Содержание: меня полюбили,
спасли и убили
Введение
Я – горожанка, коренная москвичка, но не люблю город, особенно большой. В городе углы, кубы, бетон и асфальт. В городе снуют толпы безразличных к тебе людей, много искусственного и бессмысленного, много ограничений и мало свободы.
Исключительно из любви к природе, путешествиям и перемене мест, я выбрала профессию геолога и, закончив геолого-разведочный институт, пустилась в жизнь, полную событий и приключений. Я видела такие неописуемо-красивые места, что слезы наворачивались на глаза от волнения. Я попадала в такие истории и совершала такие дикие ошибки, что только покровительство Бога могло спасти меня от беды.
Чтобы не взорваться от эмоций, я начала писать дневники. Они не только снимали стрессовые состояния и помогали здраво оценить разные жизненные ситуации, но и обещали в будущем превратиться в интересные повести и рассказы.
Уже тогда я мечтала о том, что никогда не вернусь в город и, выйдя на пенсию, уеду доживать в какую-нибудь далекую деревню, на природу. Но бытует поговорка: «Никогда не говори «никогда». Проработав большую часть времени в Заполярье, я рано, в пятьдесят лет, вышла на пенсию и, по стечению обстоятельств, вынуждена была еще двадцать лет прожить в Москве. Главное, что я приобрела за эти годы – научилась живописи.
В один теплый осенний день я в парке Царицыно рисовала с натуры ветку черноплодной рябины. Ветка была тонкая, в темно-красных листьях, изящно изогнутая под тяжестью гроздьев черных ягод. Ко мне подошел пожилой человек в беретке, посмотрел на мой этюд, приветливо улыбнулся:
- Пойдемте ко мне в мастерскую.
Это был художник Николай Андреевич Борисов. В его мастерской собрались разные люди, желавшие овладеть искусством масляной живописи. Был даже директор какого-то завода. Нашлось место и для меня. Для начала мне дали скопировать картину. Я старалась. Мне казалось – получилось. Николай Андреевич поставил ее на свой мольберт, молча посмотрел и вдруг широкой кистью покрыл ее прозрачной пленкой жидкой охры. А я-то так старалась! Потом взял тонкую кисть и стал быстро прорисовывать просвечивающие из-под тонкой пленки охры контуры картины, постепенно приближая передний план. И картина чудесным образом преобразилась, ожила, наполнилась воздухом. Он никогда ничего не объяснял словами. Он показывал, временами с хитроватой улыбкой поглядывая на ученика: «ну как?» - и наша лубочная живопись превращалась в шедевры. Я могла часами стоять и следить за его кистью в забытьи – мне казалось, что это не он, а я рождаю чудо.
В память об учителе мне хочется рассказать, как его погубил город.
В юности он был радистом на минном тральщике. В северных морях прошел через весь кошмар войны. Видел гибель наших больших кораблей и посвятил им серию картин. Он подарил свои картины военно-морскому училищу. Готовилась презентация. Зал был полон. А Николай Андреевич застрял в лифте. Его продержали два часа. Будучи по природе человеком пунктуальным, он очень переживал, ведь его ждала целая аудитория людей. Когда, наконец, зал поднялся, аплодисментами встречая художника, сердце его не выдержало перенесенных волнений, и он умер. Умер в зале, перед своими картинами.
Живопись стала частью моей жизни и моей кормилицей. Жизнью картины были только в момент творения. С помощью кисти я уходила туда, в природу, гуляла там и как будто наяву видела то, что рождалось на холсте. Но законченные картины теряли для меня интерес и я легко расставалась с ними, дарила и продавала, отправляла их в дальнейший жизненный путь. Я не была ни талантливой художницей, ни талантливой писательницей. Бывает же такое: Бог дал мне призвание, но забыл наградить талантом. Мой уровень – средний, может – чуть повыше. Но зато мне всегда было к чему стремиться, и это уже здорово.
Прошло двадцать лет, Мне стукнуло семьдесят. Я не чувствовала реального возраста, была здорова, полна энергии и по внешнему виду мне не давали и шестидесяти. Но я стала замечать, что время ускоряет свой бег и что уже пришла пора искать место для доживания. Со своей неуемной любознательностью, с любимыми занятиями, с умением выживать в трудных условиях, с тягой к физическому труду, я решила что вполне самодостаточна, а значит – вперед! Подальше! в глушь, на природу!
Следующая страница: http://proza.ru/2019/01/20/1463