25 июня 2005 года выехав из Шамордино, мы проехали километров 20, повернули налево в центре Козельска и приехали в Свято-Введенскую Оптину Пустынь. На въезде клали асфальт, и тоже чувствовался напряг. Основателем обители был раскаявшийся разбойник Опта (15 век). Может, потому напряг? Много народу, экскурсантов, паломников, рабочих из стран бывшего СССР. Живописностью природы монастырь тоже не отличается, да и в архитектуре – ничего сверхестественного. Просто большой.
Перед отъездом сосед по даче в Абрамцево Юра Чепайкин, на попечение которого мы оставили кошку, дал нам книгу про трех оптинских новомучеников (двух иноков и иеромонаха), убиенных в Оптиной пустыни в 1993 году на Пасху. Злодей – местный козельский мужик, якобы пораженный сатанизмом. Из книги, изданной по благословению церкви, конечно, непонятно, зачем он это сделал? В этом еще предстоит разобраться. Заходили в то сооружение, где произошло убийство.
Но аура здесь, на самом деле, плохая. При Сталине здесь был лагерь, в котором, в частности, пребывали пленные поляки перед тем, как их увезли в Катынь и расстреляли. Впрочем, вроде бы их увезли из Ниловой пустыни. Там даже доска мемориальная есть. Но, оказывается, что таких лагерей для поляков было восемь, то есть кроме Козельского и Осташковского были еще Старобельский, Юхновский, Путивльский, Козельщанский, Южский и Оранский. (Согласно обнародованным архивным документам, всего в Катыни было расстреляно 21 857 человек, но сколько побывало в пересыльных лагерях трудно сказать.)
Резюме жены: «Хорошо, но такого благолепия, как в Тихоновой пустыни здесь нет. А вот в лесу по дороге к святому источнику – есть. Может быть, потому, что там много людей и аура испорчена.»
Так вот. Из Википедии:
«Введе;нская О;птина пу;стынь — ставропигиальный мужской монастырь Русской православной церкви, расположенный недалеко от Козельска Калужской области, в Калужской епархии. Монастырь находится на расстоянии 4 км на северо-восток от Козельска: дорога пересекает реку Жиздру и идёт вдоль монастырской рощи. В 1832—1839 годах вокруг монастыря была построена невысокая ограда и четыре наугольные башни. В 2 км от монастыря, на том же берегу Жиздры, расположена станция Тупик. В плане монастырь почти квадратный. В центре находится главный храм монастыря — собор во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы. Вокруг собора крестообразно расположены церкви. На севере — церковь во имя Марии Египетской, переделанная в 1858 году из старой трапезной, на юге — церковь во имя Казанской иконы Божией Матери, построенная в 1811 году, на востоке — церковь во имя Владимирской иконы Божией Матери. За монастырской рощей расположен скит, в котором происходят круглосуточные богослужения. В 2009 году в нём жили десять монахов.
Когда он устраивался, вокруг него было запрещено рубить лес, «дабы навсегда он был закрытым». Здесь ещё целы домики, где останавливались Николай Гоголь, Фёдор Достоевский, Сергей Нилус, Константин Леонтьев. Сохранилась деревянная церковь во имя Иоанна Предтечи (1822), срубленная из того самого леса, который рос на месте скита. Вход в скит для мирян закрыт с 2013 года. Сергей Нилус дал описание убранства оптинских келий в начале XX века: деревянная кровать, образ в углу с лампадой, стул, столик и рукомойник с тазом. Одежда послушникам (свитка) выдавалась в «рухольной».
История. XV—XVIII века. По преданию, основан в конце XIV века раскаявшимся разбойником по имени Опта (Оптия), в иночестве — Макарий. Синодик Оптиной обители 1670 года, переписанный с древнего синодика, свидетельствует, что уже в XV столетии существовала Оптинская обитель. Она служила убежищем для старцев и стариц, живших в двух разных отделениях под управлением одного духовного отца. Соборное определение 1503 года запрещало совместное проживание в одних обителях инокам и инокиням.
Первые письменные свидетельства об Макарьевской Оптиной пустыни относятся к царствованию Бориса Годунова. В Козельских писцовых книгах (1629, 1630, 1631 годы) значится, что монастырю дано на поминовение о царе Феодоре Иоанновиче (ум. 1598) «на свечи и ладан». По окончании Смутного времени Оптина пустынь оправилась от постигших её бедствий, от литовского разорения. Старейшая вкладная книга с 1670 года свидетельствует о вкладах царствующих особ.
В 1689 году началось в монастыре строительство первой каменной церкви Введения Пресвятыя Богородицы с приделом во имя преподобного Пафнутия Боровского. В XVIII веке материальное состояние монастыря было тяжёлым. В 1704 году по указу Петра I Оптина пустынь должна была платить оброк государству, деньги были нужны на строительство Петербурга и на войну со шведами. Этот оброк был обременителен для Оптиной пустыни. По просьбам к прежним вкладчикам можно судить о бедственном положении Оптиной пустыни. К 1724 году в обители было 12 человек.
Оптина пустынь была упразднена в 1724 году по Духовному регламенту и была присоединена к Белёвскому Спасо-Преображенскому монастырю. Все деревянные строения в годы упразднения обители развалились. В конце 1726 года по указу императрицы Екатерины I Оптина пустынь восстановлена. На основании указа архиепископа Сарского и Подонского Леонида, от 11 июля 1727 года, архимандриту Тихону, настоятелю Белёвского Спасо-Преображенского монастыря, Оптиной пустыни было возвращено монастырское имущество.
В 1741 году началось строительство деревянной колокольни. В 1750 году началось строительство нового храма во имя Введения Пресвятыя Богородицы, с двумя приделами: с южной стороны — придел преподобного Пафнутия Боровского, чудотворца, с северной — великомученика Феодора Стратилата. В 1759 году храм уже был почти готов, в этом же году освящён был придел Пафнутия Боровского. В 1764 года по указу Екатерины II в ходе секуляризационной реформы Оптина пустынь вошла в число заштатных монастырей в Крутицкую епархию. В 1768 году завершилось строительство нового соборного храма, благодаря богатым вкладам новых благодетелей. В 1770 году по отчёту числилось трое монашествующих. В 1773 году в монастыре было всего два монаха — оба глубокие старики.
Положение монастыря стало меняться в 1795 году, когда митрополит Московский и Калужский Платон обратил внимание на нужды обители. В 1796 году он посетил Оптину пустынь, и ему очень понравилось это место. По его настоянию в настоятели обители был назначен иеромонах Авраамий, опытный старец из Песношенской обители. Уже в 1797 году братия обители насчитывала 12 человек. В 1799 году Оптина пустынь перешла во вновь открытую Калужскую епархию. Епископ Калужский Феофилакт (Русанов) обращал особое внимание на возрождавшуюся обитель.
XIX век. В 1802 году было начато строительство новой трёхъярусной колокольни в 30 сажень вышины. К ней с обеих сторон были пристроены флигели для братских келий. В 1804 году было закончено строительство колокольни и левого флигеля, а в 1806 г. построили и правый. В 1805 году было начато строительство Казанского храма, а в 1809 году начали строить больничную церковь с шестью при ней кельями. Материал на строительство церкви пожертвовал надворный советник Камынин. Оба храма были достроены в 1811 году и освящены преосвященным Евлампием, епископом Калужским и Боровским: 26 августа 1811 года освятили больничную, 23 октября 1811 года — Казанскую церковь. 18 января 1809 года по просьбе игумена Авраамия и по ходатайству епископа Феофилакта указом Святейшего Синода штат насельников монастыря был увеличен до 30 насельников (вместе с настоятелем).
В 1821 году в монастыре был устроен скит. Здесь селились пустынники — люди, которые многие годы провели в совершенном уединении. Всей духовной жизнью монастыря стал ведать старец (настоятель оставался администратором). Со всех сторон к монастырю потянулись люди, стремившиеся к духовной жизни. Оптина стала одним из духовных центров России. Стали поступать пожертвования; монастырь приобрел угодья, мельницу, обустроил каменные здания. При игумене Моисее обитель Оптинская цвела такой высокой нравственностью, что каждый мальчик послушник был, как старец. Я видел там в полном смысле слова земных ангелов и небесных жителей. Что это было за примерное благочиние, послушание, терпение, смиренномудрие, кротость, смирение! Оптина была школой для российского монашества.
С Оптиной пустынью связаны эпизоды в жизни некоторых писателей и мыслителей России. Летом 1878 года В. С. Соловьёв сопровождал Ф. М. Достоевского в Оптину после тяжелой драмы — смерти сына в мае того же года. Писатель пробыл в скиту три дня. Некоторые детали в «Братьях Карамазовых» возникли под впечатлением этой поездки. Прототипом старца Зосимы явился старец Амвросий (прп. Амвросий Оптинский, канонизирован в 1988 году), живший в то время в скиту Оптиной пустыни.
XX век. 23 января 1918 года декретом СНК Оптина пустынь была закрыта, но монастырь ещё существовал под видом «сельскохозяйственной артели». Весной 1923 года закрыли и сельхозартель, обитель перешла в ведение Главнауки. Как исторический памятник была названа «Музей Оптина пустынь». На территории монастыря Оптина пустынь в 1931 году был открыт дом отдыха имени Горького. В ноябре 1939 года, после раздела Польши по приказу Лаврентия Берии НКВД СССР преобразовал дом отдыха в концлагерь «Козельск-1», где разместили около 5000 польских офицеров, около 4400 из них позднее были отправлены в Катынь на расстрел.
Во время Великой Отечественной войны на территории Оптиной пустыни сначала был госпиталь, в 1944—1945 годах проверочно-фильтрационный лагерь НКВД СССР для возвратившихся из плена советских офицеров, а после войны до 1949 года размещалась воинская часть.
17 ноября 1987 года постановлением Правительства РСФСР Оптина пустынь была передана Русской православной церкви. По словам Константина Харчева, «Оптину пустынь предложил вернуть член Политбюро Александр Яковлев». Определение Священного синода Русской православной церкви об открытии монастыря принято 30 декабря 1987 года. 3 июня 1988 в надвратой башне обители в день Владимирской иконы Божией Матери состоялась первая божественная литургия. 1 февраля 1990 года Оптиной пустыни был возвращён Иоанно-Предтеченский скит. В настоящее время монастырь практически полностью восстановлен».
Теперь об убийстве монахов. В монастыре Оптина пустынь в пасхальную ночь на 18 апреля 1993 года душевнобольным Николаем Авериным убиты три монаха Русской православной церкви — иеромонах Василий (Росляков) и иноки Ферапонт (Пушкарёв) и Трофим (Татарников).
Николай Николаевич Аверин родился 13 июня 1961 года в Калужской области. В 1990 году он впервые попал в поле зрения правоохранительных органов, совершив изнасилование, однако жертва забрала заявление. Через год, в апреле 1991 года, Аверин вновь совершил изнасилование, сопряжённое с нанесением тяжких телесных повреждений своей жертве. Однако 8 августа 1991 года его отправили в психиатрическую клинику, признав невменяемым. В феврале 1992 года Аверина выписали из стационара. Ему дали третью группу инвалидности. Аверин вернулся в родное село Волконское в Калужской области, находившееся неподалёку от Оптиной пустыни.
В пасхальную ночь с 17 на 18 апреля 1993 года Аверин, взяв с собой нож с вырезанным на рукоятке числом зверя, отправился в монастырь Оптина пустынь. В ту ночь там проходили торжественные богослужения. Аверин отправился на звонницу, где в то время находились иноки Ферапонт (в миру Владимир Пушкарёв) и Трофим (в миру Леонид Татарников). Они звонили в колокола в честь Пасхи Господни. Убийца хладнокровно нанёс смертельные ранения обоим, в результате чего оба инока скончались. В 6 часов утра Николай Аверин неподалёку от звонницы со спины напал на иеромонаха Василия (в миру Игоря Рослякова) и нанёс ему несколько ударов ножом, отчего тот скончался на месте. После убийства Аверин бросил нож и скрылся в лесу.
Расследование убийства. Арест Аверина. Тела монахов обнаружили спустя час. По тревоге были подняты все подразделения местной милиции. Опрос свидетелей <…> принёс поразительный результат: паломники ясно различали в утренних сумерках звонарей…, видели как упали один за другим иноки, но нападавшего не рассмотрел никто. Так, три паломницы видели, что через ограждение звонницы перепрыгнул некто, одетый в черную морскую шинель, и побежал прочь; все три женщины независимо друг от друга решили, что звонарям стало плохо и побежавший человек сейчас приведёт доктора. Женщины эти подошли к звоннице и какое-то время не решались приблизиться к монахам, решив, что их недомогание вызвано строгостью пасхального поста. Лишь когда на досках помоста стала различима вытекавшая из ран иноков кровь, паломницы поняли, что оказались свидетелями преступления. Другие две женщины наблюдали сам момент нападения, но также не смогли дать сколь-нибудь удовлетворительного описания преступника; по их словам, произошедшее выглядело так, словно иноки беззвучно упали сами по себе и нападавшего не было видно до тех самых пор, пока он не побежал от звонницы в сторону Скитских ворот. Безусловно, следствие столкнулось с неким любопытным феноменом субъективного восприятия, но следует признать, что во всём, связанном с судьбою погибших монахом, немало мистического, рационально необъяснимого.
Обнаруженный на месте преступления нож был отправлен на экспертизу, которая установила, что отпечатки пальцев на рукоятке принадлежали жителю соседнего села Аверину. Тем временем убийца лесами ушёл в Тульскую область, где в одном из кооперативов совершил кражу, затем решил вернуться домой, где и был задержан. Аверин подробно рассказал обо всех убийствах. Судебно-психиатрическая экспертиза признала его невменяемым, поставив диагноз — шизофрения. После этого Аверина отправили в спецлечебницу закрытого типа. Дальнейшая его судьба точно неизвестна, возможно, он до сих пор находится в психиатрической больнице. А могли и опять выпустить.
Да, аура в Оптиной пустыни какая-то тяжелая.
Правда на официальном сайте монастыря https://www.optina.ru/history/optina/ есть очень длинная статья под названием «Благословенная Оптина». Вот несколько фрагментов этой статьи и мои комментарии в скобках.
«В нашем мире, где стенает и мучится вся тварь, где и мы сами, имея начаток Духа ...стенаем, ожидая усыновления (Рим. 8, 22, 23), есть уголки, сохраненные Господом, будто осколки земного рая — как прообраз, живая икона Царствия Небесного. Таким райским местом в России с начала XIX века является всемирно известный монастырь Оптина пустынь. Милость Божия простирается над этим местом неизреченной духовной глубины и святости. Совсем недавно, до своего разрушения, обитель сияла, как немеркнущая лампада непрестанной молитвы, вместилище подлинно христианской любви и средоточия подвижничества.
«О, красота моя Оптинская! О, мир, о, тишина, о, безмятежие и непреходящая слава Духа Божия, почивающая над святыней твоего монашеского духа, установленного и утвержденного молитвенными воздыханиями твоих великих основателей!.. О, благословенная Оптина!» — так писал замечательный русский духовный писатель С. А. Нилус, проживший при обители 5 лет (с 1907 по 1912 г.) и оставивший бесценные описания как внешней, так и внутренней жизни прославленного монастыря.
«Всякая душа ищет тепла сердечного, ласки, утешения, безгрешности. В душе русского человека живет бесконечная жажда праведности, чистоты, желание хоть раз в жизни коснуться безгрешности. В самую сущность русскости входит мечта о совершенстве, жажда приблизиться к нему, помысел о «спасении души», вздох о Божием, взыскание Града, готовность преклониться перед праведником хотя бы только перед смертью» (И. Ильин). И шли люди на богомолье в Оптину. Здесь все было проникнуто благодатным врачующим светом. И не обманывалась душа боголюбца и видела своими очами тех, кого жаждала увидеть. Вот впечатления об Оптиной Н. В. Гоголя: «Нигде я не видал таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное. Я не расспрашивал, кто у них как живет: их лица сказывали сами все. Сами служки поразили светлой ласковостью ангелов, лучезарной простотой обхожденья; самые работники в монастыре, самые крестьяне и жители окрестностей. За несколько верст, подъезжая к обители, уже слышишь ее благоухание; все становится приветливее, поклоны ниже и участья к человеку больше» (Письмо А. П. Толстому, 10 июля 1850 г.).
Свт. Игнатий (Брянчанинов; 30 апр./13 мая 1867), учитель Церкви, отец и наставник монашества, аскет, духовный сын оптинского старца прп. Льва, живший около года в Оптиной пустыни и считавший ее самым благоустроенным монастырем в России, духовный писатель, сказал: «В мире хвораем, а в вашей пустыни лечимся»; «...благословенная Оптина пустынь не выходит из моей памяти. Приглянулась она мне... и скит с его вдохновенной тишиной». В других письмах он называет оптинскую братию «священнолепным собранием, бесценным братством, истинными подвижниками, избранным иноческим обществом, благою дружиною иноческою» и т. п.
Однажды великий оптинский старец, равноангельный прп. Нектарий (29 апр./12 мая 1928), великий тайновидец судеб Божиих, спросил С. А. Нилуса:
— А известно ли Вам, сколько от сотворения мира и до нынешнего дня было истинных общежитий? Вы лучше не трудитесь думать, я сам Вам отвечу. Три!
— Какие?
— Первое — в раю, второе — в христианской общине во дни апостольские, а третье...
Он приостановился...
— А третье — в Оптиной, при наших великих старцах.
— А Ноев ковчег-то? — возразил Нилус.
— Ну, — засмеялся старец, — какое же это общежитие? Столько лет звал Ной к себе людей, а пришли одни скоты. Какое же это общежитие?»
Приведем суждение свящ. Павла Флоренского (25 нояб./8 дек. 1937), творчество которого не бесспорно, но то, что он был знатоком культуры, — несомненно. Кроме того, он лично сам хорошо знал Оптину и многих ее великих старцев. Отец Павел называет Оптину «духовной санаторией» многих израненных душ. «Оптина есть... завязь новой культуры. Она есть узел, не проектируемый только, а живущий вот уже сотню лет, который на самом деле осуществил ту среду, где воспитывается духовная дисциплина, не моральная, не внешне аскетическая, а именно духовная... совершенно бесспорно, что духовная культура во всем ее объеме должна идти не мимо Оптиной, а сквозь нее, питаясь от нее, вплетая в свое предание и эту нить, непременно и эту, потому что это есть единственная нить, которая, действительно не прерываясь в плане историческом, низводит нас из века в век к глубочайшим напластованиям духовного преемства... Если начать прослеживать мысленно самые разнообразные течения русской жизни в области духа, то непосредственно или посредственно мы всегда приводимся к Оптиной как духовному фокусу, от соприкосновения с которым возжигается дух, хотя бы потом он раскрывался и в иных, чем собственно-оптинское, направлениях. Оптина, выдаваясь не столько отдельными исключительными лицами, сколько гармоническим сочетанием и взаимодействием духовных сил, всегда была и есть... как целое, могучий возбудитель духовного опыта, я смелюсь сказать, единственный в России, по крайней мере, в таком роде и в такой силе возбудитель духа. Было бы с нашей стороны великим преступлением не перед группою монахов, а перед культурою будущего не употребить всех возможных усилий для охранения Оптиной в ее целом, т. е. не как стен или рукописей, а того невидимого и неосязаемого физического водоворота, который о всяком приблизившемся к нему пробуждает впервые, может быть, острое сознание, что, кроме внешнего отношения к миру, есть еще внутреннее, бесконечно более его важное, дающее ощутить глубины бытия и миры иные. Оптина у подошедшего к ней родит убеждение, что этот новый взгляд на мир не случайное настроение, а доступен развитию, углублению и обогащению, и что он, переходя в постоянный опыт иной действительности и жизнь в ней, подступая к краям нашего сознания, может изливаться оттуда как новое культурное творчество, как новая наука, новая философия, новое искусство, новая общественность и новая государственность. Вот этот-то невидимый, но могучий вихрь иной жизни, уже столько давший, уже питавший русскую культуру... этот вихрь, за который все мы, люди одного устремления, хотя и разных деталей в путях и технике, должны ухватиться как за ценнейшее достояние нашей современности, мы должны отстоять, должны отстоять во что бы то ни стало и каких бы это ни стоило усилий. Ведь, повторяю, тут дело идет о принципе внутреннего постижения жизни, я ошибся, не о принципе, а живом побеге, единственном, доказавшем свою жизненность».
Трудно с уверенностью сказать, было ли в России когда-либо за всю ее историю место, где в такой степени общество людей приблизилось так близко к идеалу христианских отношений, к райскому жительству, к Царствию Небесному уже здесь, на земле. И это царство просуществовало ровно сто лет. Были, конечно, испытания, скорби, ошибки, не все так безоблачно, но такой духовной высоты общество нигде в России не достигало. Нигде святое братство не имело такого обширного освящающего влияния на свой народ.
(Я бы сказал, что тем, кто писал эту статью надо бы смирить гордыню. Это сродни такому пассажу советских времен: «У советских собственная гордость: на буржуев смотрим свысока». Могут сказать, что это написано для верующих. Но ведь это – на общедоступном сайте, то есть не только для верующих. Им бы еще написать «Оптина Пустынь – номер один в России».)
Оптина Пустынь — это ее старцы. Понять Оптину — значит понять старчество. Отныне опыт старчества неотъемлемым элементом входит в духовную традицию русской культуры. Сюда к старцам приезжали… (И далее следует громадный список известных людей, а в скобках даты. Но это не даты их приезда, а даты смерти. Проверка биографий тех из этого списка, о ком я раньше писал, показывает, что они не бывали в Оптиной. Авторы просто переписали всех, о которых им кто-то говорил, не утруждая себя проверкой. После этого мне как-то расхотелось читать дальше, но я прочел. Интересно, а как они упоминают фамилии живущих ныне людей? А никак. Никаких дат при них нет.)
Вторая государственная идея, выросшая из славянофильства, есть панславизм. Если империализм — это соблазн государственной мощи, то панславизм стал для России «соблазном крови, попыткой соделать национальный фактор опорой русского бытия».
Граф С. С. Уваров, министр народного просвещения в правительстве Императора Николая I, гениально сформулировал знаменитый лозунг: «Православие. Самодержавие. Народность». В высшей степени важно сохранить порядок, значимость частей этого лозунга. На первом месте должно быть Православие, затем самодержавие, а на третьем — народность. Попытки поставить на первое место самодержавие (русская государственная имперская идея) или народность (панславизм) привели Россию к краху. На первое место И. В. Киреевский ставил Православие, и это — его завет грядущим поколениям.
Важно уловить простую связь событий: в Оптиной Пустыни поселяются старцы и к ним начинают приезжать за «живой водой» уставшие от духовного кризиса интеллигенты, деятели культуры. В общении со старцами меняется их мировоззрение, они духовно перерождаются, становятся людьми церковными. Если меняется их мировоззрение, то меняется их творчество, меняется русская культура. Всем хорошо известно, что все самые видные представители русской культуры были христианами.
Правильное познание бытия возможно только цельному человеку, у которого силы души находятся в гармонии, когда чувства, ум и воля сбалансированы и скоординированы. Но такая гармония в душе возможна только при одном условии — если душа освящается благодатию Божией. Ересь, как известно, есть грубое искажение Божественных истин. Исповедание ереси есть изгнание своей волей Божественной благодати из души. Западная же философская традиция глубоко еретична. (Понятно: только православие – настоящая религия, а остальное – ересь. Как-то это смахивает на религиозный фанатизм.)
Послушание старцу — это не стеснение свободы, а стеснение произвола падшего человеческого разума, не понимающего всеблагой, всесовершенной воли Божией, ради свободы истинных чад Божиих. Именно старец открывает послушнику Божию волю. Ведь нравственная, христианская свобода заключается не в своеволии, а в самоограничении, как и политическая — не в анархии, а в правильном управлении.
Правильное отношение ученика к своему старцу определяется полным сыновним послушанием. Прпп. Каллист и Игнатий Ксанфопулы указывают, что истинному послушнику необходимо соблюдать следующие пять добродетелей:
1) чистую и неленостную веру старцу своему в такой мере, чтобы смотрел на него, как на Самого Христа, и, как Христу, повиновался ему;
2) чтобы истинствовал в деле, и в слове, и в точном исповедании помыслов;
3) не творить воли своей, но всегда отсекать волю свою, и притом самоохотно;
4) не прекословить и не спорить;
5) точно и искренне все исповедовать старцу своему.
(В общем, как в оперетте «Летучая мышь»: «полный контроль с моей стороны и полное подчинение с твоей стороны».)
С начала XVIII столетия наступает для монашества вековой период гонений. Закончилась эпоха Московской Руси, прошедшая под знаком симфонии, сотрудничества Церкви и государства. Теперь же под влиянием гуманизма появляются новые идеи «естественного права». Целью государства становится достижение здесь, на земле, «всеобщего блага», что по сути своей является прямым антихристианством. Осуществлению этого блага должна подчиниться и Церковь, как и все государство. Власть светская становится самодовлеющей, всеисключающей. Так возникает система абсолютного государственного верховенства над Церковью. Управление Церковью стало не церковным, а государственным. Особенно резкие меры против монастырей. Петр I именует их «гангреной государства», а монахов считает тунеядцами и плутами. Духовная жизнь в государстве все более и более замирает.
Но со второй половины XVIII века среди русского монашества начинается движение к возрождению строго подвижнической жизни. Движение это еще более усилилось, окрепло, благодаря влиянию знаменитого подвижника XVIII века прп. Паисия (Величковского). Оптина пустынь же создавалась полностью на тех началах, которые проводил в своей деятельности прп. Паисий. (То есть не Опта основал Оптину пустынь, а Паисий.) Прежде всего, он позаботился о том, чтобы утвердить старчество в подведомственных ему монастырях. Не преуспев в теории (ай-яй-яй), прп. Паисий был силен практически; он был человеком дела, обладавшим значительной энергией, силой воли, почему и оказал неоспоримое влияние на православное монашество. Прп. Паисий, по справедливому замечанию архим. Леонида (Кавелина), оживил русское монашество, возбудил в нем дух древнего подвижничества: оживил его, во-первых, своими трудами по переводу святоотеческих книг, а во-вторых, тем, что воспитал целый сонм учеников. Он был великим духовным вождем иноков. Слава о старческой деятельности прп. Паисия, о трудах его по переводу святоотеческих творений пронеслась далеко по всей России. Вся его деятельность вызвала глубокое сочувствие в среде всех ревнителей русского монашества. («Слух обо мне пройдет по всей Руси великой»)
Главным виновником устроения скита св. Иоанна Предтечи при Оптиной пустыни был свт. Филарет … Под атласом, шелком, бархатом его облачения билось сердце великого аскета, великого молитвенника, нищелюбца, сиропитателя. («Нищелюбец» и «сиропитатель» - это что-то!)
Начало старчества в Оптиной пустыни относится ко времени переселения в нее старца прп. Льва. До этого времени почти все оптинские монахи в основном обращали внимание на внешнюю сторону монашества: псалмопение, пост, бдение, молитву с поклонами — и в этом полагали сущность монашества; внутреннюю же его сторону — выработку духа, оставляли в забвении: каждый жил по своим понятиям, подвизался, как умел. (Вот откуда это «жить по понятиям»!)
Старчество в самом начале своего появления в Оптиной Пустыни вызвало протест. Последовали жалобы правящему архиерею в Калугу. Но желающих руководствоваться старческими советами становилось все больше и больше. Калужские преосвященные не доверяли жалобам, но новый Калужский архипастырь Николай (Соколов; 17/30 сент. 1851), не разобравшись в сути дела, запретил прп. Льву принимать мирян и приказал перевести его со скитской пасеки в монастырь. Но у прп. Льва было достаточно силы характера, достаточно сознания высоты и правоты совершаемого им дела, чтобы перенести все эти преследования. Необходимо было вмешательство таких лиц… которые разъяснили «генеральную линию партии». Вскоре и архиеп. Николай Калужский сожалел о том, что поверил слухам, говорил, что ошибся, и подал мысль о составлении жизнеописания уже почившего старца Льва.
Характерные, отличительные черты старчества Оптиной Пустыни. Первая отличительная черта оптинского старчества — основание его на почве святоотеческих аскетических творений, стремление провести в жизнь инока начала духовного подвижничества, указанные в творениях отцов-аскетов. Сами старцы глубоко познали творения аскетов: не только теоретически, но и практически.
Второй отличительной чертой старчества Оптиной Пустыни было то, что оно составляло жизненный нерв общего строя обители. Старец здесь стоял не одиноко, не изолированно от внутреннего строя обители, но во главе его; без его совета в обители не предпринималось ничего сколь-нибудь важного; пользуясь общим уважением, он духовно объединял все лучшие силы обители.
Третья отличительная черта оптинского старчества — это служение народу в его духовных нуждах».
(Последняя треть статьи посвящена кратким сведениям о выдающихся старцах и подвижниках Оптиной Пустыни.)
Святой источник находится в лесу рядом со Иоанно-Предтеченским скитом. Больно кусаются комары. Нет, Оптина Пустынь определенно не то место, где можно отдохнуть душой.
Так почему же в Оптиной ощущается какой-то напряг и тяжелое чувство? Может быть, дело в том, что сюда шли больные верующие и оставляли здесь свои недуги? Или потому, что этот монастырь развивался только с 19-го века. Но ведь и другие места тоже стали в это время подниматься их притеснения в 18 веке. А может дело в той гордыне, сознание своей исключительности, которой пропитана обитель?
И еще. Много людей шло и идет в Оптину, к старцам. Кому-то помогает, и об этом рассказывают, а кому-то ведь и не помогает. И дело даже не в том, что надо верить. А если не веришь или если недостаточно веришь, то не помогает. Статистики-то ведь нет. Хотя, конечно, есть о том, сколько приходило и скольким помогло. Но ведь можно сказать, что не все, кому помогло, об этом рассказали.
А еще о старцах. В современном понимании – это психотерапевты. Правда, эти специалисты берут за помощь деньги. Но ведь и страждущие, приходящие к старцам тоже дают деньги, но не прямо старцам, а церкви. Церковники говорят, что нет и не может быть прейскуранта на оказание услуг, типа, крещение, отпевание. Но это ведь лицемерие. Тарифы есть, просто они негласные. В общем, дело это темное. «Пиво отпускается только членам профсоюза».
Если Вас, неизвестный читатель, заинтересовало это произведение, то пишите atumanov46@mail.ru