ВАЛЕРИЙ НЕУДАХИН - http://proza.ru/avtor/saper2 - ПЕРВОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "У ВРАЧА" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Однокомнатная квартира. Мы сидим с бабой Таей, пьем чай и водим беседы. Комната украшена рукоделием старой женщины: на кровати вышитые подушки и покрывало. Старенькая мебель, отполированная ежедневными прикосновениями рук, заботливо украшена салфетками, связанными крючком. Самотканые коврики и дорожки. Шитые замысловатым узором Ришелье занавески. В этой комнате не найти места, где не прикоснулась заботливая хозяйка, даже в простенках картины, шитые крестиком, тесно располагаются на свободном пространстве. В этой красоте спокойно и радостно! Сколько же труда и времени положено на это великолепие? Сама старушка в расшитом платье, фартук украшен шитьем больших и красочных цветов. Платок на голове, покрывающий волосы, и тот в обережной славянской вышивке.
Познакомились мы случайно, хотя и живем в одном подъезде. В наше время сложилось так, что совместное пребывание в одном пространстве ни к чему не обязывает. Мы здороваемся при встрече, улыбаемся и не более того. Держимся на расстоянии, словно опасаемся сближения, вдруг это чему-то обяжет. Кругом знакомые лица, а добрых соседских отношений не наладилось. Жена знакома со всеми жителями, к ней часто обращаются. Старые люди вообще ее стихия. Они подкарауливают ее и затевают разговоры, приглашают в гости, угощают чаем. А за разговором раскрывают тайны, обращаются с просьбами.
Бабе Тае мне довелось чинить розетку. Открутил и снял крышку, зачистил контакты и надежно их закрепил. Ничего сложного, но с тех пор прослыл знающим человеком, умеющим «неисправность наладить». Привезли как-то грунт на газон у подъезда, все заняты и в делах, разбрасывал чернозем с женщинами, тут же и старая соседка с ведерком не могла пройти мимо общественного труда. Зато теперь у подъезда цветник, радует глаз разнотравьем.
На этом уровне и складывались наши соседские отношения, не более того. Три дня тому назад приехала «скорая помощь», всегда происходит подобное ночью. У бабы Таисии сердце прихватило. Комната превратилась в приемную врача: народу битком, все знающие люди. Рассказов и случаев припомнилось не один, а вот заботу проявить… Поставили укол, выписали лекарства, посоветовали обратиться к участковому терапевту. Настаивали родным сообщить, чтобы дня три понаблюдали ее. Тогда и открылось, что старушка одна в этом городе, и вообще у нее нет родственников. Никого!
Разговор проходил в подъезде. Странно смотреть, как обеспокоенные соседи изображали крайнюю озабоченность и под предлогом занятости на работе разошлись по своим квартирам. Вызовом врача, покупкой лекарств и продуктов занялась жена. На второй день налила фасолевого супа в банку и попросила отнести старушке. Баба Тая уже неугомонно передвигалась по квартире, несмотря на рекомендации отлежаться.
- Бабушка суп покушайте. Свежий, фасолевый.
И осекся. Женщина отказалась от супа, под предлогом, что не ест фасоль. Она морщилась, силясь показать радость от посещения ее соседом, но что-то мешало ей. По щекам, изрезанным морщинами прокатились две слезинки, затерявшиеся в складочках кожи. А она пыталась промокнуть их носовым платком и уже всхлипывала, как маленький ребенок, не в силах остановиться. Перетрухнул я сильно, сердце-то больное. Чем нечаянно довел до рыданий старушку?
- Не обращайте внимания. Тяжелые воспоминания молодости, не более того. Вашей вины в том нет, расскажу как-нибудь, почему так отреагировала.
И вот мы пьем чай, я слушаю рассказ замечательной русской женщины, на судьбу которой выпали испытания войной. Только сегодня узнал, что соседка наша воевала, прошла войну медсестрой.
- Росла я в детдоме, оказалась в нем уже большой девочкой, лет пяти от роду. Отец с матерью жили в Сибири, в крепкой рабочей семье. Но что-то не сложилось в их жизни, смутно помню об этом из разговоров детства. Опасаясь ареста, молодая семейная пара вынужденно переехала в город на Волге, родители устроились на Сталинградский тракторный завод. Снимали угол у одной семьи, тесно и голодно доводилось. Но проработали недолго. Арестовали их толи по доносу, состряпанному органами здесь, толи пришли документы со старого места жительства, в таких тонкостях маленькая Таисия не могла разобраться.
Постучали ночью, маленькую девочку забрала тетя в форме, а родителей посадили в машину и увезли. Так и оказалась в детском доме. После этого жизнь проходила в казенном учреждении, без ласки, без материнской заботы, без надежной отцовской защиты. Даже лица родителей не помнила, только крепкие, пропахшие машинным маслом руки отца и полеты к небу. Он любил подбрасывать дочку по возвращении с работы. А она запомнила навсегда замирания сердца от высоты, надежность рук и этот запах.
Жилось голодно, преследовал холод, но не одна оказалась здесь, и вместе с подругами и друзьями поднималась и выравнивалась. Началась война, Тае исполнилось шестнадцать лет. Первый год работала на заводе. Но вот враг решил ударить на юге и уже в июле первые самолеты появились в небе над городом. Собрали девчонок из рабочей молодежи и направили на курсы медсестер. Думалось: неужели все так страшно и опасно? Но запоминали, что говорилось и чему обучали. Как же ей пригодились эти знания, с ними она прошла всю жизнь.
Занимались в школе: ученики на каникулах, классы оказались наилучшей аудиторией. Еще слышался изредка смех в коридорах. Но все чаще он прерывался сигналом воздушной тревоги. Враг бомбил все, что попадало на глаза. Казалось, поставили задачу перед собой снести с лица земли город. Разбомбить все здания и жителей превратить в прах. Растереть все живое по руинам разрушенных зданий, стереть память! Самая страшная бомбежка началась 26 августа в шестнадцать двадцать местного времени, массированная бомбардировка превратила в руины большую часть города. Вспыхнули пожары, казалось, огонь везде. От жары трещали волосы, волдырями покрывалась кожа. Инструктор, старый дядька, проводивший занятия с девчонками, собрал их на футбольном поле. Вскоре стены школы обрушились, облака пыли накрыли группу и, они спались тем, что превратились в серые фигуры от кирпичной крошки и штукатурки, неразличимые на сталинградской земле.
Должно быть, ад продолжался вечность, от города остались одни развалины. Пожар возникал от лепестков фольги, смазанных фосфором. На воздухе состав вспыхивал, горел ярким и жарким пламенем. При попадании на кожу прожигал ее до кости и, погасить такой огонь казалось невозможным. Два часа девчонки не смели оторваться от земли, только причитали и звали маму в немыслимом грохоте и хаосе. Звала и Тая, ту, которой давно не помнила. А защитить просила! Наконец, подгоняемые криками, педагога, поднялись, стряхнули пыль, и с санитарными сумками побежали к установленному месту сбора. Повторяли движения взрослого, дядьки, прошедшего Гражданскую войну. здесь же в Царицине, так тогда город назывался. Учитель пригибался к земле, петляя между кучами битого кирпича. Она не помнила, сколько пробежали таким образом, остановил крик женщины в белом некогда халате. Нижняя половина тела была прижата большим осколком плиты, из-под которой набежала лужа крови. Медичка сквозь грохот молила о помощи.
Роддом находившийся в здании превратился в руины. Свободная часть серой от пыли улицы усыпана крупными белыми фасолинами в красную крапину. Среди них ходила молодая женщина и причитала тонким высоким голосом. Тая не поняла первоначально ничего, только отпрянула в сторону: стошнило подружку. И через секунду ее согнуло в поясе и вывернуло от самого желудка от понимания того, что они видят. Взрывом выбросило из палаты народившихся запеленатых деток и тут же посекло осколками. Санинструкторы бегали и собирали в одно место свертки, не понимая, стряхивали с них пыль и укладывали в ряд. Один новорожденный пикнул, когда стряхнули пыль, потом заплакал во весь голос. Обезумевшая женщина перехватила ребенка и с криком: "Мой",- прижала к груди. После чего бесцельно побрела, оберегая «фасолину».
Остаток дня, получившие боевое крещение санитарки, метались по развалинам и оказывали помощь оставшимся в живых. К вечеру собрались на берегу реки и без сил повалились в горячий песок. Инструктор принес булку хлеба и несколько крупных помидоров. При их виде у девчонок вновь началась тошнота: разве до еды после увиденного? Ночью не бомбили, группа привела себя в порядок: умылись, состирнули одежду.
Наутро Таю отправили сопровождать детей, группу с Кавказа, которых не успели эвакуировать и переправить на другой берег. На баржу погрузились жители города, дети и раненые бойцы. При подходе катера к берегу, в небе появилась очередная партия самолетов. Началась бомбежка. Высадку организовывать некому, взрывной волной разворотило рубку, посекло осколками и из экипажа никого в живых не осталось. Раненые отталкивали девушек: идите к детям. Им помощь оказывайте, их спасайте. А самолеты заходили на бреющем и посылали очередь за очередью, пока не закончились боеприпасы. Берег запестрел белыми рубашками и красными галстуками убитых детей. Живые взрослые собирали мальчишек и девчонок, и отводили в сторону от уреза воды.
Казалось, не выдержит сердце, разорвется и расколется на куски. От этой жуткой реальности войны. Да жизненная сила против врага держала, не давала опускать руки. Город держать и людей спасать – других мыслей не допускали до себя.
Она не могла не вернуться. Вскоре оказалась зачисленной в штат подразделения, соврала про возраст: документов все равно нет. Исполняла обязанности медсестры, трудностей хватало. Направляли в такие места, где взрослый мужик пройти не мог. Худенькая и ловкая, она пробиралась во все щели. Приходила и оказывала помощь тем, кто и надежду уже потерял. Бывало, не может протиснуться, так снимет с себя телогрейку и ватные штаны, разденется до исподней рубашки и протиснется между торчащих арматур. А враг, он тоже не дурак, заприметит белое и наблюдает, чтобы пулю пустить. Видит, подлец, девчонка ползет, но отличиться стремится. Говорят, им отпуск давали за убитых. Супротив девушки с санитарной сумкой конечно сподручнее воевать, чем с вооруженным противником.
Так и проползала в развалинах, в снегу всю компанию сталинградскую. Затем смотрела на немцев, вели их пленных по тому месту, где они детей погибших собирали, не успевших пожить, не сделавших полноценного вдоха, не успевших мать криком порадовать. Потом выносила бойцов с передовой, несколько раз была ранена, легко, Бог миловал от тяжелых. Получала награды, серьезно ранило в конце войны в пригороде Берлина, так что Победу встретила в эвакогоспитале, который вез ее в родную Сибирь.
Попала на лечение да словно судьбу выбрала. На ноги поднялась, помогать медсестрам принялась. Пригласили остаться, согласилась, и вскоре работала в городской больнице. Со временем перешла в «Скорую помощь» и до ухода на пенсию разъезжала по городу и оказывала первую медицинскую помощь. Звали замуж, девка-то боевая, не смогла. Только закроет глаза - белые фасолины в красную крапину. Работала на износ, думала, забудется. Нет!
Каждый год 26 августа ездила в детский дом и возила подарки. Ночью – нет, да вскрикнет, причудятся свертки с новорожденными среди развалин.
- Вот потому и не люблю фасоль. Ты уж не обессудь, больно мне на нее смотреть.
Чай вкусный у бабушки Таи. Травяной! Храни ее Бог, девочку - санитарку, прошедшую ад войны.
На Конкурс "У врача" http://proza.ru/2020/12/27/429 Международного Фонда Великий Странник Молодым