Альберт Моисеевич Писман, последние два года исполняющий роль уже двадцать лет как покойного Владимира Путина, был пьян, обколот и безумен. Он рыдал, блевал на персидский ковер и бредил. Его шеф, первый зам пятого зама Игоря Сечина, Владислав Богомолович Угрюм-Бурчеев отрезвил актеришку мощной пощёчиной и щепоткой свежего кокаина.
- Соберись, кретин, - брезгливо сказал интеллектуал, считающий, что жонглирует планетами и судьбами. – Тебе завтра заявление надо делать, что наша экономика опять всех переиграла, Европа сгнила окончательно, а фашисты с фонариками работают на либеральный рейх.
- Вы совсем ****улись! – взвыл Писман, подняв из блевотины свою ботоксную морду. – Какие еще фонарики?
- Это не мы, это они, - протер щеточкой бриллиантовые запонки Угрюм-Бурчеев.
- Совсем конченные, - проныл Альберт Моисеевич. – Напомни, эти Волковы и Навальные на нас работают, или просто дебилы?
- Не твое собачье, - ответил Владислав Богомолович. – Ты диктор, а не игрок! Прекрати задумываться, а не то совсем спятишь. Придется тебя, как и всех Путиных, живьем зарывать, и на новых тройников с удлинителями менять…
- У нормальной оппозиции протестующие не с фонариками выходят, а с автоматами и бронежилетами, - с ненавистью рыкнул Писман. – Когда они придут? Хоть бы меня освободили!
- Не надейся, выродок, - скучающе протянул Угрюм-Бурчеев. – Ни свободы, ни покоя, ни воли мы не допускали и не допустим. У нас все – наши рабы, даже те, кто личные бренды в оппозиции нанавальнил. Давай, в джакузи, полстопки и витийствуй дальше, лидер нации…