Пакостничество

ОЛЬГА СОИНА. ПАКОСТНИЧЕСТВО 
Кому война, кому
хреновина одна.
Народная мудрость
Надо, ох надо, дорогие мои читатели, от «высокого и прекрасного» перейти постепенно к низинам нашего с вами житья-бытья, но не с целью примитивного и грубого морализирования над многочисленными пороками нашей общественной жизни; а скорее с попыткой обозначения их как особого социального феномена, осмысление которого всем нам, полагаю, сейчас исключительно необходимо, ибо, если в конце концов не постигнешь жуткую природу современной нравственной грязи, то уж и не отыщешь и способы, и приемы ее преодоления.
Итак, как говаривал некогда Николай Васильевич Гоголь, «припряжем подлеца» и посмотрим, как он в этой жизненной упряжке прыгать и корчиться будет.

Ну, разве не замечали вы, дорогие мои, как много в современной жизни появилось совсем особенных пакостей, больших и ма-леньких и чем дальше, тем все они разнообразнее, мерзостней и неожиданней?! То вдруг окажется, что в респектабельном мага-зине, где тебе полагается существенная скидка, тебя вместо нее на энную, весьма приличную сумму обнесут; то почему-то в се-рьезной товарной сети распродажу объявят, а когда к кассе с товарами подползешь, окажется, что ничего-то, что у тебя в корзинке находится, почему-то под эту акцию не подпадает; то неизвестно, зачем энергетическая компания, с неопределенными формами собственности вдруг решит модернизироваться и, разумеется, за счет потребителей, а потом начнет весь город недоимками донимать, а счета-то откровенно сумасшедшие; то зачем-то за капремонт начнут по второму кругу с народа платежи драть да неизвестно на каких основаниях; то непонятно, кто из горячо любимых соседей по даче вдруг на участок проникнет и в баню про-лезет, где краны откроет, чтобы ее всю водой залило; то охранные структуры вместо того, чтобы своими непосредственными обязанностями заниматься, почему-то к безопасности и сохранности вверенного их попечению жилища начинают относиться самым безобразным образом, и шляется в дом в отсутствие хозяев кто ни попадя; то вдруг обнаруживаешь, что в гаражном боксе, опять-таки попечению охранников вверенному, море песка и грязи на полу и уже явные следы пребывания совершенно чужой и левой машины; то уж совсем ни с того, ни с чего на дорогах и улицах нашей необъятной страны владельцы автотранспорта, как средневековые самураи, свои отвратительные эмоции на точно таких же, как и они, на несчастных автовладельцах вымещать начинают – где откровенным битьем, где «катаньем», то есть всяческими претензиями и истеризмами; то вдруг самое ближайшее окружение, от которого, кроме любви и добра и взаимопонимания ничего до сих пор и не видел, совершенно неожиданно и непонятно почему начинает вести себя так, что хоть стой, хоть падай; и накапливаются все эти впечатления и множатся в какой-то категорической беспощадности да так, что в какой-то решающий момент жизни перестаешь понимать: что же это такое, наконец, с  людьми случилось, и как с этим новоявленным злом простому, немудреному человеку бороться, и в конце концов, какой же это такой особый социальный тип в нашей жизни объявился, что все эти пакости творит и воспроизводит как совершенно законное и обычное дело и вполне таким ходом вещей доволен, как будто действительно на то «право имеет»?!
Тут надо вам сказать, что с нравственно-психологической квалификацией этого явления у любого чуткого к жизни человека, как правило, никаких проблем не бывает: только смотри внимательно, и вся подноготная его прямо как на ладошке объявится. Так в этом смысле пакостничество есть ничто иное как хроническая и систематически практикуемая подлость, причем подлость особая, энергичная, липкая, с энтузиазмом и даже некоторым творческим порывом организуемая, упорная до неистощимости, и хват-кая до безудержности, внедрившаяся сейчас подобно зловредному вирусу в наш социальный организм и разрушающая его изнутри, беспощадно и безобразно.
Тут надо как бы в скобках заметить, что далеко не всегда пакостничество захватывает буквально все (или очень многие) сферы и формы общественной жизни, как мы сейчас, к нашему величайшему прискорбию, почти повсеместно наблюдаем. Так в большинстве своем в более социально благополучные и ценностно внятные эпохи оно обычно фигурирует, так сказать, «на обочине жизни», в некоей маргинальной ее периферии, в тени и сумраке бытия, не выходя на свет Божий и отчасти даже стыдясь самое себя из страха быть усмотренным и опознанным. И вот так живет и живет себе оно в неких низинах и впадинах жизни по крайней мере до тех пор, пока все социальные пружины и винтики не сшибает вдруг непонятно откуда взявшимся ветром истории; и вот тогда уж «разруха» в головах органично и естественно переползает в клозеты и уж потом, по всему пространству общественной жизни начинает гулять и разворачиваться.

Словом, если без излишнего суемудрия это падение общественных нравов из состояния хотя бы относительной порядочности в откровенную низость ощутить и представить, то оно есть, с одной стороны, грозный симптом тотального распада старой жизнен-ной материи, обновление которой в силу извращенности жизни затянулось и зашло уж слишком далеко; и потому все пороки и надломы общественного организма начали обнажаться слишком откровенно и, следовательно, явили себя миру во всей полноте и разрушительности. С другой же, — если смотреть на существо вещей уже без всякой метафизики, то эти многоразличные про-явления пакостничества в сугубо этическом смысле есть ничто иное как распад и деструкция некогда целостного и более-менее гармоничного пространства общественных нравов, постепенно вырождающихся либо в самое примитивное, экзальтированно-болезненное своеволие («ну, что хочу, то и ворочу!»); либо в ресентиментное стремление сломать, взорвать и разложить все естественно-человеческие проявления нравственной подлинности: стыд, вину, совесть, ответственность – вплоть до полного не-различения добра и зла – в делах, поступках и формах существования.
И вот здесь-то надо вам сказать настоятельно и категорично, что бороться с пакостничеством как наиболее извращенным и очень трудно фиксируемым как в правовом, так и в гражданском смысле явлением социального зла чрезвычайно трудно именно ввиду его особой жизненной неуловимости. Так, будучи (по выражению Ф.М. Достоевского) глубоко «подпольным», то есть тщательно скрываемым состоянием ума, сознания и воли, пакостничество предпочитает вершить свои делишки в тишине, в месте укромном и тайном и по возможности, конечно, без свидетелей, но при этом в высшей степени безоглядно и бесчестно и с пол-ным (практически абсолютным) ощущением своего права на все совершенное: словом, «нате вам, нате вам, нате вам, любезные, кусок дерьма на порог дома вашего, а откуда оно в вашей жизни вдруг возникло, ну, решительно никто на свете не знает и не ведает!»
Причем, что особенно любопытно, что даже, будучи в исключительных случаях уличенным и обличенным, так сказать, на месте преступления классический пакостник, как правило, выходит из положения в основном двумя способами: либо скрывается быстро и без каких-либо комментариев по существу содеянного; либо начинает вопить и истерить во всю ивановскую как широко известный персонаж одной телеэпопеи: «Коселек, какой коселек? Отстаньте, твари позорные!» и прочее, вплоть до обсцентной лексики и никакими морализациями, взываниями к Богу, совести, даже мало-мальскому приличию его не проймешь… ни на того напали; и все эти душеспасительные призывы для него ничто иное как некое дуновение стихий; и хоть закричитесь, ничем дело не исправить, а плевок в душе надолго останется.
«Так что же с пакостничеством вообще-то делать? — с сомнением спросят меня все те, кто по ряду причин почему-то под его воз-действие попали. — Неужели дело это совершенно безнадежное и от пакостников вообще никакой защиты уже нет? И что же это за социальный тип такой, что про пакость свою сам все прекрасно знает да в нее же с восторгом лезет?»
«Подождите, отвечу, друзья мои! Уж коли имели терпение о пакостничестве послушать, так и давайте пакостника как социальный тип разберем по косточкам, и потом с Божьей помощью, поищем, в каких социальных стратах он угнездился и какие-такие особенные жизненные качества имеет!»
И вот, представив и охарактеризовав пакостничество как некий  достаточно сложный социально-нравственный феномен, присту-пим теперь к квалификации приемов и форм его существования, а в совокупности  с ними – того особого человеческого типа, который его постоянно практикует и в нашу с вами жизнь вмешивается.
Вообще, надо сказать, что в общей структуре нашей жизни пакостничество, как правило, не имеет определенной локализации и потому никоим образом не «прикреплено» к конкретному слою, группе или социальной страте. Поэтому именно в смысле его чрезвычайно широкой эшелонизации буквально в разных сферах существования: бизнесе, науке, культуре, образовании, политике. искусстве и т.д. и т.п., пакостничество, во-первых, практически универсально, т.е. осуществляет себя везде и повсюду и в самых многоразличных социальных типажах и формах деятельности – от откровенных маргиналов – до людей влиятельных и публичных, не брезгуя решительно ничем и ни от каких безобразий не зарекаясь.
Во-вторых же, именно в аспекте пожирания и уничижения ближнего пакостничество совершенно всеядно и, как правило, «питается» любыми проявлениями человеческой качественности, покушаясь на нее именно там, где почему-либо ее усмотрит и обнару-жит. Так особое раздражение классического пакостника вызывают те извечные проявления человеческой состоятельности, в которых в наибольшей степени выявляются духовное достоинство и творческая воля индивида и, как это ни парадоксально, даже его способность к высочайшим проявлениям эмоционально-переживательных влечений и состояний. И поскольку человеческая подлинность в максимальной степени обнаруживает себя в интеллектуальной и творческой одаренности, в способности любить и верить; постичь гармонию и совершенство всего сущего; а главное – искать все то, что сообщает ему нетленный отблеск вечности; то, стало быть, прямой жизненной задачей пакостника является демонстративный разрыв и осквернение всего этого полностью недоступного ему жизненного совершенства, уже, так сказать,… «по всему штату», без малейшей пощады и сострадания.
Итак, если перейти к простому и недвусмысленному объяснению феномена пакостничества, то в основном оно направлено против тех, в ком красота и мощь человеческого достоинства представлены в самом неподдельном величии и убедительности. Словом, если вы умны и у вас, так сказать, имеются вполне «материальные» подтверждения этого человеческого «качества» — в виде книг, статей, серьезных научных степеней и званий и разных прочих заслуг, имеющих хоть какой-то общественный резонанс — то немедленно ожидайте в свой адрес какой-то особой злобной реакции вполне в духе совершенно пророческого в этом смысле «Горя от ума» А.С. Грибоедова. То вдруг вообще из академического сообщества вычеркнут, как в свое время великого Д.И. Менде-леева, так и не удостоившегося высокой чести стать официально академиком Российской академии наук; то будут принципиально «не замечать» ни ваших писаний, ни книг – вплоть до тихих обструкций за спиной по поводу или без всякого повода, зловещих шепотков о какой-то вашей мнимой политической «неблагонадежности» — ну, вспомним, хотя бы судьбу гениального А.Ф. Лосева или крайне сложный жизненный путь М.М. Бахтина; а то и вообще, обозлившись до крайности, решится пакостник на совершенно отвратительную подковерную возню с весьма печальным для травимого человека жизненным исходом – вспомним тут трагический жизненный финал академика Легасова, взявшего на себя в самом буквальном смысле этого слова ответственность перед всем человечеством за последствия Чернобыльской катастрофы и вдруг ушедшего из жизни слепо, глухо и беспощадно.
Ну, а если вы вдруг начнете демонстрировать обществу особые формы талантливости в разного рода жанрах культурной дея-тельности, причем опять-таки с некоторым социальным резонансом, то ждите, что… «яд полетит в стакан Моцарта»; или вдруг попытаются покрыть вас и все вами сотворенное некой липкой и тягучей пеленой забвения; и приклеится она к вам на всю оставшуюся жизнь да так плотно и основательно, что, быть может, и до смерти с вами пребывать будет или же, уж в самом радикальном случае растрясут все ваши творческие порывания по самым неприличным углам и передним да так, что, опять-таки слезами изойдете и навеки зарекитесь их на общественный суд выставлять. Ну, вспомните, хотя бы поистине душераздирающие интриги, спровоцировавшие преждевременную смерть величайшего отечественного поэта; мученическую жизнь Достоевского, изводимого за свои убеждения с самым что ни на есть каннибалистским вдохновением; трагические финалы жизней Гаршина, Блока, Есенина, Маяковского. Цветаевой – да и вообще этот скорбный мартиролог отечественных гениев, погибших от интриг закоренелых и расчетливых пакостников, можно продолжать до бесконечности. Вообще читатель ничтоже сумняшеся рискует отнести столь педантично практикуемое пакостничество особенно в сфере национальных талантов и дарований исключительно за счет вековых аномалий отечественного менталитета, извечно пренебрегающего свободой и самобытностью творческой личности и в ряде случаев наклонного третировать ее прикровенно и скрытно, но вместе с тем с чрезвычайной эффективностью… и тут ошибется самым недвусмысленным образом. Так есть все основания полагать, что пакостничество, так сказать, имманентно существованию сколько-нибудь значительной личности, в той или иной степени нарушающей некие общепринятые фундаментальные устои соци-ума; и это противостояние протагониста новых форм человеческой жизни, в особенности, в чрезвычайно глубоких и никоим образом не подвластных грубой административной дрессуре сферах духа, культуры и морали, и приверженцев уже омертвевающего «порядка вещей» никогда и ни при каких обстоятельствах не может окончиться мирно. Другое дело, если все эти коллизии все-таки разрешаются публично и откровенно, гласно и общезначимо; но трижды горе тому простодушному и наивному гению, против которого, на первый взгляд, абсолютно всемогущими пакостникам вновь затевается Интрига, причем подлинные ее устроители и организаторы, как правило, навечно остаются в тени, в то время как прямые и непосредственные ее исполнители вроде бы торжествуют и делают свое дело с вполне конкретным жизненным успехом, но однако… до определенных Провидением времен и сроков.
И так как, по гениальному и удивительно точному суждению М.М. Бахтина, «…убить – не значит опровергнуть», то поверженный и, казалось бы, навечно изничтоженный творческий гений вдруг, по непостижимому закону духовной инверсии, начинает вдруг оживать – и духовно, и метафизически; а затем уж летят пакостники в жизненную грязь да и остаются в ней навечно.
Так и тянется эта духовная коллизия из поколения в поколение; из рода в род; из культуры в культуру; и очень разные типы принимают в ней участие – ну, вспомним, хотя бы, античного Сократа, гения философской мысли, утонченнейшего парадоксалиста, наделенного такой духовной мощью и силой, что под воздействием его даже самые немудрящие люди мыслить начинали… и вдруг павшего жертвою самого примитивного пакостничества и затем обессмертившего себя отчасти благодаря этому роковому противостоянию.
Поэтому будьте особенно осторожны, люди творческих задатков и призвания, не пускайте в свою жизнь кого ни попадя, а если все же от пакостничества «не спрятаться, не скрыться», стойте, как несгибаемый оловянный солдатик перед его уколами и знайте, твердо знайте, что рано или поздно оно изобичит самое себя, да только вот до этого счастливого момента еще нужно дожить в целости и сохранности; торжество высшей справедливости увидеть и при этом не озлобиться и не растеряться ни при каких обстоятельствах.
Или же в том особом случае, когда почему-то случится на вашем жизненном пути любовь, большая и всепоглощающая, дарующая счастье чистое и беспримесное как золото самой высочайшей пробы; и все, окружающие вас люди, этот совершенный дар небес в какой-то миг вдруг увидят и расчувствуют; то ждите, ждите, друзья мои, пакостничества разнообразного и изобретательного да в таких видах и формах неожиданных, что долго потом ахать и расхлебывать его будете. Так сначала постараются счастливый союз ваш разбить и обесславить и внутри него раздор посеять и с этой целью особую ядовитую Интригу подведут в виде сплетен, пересудов и прочих житейских подлостей; а когда поймут, что вы никак на такие провокации не поддаетесь и любовь свою Богодарованную изо всех сил охраняете, карьеру обрушать начнут да так изобретательно, что просто иной раз диву даешься: и как у пакостника на все это, им совершаемое, жизненных сил хватает, поскольку хоть какая-то энергия должна же и на собственное существование быть направленной?! Итак, уж коли вы и любите, и любимы, так оберегайте этот воистину бесценный дар от завистливых глаз и липких ручонок и свято помните: поддадитесь пакостничеству и позволите у вас отнять то, что дороже всего на свете, распылится и опустошится вся ваша жизнь разом и необратимо; и никто (даже Сам Господь Бог!) ее выправлять заново не пожелает, ибо есть в жизни человеческой события роковые и непреодолимые… и уже ничего тут исправить невозможно. Здесь действительно, как некогда писал наш известный режиссер А. Тарковский: «…оправдание есть, а утешения нет», а безутешному да отчаявшемуся на свете жить… ох, как тяжело, если вообще возможно.
Или вдруг, представим себе, что почтили вас Высшие силы красотой неповторимой и исключительной да к ней щедрой рукой до-бавили все выше перечисленные дары…; и что же вы думаете, жить со всем этим ослепительным богатством вам придется спо-койно, мирно и благополучно? Ну, должна вас разочаровать, ибо тут воистину как в дантовом аду происходит: «Оставь надежду всяк сюда входящий», и живет такой «счастливец» со всех сторон многократно утесняемый и горько ему в этой жизни бывает, если не преодолеет он все, ему выпавшее, каким-то особым образом.
А в качестве вечно поучительного и хрестоматийного примера приведу историю библейского Иосифа и его братьев, поскольку там все действительно разворачивается по классическим канонам пакостничества и с не менее классическим жизненным финалом. Ох, как же красив, фантастически красив был 11-й сын Праотца Иакова от возлюбленной его Рахили – Иосиф, да к тому же умен, чрезвычайно тонок и глубок духовно; целомудрен, как невинная девушка; и в завершение всего наделен особой высшей проницательностью – даром предвидеть и угадывать будущее и определять жизненные пути человеков; и вот за эти-то исключительные дары и совершенства да за особую любовь к нему отца возненавидели его братья самой лютой ненавистью и сочинили против него Интригу, а уж затем и в ход ее пустили. И был избит и изранен Иосиф и только малым делом не убит, а потом продан про-стым рабом в Египет, где понадобилось ему вся его исключительная житейская мудрость, чтобы наконец-то перепобедить и одолеть это близкородственное пакостничество, а затем восстать над своими братьями-предателями в красоте, силе и величии.
«И что же пакостничество вообще непобедимо или во всяком случае почти неодолимо? – с сомнением спросит меня читатель. – И как же его почувствовать тогда, а почувствовав, какие ему жизненные преграды выставить?»
«Обождите, опять таки, дорогие мои, — отвечу вам. – Уж коли имели терпение прочесть, против кого пакостник извечную войну ведет, имейте терпение понять и то, как ему противостоять следует!»
Давненько я собиралась и обещала, так сказать, представить народонаселению обобщенный тип пакостника, да вот как-то руки не доходили и душа, по правде сказать, не лежала. Однако когда-то же обещания выполнять надобно, и вот, наверное, пришли на то и времена, и сроки.

Сразу скажу: по чисто внешним атрибутам никто, даже из самых умнейших и проницательнейших людей пакостника – ну, никак не определит, поскольку наклонен этот человеческий тип к исключительной мимикрии. Так сегодня он предстанет пред вами в виде добрейшего старичка или умилительной старушки в платочке и начнет ни с того ни с сего излучать вселенское добродушие: здоровьицем поинтересуется, власти ругнет, про делишки ваши почему-то вспомнит и прочее такое заявит, неизвестно почему вдруг его чрезмерно заинтересовавшее. То обозначится он в виде чрезмерно ласковой тетеньки, давней вашей знакомой, никогда к вам и вашей жизни особого интереса не проявлявшей; и тут начнет вдруг она вам комплименты выражать, на первый взгляд, са-мые искренние, а на второй, – с какой-то злобной     подковырочкой, как бы разом и вас, и ваши жизненные устроения моментально обничтоживающие.

То внезапно обнаружит он себя в виде чрезвычайно внимательного к вашим житейским нуждам и крайне любезного соседа и беседу с вами заведет о том да о сем, да вдруг и огорошит вас вопросом совсем неподобающим и совершенно его по его жизненному положению не касающемся, ну, вроде того: «А вы в каком банке деньги храните?» Или еще того лучше: «А вы зарплат-ные карточки дома прячете или с собою носите?» А то еще почему-то интересоваться начнет, с какими охранными структурами вы дело имеете, когда свое имущество бережете, и как они вас обслуживают?»
Ну, а если пред вами мелкий чиновник, к примеру, тот же глава ТСЖ или председатель вашего дачного кооператива, то, опять-таки, неизвестно почему возникнут в вам требования непомерные, а то и вовсе неслыханные и в смысле платы за жилье, в стремлении проникнуть в пространство вашей собственности, да и вообще подкатить вдруг к вашему имуществу с какими-то невесть откуда взявшимися притязаниями.
И вроде все это тихо, мирно, в рамках закона и правопорядка происходит и, на первый взгляд, ну, придраться абсолютно не к че-му, однако на душе перманентно какая-то муть нарастает, липкая; и растет она, и множится, а там, смотришь, и пакость на подходе да еще какая злокозненная-то.
Поэтому, друзья мои, сделаем первое и основное заключение: по социальному статусу или жизненному положению классического пакостника… ну, никак не определишь: любит он, как мифический греческий Протей, постоянно менять личины и обличья; и так в этом насобачился, что ежели пожелаете его, так сказать, чрез социальные «окошки» вычислить, то сразу скажу: дело это абсолютно безнадежное, и тут современному «естествоиспытателю» искать нечего.
Однако же, огорчаться не надо: пакостник уловим вполне конкретно и жизнеосязательно и нужно тут несколько приемов приме-нить, предельно активизировав проницательность, мнемотику (зрительную память!), а главное — абсолютно точное, неискажен-ное никакими привходящими впечатлениями восприятие личности предполагаемого индивида, неоднократно подозреваемого вами в пакостях, но все никак не могущего стать уличенным и, так сказать, явленным миру во всей совокупности его свойств и ха-рактеристик.
И здесь, главное, надо выделить, запомнить и совершенно конкретно (без фантазий и разного рода умозрительных «идеализмов») окончательно и бесповоротно уяснить себе следующие характеристики и приметы пакостника.

Во-первых, невзирая на анонимность своей жизнедеятельности и многократные попытки всячески скрыть свое местопребывание, всякий человек (я настоятельно и решительно подчеркиваю что: всякий!) непременно помимо собственноручно организованной пакости обязательно оставит следы своей деятельности – будь-то в спешке оставленные предметы вашего обихода, которыми он почему-то решил воспользоваться, следы чужой грязной обуви на любовно вычищенном вами ковре, свет, в тех помещениях ваше-го жилища, который обычно обязательно выключается, мелкие кражи косметики, лекарств и вообще всего того, что отчего-то вне-запно поразит воображение пакостника и вдруг захочется ему, уже помимо всего совершенного, покрысятничать во всю ширь сво-ей натуришки. Ну, покрысятничал, а следишки-то оставил…,и вот тут-то хозяин смотри и бди: ибо следы есть улики и их с помощью современных технических средств легко обнаружить, а затем и представить куда следует.
 
 Во-вторых, как я уже говорила ранее, чрезвычайно наклонен пакостник к разного рода жизненной рисовке и подражательству. Например, не успели вы приобрести что-нибудь интересное да еще по выгодной цене, как пакостник обязательно по вашим следам пойдет и либо накопленными вами бонусами в одном торговом месте в собственных интересах воспользуется; либо, совсем уж одурев от тщеславия, хапнет вашу идею давным-давно в Интернете фигурирующую и попытается под свои интересы представить, да так мелко и подло, что аж плеваться хочется. К примеру, вот недавно опубликовали мы статью в «Яндекс-Дзене» «Старость без мудрости, которая, к слову сказать, уже давно написана была нами и на нашем сайте представлена, смотрим, а уж в «Пикабу» какая-то ушлая, но притом откровенно пакостнически настроенная дамочка «Возраст без мудрости» придумала да за свое выдает без всякого стеснения, пока по ручонкам не ударили… Словом, смотрите, любезные читатели, кто по вашим стопам в жизни крадется и на вашей же жизненной стратегии свою пакостную стезю потихоньку оформляет… Тут, повторяю, опять-таки особая память, проницательность и волевые усилия крайне необходимы, поскольку раз простишь и спустишь пакостнику его устремления, потом другой, третий, а потом, глядишь, от всех ваших стараний решительно ничего не останется и распылитесь вы просто в мироздании как нечто бесконечно мелкое и ничтожное.

Ну, а в-третьих, чрезвычайно уловим пакостник по манерам и чисто физическим проявлениям: только смотрите, смотрите на него внимательно и станет ясен он как нечто совершенно непотребное вдруг, на ярком солнечном свете появившееся. То вдруг при взгляде на вас, якобы беглом и нечаянном, у него вдруг лицо как-то жутко кривиться начнет и воистину из-под благородного обли-ка мистера Джекила вылезет моментально маньячная образина мистера Хайда; и ужаснетесь вы, глядючи на эти превращения. Причем тут дело буквально одной минуты или нескольких даже секунд, но однако настолько эта минута говорящая, что она вам буквально все о пакостнике расскажет и так на свет Божий явит и выложит, что только сумей эти превращения увидеть, в сознании своем запечатлеть и соответственные выводы сделать. А то вдруг восчувствует классический пакостник, что вы давным-давно о нем все знаете да почти досконально; и тут он, как правило, либо прятаться от вас начнет, либо вдруг радикально ни с того ни с сего здороваться с вами перестанет, либо уж совсем одуревши от страха (поскольку каждый пакостник перво-наперво есть трус чрезвычайный… до медвежьей болезни) примется вдруг вокруг вас суетиться и трепетать да так истерически, что под вашим при-стально на него глядящим взглядом, что прямо-таки захочется валокардинчику ему поднести и тем самым от нервического припадка избавить.
А вот, в-четвертых, как советовала недавно одна проницательнейшая английская дама-криминалист, «моделируйте» вы постоянно жизнь и дела этого мелкого социального преступника, т.е. характер, умонастроения и образ существования и… через некоторое время этих, эмпатических усилий с удивлением обнаружите, что не только все ближайшие поступки, намерения и порывы его относительно вас исчислить сможете, но и появится он пред вами во всем своем пакостном обличье, как лилипут на ладони Гул-ливера, а там уж на свой страх и риск особые житейские решения принимать дерзайте и, главное, не смущайтесь, ничего не бой-тесь и с толку себя сбить не давайте!

Словом, друзья мои, смотрите на жизнь вас окружающую чутким и внимательным оком и будьте «простецами» (т.е. людьми душевно чистыми в лучшем евангельском значении этого слова), однако мудрыми, «яко змии», т.е. отделяющими добро от зла и умеющими уловлять это зло, где бы оно ни скрывалось и за какими бы благовидными личинами и мотивами не пряталось.
Ну, прямо-таки «зрите в корень», как некогда незабвенный Козьма Прутков говаривал!!!