Алиса
Наступит день, когда тебя все полюбят. Именно так подумал бы фанат какой-нибудь низкобюджетной ванильной мелодрамы, которая обязательно заканчивается хэппи-эндом. Главный герой узнаёт о конкуренте в борьбе за сердце любимой, выясняет с ней отношения половину хронометража фильма, «безжалостно» борется с противником, доказывая второй половинке, что он лучший, а в финале следует поцелуй на фоне восходящего над городом солнца, звучит романтичная мелодия, и наступают титры. В жизни, увы, так не бывает, в моей — тем более. Мне никогда не нравились мелодрамы за их умение предательски замыливать понимание реальности, настоящности. Поневоле начинаешь думать, что не всё так плохо, как кажется на первый взгляд, хотя на самом деле всё гораздо хуже, и выбираться из дерьма придётся в одиночку.
Да и к чему морализировать, когда ты лежишь на сыром промозглом асфальте в одной толстовке? Разбитая рука сжимает окровавленными пальцами использованную дымовую шашку. Дым у неё был такой же ярко-розовый, как моя толстовка. После того, что произошло ночью, она сильно пропиталась потом, грязная и потрёпанная. Парфюм из каталога Avon так и не помог отбить неприятный запах. Даже Рик и Морти на помятой ткани будто скривили свои мультяшные рожицы.
Мне бы подняться, но пульсирующая боль в голове кажется непрерывно тикающим таймером, который совсем скоро отсчитает последние минуты, и моя голова сдетонирует словно бомба. Хватает сил только чтобы поднять руку и прикоснуться к эпицентру боли. Прямо на лбу уже высохла кровь, а значит, я пролежала на земле немало времени. Совсем одна, в центре города ранним утром…
Неужели я снова прогуляла колледж? Дома опять устроят взбучку. Нужно срочно узнать время. Ищу растерянным взглядом рюкзак и обнаруживаю его прямо над головой, болтающимся на танковой пушке. Теперь особенно хочется встать. Мне приходится перевернуться на бок, превозмогая жуткую боль, а затем лечь на живот. Должно быть, сейчас я выгляжу настолько убого, что даже бездомный не решится помочь. В таком положении я сама похожа не только на бомжа, но и на вредителя, хотя вандализмом никогда не занималась и презирала других за подобное увлечение.
Упираюсь руками в танковую гусеницу, хватаюсь за массивные колёса и поднимаюсь на ноги, которые еле держат моё тощее тело. Огромный ИС-2[1] стоит на невысоком постаменте из камней и гранита, демонстрируя целую историю советского времени. Ежегодно, девятого мая школьники приносят сюда красные гвоздики, а администрация не скупится на памятные венки, многозначительные речи в микрофоны и армейскую гречневую кашу всем желающим.
Вырубили меня у памятника первому гвардейскому танковому корпусу, установленного в самом центре города, на площади. Из уроков истории я помню, что этот корпус принимал активное участие в битве за Сталинград, но сейчас меня это волнует меньше всего. Я смотрю по сторонам и изумлённо хлопаю глазами от увиденного. Вокруг битые бутылки, пластиковые стаканчики и даже куски туалетной бумаги, они везде: на ветках деревьев и стриженых кустах, в клумбах цветов и фонтане, свисают с крыш киосков и даже с пятиметрового Ленина, отлитого из бронзы. Явные следы борьбы людей с людьми.
Смутно помню, что случилось, но мелкие отрывки всё же всплывают в памяти обрывистыми картинками: скандирующая толпа, громогласные плакаты, гвардейцы с резиновыми дубинками и щитами, балаклавы и… автозаки. Очередная попытка простолюдинов восстановить справедливость провалилась с треском. Я была не только свидетелем всеобщего фиаско, но и его участницей. Сейчас, постепенно вспоминая вечер прошлого дня и минувшую ночь, мне стыдно не за отчаяние людей, отстаивающих свои гражданские права, а за то, как себя вела полиция. Верные псы прогнившей государственной системы. Конечно, они обязаны защищать, но будут служить тем, кто больше платит, и беспрекословно выполнять отмашки сверху. Старик Карабас[2] властно дёргает за ниточки, — марионетки подчиняются. Только марионетками они стали по собственному желанию. Но можно ли осуждать их за выбор? Можно и нужно, если этот выбор вредит невинным людям своей скользкой и противной шкурой диктатуры.
Лишь чудом мне удалось избежать обезьянника, и солидный штраф за «нарушение порядка» не грозит моим родителям. Мама, можешь не благодарить. Что может быть хуже дочери-революционерки? Но революции никогда не начинались на пустом месте, они — часть истории, язык, на котором говорит отчаявшееся общество, ведь чем туже затягивают поводок на шее, тем труднее дышать, а жить свободно хочет каждый.
Впрочем, сценарий моей жизни не поимел бы таких ярких красок, если бы на моём пути не случилась маленькая революция. И чтобы рассказать эту историю, придётся перенестись на полгода назад.
ИС-2 [1] — Советский тяжёлый танк периода Великой Отечественной войны. Аббревиатура ИС означает «Иосиф Сталин» — официальное название серийных советских тяжёлых танков выпуска 1943-1953 годов. Индекс 2 соответствует второй серийной модели танка этого семейства.
Карабас [2] — Владелец кукольного театра, мужчина пожилого возраста, суровый и страшный на вид, жадный.
далее: http://proza.ru/2021/03/13/386