Была середина лета и разгар курортного сезона. Заходящее солнце отбрасывало широкую красную ленту на тихой глади воды. Темнота и прохлада вечера быстро входили в свои права. Легкий летний бриз и плещущаяся о камни вода венчали приятную для слуха мелодию в этом уединенном и безлюдном месте. Где-то на горизонте, в красной ленте заката, маячила утлая лодка, за которой с берега посматривали двое мужчин, что удобно расположились за небольшим столом, стоящим у кромки воды. Два кресла за столиком оставались свободными, отчего один из них, южный брюнет, вольготно развалившись в своём, бесцеремонно закинул ноги в пустующее, в то время как другой, скандинавский блондин, облокотившись на подлокотники и скрестив пальцы у подбородка, поджал ноги под креслом так, словно готовился куда-то бежать. И вместе они с интересом наблюдали, как хрупкая девушка в одиночестве спускается к гостинице по крутому скальному склону, хватаясь за кустарники, словно лестничные перила.
– Нашла-таки, – с иронией заметил первый.
Шаг, ещё шаг и ещё. И ещё.
– Таки нашла, – невесело усмехнулся второй.
И вот она уже скрылась в дверях гостиницы, оставив мужчин своим занятиям.
– Здравствуйте, – поздоровалась гостья, войдя в небольшой и мрачный холл. – Я бы хотела зарегистрироваться. У вас есть свободные комнаты?
– Да, – ответил бесцветным голосом высокий и долговязый парнишка, без дела прозябающий за стойкой администратора, – но для этого вам придется подняться наверх, – и он указал на лестницу, – к хозяйке.
Ему кивнули, несмело улыбнулись и послушно направились в указанном направлении.
– По коридору и до конца, – бросил вдогонку парень.
Для этого времени года в гостинице было непривычного пусто и тихо. Не встречая иных постояльцев, гостья неспешно шла по широкой парадной и с любопытством заглядывала в длинные неосвещенные коридоры. И только поднявшись на мансардный этаж, заметила в конце коридора узкую полоску света, что вырывалась из приоткрытой двери. Решив, что это и есть комната хозяйки, направилась туда. Тишину нарушала лишь её легкая поступь по старым ковровым дорожкам, когда за многочисленными дверями, мимо которых она проходила, не слышалось ни звука, ни шороха. Казалось, везде была совершенная пустота.
– Можно? – тихо постучав, девушка чуть шире приоткрыла дверь и робко заглянула в комнату. – Здравствуйте! Мне сказали… – слова замерли на её устах, а глаза округлись, выражая одновременно растерянность, страх и недоумение.
В темной безоконной келье за старым письменным столом сидела дряхлая старуха, которая старательно что-то записывала в потрепанной от времени огромной книге. Из-за своего облачения она могла бы сойти за монашку, если бы не взгляд, обращенный к гостье, от которого у пришедшей похолодело в груди и подогнулись колени. Старясь не поддаваться панике, девушка стала медленно отступать в темноту коридора. И старуха стала медленно подниматься, отчего пламя свечи, одиноко горевшей на столе, заиграло, и по убогим стенам побежали зловещие тени, заставив гостью в ужасе метнуться в ближайший выход, который она успела заметить в этом конце коридора.
Здесь вниз вела узкая винтовая лестница. И девушка заспешила на тусклый свет, маячивший где-то внизу, однако чувство погони заставило её пуститься наутек, поскольку мужества обернуться и посмотреть назад не находилось. Опасаясь упасть и покатиться кубарем, беглянка хватко цеплялась за железные перила, не замечая ни боли в пальцах, ни крови на ладонях. И бежала. Бежала. Бежала… Бежала, что было сил, но лестница, уходя все ниже и ниже, казалась бесконечной. Наконец спасительный свет стал совсем близок: она практически влетела в него и… отпустила спасительные перила.
Прислушалась: на лестнице тишина, чувства погони нет. Успокоилась и стала оглядываться: вместо холла со старыми креслами, кадкой с увядшим цветком и стойкой администратора взору открылся длинный безликий серый тоннель.
Шумно и недовольно выдохнув, девушка наклонила голову на бок, криво улыбнулась и, уперев руки в бока, стала осматриваться, решая, куда двигаться дальше. Это место ей было знакомо: она не единожды бывала тут, встречала друзей и недругов, но так и не нашла искомого. И вот она снова здесь, и нужно не ошибиться, выбирая направление. «Туда? Или сюда? Направо или налево?» – сузив глаза, напряженно решала, напрочь забыв и о странной гостинице, и о старухе, и о своём страхе, ибо предвкушение скорого свидания уже занимало все её мысли и помыслы.
Неожиданно вернулось чувство погони. Спиной почувствовала: старуха рядом, хотя тишина ничем и никем не нарушалась. Обернулась и стала ждать: вызывающая улыбка играла на её губах, а в глазах светился воинственный огонь, в то время как тело начинало цепенеть, становясь чужим и бесчувственным. Минута… Секунда… Мгновение…
С длинными седыми развивающимися волосами старуха стремительно вылетала из коридора и с ходу ударилась в ожидающую её девушку, разорвав последней грудную клетку.
От удара Виктория отлета к стене и осталась недвижима, чувствуя, как затягивается зияющая в груди дыра. Старуха осталась внутри. И наступила вечность…
***
Виктория резко очнулась, словно её кто-то выкинул из ночного кошмара, и немигающим взглядом уставилась в потолок. Тишину нарушало мерное дыхание рядом, темноту – мерцание лампочки. Стараясь дышать, чувствовала, как оцепенение по каплям покидает тело и сердце начинает хотя бы стучать. Электронные часы показывали три часа ночи. Прошло пятнадцать минут, прежде чем она сумела пошевелиться и вновь попытаться уснуть. Однако в сон ворвались непривычные для слуха то ли кашляющие, то ли воющие звуки. Недовольно замычав, Вика накрыла голову подушкой, отвернулась к стене, но уснуть не успела – подушка приподнялась.
– Доброе утро, – прошептал мужской голос над ухом.
Открыв один глаз, Вика повернулась и посмотрела на своего визави, отвернулась и снова накрылась подушкой. Однако мужская рука пустилась блуждать по её теплому телу.
– Денис! – укоризненно прошипела девушка. – Дай поспасть!
– У-у-у… какие мы грозные, – вновь послышалось над ухом.
– Денис! Отстань!
– Неа.. – и её повернули к себе.
– Сколько сейчас время? – спросила, уже сладко потягиваясь и ласкаясь одновременно.
– Девяти нет…
– Ого… – чему-то удивилась и, посмотрев на мужчину, щелкнула его по носу.
– За что? – наигранно возмутился он.
– Просто так… Кофе, да? – и, не дожидаясь ответа, быстро вышмыгнула из постели и отправилась на кухню.
Пока грелся чайник Виктория долго умывалась, разглядывая себя в большом ванном зеркале: высокие скулы, полные губы, курносый нос. Самое обычное ничем непримечательное лицо, если бы не большие серо-зеленые глаза, наполненные безумством припомнившегося ночного кошмара. Она инстинктивно повела тонкими пальцами по яркой линии припухших от поцелуев губ, и странная улыбка уже готова была сорваться с них, как неожиданно заметился сломанный ноготь, заставив девушку в недоумении разглядывать свои исцарапанные руки.
– Денис! – послышался её голос из кухни. – Ты что хочешь: гренки или омлет?
– Яичницу с беконом.
– Тогда гренки! Вставай!
– А завтрак в постель?
– А яйца вкрутую?
– За что?
– Ты мне два ногтя сломал… – она не договорила.
Вновь странный воюще-кашляющий звук из ночного кошмара привлек к себе внимание, заставив хозяйку недоуменно оглядываться вокруг. Отложив венчик, она направилась к окну, открыла двери и вышла на лоджию, что шла по всей западной стороне двухкомнатной квартиры, соединяя спальню и кухню. Звук усиливался, а ведь она не спала. Распахнув створки рамы, выглянула на улицу и стала осматриваться. Внимание тут же привлекла худая с седым подпалом собака, что выла прямо под её окнами. Вика замерла и принялась завороженно разглядывать дворнягу, чувствуя, как внутри приходят в движение всё чувства и страх сменяется радостью. Старая, остроносая, похожая на шакалицу, перестала выть и также устремила свой взгляд на девушку.
– Вика! – послышалось где-то за спиной. – Вика… Что там? – обнимая девушку за талию, спросил подошедший Денис и тоже выглянул на улицу.
Вздрогнув, Виктория грациозно махнула рукой своей шакалице, приказывая уходить, но собака взгляда не отводила, с места не трогалась. «Скоро… скоро…» – шепнула она ей, гася хищную улыбку и насильно возвращая себе внешнюю беззаботность.
– Страшная, как смерть… – заметил Денис и весь внутренне поёжился от собственного сравнения.
– Это и есть смерть…
– Да?! – рассмеялся он, крепче обнимая девушку. – И за кем она пришла?
– За мной… – Вика улыбнулась, игриво захлопала ресницами и, мягко выскользнув из объятий, ушла с балкона.
– И когда ты с ней собираешься встретиться? – усаживаясь на кухонном диване, поддержал шутку молодой человек. – Надеюсь, не слишком скоро, а то мы в отпуск собирались…
– Ты сегодня на работу? – спросила девушка, резко меняя тему.
– Выходной же…
– Да?!
– Тогда поехали куда-нибудь?
– Куда?
– Ещё не придумала. Мне всё рано. Лишь бы с тобой…
– О! Как голос этот сладок! Если только в ЗАГС? И в отпуске будет удобнее …
– Я серьезно. Я хочу за город. Куда-нибудь подальше…
– Я за неделю намотался…
– И без меня!
– И по работе!
– В монастырь!
– Только не туда!
Однако вылазка их не увенчалась успехом: Дениса срочным порядком вызвали на работу.
– Чем займешься? – спросил, выходя из дому.
– Не знаю, ещё не решила…
– Я ненадолго, часа три, может, четыре…
– Тогда… устрою поход по магазинам.
– Тогда и в турфирму зайдёшь, да? И наконец-то решишь куда мы едем в отпуск, да?
– На море!
– Какое?
– Не знаю… – но, увидев неодобрительный взгляд, поспешила добавить, – вернее, знаю какое, но не знаю, где оно… Пусть это пока будет сюрпризом.
– И сколько мне будет стоит этот сюрприз? – рассмеялся Денис.
– Если не понравится, никто не станет неволить…
– И что ты сделаешь?
– Устрою тебе отпуск без себя, – и, хитро прищурившись, Вика состроила взгляд грозный и решительный.
– Вот так вот значит?
– Да. Думаю, бывшая с радостью составит тебе компанию и в отпуске… и в ЗАГСе.
– Вика!? – то ли с угрозой, то ли с досадой произнёс Денис.
– Что? Что Вика? Никто не говорил, что будет легко, – и она прильнула к мужчине, запустила руки под футболку и принялась игриво бегать пальцами по спине, опускаясь всё ниже и ниже – к ремню брюк.
– Мне на работу…
– Я не держу… – пальцы взлетели вверх и поползли вниз. – Только прощальный поцелуй, – подставляя губы, попросила девушка, настойчиво кружа уже вокруг периметра брюк, но как только к ней наклонились, резко отстранилась.
– Что… ты куда?..
– Кажется, кто-то спешит на работу, – рассмеялась невеста и выставила жениха за порог.
Закрыв двери, она прислонилась спиной к прохладной стене: от беззаботности, игривости, смешливости не осталось и следа. Зная, что сейчас никем не видима, позволила отбросить маску жизнерадостности и обнажить лицо истинное…
Виктория долго стояла у входной двери. На улице входил в свои права день, жаркий и душный, поэтому сумрак и прохлада коридора были более чем приятны, к тому же они остужали разгоряченное тело девушки, что в мыслях своих, видимо, решалась на нечто весьма важное, ибо глазные яблоки под опущенными веками быстро бегали, заставляя подрагивать ресницы. Вдруг она резко подорвалась и направилась в спальню, открыла платяной шкаф, достала два летних платья – светлое и темное – и, положив их перед собой, опять задумалась.
– Лучше светлое… Да?! Конечно, – заговорила сама с собой. – К тому же… если я правильно понимаю, у меня сегодня праздник… Я правильно понимаю? Да… работа потом … и только черное… – и убрав темное платье в шкаф, она стала быстро собираться.
***
– Доброе утро, – выйдя из подъезда, Вика машинально поздоровалась с соседками, тепло и по-детски радостно, и, не дожидаясь ответного, заспешила к трамвайной остановке.
Шлюха. Слово, что донеслось до слуха Виктории, заставило её остановиться и замереть: она обернулась, оценила расстояние, и хищная улыбка появилась на её губах – злая, надменная, жестокая. И Вика направилась обратно, даже не пытаясь совладать с собой и погасить этот внутренний зловещий триумф.
– Доброе утро… – вновь поздоровалась и скрестила на груди руки.
– Утро добрым не бывает – это раз. И уже день – это два… – отозвалась одна из женщин.
– Доброе утро, Вика, – поздоровалась другая.
И все замерли в ожидании в следующих слов, отчего наступило неловкое молчание.
– А ваш муж давно уехал…
– Да, Галина Степановна, я знаю. Спасибо.
– Просто ваш гараж под моими окнами… Я случайно видела… совсем случайно… Клянусь богом…
– И Бог вам верит, – холодно рассмеялась Виктория, чтобы в следующее мгновение вновь буравить взглядом ту, что обозвала её шлюхой.
– Что?! Что-то случилось? Что?.. Что надо?
– Ничего… Петя просил передать, что по-прежнему любит вас, но главное… – и Вика намеренно сделала убийственную паузу, видя и чувствуя, как соседка бледнеет, как появляется дрожь в старческих пальцах, как страхом оплывает каждая клетка чужого тела, – главное… ждёт… очень ждёт. Я бы даже добавила – скучает. Они там с Василием поговорили, всё по-мужски решили. Поверьте: вам там скучать не придётся… Ах, да! Забыла совсем, совсем забыла: от кума тоже привет…
– Вика?! – позвала её Галина Степановна, у которой от зловещих интонаций охолонулось в сердце и забегали мурашки. – Вика… У тебя что-то случилось? О чём ты говоришь? О ком?
– Всё хорошо, Галина Степановна, всё хорошо, – обернулась к ней Виктория, и взгляд её потеплел. – Смотрите, какой сегодня чудесный день. Правда?
– Душно только. Дышать тяжело.
– Ну, это дело десятое: погода не в нашей власти, однако делаем её мы своей совестью.
– Любишь ты загадками говорить.
– Есть немного, – улыбнулась Виктория. – Вечером дождик пройдет, легче станет.
– Нет, синоптики жару до конца месяца обещают.
– Вы анекдот про шамана помните? – Галина Степановна отрицательно покачала головой. – Нет? Ну, тогда в следующий раз расскажу, а сейчас… спешу. – И, бросив убийственно-холодный взгляд на молчащую в страхе вторую собеседницу, добавила: «До свидания. До скорого… свидания!»
Когда Вика скрылась из вида, Галина не выдержала и спросила:
– Маш, а о чём она говорила? Ну, Васька – это понятно: муж твой покойный, царствие ему небесное. А что за Петя? Кто такой?
– Не знаю… Ты взгляд её видела? Как убить хотела! – хватаясь за начавшую нещадно раскалываться голову, всполошилась Мария Андреевна. – С чего это она вернулась? Услышала, что ли? Так не могла. Метров двадцать как ушла было… – всполошилась бабка, которой напомнили, как отравила она первого мужа за то, что была здорово им бита за сожительство с кумом. – Никак правда глаза колет? Спит со всеми подряд, а гордую из себя корчит. Шлюха. И не могла она ничего услышать… Далеко ведь ушла? – обратилась за поддержкой, чувствуя, как беспокойство начинает порабощать все мысли. – Полоумная!
– Так она же на учете стоит в псих… псхиневр… психневрдис… в дурдоме, по-нашему.
– Ну?!
– Зойка говорила. Та, что в одном доме с Орловыми живет. Рассказывала, что чуть не покончила с собой, но успели спасти. Вот тогда её и определили. В общем, больной человек, так что не обращай внимания. Мать её жалко…
– А когда это было?
– Так прошлым летом, кажется.
– И хахаля этого нынешнего, поди, себе в дурдоме нашла. Он у неё в аккурат тогда и появился… – стала припоминать старуха и успокаиваться.
***
Трамвай подошёл на удивление быстро и был, как обычно, свободен, а вот в автобусе была, как всегда, давка. Вика протиснулась к окну и встала у одиночного кресла, возле пожилой дамы, что поминутно вытирала лицо платком, изнемогая от духоты и нечистого воздуха. Заметив новенькую, женщина окинула её страдальческим взглядом и поднялась, уступая место: «Я выхожу…» – ответила она на останавливающий жест. Вика пропустила женщину вперед и огляделась: рядом стояла молодая мать, что держала на руках пятилетнюю девочку. «Садитесь…» – предложила вика, но в ответ ей отрицательно покачали головой, тогда, протянув руки к ребенку, спросила:
– Посидишь со мной, принцесса? А то маме тяжело, а я расскажу тебе сказку.
И девочка потянулась к ней, к большому удивлению матери.
– Ну, какую ты сказку хочешь услышать, принцесса?
– Пло плинцессу…
– Ну, слушай… Давным-давно в некотором царстве, в некотором государстве жил-был старый Король со своей юной Королевой, и росла у них маленькая дочка – прекрасная Принцесса. У Короля этого была когда-то Королева, но она умерла, оставив маленького Принца. Время шло: Король горевал, подданные хозяйничали, Принц вырос. И вот однажды Король отправился в дальний лес, где жил страшный Дракон, многие годы разорявший королевские земли. Он долго искал пещеру Дракона, желая сразиться с чудовищем, поэтому уходил всё глубже и глубже в тёмный лес, но лес кончился, а Король вышел на солнечную поляну, где увидел прекрасную юную деву. Так, вместо Дракона Король нашёл новую Королеву, и она подарила ему дочку – прекрасную Принцессу, которую в королевстве все очень и очень любили.
– А дальше?
– Ты не боишься страшных сказок? – девочка отрицательно покачала головой и заерзала от нетерпения на коленях. – Дальше начинается страшная сказка. Помнишь у Короля был сын?
– Плинц!
– Да. И вот этот Принц вырос негодным, но очень красивым юношей. И он захотел жениться на Королеве, – Вика посмотрела на мать девочки и практически отчеканила дальнейшие слова, – на своей юной прекрасной мачехе!
– Вы что ребенку рассказываете…
– Пусть говорит!
– Прекратите…
– Интересно!
– Тише…
– И стал он говорить ей много слов о любви. И поверила юная дева, – продолжала Виктория, не обращая ни на кого внимания кроме той, чьё лицо становилось, как мел. – Король искал Дракона, разорявшего его земли: любящий отец не знал, что Дракон – это его собственный сын. И убедил Дракон юную деву, что для счастья надо отравить Короля. И послушалась его Королева.
– Замолчите! Иди сюда! – и женщина протянула руки к дочери. – Быстро!
– Ну! Мама! – девочка вцепилась в Вику. – Я не хочу! Я хочу пло плинцессу!
– Хорошо. Давай про Принцессу, – обняв ребенка, Виктория посмотрела на мать, взглядом приказывая слушать дальше. – Король умер, Королеву закрыли в высокой башне, Принц упал с лошади и умер, соседи завоевали королевство и от него ничего не осталось.
– Про плинцессу! Плинцессу!
– Принцессу отправили к дедушке с бабушкой, и она стала – Пастушкой.
– А что стало с Королевой?..
– Королева долго плакала в своей башне и тоже бы умерла, но её слёзы были такие горькие, что их услышала Фея-Крестная. Она прилетела и спросила, о чём плачет её прекрасная крестница…
– Ни фига себе! С сынком развлеклась, муженька траванула, и по-прежнему вся такая невинная?
– Фея-Крестная всё выслушала, а потом коснулась волшебной палочкой своей Крестницы: и Королева снова оказалась в замке, где Король…
– И плинцесса!
– Читал сказку дочери и ждал, когда проснётся его прекрасная Королева.
– И жили они долго и счастливо! Вот все бы бабы такие! – взорвался-таки парень рядом, но Виктория не дала ему продолжить.
– И Королева проснулась, и залилась слезами радости, и обняла Принцессу, – Вика выразительна посмотрела на девочку, – и Короля! Но тут пришло известие, что Принц упал с лошади и умер…
– Нет! Это уже ни в какие…
– Слушай, мальчик, ты сам замолчишь или…
– Что или?
– Король, услышав такую печальную новость, заболел и тоже вскоре умер; соседи завоевали королевство и от него ничего не осталось; а юная Королева взяла дочь и ушла туда, где её нашел когда-то Король…
– И что дальше? – спросила мать девочки, протягивая руки за дочерью. – Нам пора выходить. Света, иди сюда…
– И жили они долго и счастливо, – передавая ребенка с рук на руки, закончила Вика. – Пока, Принцесса! – помахала она.
Женщина с ребёнком вышла, а тишина – осталась: все как-то притихли вокруг.
– Ой, кто-то спокойный родился…
– Печальная сказка какая-то…
– А может и мне сказку расскажите, – первым оживился парень, которого больше других возмущало прежнее повествование, – про прекрасного Принца, а лучше про Принцессу, – с насмешкой попросил он и встал поближе.
– Извольте, – хитро улыбнувшись, Виктория игриво посмотрела на симпатичного молодого человека, – только для вас сказка покороче будет, а то вам скоро выходить.
– А откуда вы знаете? Может быть, я с вами поеду! Может быть, нам по пути, в одну сторону, так сказать… Вы куда едете?
– На кладбище.
Вокруг засмеялись.
– Шутите?
– Какие шутки. Я даже знаю, где вас закопаю… – и девушка звонко рассмеялась.
– Попал ты, женишок…
– Пропал паренек…
– Мне уже выходить!
– А как же сказка?
– Не успеет…
– Отчего же, успею, слушай: родился – умер.
– А дальше? – парень оторопел, перестав замечать добродушный смех вокруг.
– Всё. Конец! Ваша остановка! – и толпа вынесла молодого человека.
Виктория отвернулась к окну и почти забылась, как вдруг кто-то осторожно постучал её по плечу.
– Дочка, а для меня сказки у тебя не найдется? – спросил сидевший позади старик, и взгляд его был печален.
– Найдется отец, – и она обернулась к нему. – Жили-были старик со старухой, и было у них три сына: старший умный был детина, средний сын – и так и сяк, младший…
– Вовсе был дурак, – закончил старик.
– Старуха умерла давно, а старик всё о младшем печалился. И вот как-то идёт он по дороге, а навстречу ему Смерть: «Привет, старый, я за тобой», – говорит она и косой потряхивает. Старик бух ей в ноги. «Боишься, старый?» – спрашивает, а он и отвечает: «Матушка, голубушка, пощади до времени. Знаю, старуха уж заждалась, но младшего оставить не могу, пропадет ведь без меня совсем». И заплакал так горько-горько.
Вика замолчала и отвернулась. Вокруг все притихли, и никто не решался нарушить молчание, несмотря на всеобщее любопытство.
– Дочка, – и старик в большой нерешительности вновь дотронулся до плеча Виктории, и она вновь обернулась.
– Ну, что тебе сказать, отец… Сегодня у меня праздник, поэтому приду, когда позовешь, хотя следовало бы сынка прежде прибрать, чтобы тебе дорогу спокойную дать, – и, сухо улыбнувшись, отвернулась.
И старик вышел. И люди перед ним расступались.
Двери открывались и закрывались, люди входили и выходили, а Виктория все ехала и ехала. Автобус почти опустел, когда достиг конечной остановки. И все немногие вышли. А Виктория все сидела и смотрела в окно.
– Приехали! – громко воззвал в салон водитель. – Конечная! Кладбище!
Виктория встала, поблагодарила и направилась к выходу.
***
Легко спорхнув со ступенек, Вика достала из сумки солнцезащитные очки и решительно направилась к воротам кладбища. Солнце нещадно палило, на небе ни облачка, однако воздух полнился предгрозовым маревом, отчего ветерок приятно холодил лицо девушки, разгоряченное от долгой поездки. Пройдя по центральной аллее мимо маленькой часовни, примостившейся под огромным кленом, она свернула вправо и пошла вдоль могил, сокращая путь.
Здесь всё утопало в зелени; было тихо, красиво, торжественно. Иногда Виктория останавливалась полюбоваться памятниками и прочитать особо трогающие душу послания давно ушедшим людям, хотя помнила их наизусть. Это было старое кладбище, на нём уже никого не хоронили, свежие могилы были редкостью, поэтому суета и праздность жизни давно оставили это место: здесь жила память и тишина. Сорок с лишним лет назад жена похоронила тут мужа, тридцать – сын мать, где-то лежали дядья, умершие от водки и петли, однако дорог к могилам родных она не знала – их знали другие. Вика спешила к своей…
Пробравшись через кусты, вышла на открытое пространство, поздоровалась со всеми и остановилась в растерянности.
– Ну, привет! Не ожидал? – подойдя к заветной, поздоровалась. – Ждал?
И она заглянула в улыбающиеся глаза черно-белого фото.
– Ты не против? Тогда двигайся… – и Вика улеглась на теплый мрамор.
Ветер играл макушками берез, отчего солнце, словно белый корабль в голубом море, качалось на волнах. Виктория щурилась, наблюдая игру света и тени, молчала и улыбалась чему-то своему.
– Хорошо тут у тебя, Денис. Тихо… – начала она говорить, но в сумочке заиграл телефон, заставив неприятно поморщиться. – Привет. Я? В туристической фирме, – легко рассмеялась в трубку. – Что показывают? Небо, солнце и опять врут про тишину… Нет, не надо. Скоро буду. Денис… Денис! Мне неудобно, тут люди вокруг. Хорошо… буду… пока… постараюсь… пока… пока, я сказала!
Убрав телефон, она опять улеглась на могиле.
– Нас, кажется, отвлекли… Ты что-то говорил? Молчал? Ну, как всегда. А я соскучилась…
И Виктория опять замолчала, затем поднялась, достала из сумочки сигареты, закурила:
– Денис… – медленно произнесла она.
Слова повисли, потом растворились в воздухе.
– Я никогда в жизни не исповедовалась и тем более тебе, но сейчас мне нужно с кем-то поговорить… Нет, не так! Мне нужно… Я хочу поговорить с тобой прежде, чем пойти под венец…
Слова тяжело слетали с губ:
– Ты знаешь, я ведь, действительно, соскучилась по тебе. По-твоему голосу, глазам, рукам… – быстро заговорила она, словно боялась быть перебитой. – Знаю, знаю, что буду повенчана не с тобой, но это же значит, что мы не сможем видеться? Здесь есть это благословенное место, где небо сходится с землей, – заверила гостья, – осталось лишь его найти…
Докурив, Вика осталась сидеть, облокотившись на памятник: она то смотрела вверх – на фотографию, то углубленно изучала свои руки:
– И где я только так поцарапалась? Да, доигрались мы с тобой, вернее, я...
Виктория вновь закурила, и молчаливый собеседник не возражал.
– Денис… Денис… Денис… Знаешь, когда я затеяла всю эту игру в любовь с тобой, то не думала, что так всё обернётся… – она замолчала, не находясь, что сказать дальше.
Ветерок обдувал разгоряченное лицо девушки, подхватывал сигаретный дым и уносил с собой. Солнце играло с тенью, освещая лица мертвых и живой. Марево сгущалось. Сигарета давно истлела. Виктория молча и неподвижно сидела. Вдруг, резко подернув плечами, она стряхнула оцепенение, выкинула окурок и, раскинув руки, набрала полную грудь воздуха. Шумно выдохнула. Повторила. Посмотрела на собеседника и, загадочно улыбаясь, распустила густые волосы, а затем снова улеглась на могиле.
– А ты помнишь наше первое свидание? – неожиданно спросила она. – Ты знаешь, я вообще не уверена, какое ты считаешь первым… Что? У нас на двоих одно первое свидание? Это радостные новости. Может быть, ты также помнишь, и когда оно было? Когда? Три года назад? Серьёзно? Три года. Всего лишь три года, а кажется, целую вечность назад…