. Говорят, вы черепахи – мудрые.
- Безделицу сущую я тебе помогу найти. А другое, что в вашем, людском, племени принято и ценится, тебе самому придётся додуматься. Не знаю я ваших правил. Но видела и другие говорят, что повелитель, когда живёт на своём острове, детей старается носить на руках, к себе часто прижимает и прикасается своими губами к их лбу. Или держит на коленях. Ты как? Можешь сейчас поплыть со мной?
- Куда?
- Недалеко.
- Поплыли.
Они вошли в воду. Валерии любил эту стихию. Плыл следом за проводником. Вода была тёплой. Они завернули за очередной утёс – на дне лежала прекрасная раковина. Черепаха указала на неё. Валерии подплыл. Поднял, осмотрел. Она была пуста. И они стали возвращаться назад.
На берегу он хорошо очистил находку, разглядел её. Удивительные незнакомые формы. Поднёс к уху – величаво пел океан.
- Нравится?
- Мне – да. А ей – не знаю.
- Ей? Это имя твоей дочери?
- Нет. Её зовут Агафьей. Сокращённо – Агаша.
- Ты, как мы, черепахи: отложили яйца в песок – и больше их не видим, их дальнейшее существование нас больше не тревожит. Отдали дань природе – продолжили свой род и вид – и каждый плывёт в своём потоке. Но та – не черепаха. Ты принадлежишь другому роду и виду.
- Мудрая ты.
- Нет, просто живу в воде, иногда выползаю на твердь погреться на солнце.
- И всё же – благодарю за науку. Погряз по самые уши я в своей гордыни. Полежим ещё?
- Полежим и помолчим.
НАКАНУНЕ ОТЛЁТА
Завтра старт «Астры». Все распоряжения отданы. Последние двадцать часов только для семьи. Впереди полная неизвестность: время возвращение, достижение цели полёта, количество возвратившихся, количество ушедших. Знали наверняка только одно: «Астра» принесёт добрые вести, откроет новые горизонты.
Полсуток Герман провёл с семьёй в Бернске, вторую – у Нинно. Несколько часов с сестрою Нонною. За истёкшие года он начал сомневаться в верности некогда принятого решения. От добра добро не ищут. Но очень малюсенькая его часть жаждала поиска. Да и было уже объявлено о прыжке через миллиарды световых лет. Дипломаты, особенно торговые люди ожидали «добро» идти в след. Перед их желанием отступать было неуместно.
«Ты сомневаешься?»
«Не то чтобы».
«Тогда что? Что летишь за иллюзией? Она будет похожа, но другой».
«Да. Другая планета, другое их сочетание управления, другое солнце. Соответственно – цвет кожи иной, формы также иные».
«А, может быть, повезёт, и физическая схожесть будет на девяносто девять и девять десятых процента».
«Это ты говоришь, или в моей голове так мысли носятся?»
«Неважно. Я здесь и буду ждать тебя. Сколько бы не потребовалось».
«Не только ждать. А и беречь нашего сына. Знаешь, мне страшно. Улечу – и утрачу то малое, что у меня осталось. Я о твоей частице духа».
«Но малыш не сможет без моей поддержки».
«А ты без моей?»
«Ты всегда со мной. Пока хоть микрон крутится на этой планете – твоя энергия во мне».
«Значит, Музъем будет процветать».
«Да, мой любимый. Мальчик совсем замёрз».
«Замёрз? Он должен быть в доме».
«Нет, он у дверей».
Герман встал со скамьи, открыл дверь. Прижавшись друг к другу, сидели Омар и Пуся. И смотрели на него во все глаза. Герман кивком головы пригласил их войти. Пуся сразу вскочил на сиденье, где только что сидел хозяин: оно сохранило его тепло. Мужчина спросил у мальчика:
«Агаша, надеюсь, в доме?»
Тот кивнул.
Они молча сидели.
«Наш Пусейчик с тобой полетит или останется?»
«Не знаю. Ничего ещё не говорил. Ты же знаешь нашего хитреца, он живёт только настоящим. Если завтра что-нибудь будет не по нему, он построит всех и вся».
Пуся ответил:
«Правильно. Я же – кот! И я решил, что мне надо быть с хозяином и за ним присматривать. Не то впадёт в хандру. Кто будет тогда терпеливо выслушивать его стоны и вопли».
«Неужели я так ужасен?»
«Нет, ты прекрасен».
«Я не верю, что ты собрался из-за меня. Хитришь, братец, лукавишь».
«Нисколько. Меня знают в границах данного содружества? Знают. Уважают? Уважают. А кошачий век короче людского, даже собачьего. Я, государь, как ваш питомец обязан засвидетельствовать почтение обитателям других миров».
«Или показать свою ослепительную улыбку из острых зубов и каскад не менее острых коготочков…»
«Как вы нелестно о моей дипломатии… Мяу… Ещё посмотрим, кого быстрее поймут….Мяу…».
«Но я без тебя, мой маленький пушистый комочек, буду скучать»
«Я буду посещать тебя, моя прекраснейшая и любимая госпожа, в твоих видениях и снах. Но мы – особи мужского пола и потому обязаны первыми торить путь в неизведанные миры».
Омар покачал головой: загнул Пусей Германович, загнул, витиевато, но красиво.
«Что для вас ещё сделать, любовь моя?»
«Спроси сына. И пусть будет по его слову».
Герман посмотрел на Омара. Тот прижался к нему. Долго молчал. Что пожелать, чтобы и ему, и мамочке? И Агаше тоже? Дедушке с бабушкой? Папочка улетает надолго. Он, конечно, вернётся – но сколько пройдёт… Он побоялся подумать «лет»… Сказал:
«Можно вашу службу в этом храме, в храме роз?»
«С радостью, малыш. Солнце моё, я должен идти»
«Конечно, любимый. Иди. Я, как всегда, просто буду ждать тебя. И любить. Любить и ждать. Ждать и любить».
Герман провёл рукой по надгробью, дотронулся до каждого растения и вышел. Благодать горняго мира, которую он нёс в себе, освящала его мысли, путь.
Странно, но вся деревня, да и паломники к государыне, стояли недалеко от её усыпальницы. И графы, и Агаша. Герман, держа сына за руку, подошёл к ним. Что-то сказал. Те кивнули. Все пошли в церковь.
Величай, душе моя, Господа…
Полтора часа длилась его последнее моление в данном пространственно-временном отрезке собственного пути.
После него он подошёл к каждому, благословил. И каждый почему-то чувствовал, их иерогосударь с ними прощается. Прощается навсегда.
Рядом с Германом шёл подросток, зорко наблюдавший за каждым движением папочки. Наследник бдил.
Покинув храм, Герман подошёл к разросшимся кустам роз, которые некогда они посадили с его Нинно. Погладил. И с ними он тоже прощался. И они тоже оставались ждать и служить его наследнику. Герман усмехнулся: как всё просто и быстро – был и уже нет. Не стало. Ни одной твоей молекулы, атома, нейтрона, позитрона. Ничего. Только тлен воспоминаний.
Он посмотрел на Омара. Тот был серьёзен. Словно спрашивал: а я? а Жозефина? Разве мы ни есть малые невидимые глазу частицы?
Герман опустил руку на голову сына, погладил, улыбнулся. Всё так. Всё так…
Ожил телефон. Регент напомнил о времени старта.
- Что, малыш? Ты останешься с дедушкой и бабушкой или со мной в столичную резиденцию?
- Я хочу проводить вас до «Астры», папочка.
- Слёзки не появятся?
- Не знаю. Я никогда так надолго вас не провожал.
- Главное – правь мудро и здраво. Тэсла будет тебе помогать.
- Да, папочка.
- Мы тоже будем на связи. Всё, малыш, полетели. Всего доброго, господа. Соблюдайте закон – и моё благословение всегда будет с вами.
Х х х
Последний час на Музъеме. Толпа репортёров и зевак. Герман лихорадочно думал, вспоминал, что ещё не передал Омару. Оказалось что, очень много надо было и показать, и рассказать, и просто проверить, как мальчик усвоил. Поэтому просто взял сына за руку и молча смотрел на него. В принципе другие члены экспедиции вели себя также: сколько пройдёт лет, когда они вновь ощутят под ногами родную землю, станут дышать воздухом родной планеты. Может быть, кого-нибудь и не увидят. Или – не увидят их.
Зато Пуся давал интервью налево и направо, улыбался и позировал. Следом за ним шёл Муха. Он то и дело сокрушённо тряс головой, настороженно поводил ушами, а то и вообще то одной, то другой лапами закрывал глаза. Заметив такое поведение пса, Герман хотел остановить излияния своего питомца, но Машенька запретила: кот говорил всё по делу, всё по существу. А тот распетушился:
- Цель нашей экспедиции огромна. Пересекая огромные звёздные пространства и открывая другие населенные планеты, мы проторим путь нашему знанию и развитию. Это благостно, что членами экипажа «Астра» стали представители почти всех известных нам планет. Каждый является носителем уникальной культуры родной планеты. И всё мы вместе есть единство различных творений нашего Всевышнего Создателя. Я – (он перечисли полностью своё предлиннющее имя) и мой друг Мулгард-Урд-Ходдмимир-Альвхейм рады, что стали одним из звеньев рождения нового мира, рождения нового бытия, новой радости…
Затем он объявил фотосессию со своей персоной. Конечно, он выбрал место на стуле, посадив около своих ног Муху и приказав ему улыбаться. Провожавшие выстроились в очередь. Менялось по тридцать человек. Кот блистал. Кот был высоте. Кот был в ударе.
Герман поднял руку – последний раз кошачья блистательная улыбка и, повиливая задом, Пусей побежал к хозяину. Малые габаритные аппараты стартовали. Дети, Омар, Агафья, Ники, сопровождаемые Сержем и Диего, последовали с ними.
«Астра» принимала и размещала пассажиров. Старт был назначен через час, но повелитель в последнюю минуту ввёл корректировку: по готовности. «Астра» её приняла.
Вновь, теперь с головного кресла в центре полёта Пусей продолжал говорить со всем подведомственном ему космическим содружеством:
- Я читаю ваши мысли. Вы все тревожитесь за здоровье нашего иерогосударя. Вы прекрасны в своих душевных порывах. Но уверяю, я лично постоянно буду находиться рядом с ним. Если потребуется, измерять температуру, давление, подавать молоко в постель. Но уверен на девяносто девять и девять десятых процента, что подобного инцидента не произойдёт…
Герман же сидел в своей каюте с Омаром, Агафьей. Держал сына за руки и говорил:
- Малыш… кажется, я начинаю жалеть, что несколько лет назад принял решение о данной экспедиции. Ты ещё такой маленький. Хотя… растёшь. И скоро нам обоим на одном пространстве станет тесно…
- Папочка… вы просто себя оправдываете…
- Мне просто очень страшно тебя оставлять одного. Ты у меня всё, что осталось от воплощения моей Нинно. Всё. Малыш, обещай мне, что ты будешь осторожен. Что будешь советоваться с духом мамочки. Я кое-что предпринял для усиления его сил и возможностей. Нинно – государыня планеты. Ею была и ею будет. Ты будешь её слушаться. Хорошо?
- Да, папочка.
- И береги Агафью.
- Папочка, твой урок мною усвоен.
Герман поцеловал и благословил детей. Они вышли к другим астронавтам.
Пуся предложил всем сфотографироваться. Герман, справа встали Омар и Агафья, сели Зу и Александра. Слева от него – Ники, Мария, Альфия, Луиза. Другие женщины экипажа. За спинами стали мужчины. Мужья за жёнами.
- Серж, Диего, вставайте за моей спиной, то тут пространство образовалось! – скомандовал Герман.
«Астра» сделала фото. Затем кот пожелал сфотографироваться с каждым из провожавших, заявив:
- Я приношу счастье и радость!
Детям было интересно. Когда Серж взял озорника на руки, то еле сдержал слёзу. Скупую мужскую слезу. Вспомнилось, как этого котёнка нёс впервые на руках, когда государь впервые покинул свой затвор и спешил на конференцию с регентом… Или как тот озорничал в машине… Кот поймал его мысли. Обнял его обеими лапами за шею, прижался, промяукав:
- Не дрейфь, дядя Серж, скоро встретимся.
Но почему-то в голове Сержа пронеслось: не встретимся, телами не встретимся. Сердце мужчины сжалось, он вопросительно посмотрел на своего иерогосударя. А с ним?
Герман опустил голову, отвёл глаза. Помедлив, произнёс:
- Серж, пожалуйста, продолжи занятия с мальчиками. Особенно с Ники, – затем обратился к Диего: – Мальчик, ты уже взрослый. Совет: контролируй своё сердце, укрепляй дух. И ещё. Некогда сурийцы подняли бунт. В отношении Тэслы подобное недопустимо. Никаких волнений! Она – моя супруга, и я требую уважения к ней. И, Диего, напоминаю, за безопасность членов моей семьи ты отвечаешь.
- Да, государь. Я прослежу. Доброго полёта и доброго возвращения.
- Омар, как только «Астра» отойдёт, силы, что мною дополнительно приданы твоей мамочки, окружат место пребывания её духа. Соответственно стяг государыни засверкает. И так будет до тех пор, пока на планете население станет заботиться о соблюдении законов, которые установлены Создателем. Следи зорко. Будь строг, потребуется – суров.
- Да, папочка.
- Лично твои силы тебя окружат в тринадцать лет, Агафью – в двенадцать. Не сможете сразу войти с ними в гармонию – отдохните на острове.
- Да, папочка.
- Идёмте, я вас провожу по аэролёта.
… Дети сели в аппарат. Последнее, что они увидели, так это папочку и Пусю, которые махали им рукою и лапою. И улыбались.
Аэролёт наследника взял курс на Музъем.
… Юрий инструктировал экипаж перед отлётом.
Когда аэролёт с детьми примузъемился, дети вышли на твёрдую почву – Герман дал старт «Астре».
Звездолёт мягко вздрогнул и отошёл от стоянки.
- «Астра», в большом зале накрой стол. Отметим отбытие.
- Да, создатель, с радостью.
ПОСЛЕ ОТЛЁТА
Омар сошёл на твердь. Первым его желанием было возвратиться в загородную резиденцию папочки и просто поспать. Но его встречала Тэсла. Она обратилась к нему полным титулом:
- Ваше священное императорское высочество, ваши подданные ждут вашей оценки текущего момента.
- Госпожа, – Омар медленно подбирал слова, – Пусе;й столько наговорил. Его слова переведены на все известные нам языки и наречия. Дублировать его слова, я считаю, излишне. Но если вы настаиваете, я отвечу на вопросы из кабинета иерогосударя через несколько часов. Хотя, вначале, я бы желал встретиться с руководителями всех служб, в том числе и МПОС. А главное – некоторые вопросы нам необходимо обсудить за семейным обедом. И я так и не понял, кто выполняет функции моего пресс-секретаря, как коллега Мишель при папочке. Надо всё уточнить.
- Вы правы, государь, время обеденное. Я распоряжусь о столе.
- Да, и только родственников и друзей. Все дела отложим на следующий день. После обеда я съезжу в мамочкину резиденцию.
- Извините, я не поняла.
- Папочка сказал, что с его отлётом в экспедицию дух мамочки приобретает статус руководящей энергии планеты и МПОС.
- Какая разница, мой мальчик? Нинно, твоя мамочка, – государыня планеты, её статус сохраняется.
- Госпожа, я... понимаю вашу растерянность. Я должен съездить в своё имение, увидеть, уяснить для себя некоторые моменты. Диего официально отвечает за нашу, мою и Агафьи, и вашу как супруги иерогосударя безопасность. Поэтому, Диего, в связи со словами иерогосударя, прошу отслеживать и контролировать все то;лки о второй, третьей и четвёртой супругах папочки, докладывать мне лично. Только лично мне. Сразу и быстро.
Диего ответил по-военному. Без слов.
Они возвратились в столицу, где через несколько часов состоялся семейный обед. Почему-то он был грустным. И дело даже не в отсутствии музыки, а в чём-то ином, в котором чувствовались потери, разлука.
- Руди;, – Омар обратился к брату, – ты – старший из нас и крестник папочки. Сможешь взять на себя функции моего пресс-секретаря?
- Государь, я мало знаю, и у меня нет опыта дипломатической службы.
- Я тоже всегда был под крылом папочки. Будем учиться. Изучаем ситуацию всесторонне – и только тогда принимаем решение. И каждый седьмой день я, как и папочка, поведу благословляющие службы на планете. О месте их проведения будет сообщаться за краткое время до начала. Шестые сутки – для моей семьи. План работы на пять дней отрабатываем в текущем порядке, и придерживаться станем папочкиной методике.
Сидевшие за столом в ответ промолчали. Только кивнули головами. Как-то всё необычно, непривычно, странно. И – страшно. Впереди – неизвестность. И как этот ещё подросток, физически слабый подросток, сможет сдержать лавины энергий, уравновесить их, придать им позитивно-созидающий поток? Но мальчик уже встал из-за стола и в сопровождении Агафии и Диего покинул столовую. За ним последовал Серж.
Дедушка с бабушкой прилетели чуть позже. Они застали внуков перед стоявшим флагштоком их дочери, на котором развевалось знамя их государыни. Они заметили, что, как по мере того, как уходили блеск и сияние с полотнища знамени зятя, силу света и цвета набирало полотнище Нинно. Вокруг наследника уже собрались селяне, паломники к государыне…
- Что это значит, Омар? – спросил дедушка-граф.
- Папочка сказал, что дух мамочки приобретает статус руководящей энергии планеты и МПОС. Возможно, это зрительный образ власти для обитателей, – ответил мальчик. – Я схожу к мамочке, – и обратился к девочке. – Останься здесь. И… заночуем тоже здесь. Много всего произошло. Утро вечера мудренее. Бабушка, испеки, пожалуйста, своих пирожков. И молочка тёплого.
- Конечно, милый, и варенье твоё любимое, из ежевики, достану, – Маргарита обняла внука и сироту, поцеловала. Затем взяла Агафью за руку и вместе с ней пошла в дом. Омар под охраной Диего, Сержа, мужиков в плечах направился в усыпальницу тела мамочки.
- Омар, сынок мой, – услышал он нежный голос мамочки, как только за ним закрылась дверь усыпальницы, – чем ты так встревожен? Отлётом папочки? Он мужчина. Он торит путь. Как и ты в будущем. Главное – это помни всегда – мы, он и я, тебя очень любим. Мир, созданный вокруг тебя, охраняет, защищает, оберегает нашего малыша.
- Да, мамочка, я это знаю.
- И ты уже вырос, сынок. Тебя на ручки не возьмёшь, на колени не посадишь.
- Да, мамочка, знаю.
- И скоро сам устремишься в своё далёкое-далеко.
- Да, мамочка, моя «Астра», уже монтируется.
- Я буду ждать тебя. Как и твоего папочку.
- Да, мамочка.
- Но ты всегда будешь любить нас, своих папочку и мамочку.
- Да, мамочка. Знаешь, о чём я мечтаю?
- Чтобы вместе, ты и мы, смотреть на звёзды тёмной ночью, сидя у костра на берегу реки.
- Да, мамочка. А как ты угадала?
- Это просто. Ты, как и твой папочка, неисправимый романтик.
- Так похож?
- Увы. Не только глазами.
- Мамочка, я тебя очень люблю. И мне, правда, так не хватает тебя просто подержать за руку.
- Малыш, ты лучше меня ведаешь правила потоков и владеешь ими.
- Да, мамочка. Закон покоя. А он подчиняется папочке.
- Ты – умница, наш малыш. Иди, дедушка с бабушкой волнуются.
- Я буду ночевать здесь.
- Отлично. Встретимся на зорьке.
Мальчик вышел. Направился к дому. Но у ворот его ждала стена репортёров. Серж сделал шаг вперёд. Противостояние длилось недолго. Омар произнёс:
- Господа, вы желаете узнать суть происходящего? Это прекрасно. Я могу лишь повторить слова нашего государя, что с его отлётом в экспедицию дух мамочки, государыни Нинно, приобретает статус руководящей энергии планеты и МПОС. Смена света и цвета полотнищ знамён – визуализация процесса. Эта энергия созидания и развития будет охранять нашу планету. Так пусть это будет на многие века. Пожелаем всем нам, кто сегодня входит в содружество МПОС, и тем, кто присоединится к нему завтра, доброй дороги. Господа, жизнь продолжается. Успехов в службе, господа, – принц сделал лёгкий поклон в сторону толпы и прошёл в дом, из дверей которого спешно выходил граф. Вид его был грозен. Омар помахал ему рукой – дедушка расслабился. Мальчик поспешил к нему. Дед обнял внука за плечи, закрыл его своим телом от народа и увёл в дом.
ДЗЕТА
Глава первая
День отсчёта
Омар проснулся как всегда: до первого луча светила, которое через сиг начнёт обход данной части планеты. Вчера с Агафьей он специально приехал в имение графов Тузюк, к дедушке и бабушке. Обычно в этот день они, он и братик Ни;ки, отъезжали в папочкину летнюю резиденцию, где родились. Но сегодня братик бороздил вселенские просторы, а он продолжать пребывать на Музъеме. На родной планете. Конечно, в папочкину резиденцию он сегодня посетит чуть позже, там ждал его Лесовичок, хлопотал над угощением, поднял на ноги всех своих подопечных. А вечером надо обязательно к дедушке и бабушке в Бернск… Дядя Николя; уже объявил о приёме и бале в его честь. Так что разлёживаться, нежиться в постели недосуг.
Сегодня ему исполнилось тринадцать. Папочка говорил, что в этот день его окружат его силы, его воинство. Омар улыбнулся. Его папочка… Влюблённый подросток… С огромной, зияющей, постоянной кровоточащей раной… Эта боль просто погнала его подальше от этой планеты. Возможно, иначе было бы и не заставить… А как же миссия Ра?
«А как же миссия Ра?» – повторилось в его голове. Подросток подумал: – Миссия Ра… А папа Юра знал или, может быть, догадывался об этом? Вряд ли в то время… Максимум, чем он и владел, так только планетарным сознанием. Миссия Ра…».
Мальчик быстро встал. Умылся. По привычке, выработанной за последний год-полтора, прошёл в домашнюю молельную комнату, обустроенную ещё папочкой в его детские годы. Замер перед алтарём в благодарственной молитве Всевышнему. Мир раздёрнул всё его тельце на микроны и протоны, закружил… «А миссию сына Ра, миссию Омара помнишь? Осознал? Принял?» – огненный смерч нёсся по его мыслям. Мальчик коленопреклонно, не шевелясь стоял перед алтарём. «Я готов к служению, мой Повелитель Всевышний», – ответило «Я», сознание, заключённое между альфой и омегой, в данной телесной оболочке. Мир и покой восстановились в теле. Омар поднялся с колен. Теперь на его плечи легла вся полнота ответственности за данную часть мира, оберегаемого его папочкой. Он – его наследник. Малыш улыбнулся. Но он ещё и внук…
Внук. На кухне последние минуты подходит тесто для его пирожков, на завтрак будет его любимое варенье… Хорошо, когда день рождения. А сейчас к мамочке… Какой она ему приготовила подарок? В прошлом году… пел соловей. Сейчас он стал взрослым… Но соловей – это всё равно чудесно.
Омар выбежал из дома, на ходу приветствую все встречающих: насекомых, растения, животных… Эфир ему благоволил. А как иначе! Именинник!
Он распахнул дверь усыпальницы мамочки и замер.
Всё преобразилось. Испарились надгробье и скамьи. Хотя растения вдоль стен те же. Омар осторожно закрыл за собой дверь. Великое таинство, что произошло здесь мгновениями ранее, привело его в замешательство. Где же мамочка? Что он скажет папочке? Но эфир продолжал свой полёт, свою круговерть, из которой постепенно приобретали очертания алтарь и трон за ним. Перед алтарём скамья, такая же, на которой сидел папочка. Последним штрихом стало появление фигуры стройной юной девы, черты лица были так знакомы по картине папочки… Мамочка? Мамочка… Мамочка! Вот это подарок! Господи, благодарю!
- Мамочка! – мальчик побежал к фигуре молодой женщины. – Что это значит?
- Преобразование. Так лучше для людей.
- Для меня – точно! Я могу до вас дотронуться! Обнять!
- Малыш, мой юный государь, моя любовь всегда были с тобой.
- Да, мамочка! Я сейчас сбегаю за дедушкой и бабушкой!
- Конечно, сбегаешь. А пока расскажи, что ты, мой юный властелин, намерен сегодня делать?
- Сейчас – участие в утренней службе в храме роз, ранний завтрак с дедушкой и бабушкой, второй – в компании Лесовичка, затем участие в литургии в селении Машеньки и обед у дедушки и бабушки, затем в Бернск, к дедушке и бабушке.
- Я рада. А когда ты собираешься провести свою первую службу? Сегодня – седьмой день седмицы.
- Мамочка… А где тогда?
- Вспомни, что говорил тебе папочка перед отлётом об этом дне?
Мальчик на секунду задумался… Конечно… Остров! Их остров! Папочкин и мамочкин! Неужели?! Мальчик был поражён своей догадке…
- Боже! Как всё просто!
- Да, наш малыш, ты прав. Прояви уважение к государям – и на остров. Поживите там неделю. Набери сил. И каждый день, как и твой папочка, твори благодарственную и благословляющую молитву, – дева-женщина-мать-государыня гладила своего вечного сына по волосам.
- Да, мамочка. Я сейчас уйду. Ты не изменишься?
- Всё это на века. Пока благодать из-за слабости людских сердец не покинет наш Музъем.
- Я так рад. Я люблю тебя, мамочка.
ЭТА
ПЕРВАЯ КОМАНДИРОВКА
- Госпожа, – Тэсла услышала, точнее – наткнулась, упёрлась в безэмоциональный голос Омара, – эта ситуация, как в сказке, которую мне прислал братик. «Сколько раз ты обещался, да доселе не собрался». Первый раз я отложил отлёт из-за болезни Агаши, второй из-за ваших опасений относительно моего самочувствия. А сейчас…
- А сейчас, мальчик, может быть, подождёшь папочку и тогда улетишь?
- Госпожа, когда папочка возвратится, я хочу побыть с ним. А не расставаться ещё на неопределённое время.
- Омар, ты ещё так мал…
- Я? Папочка в моём возрасте, позвольте вам напомнить, свободно гулял в пространстве. Да и Диего участвовал не в одной боевой операции.
Тэсла вздохнула. В последнее время ей было очень тревожно. Причину своего беспокойства она обнаружить не смогла. Поэтому отлёт Омара был весьма некстати. Он же сидел напротив неё. Руки на подлокотниках. Взгляд же голубых глаз был… очень строг для его подросткового возраста. Тэсла вновь вздохнула и сказала:
- Хорошо. Диего собирайся.
Юноша поклонился, Омар же подался вперёд, и голос его не предвещал ничего хорошего:
- Госпожа, папочка желает, чтобы вы и сестра были в безопасности. И я смогу сам за себя постоять.
- Вот именно: безопасность. И напоминаю, мой мальчик, что я и Диего с одной планеты. Это первое. Второе. Я в хорошей боевой форме. Поэтому для спокойствия папочки Диего полетит с тобой. Иначе – жди папочку. Это для моего спокойствия.
Омар резко встал. Произнёс:
- Хорошо. Диего, вылет через двадцать один час. Музъемского времени. Я рассчитываю, что наш полёт продлится полтора-два года.
- Да, конечно, ты должен возвратиться к прилёту «Астры».
- Согласен. Надеюсь, будущей государыни с вами не будет скучно.
- У неё есть своя зона ответственности, мой мальчик.
14 сентября 2017 года.
Х Х Х
Кабба почувствовал на себе пристальный взгляд. На доли градусов отклонился корпусом влево. За его спиной стоял руководитель экспедиции, хозяин «Астра-3», которую экипаж называл Ла;ска, наследный принц Омар. Не меняя позы, мужчина поприветствовал его:
- Здравия желаю, ваше высочество.
- И вам доброй службы, подполковник. Я хотел вас поблагодарить за недавний манёвр. Благодаря ему корпус лайнера в целости.
- Это было несложно. У Ла;ски отличный интеллект.
Брови Омара несколько приподнялись, но тембр и звук голоса юноши остался прежним:
- Можно вам задать вопрос?
- Если он не отвлечёт меня от вахты.
- Мы в полёте месяц. И я постоянно ловлю на себе ваш, сударь, пристальный, изучающий взгляд.
- Извините мою дерзость, государь.
Рука Ру;ди осторожно легла на плечо Омара. Руди по любой поверхности мог подойти неслышно. Его голос тоже был под стать его шагам:
- Брат, что тебя так волнует?
Омар ответил ему:
- Я хочу понять поведение данного человека, – и обратился к вахтенному: – Попрошу, господин подполковник, в двух словах.
- Извините меня за бестактность, ваше высочество. Просто не могу понять, на кого вы больше похожи.
- Что? – прошипел Ру;ди.
- На отца или мать, – спокойно продолжил Кабба. – Я их видел тогда, когда мне было столько лет, сколько вам сейчас.
Юноши переглянулись. Омар произнёс:
- Извините, я вас не понял.
- Государь, если вы позволите, я подробно отвечу на ваш вопрос после того, как сдам вахту.
- Хорошо. Встретимся после вашего отдыха после вахты, – Омар ответил ему и обратился к Руди: – Ты с чем?
- К нам приближается несколько космобортов, – доложил ему пресс-секретарь. – Их командование и почётные гости желают с вами встретиться.
- Хорошо. На их территории.
- Не спешишь?
- Брат, я впервые в таком путешествии. И мне не знакомы другие корабли. Мне интересно, как они устроены, как организован быт экипажа. И так далее.
Раздался голос Ла;ски:
- Я могу взять под контроль пришвартовавшие суда и привести в боевую готовность силы мгновенного реагирования.
- Хорошо, Ласка, – ответил Руди, – и подготовь для всей группы сопровождения защитные костюмы, – и, заметив удивлённые взгляд Омара, пояснил: – Опыт Перикула, мой брат. Достаточно тех хлопот, которые принесла незнакомая атмосфера нашему иерогосударю. Да и госпоже Тэсле будет спокойнее.
- О! Надеюсь, ей не доложили о последних моментах. Господи, неужели нянюшка и сестры не могут её занять чем-нибудь серьёзным! Просто то;талконтроль! Даже на расстоянии миллионов километров!
- Брат, – Руди обнял подростка, – радуйся, что о тебе проявляется такая забота, к тебе обращено такое внимание. Поверь, это дорого стоит.
Юноши покинули рубку. Но пройдя метров десять по коридору, Омар остановился, обернулся к Руди и спросил:
- Что за чушь он городил? Ты что-нибудь понял?
- Нет. Наберись терпения. Часов шесть или больше – всё прояснится. Почему ты так нетерпелив?
- Тебе понравилось бы, когда тебя сверлили бы глазами?
- Но я бы не стал так реагировать. Он видит тебя впервые так близко. Можно попросить Диего последить за ним.
- Нет. Придёт и сам всё объяснит.
- Первый гость подойдёт через час примерно. Или два. И ваша встреча там может затянуться.
- Значит, первым на тот борт пойдёт Диего. Я – только после разговора с этим членом экипажа.
- Хорошо.
…Кабба и Омар встретились через четыре часа. В личной каюте наследника. Омар жестом пригласил офицера к столу, который был накрыт на три персоны. Через минуту к ним присоединился Ру;ди.
- Извините, государь, что вызвал ваше неудовольствие, – начал свой монолог Кабба. – Извините моё любопытство. Мне легко доказать вам свои добрые мысли. – С этими словами Кабба достал из нагрудного кармана небольшой альбом и положил его перед Омаром. – Здесь фотографии ваших родителей, я фотографировал их по просьбе вашего отца. Это было давно. Незадолго до инаугурации иерогосударя, - и подтолкнул альбом к юноше. – Здесь есть и фото, на котором ваши родители, наместник, ваш дядя-государь и я. Последнее мне очень дорого, и я бы хотел передать его своим внукам в нужный момент. В последнем файле одна из купюр, которую мне дал за работу ваш дядя. Остальные я потихоньку отдавал отцу, чтобы тот мог поддерживать наше хозяйство.
Омар открыл фотоальбом старого формата.
Юные, ещё без покрова, лица папочки и мамочки, свободные, раскрепощённые позы, лукавые улыбки, прищуренные глаза. Машенька тоже не отстаёт. Боже, какие лица и дяди Николя;, и дяди Алекса! Два хитреца.
- Когда это было?
- В конце лета. Только что прошёл карнавал. Мамка моя тогда болела, и я не смог пойти, – и Кабба углубился в воспоминания. – Да и нужны были деньги, чтобы я мог учиться в сельской школе. Я очень хотел стать астронавтом. Поэтому я каждый день уезжал к придорожному трактиру и там помогал по хозяйству. Мне давали за день две копейки. Одну копейку я отдавал отцу, другую опускал в свою копилку. У меня там была уже целая монета. За оплату ещё очень мало, но всё же уже на целую монету меньше.
Спортивную машину не то розового, не то фиолетового цвета я заметил издалека. То, что приехали важные гости, я это понял, когда на капоте увидел государственные флажки. Они были не наши. Да и юноши с девушками, которые вышли из авто, были так богато и красиво одеты. Я наблюдал за ними со стороны. Мне как подойти? Рубашка потная, в грязи. Они вышли из трактира, начали фотографироваться. Затем наместник, будущая наместник, Машенька, маменька ваша, как-то ручку поставила в бочок, плечиком повела и – «Хочу!». Ваш отец, в будущем ваш отец, меня подозвал, показал, как работать с его техникой, и я стал их снимать. Так боялся повредить каждый кадр! Но иерогосударь остались довольны. Затем на память мы все сфотографировались. Мне дали денег за работу. Так много, что я растерялся. Стал было отказываться: мол, это пустяк, не работа, просто одолжение хорошим людям, нашим гостям. Иерогосударь улыбался: мол, эти бумажки им уже не нужны, они улетают домой, а мне пригодятся. Я стал звать к себе, в деревню: мол, родители не поверят, откуда у меня столько денег. А иерогосударь в шутку: «А ты сразу все не отдавай. А недели через три мы прилетим. Учиться-то хочешь?». У меня сердце запрыгало в груди. Дома я никому ничего не сказал. Фотографии надёжно спрятал, как и деньги. Отцу, правда, с того дня стал давать по монете. А через три недели они прилетели. Иерогосударь с супругою. Одни. Ох, и переполоху было в деревне. Иерогосударь вылечил мою мамку. Уговорил моего отца отпустить меня с ним в столицу для обучения. Так что моя жизнь круто поменялась. Учился, старался находить время для заработка. Затем служба. А тут уже как-то всё ровно стало. Женился на девушке терпеливой, трудолюбивой, понимающей. Дети есть. Но этот альбом от всех прячу. Не хочу пересудов. Слава всевышнему, моя жизнь сложилась. Даст бог, и ваша, принц, пойдёт по доброму следу.
Омар не останавливал его, хотя Диего дважды напоминал ему о намеченном визите. И только тогда, когда пилот выговорился (видимо, все эти года молчал, чтобы не вызывать у окружающих зависть, злость), Омар поблагодарил его за рассказ, обещал сохранить тайну мужчины; фото, которое было дорого пилоту, себе отсканировал, а оригинал с другой копией отдал рассказчику. Для него это – тоже память.
Полёт продолжался.
1 мая 2018 года.
Да, полёт шёл заданным маршрутом. Без суеты и спешки, просто на суперскоростях, прыгая по туннелям и переходам. И всё потому, что слишком уж мало времени отвели на эту поездку, до этой капризной системы, которую так искусно тесть подарил зятю. Или возвратил?
По пути они, конечно, пришвартовывались или к ним пришвартовывались любители дальних полётов. Даже сделали остановку на месяц на планете, куда вышла замуж Зинаида, сестра папы Юры. Прибыли вовремя: музъемка после вторых родов никак не могла выйти из депрессии. Её мучил вопрос и здоровья её детей, и их будущность. Видимо, ситуация с её первенцем, некогда столь желаемого, с годами породила страх в душе матери.
Омар легко сбежал по трапу. И, хотя приближался к встречавшим его с улыбкой, смог вскоре прочесть на их лицах, в их взглядах, мыслях ужас, боязнь, кошмар, жуть, трагичность от ситуации. Словно нечто до возмутительно безобразное наступало на них. И подбиралось оно медленно, надвигалось неумолимо, неизбежно, подкатывало как бы исподволь, но цепко, крепко держало за горло и жилу.
В принципе это отслеживалось при каждой встрече с гостями, незнакомцами, чужаками. Омар уж начал привыкать к подобным метаморфозам при встречах и списывал подобное явление на особенности несения службы Диего. Себя-то он полностью контролировал и держал отрицательные эмоции в узде. Так ему казалось.
Омар выдержал дипломатическую статичность при встрече с верхами. К Зинаиде он подошёл легче. Не стал сохранять этикет, а просто обнял, поцеловал. Она его в ответ, но при этом внимательно рассматривала.
- Что не так? – наследник спросил её.
- Смотрю, на кого ты больше похож. Глаза Германушки, а вот цвет кожи, форма губ, щек – Нинно. Но что неуловимое есть и от Машеньки. Вздёрнутый носик, что ли, – обнимая племянника, говорила Зинаида.
- Скорее – въедливый характер, – пошутил Руди.
Зинаида обняла и его. Сказала:
- Как ты вырос! Плечистый, стройный юноша.
Перевела свой взгляд на фигуру в плаще, произнесла:
- А это, видимо, ваш названный брат. Диего с Перикула.
- Да, госпожа, это наш Диего. И можно сразу вопрос?
- Слушаю, мой мальчик.
- Мы здесь будем недолго. Нам, конечно, приготовлены места в дипкорпусе, но я бы хотел остановиться у вас. Нас всего трое. Будет время поговорить, вспомнить…
- Конечно, Омар, конечно. И по секрету, я для вас троих тоже уже приготовила комнаты. Если что не понравится, сами измените.
Эта неделя пролетела мгновенно. Масса времени, конечно, отнимали официальные встречи, но свободное время Омар был в семье тёти. Зинаида быстро смекнула, что держит около неё подростка, входившего в юношескую жизнь, и рассказывала ему о его родителях, как родных, так и приёмных. Юноши в ответ возились с семилетним её сыном и нянчили двухлетнюю дочь. Расставаясь, Омар сказал:
- Вашего Дёму надо начать обучать. Из него выйдет толк. Не будет лениться, капризничать, многого в жизни добьётся. Но вы, госпожа, его сейчас никуда не отпустите. – Зинаида слабой улыбкой и кивком головы подтвердила последние слова наследника. – Тогда просьба, госпожа, здесь его начинайте обучать. А года через два пришлите его с попутным судном на Музъем. И иерогосударь, и папа Юра уже возвратятся. Встреча с племянником им будет в радость. Да и бабушкам тоже.
- Время покажет, мой мальчик.
- Пожалуйста. Дети всегда взрослеют быстро.
И они стартовали. Экспедиция продолжалась.
В целом система ДЖЭ675 встретила их, как и другие населённые субстанции, со страхом и дрожью. И вряд ли Диего был тому причиной. Ближе чем на три метра никто из местного населения – все виды и подвиды – не приближался близко к Омару. А тот только улыбался и молчал. Ни слова за пределами дома Зинаиды за 90 дней местного времени, что он там провёл. Аборигены же только обливались потом, кланялись и пятились. Кто-то без устали пердел, кто-то тихо пукал, вонько-превонько. После этого краснел – и исчезал с глаз долой. Из команды Омара никто ничего не мог понять, поэтому им оставалось только всё констатировать и писать. Когда лайнер отошёл от системы на приличное расстояние, сенсоры Ласки засекли всеобщее ликование, планетарный праздник со всеми видами пиротехники.
- Вот так и рождается новое летоисчисление, – с усмешкой, грустно пошутил Омар, получив такое известие.
На обратный путь времени ушло в десять раз меньше: наследник торопился, ибо чувствовал беду.
14-16 февраля 2021 года