– Ой, как он кувыркается! Папа, пап, смотри какой он смешной! – Дочка извертелась вся на руках, ловила мой взгляд, теребила за ухо, чтоб смотрел, куда надо… Зоопарк большой, зверей много, но белый медведь в бассейне особенно её очаровал . – А погладить его можно?
Дочка спросила и забыла, а я отвечу потом, когда повзрослеет… Зверь красивый, нет слов, но пусть остаётся за надёжной оградой. Не хочу с ним встречаться, тем более гладить. Одного раза хватило мне навсегда.
Хищник зимой мигрирует вглубь материка в поисках лёгкой добычи. В посёлках нерасторопные собаки, ароматные помойки, а в тундре стоянки геологов, где открыто лежат мясо, рыба и прочая снедь.
Скотина по сути своей бесцеремонная, вот и к нам явилась без приглашения к столу… Тогда в лагере я был один, занимался ремонтом, топил печь, и медведь это узрел. Уселся в снегу, засмущался, даже милым мне показался. Я решил быть гостеприимным и сам с фотоаппаратом навстречу пошёл. Предполагал уникальные селфи с хозяином Арктики. Кормление галетой, после чего тот лижет мне руки, а потом как друзья обнимаемся… Однако, медведь вдруг поднимается и тоже навстречу пошёл. Добрых намерений я не разглядел, обниматься тоже расхотел, и неспешно стал отступать. Бежать нельзя, у хищника инстинкт – догонять. И догнал бы, сомнений не было. Отступал с оглядкой, откидывал в стороны рукавицы, шарф, шапку. Медведь отвлекался на них, обнюхивал, а я выигрывал время, и ближе к балку дал стрекача. Падал, поднимался, снова падал и опять поднимался. Взопрел, а наглая скотина всё так же следом за мной. Собаки разбежались, и только Жучка отстаивала мою честь и достоинство. Но к ней медведь был равнодушен и прямиком шёл к балку, где скрывался и я.
В тамбуре много было съестного, а разделяла нас дощатая дверь, утеплённая одеялом. У зверя вес, когти и зубы. У меня одноствольная ижевка заряженная дробью. Нервы напряжены, ушки на макушке… Через некоторое время медведь заёрзал в тесноте, видимо наелся. Так и есть, наложил оскорбительную кучу и удалился.
Приходил не раз и потом. Не смущали его люди, собаки, не настораживал работающий дизель. Иногда выручали военные на вездеходе, да и мы отпугивать стали ракетами. Но каверзы его было не предугадать.
Раннее утро. Все спят без задних ног. Одному из нас приспичило по естественной нужде. Полусонный страдалец открывает дверь, а там нос к носу медведь… Растерялся. Забыл про открытую дверь, шарахнулся назад и нырнул в спальный мешок. Спрятался! И только оттуда поднял тревогу.
Мы эти дни были на стрёме, и тут же проснулись. А медведь вот он, уже в дверях! Обнюхивает стены, стол, лавки, лизнул тёплую печь.
Вторжение мы приостановили бросками кружек, мисок и кирзовых сапог. Затем выдавили оконную раму и как птички запорхнули на крышу. Это мы изящные! Так ведь и геолог с брюшком не отставал, сам потом удивлялся. Ну, а я прихватил ружьё, заряженное пулей.
Зимой, в трусах, но с оружием мы оказались на крыше. Совещались накоротко, и резолюция была принята. – Если зверь не боится человека, он опасен. Если он опасен, то нам мирно не разойтись. Либо он нас, либо мы его. Надо мочить!
И когда выбрался медведь из балка, народный приговор был приведён в исполнение.
Но и меня ждал приговор районного суда. За отстрел животного из красной книги ответчика наградили полновесным штрафом. Обидно стало, и последнее слово моё было естественным: – А если медведь задавил бы кого-либо из нас, то выстрел не будет считаться подсудным?
Судья кисло улыбнулся моей чёрной шутке и не ответил. А мне не до шуток было тогда, да и сейчас тоже. Прямо как медвежья болезнь.