Нельва сидела на краешке моста, сложенного из соломинок, и бросала вниз белые и чёрные камешки. Бездна проворно глотала их, словно арахис, облитый пёстрым шоколадом. Тиур наступил на хрупкое сооружение, и мост закачался, будто гнездо иволги, прикреплённое золотистой птицей к незримой ветке. Ведьмак быстро отдёрнул ногу и крикнул:
- Как ты?
Чародейка, не поворачивая головы, ответила:
- Лучше спроси: "Кто я?".
Тиур остолбенел, поскольку прекрасно видел, что посреди шаткой соломы устроилась со всеми возможными удобствами женщина, которая втравила его в нескончаемый поиск самого себя; Ведьма, легко отбрасывающая в сторону страсти и привязанности и поэтому ценящая глубину пропасти, открывающуюся не сразу и не для всех.
- Ээээээ, - протянул он. - ЭЭЭЭЭЭЭЭ!!!!!!
- Ты поглупел, мой друг, - за спиной проявился Чьок-Пранг. - Неужели ты до сих пор не понял, что женщины приручают в первую очередь псов, а мужчины - верблюдов? Угадай с трёх раз - почему?
Зяблик щёлкнул пальцами, и воздух вытолкнул из себя картинку: здоровенного пса, стерегущего тайны Пустоты, и поодаль от них - горбуна с оттопыренной, чванной губой, везущего на себе страхи и доблести Мира.
- Я могу гавкнуть и поскрести землю задними ногами, - усмехнулся Тиур. - Тьфу, просто ногами! Лишь бы помочь Нельве слезть с этого дрожащего бедствия.
И он ткнул в соломенный мост пальцем.
- Ах, это, - присмотрелся красный маг. - Что ж, у Бездны отменное чувство юмора. Кто был человеком, но решил стать тенью. Кто был тенью, но решил стать Богом.
- Неужто Триголас? - удивился ведьмак.
- Ты призвал решение Богов, - продолжил Чьок-Пранг, - И они воздали каждому должное. Колдун, считавший себя равным им, слеплен на скорую руку из того, что быстро горит и зловонно гниёт, пожирается голодным скотом и легко уносится ветром. Его суть ненадёжна, словно труха времени.
- А как же Нельва? - воскликнул менестрель. - Её-то за что усадили голой задницей на стерню?
- Нда, - потёр переносицу маг. - Я не настолько близко знаком с вашей прелестницей, чтобы разгадать шараду Пустоты, но всё-же попробую.
Чародейка продолжала бросать камешки, которые непонятно как появлялись в её пальцах. Чёрный, белый, чёрный. белый, чёрный. И снизу глухое поухивание Бездны, пожравшей очередной...
- Понял, - сказал Чьок-Пранг. - Это не камни, а души, которые Нельва забирает у жизни, чтобы отдать смерти. Она, как и Триголас, нарушила закон необратимости. Конечно, ей хотелось спасти невинных и свой город! Но, как нельзя ходить по следу мертвеца, так нельзя и мешать Пустоте поглощать завтрак, обед, ужин - как не назови "оброк" с человечества.
- Да мне плевать! - взъярился ведьмак. - Моя женщина, как каторжник на галере, прикована. Разве, что вёслами не машет. К дьяволу - Пустоту! В глотку ей - прокисшего пива и мочи от двадцати козлов!!!
- Стой, бродяга! - крепкая рука мага перехватила Тиура за шею. - Не дразни неизвестность! А лучше сделай так, как просила Нельва.
Ведьмак вырвался из дружеских "объятий", плюнул себе под ноги, вдохнул-выдохнул и успокоился.
- Кто ты? - крикнул он чародейке, швырнувшей очередную душу в гигантскую пасть.
Нельва вздрогнула, словно проснулась, и поднялась на ноги. Мост заскрипел и начал разваливаться на лохмотья, соломинки, прах.
- Я - Истина, - внятно и громко сказала чародейка. - Нагота, у которой нет права на торжество лжи, решившей перекроить бытие и небытие.
Солома запылала и пеплом налипла на ледяные стены пропасти. Нельва продолжала стоять в вышине обнажённой живой статуей.
- Я - Любовь, - эхом долетел её голос. - Любовь, которая отдаёт вовремя и создаёт из себя самой.
Воздух покрылся трещинами, и облик чародейки стал похож на старинную картину, затянутую паутиной.
- Я - Смерть, - донеслось совсем тихо. - Ледяной меч, расчищающий коридоры времени.
Шквал завертел ведьмака и его товарищей, но он успел увидеть, как хохочет Бездна, глотая острозаточенный меч и сплёвывая на ладони реальности Кральград, его жителей и чёрно-белые камни - души, похищенные колдуном.