Раз в неделю папа обязательно ездил в Калиновку к своей старшей сестре Азниф. И меня брал с собой. Десять минут, и мы у них. Разговоры за чаем на русском и армянском, шутки-воспоминания, ворчание о детях-внуках, радость быть рядом. В тот день мы вернулись от тети Азниф и дяди Агаса с необычным подарком.
Заехав во двор и заглушив мотор, папа вышел и открыл багажник. В маленькой корзинке в шерстяных тряпках лежал малюсенький котенок. Беленький в рыже-коричневых небольших пятнах. Потом узнала, что такая расцветка называется черепаховой. Не помню, как они его нам дали, как и когда папа успел его положить в багажник. Он отнес котенка в нижнюю комнату на первом этаже, где печка парового отопления.
- Придумай ей имя. Думаю, будет крыс ловить.
Не помню, как кормили-поили ее маленькую. Выросла она быстро. И превратилась в мягкую красавицу. Сразу какая-то мудрая, важная. До нее у меня были ручные коты: где посажу, там и ждут. Под матрас, так под матрас. Но мышей ловили не очень, надолго уходили из дома или вовсе исчезали. Новую кошку назвала Марыся. В тот первый вечер по телевизору показывали фильм «Знахарь», так звали его дочь. Имя настолько понравилось, что придумывать ничего не пришлось.
Марыся отлично ловила мышей и крыс, никаких хлопот нам не доставляла. Хотя… всякое бывало. Однажды неожиданно приехал из Ростова старший брат со своей молодой женой. Холодно. Они голодные с дороги. Пошли в дом греться, отдыхать. Мама пожарила курицу. Кухня у нас отдельно от дома – во дворе. Подхожу к кухне и наблюдаю такую картину: Марыся протискивается в чуть приоткрытую дверь кухни и с целой расплющенной курицей в зубах исчезает в дырке под кухней. Дырка специально, чтоб кошки крыс гоняли. Маму было жалко, она чуть не плакала от обиды. Больше таких безобразий кошка не вытворяла.
Когда она вошла в свою кошачью золотую пору, проявились две яркие особенности в поведении. Марыся стала жить и работать на три двора: у нас, у соседей-адыгейцев – тети Тамары и дяди Али Нибо и у бабушки Раи, казачки, через дом на другой стороне улицы. У всех ела, спала, охотилась, отменно истребляя грызунов. Однажды утром на кухне тети Тамары она при мне поймала мышь в шкафу под раковиной.
Рожала только на нашем чердаке. Через какое-то время выводила по лесенке с чердака в мою комнату трех котят-подростков, быстро проводила через дом, и они, дикие и шипящие, «растворялись» во дворе – в основном на виноградниках. Через какое-то время переставали бояться и становились обычными – ручными. Ее потомство почему-то не отличалось ни ее мудростью, ни талантами в охоте, ни тем более умением жить на три дома и всем приносить пользу. Дочки, внучки были в основном глупы и ленивы. Мальчиков мама быстро раздаривала.
Не помню ее старой. В памяти – теплые бока, мягкие лапки с длинными полупрозрачными когтями, громкое мурлыканье. С ней рядом всегда было очень уютно и по-человечески надежно и радостно.