Полаяв в лицо, они кинулись рвать тех, кто стоял за мной.
Они знали свое дело.
Я остался один в бесконечной степи, среди древних кибиток. Среди загонов с блеющими овцами и безучастными лошадьми, топтавшими свои испражнения.
Я смотрел и чувствовал, как ничтожно мал и безбрежно жалок.
Безысходность давила сердце.
Но что это?? Кто поднял пыль на востоке?!
Стая таких, как я!
Навсегда взлетев в седло, влетел в стаю, злорадно предвкушая смерть. Свою и тех, кто топчется в стойле. Или трусит впереди.
Умчался, убыстряя бег коня плетью
Стая несется неостановимо. Вынужденные стоянки лишь прибавляют бешенства движению – ведь остановившееся гнетет. Заклинает перечеркнуть себя бегом.
Живое движется.
Вот костер. Он жадно пожирает сучья, он торопится выгореть дотла, торопится уйти в ветер.
Вот береза… Она стремится стать выше, стремится к небу.
Вот омут, стиснутый корнями. Он каждую секунду отрывает от них песчинку за песчинкой. Отрывает, чтобы умчаться к морю.
И вот – утро! Конец ночи, конец покою! Я снова мчусь!
Бешенство скачки! Больше, больше пространства! Там, за горизонтом – тайна грани! Вперед, вперед!
И вот – все позади... Мой конь издох. Я один, в груди моей зияет рана. Я пришел...