Глава вторая
«Рублёвка»
Заснеженные улицы и слякоть у входов в подземки, лужи покрылись пушистым слоёным снежком, солнечным бликом в глаза поблёскивало, отражение их тонкого льда. Приятное ощущение после монотонных недель в чреде полу сумерек, недавно висевшего купола смога и облаков над мегаполисом. Владимир выруливал между домами, съезжая с трёхэтажного гаражного комплекса, устремляясь в серебристой машине к шлагбауму. У ворот огораживащих трилистник многоэтажек, обособленных высотных экологичных домов, из красного кирпича, где и находилась его квартира, легковая притормозила, ожидая Людмилу. Она вышла из лифта, спустившись с девятого этажа, открыв двери парадной, проследовав во двор дома и, огибая строение, устремилась к машине, завидев её, охранник поднял шлагбаум. Людмила, только по исключительной просьбе Владимира, расположилась на переднем сидении, ощущая некоторое неудобство. Минуту и легковой автомобиль, въехал на основную дорогу и влился в замедленное движение транспорта. Она разглядывала мелькавшие за стеклами автомобиля дома с застарелым серо - жёлтым налётом, это были застройки советских времён, сюжеты менялись, замелькали кварталы высоток, за ними как два близнеца, виднелись дома современных построек. Набрав скорость, машина понеслась вперёд, перестраиваясь с одной полосы на другую вдоль Рублёво-Успенского, Подушкинского, 1-го и 2-го Успенских шоссе с отчерченными посередине линиями, которые кое-где прерывались короткими штрихами пунктирами. То, спускаясь под арки мостов то, вновь поднимаясь на высоту, продолжая двигаться в фигурном пространстве трасс, развязок длинных мостов, широкой автострады дорог, приближаясь к пригороду Рублёвки, расположенному к западу от Москвы. Людмила смотрела сквозь запотевшие стёкла, проезжая по территории Одинцовского района Московской области, застроенной дачами бывшей советской элиты, фешенебельными коттеджными строениями. В машине включили дворники, усердная работали щёточки, смывая с них грязь. Одни за другими сменяясь, пестрили пейзажи. То, заснеженных елей вдоль трассы то, вновб уходящих в направлении аркок мостов, белых полей, они всё мелькали за стеклами, автомобиль уносился вперёд, придерживаясь указателей, в потоке мелкогабаритного транспорта то, пристраиваясь за другими машинами то, обгоняя их длинную череду. Вскоре, свернув на просёлочную дорогу, продолжив движение, автомобиль, минуя лесные массивы, проехал вперед мимо соснового бора, оставляя позади низенькие и редкие малоэтажки, утопающие в зелёной хвое, растущих с ними рядом деревьев. Слева и справа вновь замелькали дома, огороженные высокими заборами территории частных построек, продолжая движение в спокойном, ритмичном потоке, постепенно выруливающих в переулки машин. Прошло не более, чем пятнадцать минут, машина свернула влево, к узенькой и только, что расчищенной от снега дороге.
Добравшись до места, припарковав автомобыль у обочины, Владимир Арнольдович вышел, оставаясь в салоне, она наблюдала за ним. Прикуривая на ходу, неспешно в своём длинном из чёрной кожи пальто, Владимир следовал к отгороженной территории, затем опустил правую руку в карман, вновь достал сигарету, переместив сигарету в левую руку, закуривая на ходу вторую, он приблизился к домику КПП , о чём – то побеседовав там, задержавшись не более минуты. Направился обратно затем, обернулся на окрик, вышедшего наружу охранника, вернулся, - «значит, мы на верном пути, он предъявлял документы».
– Всё в порядке, - сообщил Людмиле Сысоев, сел в машину, повернув ключ зажигания, захлопнув с усилием дверцу. Подъехав к поднятому шлагбауму, кивнув в ответ на жест помахавшей ему руки. Сысоев проехал не больше пятнадцати метров вдоль тихой улочки с растущими соснами у трёх, двух этажных строений, особняков расположеных по левоую сторону. Притормозив у высоких ворот трёхэтажного дома, вышел, нажав кнопку звонока на калитки. В проёме, открывшихся в это мгновенье ворот, показался мужчина, свосточными чертами, «скорее всего он узбек». Вскоре обменявшись быстрым приветствием, Владимир Арнольдович протянул служащему ключи от машины, одновременно открывая правую дверь. Людмила вышла, проследовала за Сысоевым в прадную, мимо въезда в гараж, куда спускалась его машина.
В светлой прихожей, сверкающей позолотой отделки, напротив выпуклых стульев вдоль стен, с отделкой из белого мрамора красовалось длинное зеркало в вычурной из металла стариной работы оправе. Внизу стены стояла не одна, а множество пар детской и взрослой обуви, Людмила немного нагнулась, расстегивая молнии на сапогах. Затем переобулась, в одну из предложенных пар домашних женских туфель, интересной формы с загнутыми носками, передала, Сысоеву свою белую шубку, котору тот быстро отнёс в просторную комнату, гардеробной, оставив там и свой плащ, затем показался в дверном проёме.
По мягким ступенькам, покрытым красной дорожкой, они поднимались в гостиную. Завидев впереди кудрявую девчушку лет девяти, из-за спины, которого стесняясь, выглядывал темноволосый мальчик, сначала подумала: « Неужели я в семействе цыган?» - сильно удивившись тому. Но, заметив маленькую круглую шапочку, что покрывала макушку главы семьи, встречавшего его на деревянной лестнице, она догадалась, к какой религии он относится, проследовав за Сысоевым на второй этаж к открытым дверям просторного зала, где гостей ожидали члены Еврейской семьи.
Беседа Сысоев началась не с обычного приветствия между приятелями, сначала он обратился к женщине, державшей младенца, а в ходе разговора с супругами он то и дело, подшучивал в с присутствующими детьми. Собравшиеся члены большой еврейской семьи в просторной гостиной с интересом рассматривали Владимира и Людмилу, приглашая за стол. Но, как показалось Людмиле, все эти бусинки глаз, изучали и свербили большей частью её. И только, маленький – пятый ребёнок, гремя погремушкой, не обращал на посторонних внимания.
Интерьер гостиной стиля а ля Ампир, произвёл на неё не просто торжественное, скорее, помпезное впечатление. В его светлых, пастельных тонах находилась белая мебель, окаймлённая в блестящую позолоту, мраморные длинные столы с полированной поверхностью, на полу - персидские ковры, диваны, с оббивкой светло-зелёных тонов и кожанной цвета слоновой кости. Напротив одного из обеденных столов, располагался телевизор с большим, плоским экраном, прикреплённый к стене, он находился выше уровня глаз. В этой красивой и доставляющей её взору удовольствие, императорской обстановке она ощущала себя прекрасно, а в какой-то миг ей стало казаться, « что, она не в Москве, а в стране колдунов, находясь под приятным впечатлением от принесённых в гостиную блестящих подносов покрытых тонкой ажурной салфеткой. Под ней стояли чайники из серебра, с прозрачные из цветного стекла ряд тонких стаканов, печенье, сладости, пахлава, напоминая приёмы в Марокко.
Во время знакомства с Сабиной – мамой, её супругом, детьми; двумя дошкольного возраста мальчиками, младший из них был светловолосым, отличаясь от брата постарше и двух детей семи – девяти лет, Людмила узнала, что в семье есть и более старшие дети; отсутствующие в этот момент; студент одного из учебных заведений столицы и старшеклассница. Неожиданно младенец до этого спокойно игравший, заёрзал на материнских коленях и громко заплакал. Понимая, что Сабине требуется отлучиться, чтобы уложить младенца поспать, Людмила окликнув детей предложила им поиграть в свободном пространстве гостиной, тем самым разделив заботу о детяхс Сабиной. Включаясь с ними в игру, подкидывая вверх воздушные шарики, затем надувая новые. Её весёлый настрой привлек в её игру с дошкольниками ещё двух других детей немногим старше. Играя, она тестировала мальчиков, предлагая дошкольникам принести шарик определённого цвета. Контакт налаживался с первых минут. Её первая встреча не осталась без внимания старших, они заметили, как она заботлива и как увлечённо занималась с детьми. Людмила спускалась с детьми в «игровую», где сначала лепила с детьми, а затем они рисовали. Пока их мама занималась с младенцем в стенах спальни, мужчины беседовали, двое из мальчиков закончивших рисовать, это были школьники младших классов - первоклассница Хава и её брат Ариэль во время занятий младших знакомили гостью с содержанием зала для игр. Они открывали шкафы, демонстрируя все игрушки, любимые книги и всё остальное. Спустя два дня, семейство устроило, совместный ужин с Людмилой «шашлыки» во дворе дома, принятой к ним в семью в качестве нового члена и гувернантки. Это было неожиданным предложением Сабины, так как няня, годовалого малыша вынуждена была уехать по семейным делам, шло время, а маме нужна была помощь, Людмиле нравилось заниматься с детьми, поэтому предлжение было принято с удовольствием.
Дети соревновались между собой, помогая сервировать стол: раскладывали фраже и посуду, затем попробовали красиво складывать разной формы салфетки. А вскоре к салатам подали и шашлыки, впервые Людмила попробовала шашлык из говяжьей печени сердца. Все шло своим чередом, младший из воспитанников постепенно освоился с правилами пользования вилкой с ножом, затем пятилетний мальчик по имени «Беня», стал формировать букетик для мамы, ему на помощь пришёл и самый младший Моня. Он выбрал немного ромашек из тех цветов, которые припасли для букета напольной вазы. Казалось бы, все было прекрасно, если бы не намеки маминых слов: - Любит, не любит, - выдёргивая лепестки, повторяла Сабина.
- Мне кажется, что папа меня не любит.
«Что это здесь происходит, это намёки на ревность?» - мысленно, возмущалась она,- «а, кроме того, я старше Сабины, отчего ей «неймётся», когда всё шло так хорошо, зачем на мужа давить и теребить детям нервы или что это – перетяжка каната, внимания на себя, игра или намёки?»
- Нет, любит громко возражали мальчишки!
Намеки главы семьи, были обидными и не приятны Людмиле, но она постаралась собрать свою волю; не думать и не зацикливать на этом внимание: «Возможно, я не в курсе этих традиционных особенностей».
С утра, как принято в этой семье, дети с папой отправились в магазинчик за сладостями, предлагая поехать с ними, однако учтя слова мамы во время гадания мамы, вчера, на цветах, Людмила вежливо уклонилась. Проследовав выпить чашечку кофе в столовую, где женщины, мать семейства - Сабина со Слуве, старшей школьницей и восьмилетней Хавой, помогавшей им, раскатывали тонкое тесто на поверхности стола в веранде столовой, второй гостиной. Там, вдоль стенного пространства, большею частью из стеклянных витражей располагался столовый зал. Готовя еду в пространстве зала, где столовая функционально совмещалась с молочной кухней; в доме их было две – молочная и мясная, как у них говорится: «мясо барашка не готовилось в молоке». Когда вернулись мальчики, привезя сладости, они поспешили к столу, там начиналась расстановка блюд для завтрака, собрались все дети, всех кроме маленького Мони. Он оказался в саду рядом с папой. В тоже время, остальные члены семьи, собравшиеся в гостиной из остеклённых - витражей, с большим интересом наблюдали за ходом переговоров. Вот за столом рядом с папой - Равилем двое, видимо, из его, партнёров, они о чём – то оживлённо беседуют, Моня висит на отце, за его спиной держась за шею, затем, один из мужчин попытался ребёнка отвлечь, помахав пачкой зелёных купюр, - «совсем как погремушкой для малышей, да большие оригиналы». Глядя на них, Людмила не могла подумать, что такой забавной может являть собой серьёзная сделка, следя за ходом событий через витраж. Как принято, в традициях у евреев, отец не журит и не ругает детей, скорее ищет с ними контакт, воспитывает их мама, поддерживая «огонь в очаге».
Вскоре, на глазах остальных членов семьи, переговоры закончились, и Моня вернулся, присоединившись завтракать к остальным, затем, распрощавшись с деловыми партнёрами, отрыв со стороны сада дверь на веранде гостиной показался отец. Условиями «новоиспечённого» соглашения, как поняла Людмила, Сабина осталась весьма недовольной; в последствие, она кричала, разговаривала с Равилем на громких тонах, упрекая супруга, хотя Людмила не знала азербайджанского но, для этого не нужно, жесты и интонация, говорили за себя сами.
Так как режима в детском графике дня не наблюдалось и ей приходилось долгое время, укладывать мальчиков спать, проводя часы в детской спальне. Перед сном, им дозволялось, есть всё, что они захотят, они предпочитали поесть сладкого, конфет, шоколадок или небольших кусочков торта, кексов. Затем, испачкав руки, они прямо в постели, брались руками за простыни, дети не волновались; естественно, дом работница всё поменяет и приберёт.
В столовой, они также самостоятельно брали из холодильника всё, что вздумается поесть, уронив на пол мороженное или кексы «Барни», они спокойно переступали уроненное и доставали себе ещё.
Обычно, нанятая в семью гувернанткой, Людмила сопровождала маму с детьми повсюду; к врачу, с приходом гостей с другими детьми, она принимала участие в их играх, на праздничных торжествах - находилась рядом с детьми, тем не менее, давая возможность и самостоятельным детским играм, наблюдая за ними, разрешая их небольшие конфликты. «Понятно, они не умеют общаться в социуме с другими детьми, здесь они, как в замкнутом мире семьи, ограниченной территорией дома и ближайшей детской площадкой».
Как–то вместе с главой семейства и с детьми они находились в торговом комплексе «Детский мир », где кроме покупок товаров для юношества и детей, они побывали крупнейший в Европе парке для развлечений, интерактивном музее науки «Иннопарк». Но, когда из стереозала они поднялись на пятый этаж, направляясь в город профессий, «КидБург», к миниатюрной модели взрослого мира, после осмотра экспозиции «Динозавр Лэнда», произошёл неожиданный инцидент. Идя спокойно и чуть впереди, Моня, вдруг резко отскочив в сторону, сделал выпад к небольшой девчушке, проходящей мимо, с женщиной и, по всей видимости, с телохранителем. Людмила вовремя успела среагировать на неожиданный выпад ребёнка. Реакция телохранителя, вставшего на оборону малышки, представляла угрозу но, мальчику, к счастью, в доли секунд, телохранитель ретировался, сдержав свой внезапный порыв, его отработанные приёмы, могли иметь плачевные последствия для младшего – Мони, такие внезапные всплески в поведении детей, ничего хорошего не предвещали.
На протяжении всей прогулки по детским развлекательным комплексам, забота об их безопасности, держала в напряжении не только Людмилу, но и отца семейства вместе со старшей школьницей, сестрёнкой озорников, держа постоянно их во внимании. Чтобы дети не разбежались в разные стороны и направления, а в этом развлекательном центре, было, где затеряться, среди магазинов игрушек, поэтому старшие старались не упускать их из вида, чтобы не потерять совсем.
– Скорее сюда, ловите быстрей младших с горки! - скомандовал папа – Равиль, - дети способны кататься на горках, подпрыгивая по надувному батуту до обморочного состояния, они не способны себя контролировать.
Самый маленький из детей трёх с половиной лет, взбирался вверх, а семилетний спускался с батута вниз, из мягкой трубы показался пятилетний малыш, сестрёнка позвала его. Людмила вылавливала малышей; улучшив момент, беря за руку сначала младшего мальчика и отведя взмокшего Моню, избавив от лазанья и беготни, возвратив его к папе, занялась вылавливание второго того, который был постарше.
А затем, указав детям, в сторону огромных часов, возвестивших о начинале трехмерного светового уникального шоу, они спустились по лестнице в холл вестибюля на первый этаж. Где под куполом главного атриума, с огромной площадью витражей, из натуральных камней и стекла, расписанных мотивами русских сказок; про «Царевну-лягушку», «Перышко Финиста-Ясна Сокола», «Василису Прекрасную», «Сестрицу Аленушку и братца Иванушку», заирало сопровождаемое мелодией на фоне вращения часовых механизмов трёхмерное шоу. Световые сюжеты сменялись на зеркальной поверхности самых больших в мире часов, с огромным 13-метровым маятником диаметром 3 метра, действующим как асферическое зеркало. Создавался оптический эффект, оживляя персонажей из сказок; отправляя в дорогу то, троку коней, везущих с подарками деда Мороза то, в космос ракету и финал шоу, красочный феерверк, вспышка салюта.
Во время обратной поездки в автомобиле, возбуждённые дети, высовывали головы и руки из окна машины, ведя себя так, словно вернулись из джунглей, как настоящие дикари.
- Вы не должны себя так вести, не безопасно, можно остаться без головы, пожалуйста, закройте окно, - обратилась к водителю мерседеса Людмила.
Глава семейства вел себя так, словно ему всё безразлично, происходящее в салоне машины. «Или это традиции, еврейской семье, так здесь и должно быть? Понятно, вот мама, она занимается воспитанием детей, так значит супруг её, в любой ситуации лоялен с детьми», - размышляла Людмила.
С каждым днём она сильнее привязалась к маленьким членам семьи, несмотря на все их детские выходки, которые оставались всё теми же, отъявленными драчунами.
И только, появление Ариэля, особенно огорчало, его поведение лишь доказывало, как отрицательно он влияет на младших, это сказываясь и на занятиях с детьми, создавая проблемы в работе Людмилы, как гувернантки.
Для малышей большим авторитетом были их старшие братья и сёстры. К большому сожалению Людмилы, старший - Ариэль, был образцом жестокости и хулиганства, на первых порах его замкнутость, Людмила ошибочно принята за скромность.
Его агрессия проявлялась не только по отношению к младшим братьям, но и к собачке.
- Я заберу у вас Чарлика, если вы бьёте собачку, зачем же он вам, я буду его любить! Смотрите внимательней Моня и Беня, я глажу его. Вот миска собачки подставим поближе и нальём молоко, видишь, - обратилась Люда к старшему мальчику - Ариэлю, – он пьёт, смотрите: вот, как можно его накормить.
В разговоре с детьми, Людмила узнала, что до её появления в доме, одним из воспитанников во время игр у бассейна, был утоплен щенок. Её насторожило, что они даже не помнят, кто из них, к этому оказался причастным к убийству щенка: «Возможно, что его утопил один из маленьких братьев но, кто этому их научил? Естественно дело рук старшего брата, в этой четвёрке, - размышляла она. Со временем, она подмечала: «А вот, опять Ариэль, как старший по возрасту, манипулирует ими. Стараясь скрыть собственные проделки, настраивает маленьких и на отказ от занятий; подзывая детей, чтобы с ними закрыться и провести время за просмотром гаджетов, но всё это было бы, ничего. Всего лишь…, мелкие проделки, по сравнению с тем, как в один день Ариэль убежал вместе с младшими братьями, закрылся в доме с внутренней его стороны, в комнате, примыкающей к залу с бассейном. И в этот момент, она поняла: «Ситуация уже на пределе». Когда ей удалось их открыть, перед глазами предстала следующая картина; залитые водой в комнате у бассейна, мокрые дети, стоящие у открытого крана, вода переливалась из заполненного умывальника на пол, достигала их щиколоток, чем могли бы закончиться подобные игры у бассейна? – ужас охватил её, одни и те же мысли: «На этот раз всё обошлось, хорошо всё закончилось, действительно мне повезло, что домработница задерживалась, услышав звуки звонка, слава богу, она спустилась и открыть мне дверь. - Стоя в потопе, по щиколотку в воде вместе с детьми, она ощутила тревогу и страх, чувствуя, что ноги её подкосились: «Слава богу, - повторяла она про себя, - всё закончилось без потерь, все здоровы и живы».
Когда вернулась их мама, Людмила негодовала: - Сегодня Ариэль займется укладкой детей ко сну, раз он теперь меня замещает, а я пойду мыться и спать! – заявила во всеуслышание разгневанная их проделками Людмила в гостиной, развернувшись всем корпусов, и быстрыми шагами стала подниматься по лестнице на третий этаж.
- Неси полотенце, сюда ко мне, в детскую ванну, теперь ты будешь мне помогать, - распоряжалась Сабина, поддержав Людмилу, разъярённую его выходкой с потом воды в комнате у бассейна.
«Сабина, хорошая мама, она нравится мне и мальчиков я полюбила, как всю эту семью, но брать на себя ответственность, а если в дальнейшем ситуация выйдет из-под контроля, став чреватой опасностью, если не уголовно ответственной. Как ни обидно, но Сабина не захотела меня понять и того, что детей нужно удалить от старшего-Ариэля, и только поэтому я с ними расстанусь».
Когда пошла вторая неделя, работы в этой семье, Людмила старалась научить мальчиков терпимому поведению в социуме; играя в песочнице, занимаясь постройкой гаражей для машинок. Добавив, в выпавшем пушистом снежку, новых элементов игры: горки, тоннеля. Предлагая детям, дружно играть, обмениваясь предметами в процессе игры, не отнимая друг у друга.
- Находите выход из ваших конфликтов, общаясь словами, - учила она их навыкам, поведения направляя ситуации в мирное русло, давая понять им, что требуется уступать друг другу, а не мериться силами: «Да, бесполезны все мои убеждения, всё переворачивается с ног на голову, когда с ними старший брат Ариэль, по всей вероятности его поведение оправдывает своё имя».
Обмениваясь игрушками на площадке, дети с интересом рассматривает новую девочку. Возле качелей, где раскачивалась малышка - девочка лет шести, стояла женщина. Это была её бабушка, проживающая по – соседству.
Она поделилась с Людмилой, - моя внучка у нас в выходные. Среди недели, она посещает частный детсад, а раньше девчушка ходила в обычный. Вы представляете, что там за частушки на музыкальных занятиях они распевали: «Я ни в маму, ни в отца, меня курица снесла!»
- С другой стороны – это народный фольклор. Хорошо, что ещё не так: «Ни в маму, ни в отца, а проезжего купца», - не в силах сдержаться, Людмила расхохоталась.
- Да, но, ребёнку трёх лет, такое преподавать? В это время, когда женщина, живущая в соседнем особняке, негодовала, её реплику прервал шарик от тенниса, полетевший прямо по направлению стоящей рядом с ней женщиной, Людмила еле сдержалась от смеха.
Это один из мальчиков – Биньямин, попытался привлечь к себе внимание её внучки, запустив в неё небольшим снежком. А на просьбу гувернантки, прекратить баловство, он лишь повторил, прицелившись метче. Соседка, бабушка симпатичной девочки, не замедлила, подняв ком снега на глазах у Людмилы, метнула снежок в беседку, где стояли мальчишки. Реакция их в эту же секунду не заставила ждать, когда один из детей опрокинул пластмассовый столик, швырнув его в сторону соседской бабули, а другой мгновенно скатав небольшой снежок, запулил прямо в неё.
- Ах, вы… безобразники, - заругалась на мальчишек соседка.
Людмила не стала угаться на мальчиков, несмотря на то, что ей не понравилось их поведение, считая, что в споре виновен тот, кто мудрее.
- Это, уже не так страшно, в отличие от того, какими были мальчики на первых порах особенно Беня, поясняла она.
- А, что они дрались?- с интересом спросила соседка.
- Да, не то слово, они сражались, вынимая железные прутья, прямо из крепления ковра, лестниц, -
- ужасаясь при воспоминании об этом, Людмила сказала, - в момент ссоры, они готовы убить друг друга, разведёшь их в разные стороны, через минуту твердят:
- Я хочу вернуться назад, ведь там, мой брат, Моня, мой любимый Моня!
Теперь по пути домой, взявшись с детьми за руки, Людмила спросила у них:
- Что же мы делаем, когда очень хочется привлечь симпатию девочки, поиграть, разве так стоит привлекать внимание?
Она обсуждала знакомые им ситуации, которые возникали в период игры, выясняя, кто из детей поступил правильно, а кто нет, какое поведение будет приятней для окружающих, как следует повести себя в другой раз.
Подходя к дому, они запели. «Вот так, выпустив пар, сразу пришло облегчение, - а как хорошо здесь с ними!» Свежий морозный воздух потянул запахом сосен, вокруг, корорых на белом покрове яркими чёрными точками углублялись пятна мокрого снега упавшие с высот деревьев вытяшутые и полукруглые шишки. «Видно вчера их раскачало, как следует», - только успела подумать Людмила, как старший из четырёх запустил шишкой в сетку, отгороженного у дорожки высокого вольера с собаками, который был на пути к дому от детской площадки.
- А Ввы знаете, собаки могут быть весьма дружелюбны, - Людмила перекинула через ограду кусочек печенья,- смотрите сюда, - крикнула , бросила собакам бублик. Лай смолкли, собаки с удовольствием лакомились угощеньем, затем и Беня побросал им остатки провизии, которую они брали с собой.
Завершая прогулку с самокатной ездой по расчищенной от снега дорожке . Людмила прибавила шаг, пытаясь догнать этих проказников, укативших на самокатах вперёд к дому но, каково же было её удивление; увидела, одного из мальчиков, спешащих навстречу.
– Осторожно, я вернулся, волнуюсь за Вас, - сказал маленький Беня.
Как же приятно об этом было узнать, - «А значит, я детям небезразлична?»
Когда у телевизора, разместившись в уютной гостиной, в окружении детей, вместе с ними поедая халу и пиццу, Людмила услышала, как между детьми вновь назревала ссора, разгорелся спор:
- Хлеб нельзя бросать на пол – вы знаете, что это грех? – учила девочка младших братьев.
- Только русские свиньи бросают хлеб на пол, - заключил тот, что был мальчиком пяти лет.
Хава всем видам стремилась дать понять своим младшим братьям, что так выражаясь, они перешли всякие допустимые грани, говоря о приличии.
Однако Людмила ничуть не обиделась: «Они ещё дети и повторяют услышанное где – то на улице или быть может в еврейском клане».
- Не видела, чтобы русские хлеб бросали, но такого «свинства», как у вас здесь, я точно не видела, кругом фантики на полу да куски хлеба.
Договариваясь в отношении проведений занятий с детьми в течение двух недель, понаблюдав за обстановкой в семье, Людмила предпринимала попытки объяснить Сабине недопустимость нахождения школьника Ариэля с дошкольниками: «Вы видите сами, какой отрицательный пример старшего брата перед мальчиками, и нельзя отрицать пагубность его влияния. Тем более что проблемы старшего, уже привели к переводу его из еврейской школы в другую…»
Теперь Люда прояснила положение дел; как оказалось, все попытки донести до Сабины, серьезность происходящего тщетны, ей стало ясно, что беседы с родителями безуспешные, поэтому на предложение о продолжение дальнейших занятий, она в вежливой форме отказалась. Это потом, Людмила узнала, насколько верно было её интуитивное предположение в отношении Ариэля. Понятно, что у мальчика сложились другие ментальные представления, так как в период его четырёхлетнего возраста и немногим более, он проживал в другом социуме в Азербайджане, скорее всего тогда и был перед его глазами продемонстрирован негативный пример. Под воздействием подобного поведения, впоследствии стала проявляться его жестокость. Вероятно, это сложно, когда ломаются прежние поведенческие представления. Понимая, что проявление психических отклонений ребёнка, становилось явными, которое ни в коем случае, не следует принимать за обычное нестандартное поведение.
Вечером, Людмила вошла в свою комнату и прежде, чем пойти в ванную, взяла свой сотовый и позвонила Владимиру, когда на другом конце провода, сначала раздалось покашливание, а затем он спросил у неё, что случилось, она сообщила:
- Приезжай за мной завтра, мне будет совсем неудобно с вещами следовать по метро.
- Постараюсь, возможно, - после не долгой паузы, он произнёс, - но, к вечеру, вряд ли, если только, успею управиться, мне нужно заехать за дочерью в аэропорт.
- Так, что значит, утром?
- Если, к концу дня не управлюсь, я позвоню, - ответил он ещё более туманно.
С пятницы в ночь на субботу, в гостиной семья собиралась при зажжённых свечах - традиции в священный день недели - Шабат, по праздничной сервировке стола, за которым располагались нарядно одетые члены семьи, Людмила поняла, что это важная часть жизни семьи иудеев. Следуя перед сном в ванную, она слышала красивое пение - это был голос Равиля, в сопровождении звуков музыкального инструмента. На обратном пути, поднимаясь по лестнице, Людмиле встретился папа – Равиль, в тот же время, Людмила не могла не заметить, что трапеза завершена, зал опустел; на овальном столе, покрытом вышитой скатертью – в серебряных канделябрах горели свечи, рядом плетённая золотистая хала и недопитое в бутылке вино. По просьбе Равиля, в данной иерархии не главы семейства, так как в еврейских семьях женщины главы семьи, они уже при рождении «на ступень выше к Богу», Людмила подошла ближе к столу и, задув свечи, приглушила в гостиной свет, затем в смежных с ней комнат. Поднимаясь к себе, продолжая повсюду гасить освещение, пока она не достигла дверей отведённой ей спальни.
В субботу, к вечеру Людмила не сразу заглянула в свой телефон так, как не ждала его в этот вечер, полагая, что он будет занят но, оказалось, Владимир подъехал и ждал больше часа её у ворот проходной.
- Шалом! - обратился Владимир к Равилю и стоявшей с ним рядом, Сабине. Мальчики прятались как обычно, стесняясь посторонних людей за спинами у родителей.
Уходя из дому, встретившись с ними взглядами, на лестнице, Людмила, продолжая шутить, - Полезайте в мой чемодан, заметили – он большой, вы в нём поместитесь, - она вспомнила, как в первый дней папа семейства заметил ей: - «К нам приходили женщины из агентств, но поиграв с ними недолго, дети оставаться не захотели, не то, что с Вами, Вам они сразу же доверились и отдались».
«А мне, казалось, что я только нашла к детям подход, да всем сердцем к ним привязалась в столь короткий период, самого сложного времени адаптации. Но, несмотря на все усилия с моей стороны, к сожалению, события становятся непредсказуемыми, Сабина не настроена, отдалять мальчиков от Ариэля, хотя мне нравилось здесь - нет смысла в такой ситуации ждать «пока на горе свистнут раки».
Иллюстратор Людмила Ломака