4
На следующий день Вера съехала. Утром она сложила нехитрые пожитки в чемодан и, когда Кира Антоновна ушла на работу, покинула своё временное жилище, оставив записку на кухонном столе с благодарностью и извинениями за то, что ей пришлось срочно уехать, лично не попрощавшись.
Веру поселили в комнате с высокими потолками и большими окнами. В комнате стояло шесть кроватей. Две из них были сдвинуты. Таким образом ей было обеспечено место. Комендант общежития, пожилая женщина с высокой причёской, сединой, поблескивающей в чёрных волосах, сухощавая, скуластая, с ярко накрашенными губами, открыла комнату, провела к пустующей кровати, стоящей впритык к другой, и, торопливо объяснив правила проживания, удалилась. По всей видимости, у неё было достаточно других, более важных дел. Вера подумала: «Интересно, с кем мне придётся спать рядом?».
Задвинув чемодан и большую сумку под кровать, она поспешила на занятия. Начиналась новая жизнь. На душе было светло и спокойно. Всё образовалось само собой, но не покидало ощущение какой-то помощи свыше.
Сойдя с трамвая, торопясь успеть на вторую пару по режиссуре, Вера шла очень быстро. Щёки её раскраснелись, глаза сияли. Мысленно она возвращалась к героям спектакля «Варшавская мелодия», решив писать по этой пьесе постановочный план. Любовь Гели, польки, к Виктору затронула глубины её души. Алиса Фрейндлих играла тонкую, ранимую девушку, защищающую себя, своё достоинство внешней лёгкой ироничностью, что выглядело прелестно, добавляло к образу необычный шарм. Вера восхищалась Виктором в первом действии и негодовала под конец спектакля, когда он не сумел проявить мужские качества, предал любовь.
Она успела на вторую пару и очень этому обрадовалась. Занятие началось. Вась встал из-за стола, прошёлся по своему любимому маршруту, задал вопрос:
— Для чего режиссёр пишет постановочный план? — обвёл студентов глазами, направился к окну, постоял, снова окинул класс взглядом, продолжил:
— Вы должны понимать, что это первое знакомство с понятием и первая попытка составить постановочный план к выбранным вами пьесам. В конце обучения требования значительно повысятся, а сейчас ошибки неизбежны, и вы не должны переживать, если неправильно ответите на тот или иной вопрос. Для меня важно возбудить ваш интерес и разбудить мышление.
— Вась поднял голову вверх, словно хотел обследовать потолок, и повторил чуть громче: — Постановочный план… Постановочный — это всем понятно. Само слово говорит за себя: постановка спектакля. А план, как мне кажется, ещё понятнее. Для чего нужен план? Что можете сказать по этому поводу… Вот вы, Людмила?
Людмила Смирнова, девушка среднего роста, хорошо сложенная, круглолицая, с нежной белой кожей лица и большими круглыми глазами, встала, неуверенно начала:
— Режиссер должен прийти к актерам с пониманием, что он хочет выразить постановкой пьесы. Ну… это… как его… со своей идеей… — чёрная юбка обтягивала её тугие бедра, белизна руки подчёркивалась красной водолазкой, губы нежно-малинового цвета блестели естественным цветом. После ухода с курса Зины она стала числиться первой красавицей в группе.
— Хорошо. Режиссёр знает, о чём он хочет поставить пьесу. А дальше? — Вась перестал обследовать потолок и теперь высматривал что-то на улице. Сегодня он казался моложе. Голубая рубашка оживляла чёрный костюм, видавший виды.
— Пишет постановочный план, — продолжила без энтузиазма Люда, — для чего он решает поставить пьесу и каким будет спектакль, как он видит воплощение пьесы на сцене, — Люда облизала кончиком языка губы, и они заблестели ещё больше.
— Итак, творческий процесс работы над спектаклем начинается с замысла. Садитесь, Людмила. А что нам может сказать по этому поводу Клавдия Верёвкина?
Клавдия, девушка с блёклыми чертами лица, покрытыми мелкими прыщиками, с тусклыми волосами, одетая по-старушечьи в серую бесформенную кофту и такую же юбку — Вась, похоже, взял её для исполнения характерных ролей, — поднялась, немного помолчав, заговорила:
— Замысел зарождается в голове у режиссёра…
— Ясно, что в голове, а не в другом месте, — хихикнул Эдик Гуров, вызвав общий оживлённый смех. Клава Верёвкина покраснела, и в эту минуту Вере стало её жалко.
— Замысел зарождается у режиссёра после прочтения пьесы, и он думает, каким образом его лучше реализовать.
Для этого пишет постановочный план.
Ребята снова засмеялись.
— Тихо, дайте Клавдии высказаться, — строго сказал Вась. — Продолжайте, обратился он к Верёвкиной.
— Режиссер пишет постановочный план согласно своему замыслу. Решает, ради чего он будет ставить спектакль.
— Так. Правильно. А что такое сверхзадача и для чего она нужна? — озадачил новым вопросом Вась.
Верёвкина молчала.
— Сверхзадача — это конечная цель, то есть чего режиссёр хочет добиться от зрителя, в чём желает его убедить, к чему призвать, — вступил в разговор Саша.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Вась. — А дальше? Что дальше? Вот режиссёр понял тему пьесы, определил для себя идею, сформулировал сверхзадачу — и что он делает дальше?
В аудитории нависла напряжённая тишина.
— Зверева, что вы скажете? — Валентина хотела подняться, но Вась жестом руки остановил её. — Сидите, сидите, — охватил ребят взглядом, загадочно улыбнулся и продолжил: — Представьте себе, что вы — коллеги, приехали на международный симпозиум по обсуждению проблемы: «Театр сегодня». Я ведущий и тоже ваш коллега.
Студенты зашумели, приосанились, приняли серьёзный вид. Валентина Зверева — приятная, с пухлыми губами девушка, — слегка заикаясь, быстро заговорила:
— Дальше… Режиссёр думает, каким образом воплотить свою идею. Какой артист сможет сыграть ту или иную роль. Хорошо ли расходится пьеса по актёрскому составу. — Друзья мои! Всё верно! — Василию Ивановичу хотелось вовлечь в разговор всех студентов, и он посмотрел на Веру. Та смутилась, отвела глаза. — Продолжайте, Вера.
Вера почувствовала, как начинает биться сердце, перехватывает от волнения дыхание. Она провела рукой по волосам, одёрнула василькового цвета вигоневый свитер.
— Мне кажется, самое главное — это… это, как мне кажется… — и, собираясь с мыслями, продолжила: — Режиссёр должен прежде всего влюбиться в пьесу, которую собирается ставить, влюбиться в героев пьесы, в автора. От этого приходит вдохновение.
— Извините, коллега, а если ему придётся ставить «Леди Макбет» Шекспира? Он что? Должен влюбиться в кровожадную леди? — вступил в разговор Саша, впиваясь взглядом карих глаз в собеседницу. На его худых, обтянутых кожей щеках проступили желваки.
— В этом случае режиссёр влюбляется в гений Шекспира, в композицию пьесы, блестяще написанные образы, в стиль изложения, в язык, наконец. Пьесы Шекспира — непревзойдённые шедевры.
— Пьесы Шекспира трудны и для постановки, и для восприятия, — констатировал Эдик, вертя круги шариковой ручкой и в конце предложения поднимая её вверх для привлечения общего внимания. — Коллеги, нам нужно подумать, как вернуть зрителя в театр. Понять интересы, так сказать, народа.
— Да. Согласна. Время другое. Зрителю интересно про современность, — громко высказала своё мнение Верёвкина в желании взять реванш после своего неудачного выступления или завалить Веру по причине своего неприязненного отношения к ней, возникшего с первого взгляда. Интеллигентка. С этим ещё можно как-то примириться, но ведь вдобавок и симпатичная. Не свойская. Держится обособленно. К тому же вызывающая зависть, а зависть не только гложет сердце завистника, но и вызывает желание обидеть, унизить, оскорбить, увидеть объект зависти несчастным, раздавленным.
Вера поняла нападение со стороны Верёвкиной. При её редкой чувствительности она без слов определяла, кто к ней относится с душой, а кто просто терпеть не может.
— Вернуть зрителя в театр можно хорошо поставленными спектаклями, отличной режиссурой, прекрасной игрой, замечательными декорациями и, конечно, драматургией, как это ни покажется банальным, — постаралась сдержать нападение Вера. На щеках её появился румянец, глаза заблестели глубоким мерцающим светом, голос сделался глубоким, бархатным, проникновенным.
Василий Иванович подумал: «Вот настоящий талант, а сущность его — внутренняя сила и природная стихия. Направить в нужное русло — всё равно что дать огранку алмазу».
— Тоже мне, открытие Америки, — не унималась Верёвкина, передёрнув плечами, показывая тем несо гласие.
— Но ведь Вера правильно говорит. В этом и есть суть, — поддержал Веру Саша. — Но мы сейчас не о реально видимых вещах. У нас тема: «Постановочный план». Мне бы очень хотелось услышать, каким образом профессионалы с этим справляются. Кто-нибудь хочет дать советы, приёмы, выработанные в процессе постановки спектаклей. Поделиться, что приносит удачу? Может ли режиссёр во время работы изменить свое видение будущего спектакля? Ну и тому подобное.
Снова наступила тишина. Ребята, смущённо улыбаясь, переглядывались.
— А если у меня пока нету опыта? У меня, допустим, режиссёрский дебют? —виновато проговорила Лариса Шилова, высокая девушка с густыми, каштанового цвета волосами, заплетёнными в длинную косу.
По-видимому, когда Вась набирал курс, он метил её в героини.
— Для этого и заканчивают учебное заведение, чтобы прийти в театр подготовленными, а лучше ещё и с портфелем пьес, которые очень хотелось бы реализовать на сцене, — заговорил Толя Поляков, бегло взглянув на Ларису, и, опустив глаза, продолжил: — И в этом случае ему будет легче завоевать уважение, без которого невозможно руководить разными людьми с их характерами, темпераментами, амбициями.
— Да. Но я сейчас не могу поделиться опытом, которого у меня нет, — вытянув губы трубочкой, с грустью в голосе проговорила Лариса. Она сказала это с грустью и одновременно с такой жалостливой ноткой в голосе, что ребята дружно рассмеялись, а Вась подумал: «Не зря я взял Ларису. Талантливая девушка».
— Ты забыла про магические предлагаемые обстоятельства, — выкрикнула неуёмная Клава Верёвкина.
— Дорогие коллеги! Рада вам сообщить о сложностях работы над постановочным планом. Я пришла в театр абсолютно подготовленной. Главный режиссёр, поговорив со мной и познакомившись с моим постановочным планом по пьесе «Машенька» Александра Афиногенова, согласился на постановку спектакля. После читки и утверждения на роли второго состава артистов, первый, основной состав оказался перегруженным текущими спектаклями, начались репетиции. А для меня — сумасшедшие дни. Мой постановочный план на глазах начал рассыпаться, как карточный домик.
Первоначальный образ Машеньки, выписанный мною с трепетной тщательностью в результате ночных бдений, начал с ужасающей силой изменяться. Робкую, застенчивую девочку, какой я представляла себе героиню пьесы, исполнительница роли на моих глазах переделала в уверенную, решительную и даже дерзкую Машеньку, сумевшую заставить полюбить себя дедушку, используя в дальнейшем его любовью в своих целях. И я совершенно не знала, что мне с этим делать. Штурвал корабля был захвачен, судно уверенно направилось к другим берегам. Мой постановочный план разрушался на глазах, тонул в морских пучинах, — весь монолог Лариса Шилова произнесла, картинно воздевая руки вверх, имитируя греческую трагедию. Сорвав аплодисменты, она победоносно раскланялась и опустилась на стул с гордо поднятой головой.
И Вась подумал: «Она и есть прирождённая актриса. Актриса, но не режиссёр. Пока не режиссёр». А вслух сказал:
— Вы, Шилова, как я вижу, будете писать постановочный план по пьесе Афиногенова «Машенька»?
— Нет, что вы, Василий Иванович. Для меня это очень сложная пьеса. Боюсь не справиться. Надо бы что-нибудь полегче.
— Друзья мои! Возьмите листочки и напишите, пожалуйста, предполагаемые пьесы для ваших постановочных планов. Отрывки из этих пьес вам предстоит поставить в конце четвёртого семестра со студентами курса, — строгим голосом объявил Вась.
Вера написала сверху своего листа фамилию и имя. Ниже — уверенным почерком вывела: постановочный план по пьесе Леонида Зорина «Варшавская мелодия». Поставила точку. Окинула взглядом однокурсников, прикидывая, кого взять на роли Виктора и Гели. Получалось — Сашу Сиротина и Ларису Шилову. И она уверенно вывела:
Геля — Лариса Шилова. Виктор — Саша Сиротин.
Задребезжал звонок. Ребята, выходя из аудитории, отдавали свои листочки педагогу. Вера тоже положила свой листочек на стол. Выйдя в коридор, она сразу увидела Стаса. Обомлела. Он тоже её увидел. Подошёл, радостно воскликнул:
— Привет! Я уже сорок минут жду.
Вера оглянулась. Следом выходил Саша. Удивлённо посмотрел, но, ничего не сказав, прошёл мимо.
— Привет, — слегка смутившись, проговорила Вера.
Стас выглядел превосходно. В модных джинсах, рубашке в белую с синим полосочку, поверх мохеровый, серого цвета джемпер с красно-синей полосой на груди.
В руках — дублёнка.
— А зачем вы меня ждёте?
— Снова на вы?
— Для чего ты меня ждёшь? — вздохнула Вера.
— Для сюрприза. Я приготовил для тебя сюрприз!
Пошли быстрее.
— Не могу.
— Как? — удивился Стас. — Ты не можешь слинять с занятий? Ну ты меня удивляешь. Не в школе же.
— Через пять минут у меня индивидуальные занятия по сценической речи, а потом — сценическое движение. Ни то ни другое пропускать нельзя. После — зарубежная литература. Вот зарубежную ещё можно прогулять.
— Когда кончится движение? — нахмурился Стас.
— Где-то около четырёх.
— Отлично! Буду тебя ждать.
— Ладно, — торопливо произнесла Вера, вешая сумку на плечо. — Ну мне пора.
— Ок. До встречи.
— До встречи.
И они разошлись в разные стороны. Он ушёл бродить по улицам, а Вера побежала на занятие по сценической речи.
Стас вышел на набережную. Нева, скованная панцирем льда, дремала без снов в своём величавом безразличии. Солнце временами проблескивало из-за свинцовых туч, попадая на сетчатку, слепило отражением от грязноватого городского снега. Стас понимал, что ему нужно как можно быстрее найти замену Светке Завьяловой. Случайно увидев Веру, он понял, что она ему послана свыше. Да и как же иначе? Влюблена была до чёртиков.
Путалась под ногами на каждой перемене. Ребята подсмеивались: вон твоя идёт. Стас старался избегать восторженных Вериных глаз и частенько не выходил из класса. Сердце его было занято Завьяловой. Светка — рослая, черноглазая, рано созревшая девица, готовая к деторождению и тоже влюблённая в Стаса, оказалась легко доступной. Всё у них шло хорошо. Окончив школу, оба поступили в институт, продолжали встречаться.
И вдруг Светка увлекается другим парнем и объявляет Стасу, что они подали заявление в ЗАГС. Говорит, что не желает выяснения отношений, что любит другого, а с ним было лишь увлечение, которое прошло. И его начало «колбасить». Три дня он беспробудно пил, потом уехал домой в Тихвин, хотел бросить институт. Отец серьёзно поговорил с ним, сказав, что клин клином вышибают и, если не даёт Галя, найдётся Рая. Трезво и житейски мудро сказанные слова запали в душу. И он вернулся в институт, решив не совершать безрассудный поступок, а тут подвернулась Вера. Далеко ходить не надо.
Да и понравилась она ему. Повзрослела, похорошела. Одни зелёные глазищи чего стоят. А вот Светку, заразу, надо клином вышибить из головы и сердца. Тем более это легко сделать теперь, когда она укатила со своим новоиспечённым муженьком в Одессу, взяв академический отпуск.
Продолжение: http://proza.ru/2021/02/17/106