Бывает, вспомнишь о людях, совершенно незаметных и скромных.
Да только в связи с чем-то действительно важным.
Запавшим в память.
Оба пришли к нам в восьмом классе.
Гриша - из деревни.
Немного заикался, медлил и старался говорить поменьше.
Заик я навидался, деревенская жизнь казалась неведомой экзотикой.
Поэтому Гришу решил привечать.
Или приручить - это уж как вам удобней.
То, что казалось мне в нём интересным, Гришу смущало неимоверно.
Он стеснялся, переживал.
Чтобы расшевелить, позвал его в наш одесский двор.
Покрутиться с шебутными соседями и соседками моего «разлива».
Гриша разошёлся, покраснел и заговорил по-украински, абсолютно не заикаясь.
Я почему-то сразу понял как его вылечить и что держит его от общения с нами.
Ни в коем случае не смеяться над ним - даже если повод действительно есть.
Говорить буду я - пусть слушает.
Захочет сказать - буду терпеть, ведь нужно для дела.
Гриша никогда не был в большом городе.
Да ещё таком странном и фартовом как Одесса.
При любом удобном случае гулял с ним по роскошным улицам.
Рассказывая о том, что вычитал, слышал, догадывался.
Придумывал крученые истории и сам начинал в них верить.
Но кто из нас, одесситов, без греха.
Жутковатые закоулки Сахалинчика почему-то оказались наиболее продуктивными по части фантазий.
Особенно дождливыми вечерами поздней осенью.
Главное, было свести концы с концами в собственном монологе.
Особенно не повторяться по части моих выдумок.
Сеня учился в нашей школе давно, с первого класса.
Только в параллельной «немецкой» группе.
Бабушка решила, что будет куда больше толка, если Сеня возьмётся за английский.
Так он оказался у нас.
Обыкновенный безвредный тихоня обладал умением быть невидимым.
Будто его и нет рядом.
Ни на уроке, ни на переменах.
Ни даже в Обсерваторном переулке, где в комнатке полуподвала старого особняка, обросшего кустами сирени, он жил вдвоём с бабушкой.
Однажды по дороге к лестнице, идущей от переулка к морю, мы с Гришей встретили Сеню.
Поздоровались, но он тихо посторонился и исчез.
Я немедленно забыл о нём.
Гриша оказался куда наблюдательней и, наверное, добрей.
Вздохнул, задумался, ненадолго ушёл в себя.
Потом стал расспрашивать меня о Сене.
Но что я мог рассказать о почти бестелесном фантоме.
Через год появился Сашок - совсем неглупый и яркий молодец.
После школы быстро сделавший карьеру в комсомоле.
Через много лет серьёзно разбогател - в поветрии первых кооперативов и дурных денег.
В конце девяностых его убили, что казалось мне абсолютно невозможным.
Сашок был из тех, кто мог пройти сухим между струйками дождя.
Шальная пуля все-таки сказала своё последнее слово.
Мне искренне жаль его.
Мужик был всегда готов расщедриться и постараться.
Не только для себя.
Судьба...
В школе же инициатива буквально извергалась из Сашка выбросами вулканической пемзы.
Разумеется, с запахом серы.
Избавиться от него было несложно, твёрдо сказав «нет».
Но слабые духом покорялись и тянули навязанную им бессмысленную лямку.
Как ни странно, Сашок извлёк Сеню из почти небытия.
Устроив из него предмет почти садистского наслаждения.
Издевки, насмешки беднягу по-моему не смущали.
Казалось, он привык стоически относиться к мелким гадостям.
Вытянуть из него ответ было сложно, но у Сашка получалось.
Через несколько лет от совсем посторонних людей я узнал через какие беды прошёл этот паренёк.
Ещё до того как оказался в бабушкином подвальчике.
Мы, весь класс, без всяких усилий «не замечали» откровенных издевательств.
Некоторые, вероятно, слегка посмеивались.
Став постарше, я понял, что виноват не меньше других.
Хотя Сашок с его «номерами» был вполне заметен.
Естественное чувство сопереживания не срабатывало.
Когда грозили более или менее серьезные проблемы.
Меня хватило только на Гришу.
Сеня остался «за скобками».
Как ни странно, Сеня не промолчал, ответив почти неслышимое «нет» календарному бреду начинающего карьериста.
В связи с очередной датой.
На предложение повторить, сказал то же.
Погромче.
На глазах у всех.
Назревал позор.
Сашок поднялся, мгновенно сбил его с ног, подтащил парту.
Уложил её на Сеню, усевшись сверху с видом победителя.
Гриша не спеша подошёл к Сашку.
Схватил за волосы и ударил лицом о парту.
И - опять, и опять - до крови.
Вытащил из-за парты и резко толкнул к дверному проёму, в котором Сашок мгновенно исчез.
Минут через сорок Сашок вернулся, с разбитым, но уже вымытым лицом.
Подошёл к Сене, извинился.
А Грише сказал «Спасибо, научил».
Гриша перестал быть заикой - с этого дня.
А Сашок стал человеком.
Хитрым, наглым, но без явной подлости, готовым помочь.
Или обречь - не знаю и знать не хочу.
Сени и Сашка давно нет.
А Гриша есть - куда он денется.
Без таких нельзя - всё развалится...