— Сволочь!!! Алкашье!!! Он опять курит эту дрянь! Всё провоняет! У меня там бельё развешано! — с этими воплями разъяренная Даша ворвалась в зал с кухни и транзитом вылетела на балкон.
Дима, наблюдавший эти бурные проявления жизнедеятельности своей жены, лёжа на диване, понял, что сейчас «достанется» всем, до кого долетят брызги, и уж ему-то точно. А главному «адресату» — соседу снизу, алкоголику со стажем, регулярно устраивающему газовую атаку с помощью жутко вонючих сигарет (не исключено, что и папирос типа «Беломорканала», неизвестно какими способами добываемых) — «плевать с высокой колокольни».
В своих прогнозах он не обманулся. Поорав на балконе без всякого эффекта, Даша вернулась в зал и с не меньшим энтузиазмом принялась за мужа.
— Ну сделай что-нибудь! Сколько это можно терпеть! Ты мужик — или не мужик!
Убийственный аргумент. Никакой логикой его не перешибёшь. Доказывать, что этот «день сурка» с локальной антитабачной кампанией случался бесчисленное число раз и всегда по одному и тому же бездарному сценарию, бесполезно. Не тратя сил на перепалку с женой, он поднялся с дивана и поплёлся на лестничную площадку.
— Эй, сосед! Прекрати курить на балконе! Дышать невозможно! Полицию вызову! — под мерные удары кулаком по двери (звонок-то у соседа отродясь не работал) Дима выдал все свои привычные реплики. И конечно же не получил никакого ответа. Он его, впрочем, и не ожидал. Да и слава богу! Ни к чему ему всякие разборки. Не по его это части.
Даша никак не могла успокоиться. Ну за что ей бог такое наказание послал! И ведь ничего не сделаешь. Нет такого закона, чтобы за курение на балконе можно было выселять соседей. Да если бы только куревом несло! А то ведь иногда такая вонь! Мочой, какими-то лекарствами (видимо, спиртосодержащими), чем-то кислым... Бррррр. От него самого шло такое «амбре», когда случайно попадался на лестнице, что она невольно задерживала дыхание и старалась проскользнуть мимо как можно быстрее. Высказывала, конечно, соседу, и не раз, всё, что думает ... в более-менее печатных выражениях. Но ему же «до фонаря»! Ну и что делать? Обмен искать? Блин, из-за какого-то, прости господи, козла! Для таких нужно отдельные дома строить подальше от нормальных людей!
Вернулся муж, буркнул, что сосед не открыл дверь. Да кто бы сомневался! Дима вообще ничего не может решить. Потому что ему тоже «до фонаря». Тряпка, а не мужик.
***
Даша и её старая подруга (старая не в смысле возраста, а в смысле, что они знакомы с детсадовских горшков) Маринка сидели в кафе. Снаружи, за стеклянной стеной, как рыбки в аквариуме, люди перемещались в разные стороны. Но Даша не видела никого и ничего, погрузившись в свои невеселые мысли. Она тяжело вздохнула и механически помешала ложечкой чай. Маринка оторвалась от мороженного и внимательно посмотрела на подругу.
— Ну ты чего? Что стряслось-то?
— Мне кажется, у Димы кто-то есть!
— И с чего такие выводы? Какие-то улики обнаружила?
— Да нет... Чувствую. Чужой он какой-то стал. Мы почти не разговариваем.
— Ну чувства к делу не пришьёшь — Маринка даже как будто разочаровалась — А насчёт разговоров... Ты что думаешь, люди женятся, чтоб поговорить?
— Как тебе объяснить. Понимаешь, «не хочет он меня».
— Аааа. Ну это действительно — аргумент. То-то я смотрю, ты на людей кидаться начала. До официанточки вот «прикопалась». «Сырники пережаренные, видите ли».... Любовника тебе надо завести! Расцветёшь! И муж, гарантирую, очень даже обращать внимание станет.
— Завести! Как собачку! Даже если бы захотела — где его взять-то? Это ж не плесень, чтобы сам собой завёлся.
— Сами, сами мужики косяками пойдут. Стоит только захотеть! Они ж это чувствуют... А сейчас у тебя вид тётки, замордованной работой, мужем, детьми.
***
«Да, действительно, «тётка обыкновенная, западносибирский подвид». — Даша скептически рассматривала себя в зеркале — Ну и кому интересно на такую смотреть? Лицо хмурое, прическа бесформенная. Ходит в одном и том же. С утра «дежурные» штаны натянула, свитерок серенький, кроссовки. И несётся на работу, не видя никого и ничего. Так свои лучшие годы и профукает. Ну что, тётка — Даша скорчила себе гримаску в зеркале — будем делать из тебя красотку!»
Даша с головой окунулась в этот увлекательный процесс. Шоппинг, стрижка-покраска, маникюр-педикюр, шугаринг, тридинг, пилинг .... чего только не придумали! Заодно Даша основательно пополнила свой словарный запас. И основательно облегчила свой кошелёк, ну, то есть карту. Результат был налицо, то есть на лице. И не только на нем. Своё отражение в зеркале Даша рассматривала с удовольствием и некоторым удивлением: «Это я?». Муж отнёсся к её преображению подозрительно.
— Ну и зачем ты из себя куклу сделала? Деньги лишние завелись?
— Я свои трачу. Странно, что ты вообще заметил, что я поменялась.
— Я только не понял, для чего, точнее, для кого?
— Для себя! Если я замужем, то должна выглядеть, как чувырла?
— Ты с мужем не должна разговаривать, как чувырла!
— А муж хоть что-то должен жене?
И понеслась привычная перепалка. С вытаскиванием на свет божий всех обид, с поминанием родственничков (кому мама, а кому, извините, теща или свекровь), с посыланием друг друга по всем известному адресу. Когда ураган пронёсся и пыль улеглась, остался только горький осадочек. У обоих. «Ну и хрен с ним — резюмировала для себя Даша — пусть злится, а я буду наслаждаться жизнью. А то замуровала себя в семье, а он всё равно не ценит».
***
Маринка-то ведь права была. Ой, права. Заинтересованные мужские взгляды Даша стала ловить на себе постоянно. На работе, в автобусе, на улице. Она чувствовала себя легкой и раскованной. Жизнь заиграла красками.
Однажды, когда Даша после работы шла домой, ее догнал мужчина.
— Извините, я вообще-то не пристаю к незнакомым девушкам. Но Вы не совсем незнакомая. Я даже знаю, что Вас зовут Даша.
— И откуда Вы это знаете?
Даша пригляделась. Где-то она его видела. Это точно. «А вообще он очень даже ничего. Симпатишный».
— Мы работаем в одном здании. Ваш офис на втором этаже, а мой — на третьем. Меня Игорем зовут.
— И что, Игорь, Вы хотели мне сказать?
— Просто проводить немного хотел. Вы мне нравитесь. Хотел поближе познакомиться.
— Что значит «поближе»? А если я замужем?
— Ну я же не в койку Вас тащу. Просто пообщаться.
— Ну если просто.
Игорь оказался интересным собеседником. Говорить с ним было легко и весело. И конечно же, одним разом их общение не ограничилось. Впрочем, он не был навязчив. «Просто иногда ему было с ней по пути». Просто. Всё просто. Даша убедила себя, что ни-чего плохого они не делают.
Флирт. Игра. Перчинка, делающая жизнь не такой пресной. Ну ведь хочется внимания! Восхищения! Только о плате никто не думает. И о том, что удержаться на грани очень сложно. У флирта свои законы. Он или приедается и затухает или ...
В этот день Даша столкнулась с Игорем в дверях здания и он предложил ее подвезти. «Ну а почему бы и нет?» — решила Даша. За болтовней она и не замечала, куда они едут. Спохватилась, когда автомобиль выехал на шоссе, ведущее за город.
— Куда ты меня везёшь?
— Хочу показать одно потрясающее место. Ты не беспокойся, это недалеко.
Они свернули на лесную дорогу и через какое-то время выехали на небольшую полянку на высоком обрыве. Вид, действительно, открывался потрясающий. Аж дух захватывало. Далеко, до горизонта расстилались поля с перелесками. Все оттенки зеленого, разбавляемые небольшими цветными пятнами деревушек. А внизу блестящей змеей извивалась река. Полюбовавшись, они вернулись в машину. И тут Игорь приступил к решительным действиям. Обнял ее и стал целовать. За несколько секунд в мозгу Даши успел пронестись вихрь из противоречивых мыслей. «Может, действительно, послать всё к черту? Получить удовольствие? А что дальше? А Дима? Но если у него кто-то, то мы квиты. А если он уйдёт? И без него проживу...». Но когда руки Игоря начали шарить по всему её телу, Даша уже инстинктивно оттолкнула его. Они сидели молча, понемногу приходя в себя.
— Отвези меня назад. Только молча.
Он кивнул. Когда они влились в поток машин, идущий в город, Даша впереди заметила точно такой же автомобиль, как у них с Димой. Номера не разглядеть. Далеко. Он? Дима за ней следил??? А может... мелькнула дурацкая мысль — может он со своей пассией ездил в это романтическое место. Дашу вдруг разобрал истерический смех.
Игорь покосился на неё.
— Что с тобой?
— Да так. Картинку одну представила. Высади меня вон возле той остановки. Мне нужно побыть одной.
Она долго кружила по городу. В голове была звенящая пустота. И только один вопрос настойчиво бился изнутри об черепную коробку: «Что мне делать?».
***
Даша зашла в квартиру и .... в шоке замерла у порога. Все шкафы были открыты, ящики выдвинуты, кругом бардак. Сначала она подумала, что их обокрали. Но тут же увидела в распахнутом шкафу свою норковую шубу. В голове мелькнула догадка. Даша кинулась проверять. Так и есть! Пропали только Димины вещи и два чемодана! Она обежала всю квартиру. Сомнений не осталось. Он ушёл!!! У Даши подкосились ноги, она опустилась на пол. «Что я наделала! Господи, что же я наделала!» Даша плакала, сидя на полу, раскачиваясь и тихонько подвывая. Боль, засевшая внутри, казалось разорвёт ее на части. В какой-то момент она увидела в шкафу бутылку дорогого коньяка, припасенную для гостей на какой-нибудь особый случай. Даша не пила крепких напитков. Пробовала, но даже не могла понять вкус — что-то обжигающее и горькое. Но сейчас это было именно то, что нужно, чтобы хоть как-то унять невыносимую боль. Она достала бутылку, стакан. Нашла в холодильнике лимон, порезала его.
— За разбитую моими собственными руками семейную жизнь! — провозгласила тост и отпила из стакана темную жидкость. Никакого вкуса. Совсем. Как вода. И лимон почему-то пресный. Даша ещё выпила. И ещё, ещё, ещё... «Интересно, если я выпью всю бутылку, я сдохну? Хорошо бы». Она как-то отупела. Голову как будто набили ватой. А потом почувствовала внутри волны тошноты. «Нет! Мне нельзя выпускать из себя коньяк! Мне нужно проветриться». Даша, шатаясь, поднялась. Взяла бутылку с недопитым коньяком, с огромным трудом завинтила пробку, сунула бутылку в какой-то пакет и пошла на выход. В коридоре из зеркала на неё глянула ужасная рожа (по-другому и не скажешь) — с красными опухшими глазами, с красным же носом, с потеками туши на щеках, с растрёпанными волосами. «Плевать! Когда хоронить будут — загримируют».
***
Скамейка стояла в глубине двора, недалеко от детской площадки. Но сейчас здесь никого не было. Детишкам уже спать пора.. Даша забралась с ногами на скамейку, уткнулась лицом в коленки и опять заплакала. И вдруг рядом кто-то слегка хрипловатым низким голосом продекламировал: «Не плачь, не плачь, не плачь./ Слезинка, как роса,/ Под солнечным лучом/ Исчезнет навсегда».
Мужчина, сидевший рядом на скамейке, показался ей знакомым. Да это ж сосед! Алкаш!
— Это Вы?
Глупее вопроса не придумаешь.
— Это я — последовал ответ. Интересно, а что ещё можно ответить на такой вопрос?
На неё смотрели пронзительные голубые глаза. Почему она раньше их не видела? А ведь он наверняка в молодости был красивым. Да и сейчас, пожалуй, если постричь-побрить, зубы вставить, да приодеть....
— Рассказывай, что у тебя за горе приключилось! — голос у него был, хоть и прокуренный, но какой-то обволакивающий, баритональный.
— От меня муж ушёл! — Даша опять всхлипнула — Вы его знаете. Мы этажом выше живем... точнее ... я одна теперь живу — последние слова она еле выдавила из себя сквозь рыдания.
— Давай на «ты». Меня Олегом зовут. Можно Олежа.
— А я Даша.
— Я знаю. Дашунь, чего так убиваться-то? Вернётся. Хотя.... ты его, конечно, затрахала. Ой, пардон, мадам, но это правда. Ну ты ж молодая, красивая. Найдёшь ещё себе мужа.... Давай я лучше тебе ещё стихи почитаю: «Я тело в кресло уроню,/ Я свет руками заслоню./ И буду плакать долго, долго,/ Припоминая вечера,/ Когда не мучило «вчера»/ И не томили цепи долга».
— Это Ва..., то есть, твои стихи?
— Нет — он захохотал — Гумилева. Я так не умею.
— Коньяку хочешь? У меня ещё полбутылки. Но я уже не могу ни капли в себя влить.
— Ха! Думаешь, от него тебе легче станет? Да ни хрена это не помогает! Просто отупение временное. Проверено на себе. Когда от меня жена ушла, меня только больная мать «на плаву» держала. Давно бы где-нибудь в канаве сдох. А так ещё ползаю. За ней уход нужен — она неходячая.
Даша, хоть и пьяна была, но тут вдруг вспомнила, как её бесило, когда из квартиры снизу пахло «мочой, лекарствами, чем-то кислым...». Больная мама!. Ёлы-палы! Этот «отброс общества» Гумилева наизусть читает, за больной мамой ухаживает, её, дуру пьяную, утешает, хотя она ничего, кроме презрительного «фи!», в его сторону не выражала.
От этих мыслей ей стало ещё хуже, а ее бомжеватый сосед вдруг стал приличным до неприличия (никак ее мысли прочитал!).
— Пойдём, я тебя провожу. Не ночевать же тебе на лавочке.
Они расстались у дверей его квартиры, он пожелал спокойной ночи, поцеловал ей ручку, и, кажется, даже ножкой шаркнул. Дверь за им захлопнулась, а Даша прислонилась к стенке и медленно сползла по ней.
Она так и сидела на полу в темном подъезде в полусне-полубреду, пока неожиданно не открылась дверь, из которой высунулся Олег и ошалело посмотрел на неё.
— Ты чего здесь сидишь?
— Не могу я идти домой. Там пусто. Невыносимо одиноко.
— Так. Ну, к себе я тебя пригласить не могу. Мама спит. Ладно, пошли к тебе.
***
Устроились на кухне. Олег внимательно посмотрел на соседку.
— Ты, может, рассчитываешь на ... — он замялся — перепихон?
— Ты на секс что ли намекаешь? Да ну тебя! Кем ты меня считаешь?
— Да я так спросил. В порядке уточнения.
Даше послышалось в его голосе облегчение. Она вдруг завелась.
— У тебя, типа, гора с плеч? А я, значит, для тебя недостаточно привлекательная?
— Нет, ну что вы, бабы, за народ такой!!! То «мужики — все кобели, только об «этом» и думают», то обижаетесь, когда не домогаются.
— А что, не так что ли? Только об «этом» и думаете!
— Я тебе маленький секрет открою. Мужики все разные. И некоторые кроме тела пытаются в женщине ещё кое-что найти.
— Не знаю. Я таких не встречала.
— Кого ищешь, того находишь.
— Это ты сейчас меня типа «озабоченной» назвал? А ты тут весь такой высокодуховный! Святоша нашёлся! Алкаш!!!
— От алкашки слышу!
Даша оторопело посмотрела на Олега и увидела лукавые искорки в глазах. Они оба расхохотались.
— Скандалец изобразили. Прям, как у меня с мужем.... Нет, ну вот скажи мне, почему люди не понимают друг друга?
— Не хотят. Они хотят, чтобы было всё так, как они хотят.
— Блин, вот ты вроде сказал ерунду какую-то. «Масло масляное». А ведь так и есть на самом деле.... Знаешь, отчего мне паршивее всего? Я ведь на самом деле не знаю, есть ли у него, ну, у мужа моего, кто-то, или это мои фантазии, разлюбил он меня или нет.
— А ты его любишь?
— Хороший вопрос — Даша задумалась... — А что такое любовь?
— Хороший вопрос. Наверно, когда тебе без него плохо.
— А если и без него плохо и с ним плохо? Это как называется?
— Я бы сказал, как это называется, но не привык при дамах выражаться.
— Вот я сама себя в эту ж... и загнала.
Олег посмотрел на неё отечески-снисходительно-ласково-иронически-одобрительно, потом заёрзал.
— Слушай, можно, я покурю у тебя на балконе? Сил нет, как курить охота.
— Да ладно уж, кури. «Для меня эта ночь вне закона».
— «Я пишу по ночам — больше тем» — подхватил он.
***
Они сидели на узком балкончике. Тёплая бархатная ночь накрыла город. Уже погасли все окна в доме напротив. Двор погрузился в темноту и на небе стали видны россыпи звёзд.
— Бывает ночь, когда невмочь/ Когда Вселенная сжимается, / Когда ты понимаешь, что всё тлен / И всё кончается./ Всё исчезает — время и пространство./ И лишь души протуберанцы / Трепещут на ветру/ Они умрут к утру/ Если не найдут источник теплоты / Быть может, это ты? — продекламировал Олег.
— Красивые стихи. И очень печальные — Даша смахнула слезинку с щеки. — Гумилев?
— Нет, мои.
Выпустив облачко дыма, Олег прочертил дугу красным огоньком сигареты и ткнул ей куда-то вверх.
— Я оттуда. С планеты Глизе.
— Это на млечном пути что ли? — пошутила Даша.
— Аааа, ну ты в курсе! Да, на нём, левее Весов. Там недалеко.
Они долго молча смотрели на звёзды...
— Ты не бойся ничего, Дашунь. Я тебя защищать буду. Оттуда, из космоса.
— А почему ты решил, что я боюсь чего-то?
— Чувствую. Ты живешь со взведенной пружиной внутри. До такой степени уже себя накрутила, что резьбу сорвало.
— Сорвало. Я сегодня поняла, что жила в каком-то придуманном мире. Как во сне. А теперь проснулась, и всё оказалось не таким, каким казалось. Я не понимаю, кто ты такой, кто мой муж, кто я такая.... Расскажи мне лучше о себе, а то у меня сейчас голова взорвется.
— Ну слушай, девочка, заурядную историю жизни бывшего музыканта, а ныне алкоголика.
Ну, это Олег пококетничал. Не такая уж заурядная история оказалась. Он играл на саксофоне. В разных коллективах и даже в одном очень знаменитом оркестре. Мотался по всему миру. Где только не был! Выпивал в компании со знаменитыми музыкантами и актерами («привирает, наверно» — подумала Даша, услышав громкие фамилии). И жён у него было несколько, а уж подруг... кто ж их считает? Со своей последней женой познакомился, когда добирался из Будапешта в Сеул. Застрял в её южном городишке. Местные музыканты их познакомили. Она классно блюзы исполняла! Их роман был стремительным и бурным. Такой же бурной была их совместная жизнь. Со скандалами и сценами ревности. Но любили друг друга. По крайней мере, так ему казалось....
— А потом мама заболела. Я вернулся в родной город. Светка, жена моя, не захотела сюда ехать. Маме операцию делать нужно было. Инструмент пришлось продать. Да только толку-то! Операция неудачная вышла. Выписали ее домой умирать. Потом эта сраная пандемия началась. Работы совсем не стало. Я и раньше, как ты понимаешь, побухивал. А тут... Но до скотского состояния никогда не позволял себе опускаться. А кто ж за мамой ухаживать-то будет? Кому она, кроме меня, на хрен нужна?
— Да. Невесело — после длительной паузы изрекла Даша — Но это же не выход — спиваться. Какого ... ты свою жизнь в унитаз спускаешь? У тебя ж руки-ноги целы. Талантами тебя бог наградил. И музыкант ты, и стихи пишешь. А ты куда этот божий дар засунул?
— Ах ты, боже ж ты мой! Ты мне глаза открыла! Я ж то и не знал, что пить нужно завязывать! Спасательница ... Малибу, блин... Девочка, не учи меня жить. Я древний ящер. «Мне триста лет, я выполз из тьмы». Я, может, и жив-то до сих пор, потому что пью.
Злость, мгновенно закипевшая у Даши внутри и готовая вылиться пеной слов, застряла в горле. Она уловила иронию.
— Как ты изящно сейчас меня «макнул» в мою лужу. Как котёнка. Действительно глупо учить тебя, когда я не знаю, что мне со своей жизнью делать.
— Да всё у тебя будет хорошо. Поверь мне. Ещё немного пошарахаешься по кустам и буреломам и найдёшь свой, прости за банальность, путь.
— Спасибо, Олежа. А что я могу для тебя сделать?
— Ты уже сделала. Та слезинка, что покатилась у тебя, когда я свои стихи читал... она долго ещё будет залечивать мои раны. Поживу еще.
Небо начало светлеть. Начинался новый день. Чистая белая страница, на которой можно написать... Всё, что угодно можно написать ... Ну, или за тебя напишут, если лень или не умеешь.
— Какая долгая ночь была! Мне кажется, я за эту ночь прожила десяток лет.
Олег улыбнулся.
— Давай я тебе напоследок еще стихи прочитаю: «Утро. Ещё не настал рассвет/ Но робкий хрустальный свет/ Заполнил всё вокруг / В час предрассветной тишины / Оттуда, из небесной вышины/ Спустился ангел, сделав круг».
***
Лёгкое облачко откуда-то возникло на краю крыши дома напротив. Даже два облачка.
— В тему стихи. Только не «спустился», а «спустились».
— Тогда ритм сломается.... Ну и как по-твоему, шанс у него есть?
— Ты же знаешь, шанс есть всегда. Оттаяла немного душа. Может, и поднимется. Время-то у него ещё есть в этой жизни.
— А она ... Как он, стервец, сказал: «немного пошарахается по кустам и буреломам и найдёт свой путь».
— Да, она настырная. Только в «своём кино» жила. Пошарахаться ей ещё придётся, конечно, пока научится себя понимать.
— Значит, не зря пересекли две параллельных жизни. Сдвинулись-то колесики судьбы с привычных рельсов! У обоих
— Ну мы, как могли, подмогли. А дальше уж каждый сам!