Действие романа происходит в альтернативной реальности.
Все события и персонажи являются вымыслом.
67
Аналитический центр
Департамента контроля за массмедиа, Москва
25 августа, 15 часов 15 минут
Баркасов приказал перевести Волкова в камеру и в течение двух суток исключить любые контакты. Он оставил олигарха, этого тёртого (упёртого и чёртова) калача, маяться неизвестностью за дочь. Коллаборации никак не получалось, а применять эффективные меры воздействия ему категорически запретили. Зато спустили новую директиву: заставить Волкова надеть браслет. Та ещё задачка…
Шеф сделал часовой перерыв, когда ему шепнули, что Свиридов всё-таки сумел залечь на дно. Баркасов не понимал – и в какой-то мере даже восхищался – как ему (им) это удалось. Сквозь землю, что ли провалились? Единственное, что он знал – Волков причастен к этому непосредственно.
Баркасов вертел в руке браслет (его прислали в обычном конверте). Изящно выполненный, похожий на топ-люксовые электронные часы. Он давно такие хотел, но, откровенно, жаба душила, а покупать китайское подобие душило самолюбие. Конечно, простому люду – такому, как он – раздадут браслеты попроще, значительно проще, но вот сильным мира сего – эксклюзив. Да ещё – вишь – до официального вступления в силу. Баркасов вскрыл второй конверт. Так и есть – силиконовая хрень для него. И что? Ему нужно его надеть или пока в карман положить?
Баркасова сейчас больше заботило, как он уговорит Волкова на этот шаг. Рычаги давления на олигарха отсутствуют: капиталом он не дорожит, дочь, скорее всего, сбагрил, с родственниками не общается и жизнью их (и своей, что печально) не интересуется. «Ну, хоть по дочери есть зацепка, пусть посидит в одиночке пару дней, понервничает», – подумал шеф, раскрывая инструкцию. В браслет встроены датчики давления и пульса, вызов скорой помощи при критическом состоянии здоровья, встроенный телефон, карта оплаты, GPS-маяк и чёрте знает что ещё. Вся жизнь на запястье. Он повертел в руке новенький девайс, пожал плечами (чего тянуть?) и надел браслет. Тот немедля мигнул, обозначая начало работы. Высветилась бегущая строка: «В целях предупреждения мошенничества, связанного с потерей либо кражей браслета, «И-Мо-Цен» снимет биометрические показания носителя. После инициализации подделать данные владельца будет невозможно. Длительность процесса чтения биометрических показателей носителя для гарантированной идентификации владельца – 24 часа. Просьба на данный срок браслет не снимать! Начать сканирование?»
– Как в банке, – хмыкнул Баркасов и нажал кнопку «ОК». Пусть пока потрудится, там видно будет.
68
Нычка Волкова
25 августа, 18 часов 05 минут
Пальцы Матвея порхали над допотопной внешней кнопочной клавиатурой. Коды. Электрические импульсы. Сигналы и частоты. Красота и лаконичность низкоуровневого кода. Только очень чёрствый человек может заявить, что в ровных строчках программы, фракталах схемы человеческих эмоций и пляшущих линиях осциллографа нет красоты, нет искусства.
Лёгкий экскурс по поисковикам, и Матвей узнаёт, что оптимальная длительность видеосообщения – четыре с половиной минуты; но зритель продолжит просмотр ролика, только если в первые пятнадцать секунд его зацепило что-то интересное. Более семидесяти процентов зрителей первоначально включают ролик без звука, это значит, что первые секунды должны быть яркими и захватывающими – чтобы человек включил звук и начал вглядываться. Краткое содержание ролика. Текст, картинки, причём такие, чтобы система машинного распознавания контента в автоматическом режиме не нашла экстремизма и прочей запрещённой лабуды и пропустила ролик. Значит – нечитаемый «машиной» текст и правительственная видеохроника.
Матвей открыл новую вкладку и поставил на закачку официальную информацию об инициативе государства: новости, интервью, популяризирующие ролики и видео купленных блогеров.
Но начинать надо с заголовка. Придумать заголовок – половина дела. Дальше суть пойдёт сама.
Заголовок. Заголовок…
«Правительство вводит безусловный доход. Кто за него заплатит?»
Нет, слишком длинно.
«Браслеты зомбируют людей».
Тоже нет. Попахивает жёлтой прессой. Да и центр контроля за СМИ сразу заблокирует ролик с таким названием.
Матвей вскочил с кресла и начал ходить по комнате. Именно в моменты умственного напряжения в нём почему-то просыпалась забытая телом скорость и ловкость.
«Впереди планеты всей: три причины заказать браслет прямо сейчас и почему в Европе никогда не введут такую систему». Ближе к теме, но опять-таки слишком длинно.
«Отзвуки СССР: инициатива с заботой о народе». То, что надо! Официально положительное название ролика, первый фильтр пройдёт. СССР – страна, по отношению к которой нет равнодушных. Одни Союз боготворят, другие – хают. Это заставит людей открыть и посмотреть первые несколько секунд. Голосом «Ирис», нового виртуального ассистента Гугл, продублировать текстовку начала ролика для тех, кто включит звук. Голос приятный, и по исследованиям, вызывает положительные эмоции у семидесяти восьми процентов опрошенных. Тем более что Гугл для популяризации нового помощника предоставил всем пакет разработчика с возможностью озвучивания своих текстов.
Матвей радостно взмахнул руками, закинул в рот горсть чипсов, отёр пальцы о штанины и вернулся к компу. Работа пошла.
69
Аналитический центр
Департамента контроля за массмедиа, Москва,
комната шефа
26 августа, 15 часов 40 минут
Полтора часа назад браслет довольно запищал, оповещая об окончании сканирования. Баркасов вызвал своего помощника, и попросил того надеть браслет. Браслет отозвался недовольной надписью: «Неизвестный носитель. Пожалуйста, верните браслет хозяину или в ближайший МФЦ». Шеф удовлетворённо хмыкнул, забрал браслет и, отпустив помощника, погрузился в думы.
По дочери Волкова собрали достаточно информации, и всю – бесполезную. Как и предполагалось, отец успел отправить дочку заграницу, и, конечно же, туда, где дипломатические отношения, мягко говоря, напряжённые: пражский скандал о мнимых покушениях Москвы на местных политиков уже лет десять или больше довлеет над двухсторонними отношениями стран. Договор об экстрадиции, конечно, есть, но для Чехии нужны серьёзные доказательства вины человека, признанного преступником в России. Да и какой она, эта девчонка, преступник?.. Денег у неё на открытых счетах достаточно для безбедной жизни. А ещё, наверняка, есть тайные. То есть, она может жизнь прожить, ни о чём не беспокоясь. По дипломатическим каналам девушку не вернуть. Можно, ликвидировать, но что это даст, кроме отцовского бунта? А так – папаша всегда будет на крючке, зная, что своё сокровище он спрятал не так надёжно, как надеялся.
Размышляя, Баркасов хмуро вертел в руках браслет и инструкцию к нему. И чем дольше вертел, тем сильнее росло желание защёлкнуть блязик на деснице. «Чем ещё нашпигована эта штуковина?» – подумал он, засовывая инструкцию подальше во внутренний карман. На ум пришла ассоциация с «аппетитными» освежителями в продуктовых магазинах, когда специальный аромат «свежий хлеб» заставляет идти покупать хлеб далеко не свежий. Как же легко обмануть несовершенные органы чувств человека! И что же, эти браслеты тоже обман… или всё-таки значительный скачок технологий? Баркасов поймал себя на том, что чешет запястье так, словно на этом месте чего-то не хватает. Так первое время у него чесался безымянный палец на правой руке, когда обручальное кольцо потеряло сакральную смысловую нагрузку после развода. Да, память хранит всё, не стирает, а консервирует каждое мгновение жизни. И когда приходит момент вскрыть те или иные «консервы», нужно быть готовым к тому, что воспоминания протухают, теряя всю свою непосредственность и очарование. Всё зависит от атмосферы, в которой происходила консервация…
Баркасов резко покачал головой, сгоняя с себя сомнамбулическое состояние. Мозг напоминал разворошенное осиное гнездо. И особо злые осы-воспоминания готовы жалить без сострадания. С него довольно!
Шеф надел браслет.
70
Нычка Волкова
26 августа, 18 часов 28 минут
Свиридов откровенно мучился от скуки. Он сидел в отсеке видеонаблюдения и наблюдал, как мимо проходит летний день. Он уже забыл, когда в последний раз был в отпуске. Настоящем отпуске, когда не нужно ни о чём думать, ни о чём и ни о ком беспокоиться и не ждать внезапного звонка, перечёркивающего отдых. Анатолий разучился отдыхать. Поэтому не находил себе места. Вернее – не находил себе применение. Матвей, не успел продрать глаза, улетел как одержимый за компьютер и ушёл так глубоко в процесс, что Зоя с трудом его вытащила обедать. Анатолий же считал, что диета толстяку пошла бы впору, но разве убедишь в этом девушку с просыпающимся материнским инстинктом? Позднее Анатолий вызвался помочь Зое с готовкой, но та от помощи отказалась, сказав, что хочет растянуть «удовольствие», потому как это помогает убить время и отвлекает от ненужных мыслей. Анатолий спорить не стал, прекрасно её понимая. Он остался не у дел. Нет ничего в жизни хуже, чем убивать время: расточительство, которому нет оправдания. Анатолий какое-то время посмотрел телевизор, новостной канал, но по большому счёту не увидел ничего нового. Ситуацию в столице и стране в целом, замалчивали. Обычная практика даже при хвалёной свободе слова. Конечно, какие-то эпизоды проскальзывали, но ничего такого, отчего бы вспыхнул социальный протест, и народ новой волной пошёл на баррикады, круша всё без разбора. Напротив, народу внушали простоту и гениальность идеи внедрения «И-Мо-Цена». Свиридов пощёлкал каналы. Эта тема на злобу дня пламенно обсуждалась на политических ток-шоу, браслеты (не люкс-класса, но тоже дорогие) разыгрывались в интеллектуальных играх, высокопрофессионально созданная социальная реклама как можно не навязчивее внушала надежду на светлое будущее, которое все мы достигнем, благодаря «И-Мо-Цену». Даже на детском канале Свиридов зацепил ролик, где весёлая компашка подростков красовалась перед камерой в «крутых» светящихся в темноте браслетах с фигурками их любимых героев комиксов и мультфильмов… Раздражённо матюгнувшись, он выключил телек и вернулся в отсек видеонаблюдения, где и находился сейчас, предаваясь ненужным мыслям. Он глянул на время в углу монитора. Половина седьмого. Зоя сказала, ужин ближе к семи. Хорошо бы уже поесть. Пустой желудок всегда нагнетал в нём раздражение, а вкупе с отсидкой в этом бомбаре оно – раздражение – росло и крепло в геометрической прогрессии.
Без пятнадцати семь в дверном проёме появилась голова девушки. Он увидел её в отражении монитора и потому удивил, повернувшись раньше, чем она окликнула.
– Ужин готов, – сказала Зоя, чуть смутившись. – Пойдём, пока всё горячее.
Свиридов хотел тут же вскочить, но вместо этого степенно кивнул (чем ещё больше раздражил сам себя) и проговорил:
– Сейчас подойду. Спасибо.
Девушка деланно улыбнулась и ушла. А он посмотрел на монитор (где на «картинках» не изменилось ровным счётом ничего) и врезал себе в челюсть. Настроение это не улучшило. Но он заставил себя просидеть ещё ровно две минуты и только потом оторвал свой зад от стула.
Для бомбара стол сервирован был недурно, даже со вкусом. Зоя откопала новый набор посуды, по виду не из дешёвых. Открыла две бутылки вина: белое и красное. Красиво разложила салфетки, не бумажные, а матерчатые. На спинку каждого стула повесила полотенца. В общем, заморочилась девушка по полной программе. От аппетитно-дразнящего аромата еды Свиридов чуть не захлебнулся слюной. Зоя, увидев Анатолия, улыбнулась, но уже не деланно, и пригласила к столу.
– Сейчас я пинками пригоню Матвея, – сказала Зоя. – И мы поужинаем.
– Так я могу, – сказал Свиридов.
– Я знаю, как оторвать этого маньяка от компа. Так что лучше я.
Свиридов пожал плечами и потянулся за бутылкой красного.
Сегодня на ужин у них был суп харчо, плов и оливье. Вино. Чай и ватрушки. Суп прошёл молча, а вот в перемену блюд Матвей вдруг спросил:
– Анатолий, я вот всё думаю, а мы вам зачем? – И, увидев недоумённый взгляд Свиридова, продолжил, размахивая вилкой:
– Ладно, Зоя, испугалась, ломанулась куда подальше, теперь ещё и ребёнок нарисовался…
– Матвей! – вскликнула Зоя.
– Что? Ведь, правда. И со мной тоже всё понятно. А ваша, – Матвей ткнул вилкой в сторону Анатолия. – Ваша цель какая? Только не говорите, что спрятаться поглубже, не надо мне… нам макароны вешать. Я, может, и жирдяй, но мозги у меня работают. Ведь неспроста вы не ушли тогда… когда заставили меня человека убить. Зачем вам всё это?
Свиридов отодвинул тарелку, откинулся на спинку стула и, недобро прищурившись, молча смотрел на программиста.
– Я поначалу думал, что вы нас сдать хотите в обмен на свою безопасность, а может триумфатором на работу вернуться, мало ли. Потом – что Зоя понравилась. Но сейчас… – Матвей замялся под прямым взглядом бывшего майора.
Зоя с тревогой наблюдала, как накаляется атмосфера. Матвей угрюмо засопел и с вызовом посмотрел в глаза Свиридова: он ждал ответа.
«Сейчас влетит», – подумала Зоя, и ринулась встать. Анатолий взглянул на неё, жестом остановил, и подошёл к программисту, нависнув над ним. Матвей неуютно съёжился.
– Что, дружок, бессмертным стал? Как не прикрыл Владими;ра от ментовской пули, а потом стоял над его телом и трясся нажать курок – забыл? Теперь кобуру повесил – спецназовцем себя почувствовал? Вес ствола – а, может, совесть – к земле не тянет? Хочешь, я тебе сейчас этот ствол по самый целик затолкаю? – процедил Свиридов, и, будто потеряв интерес к собеседнику, повернулся к вскочившей Зое: – А, кстати, хороший вопрос задал твой товарищ. Садись-ка, Крутова, будем думы думать.
Зоя села. Свиридов налил себе вина. Матвей шумно выдохнул, набрал в грудь воздуха, и снова выдохнул.
– Ты часом не астматик? – спросил Свиридов.
Матвей покачал головой.
– Так вот, Матвей, гений ты наш, не против, если хронологически начнём, прям с твоего пафосного вопроса? Я всё понимаю, и что ты делаешь, и для чего выёживаешься, но мне по барабану, и твоя мотивация и твоя, – Свиридов махнул головой в сторону Зои, – ненаглядная «Зайка». Так что давай, соловушек, спой нам, что именно там с тобой «всё понятно». Поговорим как мужчины, а там и Зоя подтянется, так ведь?
Зою подташнивало. Меньше всего ей сейчас хотелось разнимать двух придурков, которые испортили, казалось, идеальный ужин.
– Как-то не горю желанием. – Зоя встала и демонстративно покинула помещение.
– Джина обратно в бутылку не затолкнёшь, – вздохнул Матвей, не обратив внимания на девушку. – Браслеты будут. Вопрос – какие. Я хочу поднять шумиху, рассказать про зомбирование…
– Зачем? Сам же сказал, что браслеты всё равно будут. А вот тебя, стоит тебе высунуться, не будет. Пришьют сразу.
– Браслеты будут, да и штука очень полезная, – упрямо повторил Матвей. – Расшифровываю. Поднять шумиху, а там люди с мозгами, оппозиция и прочие проверят информацию и убедятся в программировании. Процесс приостановят. Дальше – раскрыть истинные возможности технологии, показать, как это может применяться в мирных целях. Соответственно, браслеты внедрят, но на принципах открытого программного обеспечения, когда каждая строчка и каждый транзистор будут рассмотрены под микроскопом. Сплошная польза и никакого насилия над личностью.
– Хорош! Вот чёрт, слово прицепилось, – выругался Свиридов. – Ну, допустим: мир во всём мире, ягнёнок возляжет со львом... Тебе-то это зачем? Лично тебе? Деньги? Власть? Слава?
– Людям помочь, – пробормотал Матвей.
– Чё, серьёзно? – Свиридов снова навис над парнем. – Ну не верю! Я более тридцати лет в органах, много людей повидал, альтруистов – ни разу!
– Анатолий! – голос Зои был слишком звонким, чтобы его игнорировать.
– Что? – застыл Анатолий.
– Сядьте, пожалуйста! – Зоя подошла к Матвею. – Я боюсь, что вы сейчас вцепитесь друг в друга, а разнять вас у меня сил точно не хватит. Матвей упёртый, как баран. И, кстати, сказал правду. У него в универе даже кличка была – Пикник.
– Почему Пикник? – не понял Свиридов.
– Рок-группа такая была. «Пикник», – сказал Матвей. – И песня у них: «Недобитый романтик»...
– Я ему верю. – Зоя взяла Матвея за руку. – И мы готовы выслушать вашу версию вашего будущего.
Свиридов смерил девушку взглядом, потом смерил взглядом парня. Отступил, грузно плюхнувшись на стул, и залпом осушил бокал вина.
– Месть, – после некоторого молчания сказал Анатолий, словно выплюнул. – Мною двигала месть. Сначала я хотел отомстить, просто отомстить. Так не поступают со своими сотрудниками.
– А с простыми людьми, значит, поступают? – вскинулась Зоя.
– А с простыми поступают. Сядь, Зоя. Я всегда был за государство. Мне, по большому счёту, чхать и на народ, и на вас лично. Есть я и мои желания, остальное – лесом. Потому и пошёл в органы, что хотел себе и семье лучше сделать. Не нарушая свои же принципы. Но сейчас… Сейчас, если эта штука заработает, меня не будет. Нигде, ни в России, ни в Европе, ни даже в Африке. Ни один королёк не захочет упускать такую возможность – безграничную власть.
Свиридов встал и подошёл к небольшой репродукции картины Айвазовского. Если он не ошибается, то называется она «Туманное утро». Эта работа художника как нельзя кстати ассоциировалась с тем положением, в котором они трое сейчас находились.
– Я жить хочу. Жить! И не только как тело, но прежде всего как личность, чтобы Я был. Ни от кого не зависимый. Делать то, что Я хочу. Понимаете? И мне кажется, твой план, Матвей, лучший вариант, если он в принципе осуществим. – Свиридов оторвался от созерцания полотна. – Твоя очередь, Зоя. Скажешь что-нибудь?
Зоя шмыгнула носом:
– А что говорить? Вон Матвей правильно сказал: у меня будет ребёнок. Я хочу найти Влада, замуж выйти и тоже жить. Зомби ли, или обычным человеком… Там же программа не постоянно будет действовать, так, в чрезвычайных ситуациях... Жить обычной человеческой жизнью. Ляльку нянчить, мужа кормить, на море кататься пару раз в год, если повезёт. И забыть всё это, как страшный сон.
– Не получится, Зоя, – сказал Свиридов. – Уже не получится. И дело не в том, что нас ищут.
– Что?! – вскинулась девушка. – Что ты этим хочешь сказать?
– Да сядь ты! Твоего жениха, скорее всего, уже нет в живых. Его должны были устранить для подстраховки…
– Вот что ты несёшь?! – всплеснул руками Матвей, неуклюже встав и, подхватив стул, опустился рядом с Зоей. Та снова задыхалась в рвущихся наружу слезах.
– Я просто не хочу, чтобы вы, ребятки, питали пустые иллюзии на счёт вашего будущего, – жёстко сказал Свиридов. – Общего или по-отдельности. Это вам решать. Но советую: не живите прошлым. Для каждого из нас оно перечёркнуто раз и навсегда. Мечтайте о реальном. Из нашей перебранки сейчас я вынес главную мысль: у нас есть общая цель – жить. Эта цель достойна того, чтобы к ней стремиться. Подумайте об этом. – Свиридов встал из стола, бросив на Матвея испепеляющий взгляд. – Спасибо за ужин. Он и вправду должен был быть чудесным.