(по Чеховской "Радости")
... Ещё и к заутрене не звонили, как маленький Сашенька Лукашенко вбежал в отцовскую опочивальню:
- Папенька!.. - подбежав к кровати, мальчик робко, а потом сильней, потрогал плечо отца. - Да проснитесь же вы, ради бога! Мне страшный сон приснился, ажно сердце чуть не зашлось!
Вид мальчика и впрямь оставлял желать лучшего: местами мокрые, спутанные кудряшки волос указывали на беспокойное пробуждение, сопровождаемое нездоровым румянцем и лихорадочным блеском глаз.
- Что же вам такого приснилось, любезный, из того, что стоило бы тревожить меня в столь ранний час? - нехотя повернувшись на другой бок, отец семейства воззрился на своего отпрыска - Уж не заболели ли вы часом, Александр Григорьич, душенька?
- Нет, я здоров, а приснилось мне, что выбрали меня вдруг не больше, не меньше, а самим государем-императором всея Руси. Да вот только грустно мне отчего-то…
- Что же вас во всем этом особенно печалит, милейший? - поняв, что сладкий утренний сон безнадежно испорчен, Григорий Иванович сел на кровати, нашарил под ней ночные туфли и приготовился слушать отрока дальше.
- Боюсь, вдруг я не справлюсь? Ведь первый раз, однако? Я и грамматику-то вон с месье Жермоном пока не осилил, а тут сразу тебе и в государи!
Немного поразмыслив, мальчик продолжал:
- Папенька, а Закон божий государю ведь тоже надобно знать?
- Да полноте вам, душенька, успокойтесь, никакого повода для грусти нет - это всего лишь сон, видение, - отвечал, позевывая, хозяин семейства, - и потом, вы ведь еще совсем несмышлёныш... Кстати, о Законе божии - возвращайтесь в детскую, встаньте против икон, трижды наложите крестное знамение и ложитесь почивать. А для пущей верности можете произнесть: “Куда ночь - туда и сон”... Да! И кликните-ка мне Матрёну, няньку вашу…
Успокоенный отцовским напутствием, Сашенька пошел обратно. Проходя мимо дрыхнувшей, как солдатский денщик, на полу, рядом с его кроватью, Матрёной, Саша легонько толкнул её в бок:
- Вас папенька кличут, ми-лей-шая! - копируя голос и повадки отца, произнёс будущий “император всия, но Белой Руси” и, так и не перекрестившись, нырнул под пуховое одеяло досматривать свой вещий сон...