Петр Иванович, поглядывая то на жену-покойницу Степаниду, которая лежала в стоящем на двух стареньких табуретках гробу, то на сына Ивана с супругой Еленой, сидевших напротив за одним с ним столом, говорил:
- В избе прохладно, потому как сами понимаете – чтобы не завоняла. Завтра закопаем. Что ни говори, но обмыта и одета в то, что сама и приготовила на такой случай. Вот. А я помру, то мне все равно как и где, хоть под забором в чем есть.
- Да ладно тебе, батя, такое говорить, - сказал Иван.
- А мать все тебя ждала, хотела, чтобы ты приехал с Еленой – на нее посмотреть желала. Говорила, что хочет внуков дождаться. Не дождалась. Помянем.
Петр Иванович взял со стола бутылку водки.
- Мы не будем, - поспешил сказать Иван.
- Чего так? – нахмурился Петр Иванович.
- Ехать скоро, батя, надо. Елене завтра на работу.
- И не останетесь на погребение.
- Нет. Прости.
Петр Иванович налил себе почти полный стакан и выпил за упокой жены.
- Вы ешьте, - сказал он. - Картошка, лук, огурцы – все свое.
- Чего-то не хочется, - сказал сын, и Елена в знак согласия кивнула.
- Машина у тебя, смотрю, крутая, - сказал Петр Иванович.
- Обычная машина, батя, - Иван скромно улыбнулся.
- Ну, это с какой стороны посмотреть, - сказал Петр Иванович, налил полстакана, выпил и продолжил: - Живем мы тут небогато, но чтобы завидовать кому – этого нет, потому как иной посредством личного богатства не проявляет ничего более, чем свою дурь в полной красе.
- Это ты к чему, батя?
Петр Иванович не ответил, а выпил еще и заговорил о другом:
- Дед тебя очень любил и все в шутку отродьем называл. Меня так в детстве не называл. Это оттого, что – не скажу про всех – молодой мужик в дите не разбирается, хотя и приличие блюдет, и только уже к старости созревает до такого понимания. Я к тому, что наш род должен прирастать отродьем. Когда детей заведешь?
- Вот мы, батя, за этим и приехали заодно. Нужна твоя помощь.
- А чем я тебе помогу в этом деле? Разве что со свечкой постоять…
- Врачи сказали, что я бесплоден. Так что, батя, на тебя вся и надежда. Как ты? Можешь еще что?
Петр Иванович налил, выпил и приосанился.
- Попробовать можно, конечно, - сказал он. – Но возникает как бы вопрос другого плана – я же всю жизнь был верен твоей матери как собака. На женщин молодых и других разных, конечно, посматривал, но видел в них то, что, например, видят в зайцах, умом понимая, что зайцы все разные и в облике, и в характере, а с другой стороны - зайцы – они и есть зайцы - один черт. Может через сорок дней?
- Никто не знает, что с ним будет завтра, не то, что через сорок дней.
- Это правильно, сынок, - Петр Иванович вылил остатки водки в стакан.
- Может, не надо столько пить, батя.
Петр Иванович выпил, потом поставил еще одну бутылку водки на стол. Иван встал и сказал:
- Я выйду, пройдусь по деревне, через полчаса приду.
- А чего так рано? – спросил Петр Иванович.
- Ехать надо, - ответил Иван и вышел вон.
Петр Иванович налил с полстакана водки, выпил, похрустел огурцом и сказал:
- Ты, Ленусь, брючки и что там под ними приспусти и в стол упрись руками, согнувшись.
Елена молча так и сделала. Петр Иванович расстегнул штаны, потом, немного подумав, сбросил их вообще вместе с трусами и остался в одной рубахе. Ему стало зябко, отчего он достал валенки из-за печки и обулся в них. Потом, что-то взяв из выдвижного ящика буфета, встал за Еленой.
- Что это? – вскрикнула она. – Мне больно. Печет.
- Это красный перчик. Когда у Степаниды уже все стало болеть, особенно во время этого дела, то она сама себе туда сыпала, и помогало. А меня поначалу люто жгло, но потом привык, и сейчас без этого средства мне никак. Потерпи…
Петр Иванович, сделав дело, и, выпив еще стакан водки, подошел к гробу и плача стал просить прощения у покойницы.
Когда пришел Иван, то увидел, что его отец во всем, в чем был, лежит на полу меж двух табуреток под гробом и спит. Елена, одетая, стояла и беспокойно переминалась с ноги на ногу.
- Все нормально? – спросил Иван.
Елена пожала плечами. Свет гасить они не стали…
2021