Ко внукам с любовью.
Есть ли, кто внуков не любит? Наверное, нет. И это правильно.
Есть ли, кто хочет жить с внуками постоянно? Наверное, тоже нет.
И это, полагаю, тоже правильно.
А вот между «жить постоянно» и «видеться изредка» и есть понятие – любовь. Или нет? И это совершенно неважно. Не знаю, но лично у меня так вышло, что внуков вижу крайне редко, как и внучек. Три внучки и два внука теперь от меня отделены огромным расстоянием – они на севере, я на юге. Даже летом в период отпусков и каникул им приехать трудно. Приезжают, конечно, иногда, но здесь на море летом дела у них свои, со мною не связанные.
Мой самый лучший друг уже давно живет в Израиле – так вышло, и живет вместе со своими внуками и внучками, у него их столько же. Говорит, что счастлив, присылает фотографии, где все они вместе улыбаются, обнимаются и действительно видно, что ему хорошо с ними. Может мне надо завидовать, что у меня нет этого счастья? Но не получается. За него радостно, конечно, но и только.
У меня был дед и умер, когда ему было далеко за девяносто, второго деда не было – погиб на войне. Когда дед умер, мне было почти сорок, у этого моего деда еще были и внуки и внучки. Я от деда жил очень далеко, почти как сейчас от своих внуков, и до своих сорока видел его два раза. Ни он, ни я от столь редкого общения не страдали. Остальные его внучки и внуки жили почти рядом, но, как и я, с дедом виделись крайне редко. Некогда ему было с внуками возиться, у него огромный сад, пасека на пятьдесят ульев, а что детям делать среди пчел. Чуть рассвет – он уже на ногах, там и скотину выгони, и забор поправь, и кролей накорми, да мало ли забот в деревне, когда ему с внуками. Нет, ну конечно когда приедут, поцелует, конфетку даст и, сразу к своим делам – понятно. Когда я первый раз приехал, было мне около шестнадцати, он меня обстоятельно опросил насчет учебы, послушания родителям, по голове, помню, погладил. Так и во второй раз, когда мне уже было за тридцать, и я приехал с женой и сыном, но для него остался тем же пацаном. Я все понимал тогда, а вот теперь не очень. Ведь у меня нет ни пасеки, ни огорода, ни сада. Мне не надо вставать рано и править забор, не надо кормить и пасти скотину, не надо ничего. Но у меня именно тот режим, в который внуки все равно не вписываются – так вышло. И я не страдаю, и не считаю себя несчастным.
Мы с моим другом находимся на противоположных концах общения с внуками – он их видит постоянно, я же крайне редко.
А как надо?
Но не хочу, как у него, мне трудно представить, что надо просыпаться вместе с ними, а не когда я сам выспался. Обедать, гулять, играть, когда они этого хотят, а не когда я. Утром я не смогу полностью посвятить себя выполнению тех физических упражнений, к которым привык, и после них не смогу уехать на велосипеде на дикий пляж за двадцать километров, и не наплаваться там вволю. Не смогу лечь на диване с книгой после обеда в полной тишине и не задремать, уронив книгу на пол, а жена тихо, чтобы не разбудить, поднимет и положит на маленький стол, и даже кот сядет рядом и не мяукнет, пока я ни встану.
Нет, я своему другу не завидую, я ему, наверное, немного сочувствую потому, что того, как живу я, ему испытать не пришлось, а как живет он, я иногда получаю в полной мере и с нетерпением жду лучших, своих времен.
Может я их, этих внуков не люблю?
Не знаю, может быть, но я люблю жизнь, свою жизнь. Люблю жену, свой дом, свой мотоцикл и те ощущения, которые не получишь ни где и ни с кем. И свои ощущения и размышления люблю анализировать и записывать, просто так ни для чего, но люблю и получаю от этого удовольствие большее, чем общение с внуками.
И они, внуки, мне нужны, или я им? Не знаю.
Почему я об этом пишу? Меня это тревожит? Наверное. Но жизнь так сложилась и это хорошо, но вот мой друг на том конце со счастливой улыбкой на фото, и с радостными внуками вокруг, после щелчка аппарата сохраняет ту радость на лице? Не знаю. Не вижу. До того, как он уехал в Израиль, мы с ним постоянно катались на велосипедах, лыжах, гуляли много. Велосипед он увез туда, а спустя немного времени прислал фото своего нового дома, где среди хлама я случайно разглядел остатки того велосипеда.
У каждого своя жизнь и осуждать его или себя не могу, но если мои внуки захотят общения со мной, буду рад в тех пределах, которые не нарушают моей устоявшейся жизни, позволяющей мне сказать, что я по настоящему счастлив и завидую только себе.