Карабиха в жизни и поэзии Николая Некрасова
В этом человеке «уместилось» многое и всё сразу. Любовь к женщинам, азартная карточная игра, сибаритство, страсть к путешествиям и псовой охоте отнюдь не мешали Николаю Некрасову быть предприимчивым издателем и талантливым «гражданином поэтом», сострадающим народным невзгодам. Впечатления противоречивой жизни нашли отражение во многих его произведениях, теперь считающихся хрестоматийными. Некрасов стал признанным классиком отечественной литературы, а обращение к его творчеству неизбежно приводит нас и в классическую усадьбу во глубине воспетой им Руси.
Багровое пламя прошлого
Усадебная жизнь во всей её многогранности – от пасторальной до жестокосердной была знакома Николаю Некрасову с раннего детства. То, что происходило перед его глазами в родительском доме усадьбы Грешнево Ярославской губернии, нашло впоследствии отражение не только в творчестве Некрасова. Частые попойки главы семейства, его любовницы, карточная игра, охота, трепещущая перед барином дворня… Еще семнадцатилетним юношей, так и не окончившим пятого класса гимназии из-за скупости отца – отставного майора, отказавшегося оплачивать обучение, он стал свидетелем жутких домашних сцен глумления «папеньки» над его матерью. Впоследствии Фёдор Достоевский вспоминал, как в 1845 году Некрасов говорил «со слезами о своём детстве, о безобразной жизни, которая измучила его в родительском доме». Именно в Грешнево, став невольным участником «барских потех», будущий классик пристрастился к карточной игре и охоте. Эти увлечения сыграли в жизни Некрасова определённую роль. Карточный стол принёс ему немалые выигрыши, достаток и знакомства с вельможами, министрами, известными писателями, возможность вращаться в высшем свете. А наблюдательность охотника, общение с простым народом, нашло отражение в остросоциальных произведениях, которые далеко не всегда корреспондировались с образом жизни их автора.
К сорока годам он сумел вырваться буквально со дна петербургских трущоб. Благодаря немалыми организаторским и литературным талантами, завоевав положение в обществе, Николай Некрасов задумался о приобретении собственного имения. О наследовании Грешнева он и не помышлял. Слишком многое там напоминало ему о непростом детстве. Впрочем, с отцом он никогда связи не порывал, ездил к нему в усадьбу, а затем и в Ярославль, где тот скончался в своём доме осенью 1862 года. Но разве мог поэт и в зрелом возрасте забыть ту картину, что врезалась когда-то ему в память: пылающий отцовский особняк и стоящая поодаль толпа крестьян. Мужики и бабы, потупившись наблюдали за гибелью хозяйского добра. И никто из них не взял в руки ведро с водой или багор, чтобы прийти на помощь рыдающему на фоне багрового пламени барину. Эта драма прошла через всю его жизнь и ни литературный успех, ни любовь женщин, ни карточный азарт, ни охота, ни впечатления от длительных путешествий по Европе не могли стереть то воспоминание. Некрасов хотел купить имение без крестьян. Он не желал быть хозяином рабов, которые могут быть и самозабвенно преданными, и неистовыми бунтарями. 16 апреля 1861 года поэт писал отцу из Петербурга: «...Здесь жизнь моя идет не без тревоги; в деревне я ищу полной свободы и совершенной беспечности... я располагаю из 12-ти месяцев от 6 до 7 — жить в деревне — и частию заниматься. Вот почему я ищу непременно усадьбу без крестьян, без процессов, и, если можно, без всяких хлопот...»
Манифест от 19 февраля (3 марта) 1861 года отменивший крепостное право, во многом предопределил дальнейшую жизненную и творческую судьбу Николая Некрасова, которая на многие годы стала связана с усадьбой Карабиха.
Душа поэзией полна
Усадьбу успешный издатель популярнейшего в России журнала «Современник» выбирал сообразно своему тогдашнему положению. Остановился на Карабихе, которая была родовым имением князей Голицыных. С 1785 года ей владел тайный советник Михаил Николаевич Голицын, который одно время был губернатором Ярославской губернии. Он реконструировал усадебные постройки первой половины XVIII века и именно в таком виде, каков у главного дома и флигелей теперь, их и увидел впервые Некрасов. Местность поэта очаровала. Да и название её было вполне поэтическим. По преданию где-то здесь в 1435 году произошло сражение между великим князем московским Василием II Васильевичем Тёмным и галичским князем Дмитрием Шемякой. Василий Тёмный наголову разбил Шемяку, покарав его за вероломство: «кара бе там» – так написано в летописи. Другая версия названия связана со старославянским глаголом «карабить» – пахать. Карабитова гора, на которой впоследствии раскинулся усадебно-парковый ансамбль – возвышенность, по ней проходил старый московско-ярославский тракт: проезжие путники «карабкались» по дороге - может, и от этого слова произошло название местности.
Как бы там ни было, но Карабиху, вопреки легенде, Некрасов в карты не выигрывал. 7 декабря 1861 года он писал отцу: "Я купил Карабиху... Заплатил я дорого, но не жалею, потому что покупаю не для дохода, а для собственного проживания летом". Первоначально имение было оформлено в аренду, а в 1863 году отошло к Некрасову окончательно. Заплатил он за свои владения по тем временам весьма дорого – почти сорок тысяч рублей серебром. Старинная барская усадьба раскинулась на живописном холме. До Ярославля - всего шестнадцать верст. Всё владение занимало пятьсот девять десятин земли. Сюда входили двухэтажный барский дом с изящным бельведером, два флигеля, различные хозяйственные постройки, фруктовый сад, оранжерея, где росли даже померанцевые деревья, парк, лес, покосы, мельницы и винокуренный завод на берегу реки Которосль, который в год покупки произвёл 88 тысяч ведёр вина. Одновременно издатель купил дом на Дворянской улице в Ярославле.
Некрасов полюбил свое уединение, парк и речку Которосль с ее песчаными берегами, поросшими травой и кустарником, окрестные леса. В одном из писем в июне 1870 года он признавался: "Я здесь хорошо устроился - хожу на охоту, работаю и купаюсь. Купанье мне настолько приятно, что путешествие в Диепп для одной этой цели меня начинает устрашать". Между 1862 и 1875 годами Некрасов провел в Карабихе десять летних и осенних сезонов. С первых же месяцев он поручил управление усадьбой брату Федору, а в 1867 году, он передал ему Карабиху в полную собственность, так как не хотел связывать себя хозяйственными заботами. Себе же он оставил лишь один восточный флигель. В нем и жил, когда приезжал из северной столицы.
Не вмешиваясь в дела по управлению усадьбой, Некрасов, однако, останавливал брата, когда тот проявлял суровость по отношению к окрестным крестьянам. "Ну, ну, брат Федор, ты уж не взыщи с них", - говорил Николай Алексеевич, стараясь смягчить его гнев. Он всегда помогал крестьянам - и советом и деньгами. Именно стараниями Некрасова в селе появилась двухэтажная каменная школа, которая – удивительный факт – действует по своему прямому назначению и по сей день!
Став владельцем Карабихи, Федор Алексеевич обратил особое внимание на оставшийся от Голицыных винокуренный завод: он расширил его и усовершенствовал. Продукция завода приобрела известность за пределами Ярославля. Его опыт ведения хозяйства рекламировался в общероссийских изданиях конца XIX – начала ХХ века. О Карабихе писали как об «образцовой» усадьбе. Доходы Ф. А. Некрасова от экономической деятельности впечатляли, в народе его называли «миллионщиком». Он соорудил в усадьбе многочисленные хозяйственные постройки, часть из которых сохранилась до наших дней: бондарная мастерская, людские, ледник, винный склад.
Литературное гнездо
Некрасов воспел Карабиху во многих своих произведения:
"Опять она, родная сторона
С ее зеленым благодатным летом,
И вновь душа поэзией полна…
Да, только здесь могу я быть поэтом!"
Он не только здесь отдыхал и много работал, но и принимал друзей. В усадьбе гостили А. Н. Островский, М. Е. Салтыков-Щедрин, Д.В.Григорович, А.Н. Плещеев. За десять летних сезонов в Карабихе Некрасовым были созданы его самые известные произведения — поэмы "Мороз, Красный нос" и "Русские женщины", многие стихотворения, в том числе и самое знаменитое - "Идет-гудет Зеленый шум". Здесь Некрасов задумал и поэму "Кому на Руси жить хорошо".
Семья брата Фёдора разрасталась, у него уже двенадцать детей, и поэт, которого своими детьми судьба не одарила, пребывая в усадьбе, чувствовал себя частью большой дружной семьи. Племянники в мемуарах вспоминали, с каким нетерпением все ждали приезда своего знаменитого дяди: «игры не клеились, учение не шло на ум», а едва слышался звон колокольчика «как мы, дети, бросились бежать, чтобы встретить экипаж за воротами… не менее радостно встречали его взрослые».
Как хорошо Некрасову было в Карабихе подтверждают и такие строки:
Но я реки любимой не покинул.
Вблизи ее песчаных берегов
Я и теперь на лето укрываюсь
И, отдохнув, в столицу возвращаюсь
С запасом сил и ворохом стихов.
Мария Ивановны Вилькен (в замужестве за ярославским помещиком - Ушакова) вспоминала о кабинете поэта, находившемся в нижнем этаже главного дома усадьбы: «Кабинет можно было назвать кабинетом знатного барина за его изысканную роскошь». Некрасов «утром вставал рано, часов в 8, и тотчас уходил гулять в сад по своей любимой померанцевой аллее; вечно с ним провожателями были его две любимые собаки: Уэп и Оскар. Мы, бывало, с кузиной стоим у окна и тихонько наблюдаем за ним, как он ходит по аллее и курит свою сигару, а около вертятся его два любимца. Со своими любимыми собаками Н. А. не расставался и за обедом, и даже они, можно сказать, обедали вместе с хозяином. Уэп сидел обыкновенно около стула, на котором помещался его хозяин, а Оскару рядом со столом ставился особый прибор: лакей раскладывал салфетку, ставил на нее тарелку, усаживал собаку, перевязывал её чистой салфеткой и клал кушанье, и Оскар важно кушал с блюда».
В середине 1860-х годов, пережив тяжелый удар в связи с окончательным закрытием «Современника», Некрасов стал тяготиться шумного общества. Он перебрался из главного дома в восточный флигель, где теперь развёрнута великолепная музейная экспозиция, непосредственно посвящённая жизни и творчеству Николая Алексеевича.
Нижний этаж флигеля занимали службы и комнаты прислуги. Во второй этаж вела широкая красивая лестница, против нее находилась небольшая уютная столовая. Направо от столовой были спальни и кабинет. Как вспоминала впоследствии вторая жена Федора Некрасова Наталья Павловна, поэт «работал не в маленьком кабинете, а в зале; как и у себя на Литейном в Петербурге, он часами ходил из угла в угол, вслух произнося стихи однообразно-протяжным голосом; по временам подходил к конторке и записывал сложившиеся в уме строфы». Зал представлял собой почти квадратную комнату с тяжелыми темными портьерами на окнах и на балконной двери. «Посреди левой стены находился камин белого мрамора с зеркалом наверху. На камине стояли часы черного мрамора с бронзовой лежащей собакой сверху. Около часов были расставлены чучела птиц - охотничьи трофеи поэта. Я помню бекаса, чирка, крякву и тетерева; громадный глухарь и дрохва стояли на особых постаментах. По сторонам камина стояли турецкие диваны, а у задней стены конторка, на которую клалась бумага и карандаш».
Последняя охота
В Карабихе Некрасова привлекали не только возможность уединенного труда, но и охота. Как в юные годы в Грешневе, к нему – заядлому охотнику, и здесь приходили местные крестьяне-охотники и все вместе они выезжали на охоту, пропадая иногда на несколько дней, иногда на неделю и даже на две.
Обычно охотники съезжались в дом помещика Осорина в селе Макарове. В воспоминаниях писателя Ивана Федоровича Горбунова, гостившего в Карабихе, сохранился рассказ о том, как он охотился вместе с Некрасовым: "Покойный Николай Алексеевич был страстный охотник и отличный стрелок. На охоте он не знал устали. Случалось так, что мы выходили на восходе солнца и возвращались домой около полуночи. Обыкновенно хмурый и задумчивый, на охоте он был неузнаваем: живой, веселый, разговорчивый, с мужиками ласковый и добродушный. Мужики его очень любили... Охотились мы по обеим сторонам Волги и оставляли дом иногда дней на десять, переночевывая в разных селах и деревнях. Кроме весьма удобного, приспособленного к охоте тарантаса, с нами шла верховая арабская лошадь. Приезд наш в какую-либо деревню для ночлега для мужиков был праздник. В избе толпа. Кто разбирает вещи, кто любуется ружьями, а кто, по бывшим примерам, ожидает угощения".
Помимо Карабихи, у Некрасова была ещё и специальная охотничья дача близ станции Чудово в Новгородской губернии. Сюда он приезжал не один, а с большой компанией любителей охоты, типы которых зарисованы им в неоконченной драматической поэме "Медвежья охота".
В охотничьих поездках Некрасова в последние годы его жизни всегда сопровождала молодая жена Зинаида Николаевна, та самая Зина, которой умирающий поэт посвятил пронзительное стихотворение: "Двести уже дней, двести ночей муки мои продолжаются":
Помогай же мне трудиться, Зина!
Труд всегда меня животворил.
Вот еще красивая картина, —
Запиши, пока я не забыл!
Да не плачь украдкой! — Верь надежде,
Смейся, пой, как пела ты весной,
Повторяй друзьям моим, как прежде,
Каждый стих, записанный тобой.
По воспоминаниям некрасовского кучера, записанным впоследствии друзьями поэта, "Николай Алексеевич имел такое обыкновение: как сильно проиграется в клубе, так сейчас в Чудово с Зинаидой Николаевной на охоту. Она ведь тоже охотница была: в мужском платье верхом на лошади на охоту ездила. Наденет рейт-фрак, брюки в обтяжку, как рейтузы гусарские, на голову циммерман, волосы под шляпу подберет - и узнать нельзя, что женский пол. Николай Алексеевич до страсти любил ее в этом костюме".
На охоте в Чудове произошел однажды случай, который в итоге заставил Некрасова бросить охоту. Зинаида Николаевна нечаянным выстрелом убила его любимую собаку Кадо. Некрасов рыдал над трупом своего верного пса, сам зарыл его в землю в садике охотничьей дачи и навсегда уехал из Чудова. Над могилой собаки Некрасовым был поставлен памятник - темно-серая мраморная плита с высеченной надписью:
«Кадо,
Черный пойнтер,
Был превосходен на охоте,
Незаменимый друг дома.
Родился 15 июня 1868 г., убит случайно на охоте 2 мая 1875 г.»
Только страстный охотник может понять цену такой утраты. А мы можем лишь догадываться о душевном смятении поэта. Но любовь к женщине победила, да и приближение своего последнего часа поэт уже ощущал вполне отчётливо. Уже в конце 1874 года Некрасов заболел раком кишечника и страшно мучился от болей. Все оставшиеся годы жизни поэта Зинаида Николаевна поддерживала его и ухаживала за ним. Чтобы обеспечить любимую женщину, уже смертельно больной Некрасов с ней обвенчался. Последний раз Некрасов с женой были в Карабихе в 1875 году, за два года до своей смерти. Когда Зинаида приехала в Карабиху после кончины супруга, брат писателя не пустил её даже на порог. Зинаида Николаевна выкупила на кладбище место рядом с могилой мужа, но оказаться вместе с ним в иной жизни ей не удалось. Последние двадцать лет жизни, никогда не снимая траур, она прожила в Саратове, где и умерла в январе 1915 года. На её могильном обелиске написано: "Некрасова Зинаида Николаевна, жена и друг великого поэта Н. А. Некрасова".
Уходят в последнюю осень поэты...
Лето 1875 года стало в жизни поэта на ярославской земле последним. Тяжело больной Некрасов словно догадывался, что уже больше никогда не приедет в родные пенаты. Покидая в самом начале августа того года Карабиху, он заехал в соседнее Аббакумцево поклониться родительским могилам. В Благовещенскую церковь села Аббакумцево он приходил на исповедь с восьмилетнего возраста, здесь крестили братьев поэта и венчалась его сестра Анна, здесь отпевали и возле храма захоронили его родителей. Село и храм нашли отражение в стихотворениях Николая Алексеевича «Могила брата», «Рыцарь на час», «Молебен», в поэмах «Тишина», «Мать», «Кому на Руси жить хорошо». Поклонившись родным, Некрасов отправился на Теряеву горку, с которой и теперь открывается величественная круговая панорама на сельские окрестности. Эти просторы он воспел в поэме «Дедушка» и этот образ Руси, возможно, стал последним ярким именно «усадебным» впечатлением его угасающей жизни:
Рад, что я вижу картину,
Милую с детства глазам
Глянь-ка на эту равнину -
И полюби ее сам!
Две-три усадьбы дворянских,
Двадцать господних церквей,
Сто деревенек крестьянских
Как на ладони на ней!
Путь к музею
Не менее трагично складывалась и судьба усадьбы. В 1918 году она была национализирована. В разные годы здесь располагался совхоз, туберкулёзный санаторий, детский дом. Возможно, благодаря этому большая часть усадебных построек и сохранилась, хотя их вид навевал грусть. Музей Н.А.Некрасова был организован здесь уже в 1946 году. Спустя ещё 40 лет, в 1987 году, Карабиха стала Государственным литературно-мемориальным музеем-заповедником. Так что в нынешнем году здесь будут отмечаться сразу два юбилея - 75-летие основания музея и 200-летие Н.А.Некрасова. И совсем скоро, в июле, здесь пройдет 54-й ежегодный Всероссийский Некрасовский праздник поэзии.
Расширенная версия лонгрида будет опубликована в журнале "Тёмные аллеи" №2/2021