Она стояла рядом с джеткоптером Кейна и пила простой скотч из
серебряного стакана. Ее муж, Фэйрчайлд, тоже пил, молча сидя
на складном стуле под оконечностью левого крыла корабля.
"Это будет очень мило, - подумал Кейн, - правда".
В воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, и мокрые облака висели над ними, как
огромное душное одеяло. Мужчина уставился на свои колени, а женщина
помешивала виски в своем стакане. Кейн держал ладони плотно прижатыми к
подлокотникам кресла.
Он внимательно посмотрел на женщину. В ней было слишком много яркого
света, слишком много нервозности, как будто она горела внутри и
должна была продолжать двигаться, смеяться, оскорблять, соблазнять, потому что она была жива с этим огнём, и она не могла остановиться. Дело было не в выпивке. Кейн знал, потому что они начали это через несколько минут после того, как он спустил корабль.
Они находились примерно в четырехстах милях от колонии, а в диких венерианских джунглях четыреста миль-это расстояние от дня до ночи. Здесь была темнота, странное, странное и дикое.
Где-то вдалеке кричали птицы киитца, и их крик был похож на тот, который издает человек, когда его касается огонь.
Густая мутная река текла по обрыву над ними и позади них, ударяясь о прозрачные камни с громким звуком.Ровный грохот, который отдавался в ушах Кейна, как гром в далёком небе. Две птицы с чёрными крыльями и изогнутыми желтыми клювами слетели с
душного неба и стали кружить над верхушками деревьев, окружавших поляну.
Они визжали, когда ныряли, и сохраняли гармонию с невидимыми
неподвижными птицами кииц. Леденящая душу, нервирующая гармония.
* * * * *