ДЕМОНЫ НОЧИ
«Искатели приключений» совершив молебен о благополучном завершении своей операции тронулись на стругах друг за другом в темноту грота. Двигались по руслу, промытому в скалах медленно, опасаясь нападения «Демонов ночи» в любой момент. О них на берегу рассказал шаман, предупредив всех остерегаться и быть наготове. Те, у кого были кольчужки и шлемы надели их и вооружились, копьями и луками. Сабли, палаши, ножи и кинжалы были у всех в ножнах, на поясах. Архип Ведерников в полном боевом снаряжении стоял посередине струга напоминая Никите старинного, русского богатыря. Шлём с позолотой украшал его голову, стальные краги почти по локоть закрывали его мощные руки. Длинная кольчуга с нагрудниками и круглая пластина на животе с изображением солнца защищали его тело. Штаны и сапоги из толстой кожи закрывали ноги громилы. Большой охотничий нож и сабля в ножнах были на его поясе….
Патриарх читал несколько раз переписанные записи купца Ведерникова (из-за их ветхости от времени):
- Русло в гроте было широкое, местами шли по два струга борт о борт. Освещали путь коптящими факелами, свет отражался от мокрых, блестящих стен грота. На верху грота висели каменные сосульки (сталактиты), были такие, что их нельзя было бы обнять одному человеку, длиной до полторы сажени. Но были и помене. При каждом звоне ножей о каменные сосульки замирало сердце. Нам приходилось обходить их, дабы не зацепиться и не порвать сети, что надели на мачты и борта наших стругов. Местами свод подземного русла поднимался так высоко, что мы не могли его видеть.
- Буквально через час-полтора, - продолжил читать патриарх, - над нами с писком начали носиться огромные тени. То были летучие мыши. Они были величиной с собаку не меньше, таких больших мышей никто из нас никогда не видел. Эти кровопийцы стаей носились над нашими головами издавая тонкое попискивание. Одни садились на натянутую сеть, другие натыкались на остро отточенные ножи и с распоротым брюхом, и с противным писком летели вниз, в воду. Их кровь залила палубу, люди тоже были в их крови.
– Потом они изменили тактику нападения, пытаясь пролезть сквозь сеть и некоторым это удавалось. Другие застряв в ней устраивали громкий, противный писк. Команды стругов кололи их пиками. Пробравшихся через ограждение рубили саблями. Когтями на крыльях эти бесовские отродья умудрялись словно клещами цепляться за голову и их трудно было оторвать. Не буду писать подробно, но и тут мы понесли потери.
Трое потеряли зрение и много крови. Ещё у троих были объедены головы до самых костей. Четверо из них умерли ещё в гроте, двое при выходе с грота отдали богу душу. Несколько человек на всех четырёх стругах получили лёгкие ранения.
Так мы шли часа три, - писал купец, - пока промыли палубы и не избавились от трупов летучих мышей. И тут появились огромные пиявки. Наши струги выстроились в одну линию, так было надёжней идти. Огромные пиявки посыпались с потолка грота прямо на сети, ножи резали их, и они с противным визгом и шипением скатывались за борт заливая палубу своей чёрной, вонючей кровью. На втором струге пиявки всё же пробили сеть и пока их команда не заделала сеть, в борьбе с ними погибло четыре человека. Твари, пока их не убили, высосали у них всю кровь. Да, эти огромные пиявки, как потом выяснилось, очень боятся огня. Если поднести к ним горящий факел, они сгорают с диким визгом заживо. Из-за этого чуть не спалили один из стругов. На третьем струге Федоту они изувечили руку по самое плечо, когда он багром сталкивал застрявшую в сети пиявку в воду. Федот скончался от потери крови. В этом кошмаре мы шли часа два, хотя многим они показались вечностью. Наконец эти кровопийцы отстали от нас, и мы через три-четыре часа вышли с грота в озеро.
Филарет замолк, озирая внимательно слушавших монахов и профессора с отроком Никитой.
- Ой и нателпелись из-за чужого богатства грешные души, - прошамкал старый Евлампий.
– Да-а, золото, да каменья самоцветы, да ещё и чужие никогда никому пользы не приносили, - тихо подтвердил его друг Назарий.
Патриарх читал записи купца, все внимательно слушали его, а Никита представлял всю картину воочию. Перед ним было дикое озеро пятнадцатого века, ещё не обжитое монахами….
…Озеро обрамляли с одной стороны небольшие сопки с их необъятной тайгой со своими многочисленными нетронутыми людьми озёрами и лесными речками полными рыбы. С болотами, усыпанными желтеющей, доспевающей морошкой и обрамлённые кустами голубики и низкорослой карельской берёзкой. В глубь тайги уходили ягодники черники, смородины и брусники. С другой стороны, тянулись луга с высокой травой венника с человеческий рост обрамляемые кустами шиповника и малины. Поляны, покрытые оранжевыми жарками, таволгой, кипреем и зверобоем были в красивом обряде белых ромашек и жёлтой пижмы. По самому краю поляны расположился девясил и валериана. Средь цветов, на поляне созрела крупная, душистая земляника.
Вдалеке от края полян в четырёх-пяти милях в мареве колышущегося нагретого воздуха за сопкой находилась скала. На вершине её стояло каменное изваяние чем-то напоминающее оленя. Это и был тот самый «Олень камень», место, куда стремились команды стругов. Затерянное среди карельской тайги дикое место кочевых племён воинственных вепсов, полудиких саамов и карелов, не знающее людей с большой земли. Только временами наведывались в эти места племена северных кочевников.
Четыре струга спустили паруса. Медленно, скрипя уключинами вёсел, шли вдоль берега, на палубах копошились люди купца Ведерникова. Одни снимали вымазанные в крови пиявок и летучих мышей сети с ножами. Скручивали их срезая крепко прикреплённые ножи и складывали на корме. Промытые ножи складывали в корзины. Другие вёдрами черпали воду с озера и тщательно драили палубы. Кто-то помогал пострадавшим от схватки с кровопийцами, промывали и перевязывали раны.