Шмель и Пчёлы

Продолжение

Шмель

ОМЕГА
МАЛЬЧИК ПРОСЫПАЕТСЯ
- Мария, – Юрию Васильевичу в последнее время не моглось. Видимо, стало сказываться перенапряжение на службе. И сейчас, хотя он одевался, чтобы поехать на запланированное совещание, ему не хотелось покидать уютный семейный уголок, – Герман с…, – короткая пауза, – …с… мальчиком… мальчиками занимается?
- Моему супругу не хватает моего внимания? – хитровато спросила Мария.
- Да, мой наместник.
Машенька покачала головой. Улыбка спряталась в уголках её губ. И промяукала:
- Так куда вы спешите? Надо только пристроить мальчиков. Например, отправить к дедушкам. Герман как раз туда собирается.
- Собирается? Куда?
- В Бернск.
- В Бернск? Он вчера об этом не говорил.
- С утра взбрело.
- А-а-а. Тогда я наперехват. То его потом не увидишь.
С этими словами Юрий, на ходу рукою поправляя волосы, вышел из комнаты. Да, они до сих пор жили в резиденции Германа.
Мальчики, которые по привычке вставали рано, резвились в просторном коридоре. В нём, к слову, было оборудовано масса спортивных снарядов на всех уровнях высоты.
- Отец, – голос Ники раздался из-под потолка, – вы куда так спешите?
- К государю. Пока он ещё здесь.
- Он куда-то уезжает?
- Возможно, в Бернск.
- Да! Я тогда с ним к дедушке. Омар, ты со мной?
Омар, в отличие от братика, сидел на скамейке и делал наклоны вправо-влево. На вопрос братика  пожал плечами. В последнее время он чувствовал себя вялым, окружавшее его постепенно переставало интересовать. Но куда он от братика? Поэтому встал, побежал за отцом. Братик присоединился к ним через несколько секунд, приземлившись отцу на плечи. Юрий взял мальчиков на руки, направился  к Герману. Тот уже стоял у двери, смотрел в сторону приближавшейся шумной троицы.
- Доброе утро, – сказал Юрий. – Ты в Бернск?
Герман кивнул.
- Мальчиков увезешь в дедушке?
Герман кивнул. Юрий передал мальцов с рук и на руки. Хотел спросить, на чём Герман отправится – но не успел: тот исчез. Юрий аж фыркнул: на дворе осень, дождик моросит, а мальчишки не одеты.
Но Герман об этом не думал. Ему сегодня как никогда было тоскливо и неуютно в своей столичной резиденции. Одинокость гнала его подальше от всего мира. Сначала он решил побыть в Бернске, затем на несколько дней, до очередного служения, отправиться куда-нибудь. Поэтому, взяв малышей, одетых в костюмы для утренних спортивных упражнений, он переместился на крыльцо отцовской резиденции. Там их тоже встретил дождик. Холодный, его острые частые капли больно стали резать по плечам и телу. Герман тряхнул от неожиданности головой, Ники захлопал в ладоши, Омар вздрогнул и прижался к  Герману.
Это прикосновение что-то встряхнуло в Германе. Он осмотрелся. Мальчики на руках, почти голые. Капли дождя уже промочили их рубашки. Но к Герману уже спешил Василий от своего авто, выбегал из дверей и Николя;.
- Государь, вы бы хоть накидку от дождя накинули, – сказал Василий, снимая на ходу с себя плащ. – Юрий-то вас как такими отпустил?
Герман отдал ему внука, сам же закрыл своим покровом Омара и побежал к двери, которую предупредительно открыл и держал брат.
Конечно, в коридоре уже возмущалась Анастасия Петровна. Дамы быстро несли тёплые одеяла и сухую одежду.
- Ваше величество, вы каким местом думали? – спрашивала она. Наперекор всему этикету. – Вы – закалённый и взрослый человек. Но это же – дети! А заболеют? Что вы скажете их родителям?
Герман отмалчивался. До него начали доходить последствия такого его необдуманного шага. Но тогда – несколько минут назад, когда он вступал в музъемскую пустоту, – он  об этом не подумал. Посмотрел на мальчиков. Ники нравилось всё: переполох, мокрые волосы, обтирания – и он смеялся. Омар же нет: он в упор смотрел на Германа, причём наотрез отказывался  размыкать свои руки с шеи мужчины. Поэтому мальчика просто завернули в тёплое одеяло и оставили на руках  иерогосударя.
Вся компания прошла в столовую: всё равно подходило время второго завтрака. Да и весь внешний вид Германа говорил, что он прибыл в родительский дом не ради срочных государственных дел. Ники посадили рядом с дедушкой Василием. Мальчик то и дело поглядывал на младшего братика, который с утра не проговорил ни слова, и сейчас только мотал головой и ещё крепче сжимал пальцы, сцепленные в кольцо, вокруг шеи иерогосударя. По лбу Ники изредка пробегала складка, но мальчик молчал. Только бросал строгий взгляд на раскапризневшегося братика. Вдруг он вспомнил, что и с утра братик вёл себя как-то не так: отказался с ним наперегонки лезть по верёвочной лестнице. «Заболел?» – пронеслось в его голове. И от этой мысли Ники испугался: как заболел? И что будет? Что скажет мама? И как рассердится отец!
Завтрак продолжался в спокойной семейной обстановке. Появление старшего сына государей внесло серьёзные коррективы в дневные рабочие планы семьи. За десертом и чашкой чая приступили к обсуждению текущих тем. Ники они были понятны и интересны. Он даже запустил какой-то каламбур по поводу одного спорного дипломатического проекта, чем вызвал смех сначала у Германа, затем у остальных.
- Подрастает правитель дальних миров, – произнёс Герман.
- Если не зазнается и будет прилежно учиться, – строгим голосом продолжил дедушка Василий.
- Ничего, Василий, регента вырастили, вырастите и государя, – заметил Александр.
Разговор вернулся к будничным темам. Омар уснул в тепле Германа. Проснулся от того, что захотел в туалет. Зашевелился.
«Что случилось?» – спросил его Герман. Он не заметил, как стал с мальчиком разговаривать мысленно.
«Писать хочу».
«Его высочество тебя отнесёт в туалет, затем возвратит тебя сюда. Я не могу сейчас уйти».
Мальчик кивнул, и Герман попросил брата помочь мальчику. Николай встал, взял мальчика на руки и вышел с ним из комнаты. Ники внимательно наблюдал за ними.  Разговор за столом продолжился. И резко оборвался, когда возвратились Николай с Омаром. Он подошёл к Герману, встал за его спиной и сказал:
- Герман, у мальчика на теле сыпь.
Герман вскочил, тут же взял мальчика  к себе, оголил  его живот, посмотрел. Да, сыпь. Предательская сыпь. Простыл малыш.
- Папа;, мама;, я – к себе! Срочно врача. И детского, и эпидемиолога. И нашего семейного. Ники! С дедушкой Василием домой! Никаких разговоров! Быстро! Извините, Василий. Возможен карантин, – скомандовал Герман и быстро исчез за створками дверей. За ним поспешил Николай.
Несколько секунд стояла тишина. Из пламя – в полымя! Первой пришла в себя Анастасия Петровна. Вызвала врачей и направилась с государыней с покоям старшего.
Постучали в его дверь. Тишина. Но затем из неё вышел Николай и сообщил, что Герман перенёс мальчика в покои… Нинно. Женщины переглянулись и направились к соседним дверям. Вошли. Мальчик лежал на кровати, мокрое полотенце закрывало  его лоб, но малыш был без сознания. Герман приводил комнату в надлежащий вид. Хотя – шторы на окнах были плотно закрыты.
Прибыли врачи. Осмотрели мальчика. Помесь ветрянки со скарлатиной. Но ветрянкой Ники болел, а последней нет. Да и ни к чему ему это.
На планете дела шли своим чередом под жёстким контролем Наместника и регента, и Герман позволил себе выхаживать малыша. Первые четыре дня были похожи один на один: высокая температура, забытье больного, бред-мычание или бессвязные звуки… Герман просто ждал, когда болезнь отступит, и как мог поддерживал ослабленное тельце мальчика. И никто не тревожил его государственными делами.  И никто не звонил. Словно весь мир знал, их иерогосударь очень занят. Все тревоги этого мира – сущий пустяк блохи или червяка. На пятый день мальчик попросил  поесть. Герман помог мальчику сесть в постели, затем взял на руки и отнёс с ванную, омыл его. Вода была тёплой и вкусно пахло. Омар захотел в ней поиграть. Герман принёс игрушки, с которыми он сам играл в детстве. Весьма допотопные игрушки: кораблики, самолётики, мячики. Омару они понравились. И пока Герман готовил еду, малыш играл с ними в ванной. Что-то там говорил. Когда стол был накрыт, Герман достал мальчика из ванной, обтёр его. Смазал остатки высыпаний, одел, перенёс к столу.
Впервые Герман обедал с Омаром. Своим сыном. Хотя он скрывал это, точнее – своего сына, от всех. И вся. Остерегался этой мысли. Но теперь материализованная в реальном воплощении сущность, имевшая коды жизни его и его любимой, взращённая другой его любимой, сидела перед Германом. Но не рано ли приводить всё к одному знаменателю? Миновали ли опасность? Но сейчас мальчик болен – и это удобный момент, чтобы просто побыть с сыном наедине, проверить его способность как наследника, обучить, точнее – начать обучение.
Герман посмотрел на мальчика и без слов спросил его на очень древнем, одном из первых вселенских языков:
«Ты как себя чувствуешь?»
«Благодарю, – тут же так же ответил он. – Я слушаю вас, Господин Господарь».
«Необычное для планеты Музъем обращение. Здесь ко мне надо обращаться…».
«Извините, иерогосударь. Я знаю».
«Чему ты сейчас хочешь научиться?».
«Всему, чему вы сочтёте нужным».
«Малыш, ты же ещё… маленький… мальчик».
«А Ники? Мой братик?»
«Для него – своя наука. Это только значит то, что одному и тому же вы будете учиться по-разному и осваивать по-разному. И у твоего братика свой путь и своя ответственность. У тебя, мой сын и наследник, – свой. Но для меня сейчас важно, чтобы ты свои… таланты… обнаружил… не так резко и быстро. Я желаю, чтобы ты просто сохранил своё беззаботное и радостное детство».
«Вы не желаете, чтобы я встал взрослым и самостоятельным?»
«О! Узнаю методику Первейшего. Малыш, всё, что вещает крестный твоего братика, надо просеивать через калёное сито».
«Благодарю, государь».
«Сейчас кушай, затем оденешься, и мы выйдем к общему ужину. Помни, малыш, я тебя и… твоя мамочка… тебя очень ждали и любим. Но я намерен пока сохранить всё так, как есть. Для нас с тобой сегодня главное – терпение».
«Да,… государь».
Омар встал со своего места, подошёл к Герману, потянулся к нему. Герман взял его на руки. Омар обнял его за шею, прижался и прошептал в ухо:
- Папочка… Мой папочка.
- Тише, малыш, тише. Ты ещё слаб. Пойдём. И у меня к тебе просьба: не геройствуй. Устал – я беру тебя на руки.
Мальчик улыбнулся. Кивнул головой.
Через полчаса Герман с мальчиком вышел из покоев. Прошли метра три, как мальчик остановился и присел.
«Что с тобой?»
«У меня дрожат ноги».
«Вернёмся?»
«А братик там?»
«Нет. Он у дедушки Василия. Мы возвращаемся или мне взять тебя на руки?».
«Я не хочу идти».
«Тогда возвращаемся. И во что-нибудь поиграем».
Мальчик кивнул.
Они вернулись в комнату Нинно.  Герман переодел мальчика в ночную рубашку, уложил. Затем подошёл к шкафу, в который много лет назад убрал разные игрушки жены. В основном кукол да плюшевых зверей. Мальчика вряд ли заинтересуют куклы, подумал он, а звери – вполне возможно. Достал игрушки и положил их вокруг мальчика.
«Чьи они?»
«Твоей мамочки. Я их спрятал… от пыли. Будешь знакомиться?».
Мальчик кивнул. Он брал их по очереди, рассматривал. Давал им имена.  Но из всех выбрал маленького  медвежонка из тёмно-синего плюша. «Мне можно его взять?» –  «Конечно. Это всё теперь твоё. Твоё и Агаши». Мальчик улыбнулся, провёл рукой по морде игрушки, сказал: «Я его назову Пушок». Герман кивнул. Присел на кровать. Спросил:
- Поговорим?
Омар кивнул.
- Ты знаешь какие-нибудь языки народов планеты?
- Я понимаю, что говорят люди, звери, птицы, растения. Но сам с ними говорить не пробовал. Маме это не понравится. Я как-то стал говорить с розами в тронном зале: они звали меня, но мама  погрозила пальцем.
- Послушай, что говорят эти растения, – он кивнул в сторону цветов.
Мальчик прислушался, захлопал ресницами и удивлённо произнёс:
- Они говорят обо мне.
- Да, эти красавцы любят перемалывать косточки. Но поют они всё же лучше. Спойте, пожалуйста, господа, – со смехом в голосе попросил Герман.
Растения резко тряхнули ветвями и листьями и запели. У мальчика от восхищения открылся рот. Когда неслышная мелодия смолкла, Омар захлопал в ладоши.
- Понравилось?
- Очень. Они ещё будут петь?
- Если правильно попросишь. И не сейчас.
Омар не успел задать вопрос, так как дверь открылась, и в комнату влетела Мария. Она не успела сказать и слова, как мальчик вскочил на постели, сжал пальцы в кулаки, весь напрягся, лицо стало злым. Машенька попятилась к двери. Затем резко повернулась и выскочила за дверь. И прямо упёрлась в грудь папы Юры. Машенька подняла на мужа глаза. В них стояли слёзы. И вопрос: «За что?».
Герман вышел почти следом. И сразу к Машеньке. Обнял её, прижал к себе, поцеловал. Но тут же отстранил и осмотрел фигуру. Произнёс:
- Мои поздравления, Юрий Васильевич. Ваш отдых прошёл весьма плодотворно. Машенька, во-первых, это ребёнок, и реакция детей бывает не предсказуемой. А во-вторых, – Герман посмотрел на обувь, – придётся каблучки снять. И – подарок, сестрёнка, за мной. В-третьих, у мальчика инфекция, и тебе к нему подходить нельзя. Тем более – в твоём пикантном положении. Вы, Юрий Васильевич, с бумагами?
- Особых нет, государь. Просто – как здоровье мальчика?
- Судя по его реакции на текущий момент, идёт на поправку. Я сейчас уложу его и приду в столовую. Отметим… ваш приезд, – Герман ещё раз поцеловал свою Машеньку и удалился в покои супруги.
Омар сидел на кровати.
«Они приехали за мной? Они меня заберут?»
«Они приехали к своим родителям. Если Ники пожелает, они его заберут. А ты ещё три дня будешь жить здесь. Затем мы улетим на мой остров в южной части. Полечишься, погреешься, чему-нибудь научишься. Такое заболевание лечится примерно три недели. А то – и месяц. У нас с тобой достаточно времени. Так что – расслабься, ложись, я укрою тебя одеялом, а наши цветочки споют тебе колыбельную. Ложись, малыш».
Омар лёг. Герман со всех сторон укрыл его тело одеялом, обложил игрушками. Маленького же синего медвежонка малыш прижал к себе. Герман погладил мальчика по волосам, наклонился, поцеловал в лоб, оградил благословляющим жестом. Мальчик, засыпая, улыбнулся.
Когда Герман поднялся с кровати, начальник стражи и по совместительству крестный отец Омара стоял перед ним. Государь ему приказал:
- Никого не подпускать! И чтобы даже рядом никто – особенно Некто – кружить не мог!
Начальник стражи кивнул.
Герман, прямой, военным шагом, покинул спальню любимой супруги. Спальню, в которой сейчас спал… их сын и его наследник. Хотя – это знать окружению было… необязательно и … опасно.
Герман перенёсся в столовую.  Стол ещё накрывали. Но люди находились в помещении, ведя беседу. Тема одна: здоровье мальчика и последствия его болезни… для Радимира-Германа.
- Благодарю, друзья, но моё самочувствие в норме. Мальчик спит. Юрий Васильевич, Серж через три дня должен привести сюда мой аэролёт. Остальные дни до выздоровления мы, я и мальчик, поживём в тёплых краях. Иммунитет ослаб у мальчика.
- Да, государь, – спокойно ответил Юрий и добавил: – К сожалению, у нас возник один вопрос. Мама, – он обратился к своей матери, которая, как ни странно, была среди гостей, – сообщи иерогосударю ситуацию.
Инесса-Ольга Юнкс поздоровалась с Германом и сказала:
- Извините, государь, что я осмелилась отвлекать вас в такой час. Утром прибыл мой брат, – она указала рукой в сторону, и перед Германом появился император северного государства. Мужчина достиг преклонных лет, из всех членов этой некогда большой венценосной семьи остался малолетний племянник, от рождения обреченный болезнью на краткий срок жизни. Но княгиня продолжала: – Его величество обратился ко мне, чтобы я разрешила одному из своих сыновей принять трон государства. Но я некогда взамен на свой брак с Василием Юнкс отреклась и сама, и от имени своих детей и внуков от каких-либо притязаний на этот трон. О чём я брату и напомнила.
- Да, сестра, – император-гость сделал поклон в сторону Германа и сестры, но высказал своё мнение: – вы правы. Но трудности, с которыми в настоящий момент столкнулся наш дом, могут печально сказаться на судьбе короны и государства. Поэтому я вынужден просить сестру о милости.
- Я рад видеть вас, брат, в здравии, – произнёс Герман, медленно приближаясь к столу и отдавая жестом приказ своим слугам закончить накрывать стол. – И вы правы: вопрос серьёзный. Законы крови. Оставим его окончательное решение до утра. Как говорят, утро вечера мудренее. Хотя, я соглашусь и с мнением вашей сестры. Дочь её, как вам известно, замужем и на другой планете.  Старшие сыновья на моей службе. И они мне оба нужны. Поэтому останутся при своих должностях. А младший, если говорить о его коронации, достоин короны поэта, а не политика или дипломата. Поэтому… госпожа наместник, разберитесь с этим вопросом на месте и примите решение.
- Я? – Мария удивилась. – Но я поддержу мамочку.
- Машенька, в решении такого вопроса нет родственных отношений. Только интересы планеты и межгалактического содружества. Вылети с мужем завтра на место, поговори, пообщайся, – голос Германа был тих, словно ему было лень говорить что-либо. – Гармоничное решение присутствует. Его надо просто найти. И прошу к столу. С вашего, папа;; и мама;;, разрешения, – он сделал полупоклон в сторону своих родителей.
Александр и Елизавета прошли к столу, за ними последовали гости. Рядом с Германом справа сел Николя;;, слева – Машенька с мужем. Остальные – согласно статусу. По бокалам разлили вино, которое велел подать Герман. Иерогосударь благословил застолье. И поднял бокал:
- За женщин, заботы которых оберегают нас, мужчин. За тебя, мой медвежонок.
Ужин проходил степенно, но Александр и Елизавета пристально наблюдали за поведением старшего сына. Никак они не могли понять, как столь деликатное дело, с которым к нему обратилась Инесса Юнкс, их дотошный в таких вопросах сын так легко передал на решение своих заместителей. Но Герман был спокоен, поддерживал светскую беседу, острил с Николя;;. Юрий тоже – излишне нейтрален из-за болезни сына. Машенька только дула губки. Конечно, она вновь забеременела. Нет, если она – мать и её ребёнок болен, почему она так… безразлично, отстранённо…  себя ведёт… Инесса и Василий тоже то и дело посматривали на сына и сноху, поведение которых их тоже удивляло. Но никто не осмеливался задать конкретный вопрос.
Наконец Герман встал, поблагодарил всех – и удалился к себе. Юнкс, сначала младшие, за ними старшие, последовали за ним.
- Николя;, что тебя просил сделать брат? – поинтересовался Александр у младшего сына.
- Папа;;, присмотреть за мальчиком. У брата суточная. Просил, глаз не спускать с мальца, поэтому все мои дела отменить.
- Странно это…  Но хорошо. Смотри.
Для Николя;; следующие сутки стали днём пытки. Мальчик чувствовал себя бодро, но категорически отказывался есть, пить. Играть. Он предпочёл лежать в кровати среди плюшевых игрушек, прижав маленького синего медвежонка к себе. Огромные ярко-голубые глаза ребёнка смотрели на Николя;;; и о чём-то вопрошали. Но тот не мог понять его.
Герман молнией появился в первые секунды полуночи. И сразу в комнату супруги. Омар лежал с открытыми глазами, Николя сидел рядом и читал ему сказку. Сказку из толстой книги, которую некогда Герман подарил любимой.
Омар, увидев Германа, вылетел из постели, повис на нём.
«Ты меня не бросил?» – «Что за мысли, малыш! Ты уже большой и должен понимать мою службу». – «А я боялся!». – «Терпение, мой мальчик, терпение.  Не надо так пугать дедушку, бабушку и дядю».
- Ну вот, – с облегчённым вздохом проговорил Николя;;, – наконец-то пошевелился. Герман, … с ума сойти можно… не ест, не пьёт, молчит, головой мотает. Да что происходит? Папа;;, мама;; в тревоге…
Герман сбросил покров, прижал мальчика к себе. Омар прижался своей щекой к щеке Германа и посмотрел на Николя;;. Тот увидел две пары тёмно-голубых глаз. Маросвелевских глаз… Открыв рот, принц опустился на кровать. Молча указал пальцем на мальчика, вцепившегося в шею брата, и прошептал:
- Это?...
- Да, братишка. Это наш с Нинно сын. Его выносила и выпестовала Машенька. Нинно… тогда…. была беременна. Вот папа Юра и потребовал…
- Но…
- Я не уверен пока в его безопасности. Поэтому всё пока останется так, как есть. Пока.
- А графы… знают?
- Да, они поняли.
- А нам почему не сказал?
- Извини. Трудно всё было объяснить.
- Так хоть сейчас… намекни. Он, – Николя кивнул на мальчика, – не похож на Юнкс. И так… некоторые… судачат.
- Это для… некоторых… опасно. Статья 696.
- Герман! Брат! Это же очень серьёзно!
- Ладно. Благодарю за помощь. Утром скажу сам.
- Что ты хочешь сказать утром? – Братья не заметили, как в женские покои вошли родители, и вид Александра был весьма строг: – Может быть, сейчас?
- Па! Ма! – Николя; переместился за спины родителей, обнял их за плечи и проговорил: – А мой старший братик… шалун! Посмотрите-ка на мальца!
- Да мы видим, – произнёс со вздохом Александр, приблизился к Герману, взял с его рук внука, подбросил вверх, поймал, передал супруге.  – И долго бы всё это… безобразие… продолжалось, сын?
- Уже скоро бы закончилось, – ответил Герман, забирая мальчика к себе с рук мама;;. – Извините.
- Мой бедный мальчик, – Елизавета подошла к старшему сыну, обняла его, – когда же прекратится полоса твоих душевных страданий?
В ответ Герман пожал плечами: сие от него было закрыто.
Этот день прошёл буднично. Все просто холили и баловали Омара. Вечером привели Ники, и тот устроил бунт, не желая вечером расставаться с братиком. Радимир  уступил. Оба мальчика дурачились весь остаток вечера.  Главное действо началось, когда в эти покои вошёл Пуся. Не услышав от сына наместника на его приветствие ответ на его языке, питомец налетел на Ники и стал его… дубасить. Тот орать. Омар хохотать. Пуся требовал с ним говорить нормально – Ники мычал и отнекивался. Крик отвлёк взрослых от дел.  Выяснив причину, все посмотрели на Радимира и стали ждать его слова. А тому что?
- Мальчики, – наконец произнёс, – Создатель обоих вас, имеющих форму наиболее развитых представителей животного мира, наделил особым даром. Вы понимаете тех, чей образ жизни очень отличен, и можете разговаривать с ними. Это ваша гордыня, когда вы отказываетесь по каким-либо причинам проявлять уважением к иным существам. Будьте добры следовать Пути Прави.
- Дядя, – возразил Ники, – но мама и отец запрещают нам проявлять себя особо.
- Особо – верно. Но вам обоим пора понять, что время вашего начала службы приближается. Учитесь. А с папой Юрой я сам поговорю. А вы, мальчики, прекратите бегать бесед со своими подданными. Проявляйте к ним терпение и смирение. А тебе, мой пушистый друг, – он обратился к воспитаннику, – пора покушать сметану.
Пусейчик фыркнул, поднял хвост и, повиливая задом, удалился.
Братики пожали плечами, продолжили игру. Затем  разделись, обнялись и уснули в кровати иерогосударыни. Юрий было начал качать правила этикета, но уставший за несколько суток отец… да-да, отец… или папочка…  махнул рукой. Да, отец. Герман-Радимир признал это и был в эти часы просто счастлив. На половину – но счастлив.  Он – отец, и его сын рядом. Точнее – их сын. Его и Нинно. Глубоко за полночь после просмотра всех бумаг он вошёл в спальню супруги. Мальчишки спали нос к носу. Радимир погладил мальчуганов, поцеловал, затем разоблачился и лёг радом с малышами.
Папа Юра, как всегда спозаранку,  не найдя иерогосударя в его спальне, грозно прошёл в… теперь уже в детскую.  Мальчишки спали. Юрий хотел взять Ники с постели, но  не успел. Его шалопай произнёс:
- Пусть спит. Не надо их разлучать по пустякам. Им вместе править.
- Дисциплина и контроль никому ещё не помешала.
- Они ещё маленькие. И у них должно быть детство. Пусть короткое – но детство.
- Балуешь?
- Оберегаю от лишней суеты. И, папа Юра, мальчики приступить к службе  должны быть готовы в любую секунду. Точнее – сиг. Пусейчик вчера задал трёпку Ники.  И знаете из-за чего?
- ?
- Потому что мальчики не стали с ним разговаривать на привычном языке кота.
- Это баловство.
- Нет. Папа Юра, оба мальчика от своего нынешнего воплощения являются правителя и повелителями галактики. В их обязанность в том числе входит прямое общение с душами, имеющими материальное воплощение. Со всеми. Это игры другого типа.
Юрий несколько секунд молчал, затем как-то нехотя произнёс:
- И где этот… пушистый… праводел?
И тут зашевелилась часть одеяла, которое должно было закрывать ноги. Сначала из-под него появилось огромная лапа с выставленными когтищами, через несколько секунд к ней присоединилась вторая. Ещё несколько секунд – в метре от лап стало приподниматься одеяло. Затем оно плавно опустилось, и из-под края одеяла сначала появились золотисто-кремневые уши, за ними – вся недовольная морда. Эта рожа, когда всё тело уселось на кровати, обратила свой взор на регента. Мяргнуло.
Герман-Радимир спросил у воспитателя:
- Вы его поняли?
- Почувствовал.
- Папа Юра, – Герман улыбался, – язык, на котором разговаривает наш пушистый малыш, очень похож на язык населения из Десятого квадрата. Зная кошачий язык – беседуете с целым народом.
- Народ – это хорошо. Но для кота – чести много, – буркнул Юрий: любовь супруги к крупным кошкам его, мягко говоря, порою выводила из себя.
Радимир  покачал головой. Юрий же поинтересовался:
- А сейчас… вы… все… точно решили… отлынуть от дел?
- Да. Я полежу. Подожду, когда проснутся…  По-моему, мне уже спешить некуда. Теперь всё своим чередом.
- Но у тебя здесь назначен приём.
- Валерии пусть займётся. Это больше по его части.
- Но как на это посмотрит его величество?
- Спокойно. Деду тоже надо быть с внуком. Точнее – с внуками.
- Хорошо, так и сообщу вашему папа, – с этими словами Юрий наклонился над постелью, подоткнул с обеих сторон одеяло под лежавшими и удалился. Тихо и бесшумно.
Поэтому утро прошло в семейной идиллии. Подъём, утренний душ, завтрак, безделье с играми. Радимир наслаждался. Радовались и Александр с Елизаветой: в сей час их старший был хоть немного счастлив. Счастлив и спокоен. Мальчишки же пользовались моментом: вили из предков верёвки.
Но – до поры, до времени.
Ситуация на совещание вышла из-под контроля.
И регент вошёл в покои иерогосударя.  Тот в это время лежал на полу, по нему ползали малыши. Визг и смех встретили Юрия. На несколько минут он опешил. Затем откашлявшись, произнёс:
- Вам, иерогосударь, к сожалению, придётся оставить свои забавы с детьми и посетить то собрание. Валерии в гневе. Но сдерживается. Пока.
Детский визг смолк. На минуту. И тут же раздался новый:
- Дядя! Мы с тобой!
Юрий не успел одёрнуть первенца, как Радимир дал своё согласие.  Быстро  встал с пола, прошёл в душ, умылся, переоделся. Мальчишки тоже переоделись. Вышли. Но – подвели скорости, поэтому Радимир оглянулся, подождал мальчиков, наклонился к ним и взял их на руки. Сказал папе Юре:
- Придётся Вам идти впереди.
Регент покачал головой. Но по-другому не получается.
Так они и вступили в тронный зал. Впереди регент, за ним – иерогосударь с принцами на руках, за ним его величество-папа. Последний осторожно придерживал сына.
Собрание встало.
Иерогосударь прошёл  к своему месту. Папа взял с его правой руки Ники и поставил его на пол. А Омар, наоборот, обеими руками обхватил шею мужчины под его покровом и отрицательно затряс головою. Папа Юра нахмурился.  Ники напрягся и с тревогой посмотрел на младшего. Радимир-Герман примирительно махнул кистью руки, сел и посадил мальчика на колени. Тот из-под лобья на всех посмотрел и спрятал своё лицо под покров иерогосударя, и  мужчине ничего не оставалось, как, чтобы не нарушить целостность покрова на своём теле, полностью закрыть мальчика. Теперь отец и сын, отделённые от всего окружения тончайшей материей, смотрели друг другу в глаза. Мальчик корчил папочке рожицы, тот в ответ усмехался. Папа Юра заметил сию отеческую возню, возник рядом с левым плечом иерогосударя, наклонился к его плечу и прошептал: «Господа, у нас идёт совет. Можно вспомнить об этикете? Или позвать Анастасию Петровну?». Папочка и сын переглянулись: «Папа Юра сердится» – «Сердится» – «Спи». Совещание продолжалось, спор заходил на очередной виток. Но иерогосударь молчал: он был занят со своим сыном. Тот начал засыпать. И не просто засыпать, растворяться в нечто сверкающе-блестящем. Жар исходил от шара. Радимир держал на руках огнедышащий шар. И улыбался. Несколько секунд. Затем оно трансформировалось знакомое тельце с яркими голубыми зрачками  глаз. Мальчик улыбался. И засыпал. Радимир наблюдал. И когда малыш углубился в сон, потребовал принести одеяло, подозвал Николя, знаком показал, как расположить одеяло на его коленях, и концом прикрыл спину спящего. Малыш приоткрыл глаза, занял более удобное место на коленях папочки, прижался к нему телом, опустил голову на мужское плечо и уснул.
Иерогосударь обратился к Ники, который на протяжении всего спора на собрании внимательно, с беспристрастным выражением лица следил за разговором:
- Ники, что думаешь по этому поводу?
- Мне, Создатель, можно говорить? – хитро прищурив глаза, ответил Ники на незнакомом Юрию языке. Но спорившая с Валерии сторона из системы «Двух пикселей» насторожилась. И  члены делегации стали переглядываться: они услышали знакомые нотки. Звучал их древнейший, изначальный язык!
- Даже задать присутствующим вопросы.
Мальчик хитро усмехнулся. Посмотрел на регента-отца. Тот был напряжён: не понимал, что за очередная игра его воспитанника, в которую он вовлёк и мальчишку!   
Иерогосударь кивнул. Затем занёс над головой  племянника руку. Словно его благословил.
Мальчик кивнул. Выпрямился. Военная выправка. Папа Юра удивился. Мальчик  заговорил… на древнейшем языке цивилизации. При чём по мере того, как он говорил, мальчик словно становился выше и даже шире в плечах. А члены делегации медленно поднимались, вытягивались по струнке и молчали. Пройдёт ещё некоторое время – они опустятся на колени и начнут просить милости. Но взгляд Ники этой милости не давал.
- Что происходит? – Юрий наклонился к Герману и спросил его.
- Вы до сих пор не включили переводчик?
- Он включился автоматически. Как всегда и у всех. Но откуда такая речь? Грозная и беспристрастная? Жёсткая и обличающая? Я не думал, что Ники может так  рассуждать. Он мал.
- Вы спросите у тех, – иерогосударь кивнул в сторону иносторонней делегации, – что, точнее кого, они видели.
Регент не успел.
Малыш, что вроде бы спокойно лежал под покровом иерогосударя,  поднял голову с плеча мужчины, повернул её в сторону дерзких и проговорил. Точнее – звучали гармонично сложенные звуки, которые образовывали речь, отличную от незнакомой речи, на которой недавно говорил Ники, и которую не смогли распознать автопереводчики. Поэтому те молчали. Хотя – каждый, кто присутствовал на этом спорном собрании, слышал эту речь или перевод её в своей голове на его родном языке. Была ещё другая странность: звучал вроде бы детский голос, но за ним прослышивался  хрип  старца, жёсткого и безжалостного:
- Если подобное отстранение от Образа у вас, во времени потерявшихся, повторится, вы будете устранены от Бытия.
И тишина.
Ники стал суровее.
Радимир поднял руку, приложил её к голове мальчика, прижал к плечу. Затем опустил руку на голову Ники, погладил и произнёс:
- Спокойно, сынок, спокойно.
 И встал.
Слева от него появилось некое переливающееся облако. От него исходил холод, мороз, стужа. Несколько минут – и оно преобразовалась в прекрасную женщину в белом одеянии, которое было усыпано драгоценными камнями. Она  приблизилась к иерогосударю,  принаклонила голову:
-Слушаю, Господарь.
- Приветствую тебя,  Красота извечная, Невеста примиримая. Пометь тех дерзких. И без напоминаний.
Та кивнула и испарилась.
Радимир наклонился к Ники, взял его на свободную руку и сказал:
- Я с мальчиками возвращаюсь в покои. Господа правители, закончите это дело. И… Ники, папа Юра, очередное воплощение древнейшей личности, отвечающей и сейчас за гармоничное  развитие всего пространства  и его субъектов. Древняя память, господа.  Юрий Васильевич, ускорьте подготовку сына к вступлению в должность. Никаких, пожалуйста, ограничений. Передайте мою просьбу наместнику, – и направился к выходу. Николя за ним.
Когда за ними закрылась дверь, Юрий посмотрел на столь неосторожных членов делегации и задал им интересовавший его вопрос.
Те ответили, что с ними говорил их… бог. Их главный бог. Он напомнил им, что обитателями нарушен обет, который некогда ими дан. И теперь они осознали своё отступление, милостиво просят иерогосудяря защитить их от гнева и недовольства Вершителя.
Регент подвёл черту:
- Что ж, друзья, так и порешим. Сначала, господа, возвратитесь на путь Прави, затем требуйте от нас дополнительной помощи.
Декабрь 2017 года. Сентябрь-октябрь 2019 года.

…После собрания Юрий зашёл к Герману. Он и мальчики спали под присмотром Пуси. Регент поправил на спящих одеяло и вышел. Минуту постоял у дверей покоев, вздохнул и направился  к выходу. Валерии и Мишель, которые квартировались в резиденции государя-отца и сейчас встретились ему на пути, отдали честь. Он им не ответил. Видимо, не заметил, чем заставил недоуменно переглянуться молодых. Первый правитель спешил домой.
Машенька  была дома и с того дня, как она напоролась на злой, злобный, зловещий взгляд Омара, не покидала спальни. Точнее – постели. Лежала равнодушная ко всему происходящему. Даже её любимцы осторожно подходили к дверям, осторожно тёрлись за косяки, осторожно мурчали и отходили. Птахи сидели молча и осторожно на ветках за окном.
Когда Юрий вошёл в свою спальню в родительском доме, Ольга-Инесса делала очередную попытку уговорить свою доченьку выпить сока или хотя бы съесть дольку фрукта. Увидев вошедшего сына, она удрученно покачала головой и произнесла с огорчением:
- Ничего не ест. И даже не шевелится, – затем как-то встрепенулась и спросила: – Почему так рано? Что случилось? Где Ники?
Юрий подошёл к матери, обнял её, поцеловал в щеку, ответил. В его голосе чувствовалась усталость:
- Сколько вопросов… Отвечаю по порядку, – усмехнулся: – Видимо, на Марию так действует … её вторая беременность. – У Инессы отразилось сначала изумление, затем радость на лице. – Государь оставил Ники у себя. Омар уже начал играть, но … государь прячет его ещё от всех. И.., мама, пожалуйста, отдайте приказ прогреть моечное отделение, накрыть там полный стол. Сок, вода, вино, фрукты, овощи… Словом, устал. Отдохнуть надо. Отец ещё у государя. Приедет позже. Там… дела. Остались.
Инесса же уже порхала. Она поцеловала своих детей и исчезла за дверью. Юрий проводил её взглядом, вздохнул и подошёл к кровати. Сообщил:
- Ники…
- Я знаю.
- Как?
- У меня, папа Юра, как и у брата, абсолютное знание.
- Что тогда вас, моя любимая, так тревожит?
- Их короткое детство.
- Мне, пожалуйста, не…  Со мной… опасно… лукавить. И… госпожа наместник,  я собираюсь в сауну. И, считаю, что моей жене… пора меня сопровождать.
- Если только  мой муж меня понесёт на руках, – ответила Мария.
Юрий усмехнулся. Присел на край  кровати. Наклонился над её фигурой. Приблизился к её лицу. Губам. Глаза мужчины, имеющие жёлто-зелёный ядовитый оттенок, смотрели в женские глаза, чёрно-зелёные: «Кого мне родишь?».
И  кошачьи игры начались. Как их итог, Юрий на руках отнёс супругу в моечное, где их ласки продолжились.
А планета продолжала содрогаться. Если несколько дней до того над её территорией несся похоронный ветер, то потом разом как-то стало осыпаться и исчезать в пространстве всё, что отжило и приблизилось к тлену. Затем как-то разом помчались молнии с жёсткими раскатами грома, вздыбились волны на морских и океанических просторах, словно начался планетарный передел площади коры. А под конец четыре вулкана, спящих и неподвижных, выбросили свои потоки в воздух... Цивилизация захлёбывалась, отстаивая свои права на существование. Но природа на первый взгляд неиствовала и требовала своего.
… Но вот Юрий в очередной раз привлёк к себе Марию и спросил:
- Не хочет ли моя… жёнушка посетить своих кошечек?
Кошечка тут же изогнулась и парировала ответом:
- О! Самый огромный дикий неукротимый кот желает лицезреть танцы других кошечек?
Юрий потёрся носом о шею женщины и шепотом проговорил ей в ухо:
- При условии, что моя драгоценная женская особь будет рядом…
Мария резко отстранилась от мужа и посмотрела в его горящие огнём глаза: пылкость и страсть, жажда и голод, сила и напор до жёсткости и жестокости совокупились в них. Она осторожно повела  своей рукой по его позвоночнику, но тут резко открылась дверь в моечную, и вошёл Василий.
- Так, – произнёс без предисловий, – кто из вас пятерых отвечает за то, что сейчас творится на планете?
- Если вулканы, – промурлыкала  наместник,  – то папа Юра. Он от них без ума. А чистка поверхности планеты – это… наши малетки-озорники. Рано…  вышли из-под контроля. – Мария странно потянулась, встала с колен мужа – и вся уже облачена в золото и драгоценные камни. Юрий тоже вслед повёл плечами, зевнул – и тоже был уже облачён в одежды, которые были под стать жёниным. Оба, как-то неожиданно подросшие, статные,  не спеша покинули моечную, затем проследовали на улицу через весь дом под удивленные лица и немые возгласы присутствовавших.
Мария вышла на улицу. Обе ножки поставила вместе. Приподняла носок  правой ноги на каблучок и резко  опустила носок. Стук.  Вулканы  неожиданно остановились, и лава беспорядочно опала на твердь.
Юрий посмотрел на жену.
Его аэролёт приземлился и подал трап.
Супруги вошли в него.
 Аппарат поднялся в воздух и взял курс на потревоженные точки планеты.

Иерогосударь проснулся в своё обычное время. Детишки спали. Радимир встал-оделся-подтянулся – к делам готов. Пошёл в кабинет отца. Он уже был за столом. Работал. Сын вызвался помочь.
Братики проснулись. Одевались. И приступили к физической разминке.  Бегающие по полу мальчики – это привычно. Но по потолку? Женщины вызвали Валерии и Мишеля. Те посмотрели, зевнули, махнули рукой: обычная тренировка. Хотя между собой переглянусь глазами. Наконец мальчишки ворвались в кабинет  дедушки, чем всполошили утреннее совещание. Радимир подпрыгнул, поймал одного за другим, чем успокоил свою мама;. Мальчиков увели завтракать.  Но мальчики в кабинете отсутствовали недолго.  Вернулись переодетые и причёсанные. И сразу подбежали к Радимиру. Тот посадил мальчиков на колени, перед каждым положил по листу бумаги, цветные карандаши. Братики переглянулись, начали рисовать, то и дело отвлекали Германа, показывая ему свои наброски. Тот кивал, гладил по голове сорванцов. Вскоре их такое занятие разморило.  Радимир попросил друзей разложить диван в кабинете, принести подушки и одеяла, уложил мальчиков.
Прошло с полчаса. Валерии в полглаза посматривавший за  спящими, заметил, что тельце Ники стало странно расти и извиваться. Подошёл. Наклонился. Резко распрямился. Встревожено подсмотрел на командира. Тот в прыжок оказался рядом с диваном. Сорвал с  Омара одеяло, набросил его на Ники, Омара на руках отнёс к отцу, снял со своего пальца перстень, велел передать мальчику, когда тот проснётся, для игры, вернулся к дивану, схватил  племянника, жестом приказал сопровождать его своим друзьям. Вылетели все из кабинета пробкой.
И сразу в изолированный медблок резиденции.
Через полчаса проснулся Омар. Увидев, что сидит на коленях дедушки, а не папочки, решил заплакать: на глазах мгновенно навернулись крупные слёзы. Александр погладил малыша по голове и сообщил:
- Твой братик заболел. Поиграй пока, – и подал перстень.
Омар его взял и, не поднимая головы, стал играть с отражением граней. Затем взял карандаш и умело нарисовал на листе огромного, внешне пресноводного кровожадного древнего ящера. Подтянул другой лист – появились странные чертежи скульптуры, стали вырисовываться детали.
Александр наблюдал за внуком – и потерял нить совещания. Меж тем рисунки пошли по рукам министров, которые также растерялись при виде рисунков.
Мальчик , кажется, приступил к последним своим шедеврам, когда вернулся Радимир в кабинет, подошёл к сыну. Посмотрел, что он рисует. Взял свободную  папку,  собрал в неё все рисунки мальчика, папку протянул Мишелю, который молча стоял за его спиной. Приблизился к сыну, закрыл своей ладонью новый рисунок. Мальчик медленно поднял на него голову. Радимир взял сына на руки и сказал ему:
- После обеда дорисуешь. Твой братик заболел. Пока у него не пройдёт рецидив, я буду с ним. А ты под присмотром его высочества Николя;. Надеюсь, ты будешь вести себя…
-… достойно, – тихо закончил мальчик.
-Вот именно, – Радимир погладил сына по голове и обратился к Мишелю: – Мишель, до принятия обоими принцами гражданской и военной присяг вся их публичная деятельность только под моим контролем. После присяги  до совершеннолетия их могут контролировать и наместник, и регент.
- И корреспонденция? – переспросил Мишель.
- Тем более она. Соответственно – все интервью, все выходы.
- Но ты на днях говорил, что Ники будет послом твоим и МПОС в системе РА13… И отлёт не за горами… как тогда?
- Там с ним будет Валерии, – отрезал иерогосударь и добавил: – Я с мальчиком, а ты останься здесь. Корректируй всё. Всё, что было до этого часа – прошлое.  Начинайте работать над подготовкой цивилизации планеты для правления наследника.
- И сколько… есть времени?
- Лет десять. Работай, – и обратился к младшему брату: – Со мной. Потом догонишь.  Мальчика только покормлю и отдам тебе.
Радимир с Омаром и Николя; покинули кабинет под удивлённые взгляды сановников.

Через два дня возвратятся Юрий с Марией. И сразу к Герману. Мальчуганы уже стояли рядом: их скоростям и бесшумному приближению завидовали уже опытные воины.
- Что учудил Ники;? – проворковала Мария, целуя брата в щёку.
- Ничего особого. Воспрянула древнейшая память. Вы возвращаетесь в столицу? Лучше,  если Ники будет около воды. Это в загородной. Я с Омаром на свой остров. – Мальчики показно надули губки, но при этом скосили глаза друг на друга, подмигнули и приняли покорный вид. Их ужимки не ускользнули от Юрия, и он строго погрозил обоим пальцем.
Но мальчишки так дерзко вскинули головы и твёрдо посмотрели ему в глаза, что папа Юра понял – пороть поздно. Молча подошёл к старшому, дал ему подзатыльник, взял за руку, махнул кистью руки своему шалопаю и удалился. Мария поцеловала в лобик Омара, махнула рукою брату – и, покачивая бёдрами, последовала вслед за мужем.
- Папа Юра в гневе, – констатировал Валерии.
- Так точно, – после присвиста подтвердил Мишель.
- Валерии, – произнёс Герман, – подтяни Сержа для пригляда и обучения Ники.
 
18 октября-ноябрь (Тайланд) 2019 г.

…Мальчик уже час сидел на песке. На его голове была летняя шапочка с  большими полями. От них падала тень на всё его лицо, тело и  закрывала нежную кожу от палящего солнца. Прибрежные волны океана набегали на малыша, засыпая песком и мелкими ракушками.
Герман сидел за его спиной. Глаза мужчины были закрыты. Но как только фигура, у которой отсутствовала тень, приблизилась к нему, Герман стал ей вровень.
- Заделался нянькой у меньшо;го? – спросил Первейший.
- Да. У мальца карантин. А Ники надо учиться.
- Ники? Он тебе дорог?
- Услышь меня, Первейший. Говорю тебе один единственный раз. Если сотворишь зло Ники, я распылю твою сущность.
Собеседник усмехнулся:
- У тебя на это нет прав.
- Заблуждаешься. Просто изначала веков я сохраняю баланс гармонии, с ближнего расстояния наблюдая за развитием всего сущего. Сохраняю внутренний покой, запретив себе вмешиваться в волеизъявления любого энергического уровня своих созданий. Твоих – тоже. А сейчас – уйди. И в будущем поостерегись появляться там, где я отдыхаю,  и в то время, когда я отдыхаю. Я… тебя… предупредил.  Ты ещё здесь? Что ты ещё ждёшь? Я тебе и так целую проповедь прочёл.
Фигура Первейшего стала блёкнуть, растворяться, испаряться в солнечном зное.
Герман опустился на разгоряченный песок и продолжил наблюдать за мальчиком, игравшим с песком и водой.
21 сентября 2017 – 25 сентября 2017 г.

…- Герман, Ники исчез, – Мария чуть не плакала.
- Не волнуйся. Он уже недалеко от острова. Подожди.
- Что он делает?
- Издевается над военно-морскими войсками. Точнее – спецартдивизионом.
- Они же…
- Я уже их заблокировал. – Вызвал по связи штурмана: – Валерии, наш Ники разыгрался в квадрате18/17. Возьми малыша на борт.
- Ага! Он подо мною. Размеры-то его прикидываешь?
- Предполагаю. – И Марии: – Всё под контролем. Успокойся. Поешь киселька. – Валерии: – Что ты собираешься сделать?
- Что-что, – буркнул в ответ штурман, – Дал сигнал на базу, что всё под контролем. Там такой переполох… Информацию со спецсвязи посмотри. Сейчас беседую с пацаном. Он в ответ то ухом дёргает, то усом. А сейчас стервец в лобовое окно смотрит и подмигивает. Выпорю я его. И регент помалкивать будет.
- Медвежонок волнуется.
- А-а, медвежонок, значит. – И кому-то: – Так, за мной. Дядя дожидается. Вот шельма… Развернулся. Исчез. Жди. Если кого-то ещё не решит напугать…
- Понял, драконья нянька. Через два дня ко мне все. С семьями.
- Малыш как?
- Пошёл в воду братика встречать. Волна как раз подходящая.
- Развлекается, государь.
-Так точно, штурман.
Мишель:
- А мне что прессе докладывать? Жёлто-зелёный змей-великан разгуливает по морям-океанам, по лесам-степям…
Герман:
- Он же не просто так разгуливает. То там, то сям насильникам похоть остудил. Уже сказки по миру растекаются. И это не …биологический змей.
Мишель:
- И кто?
Герман:
- Энергетическая оболочка в образе мифического героя. Наслушался бабушкиных сказок.
Валерии:
- Герой-освободитель…  Но игры с военными силами всех подразделений…
Герман:
- Но мы же успеваем сделать предупредительные меры.
Валерии:
- Блокировка всех сигналов боевого щита планеты теперь называется так, «бычок»?
Герман:
- Ради Ники – да. Это будущее, точнее уже настоящее не одного мира.
Мишель:
- Значит, поддерживаем страшилку для всех похотливых и потрошителей?
Герман:
- Только в рамках разумного. Хотя – Валерии, он в южном сегменте застрял. Быстро туда. Мишель, по его координатам высылай спецназ. Там насилие над местными жителями. Малыша не задеть.
Валерии:
- Малыша? Его длина метров пятьсот или восьмисот. Трудно измерить: извивается. И вес несколько сот пудов.
Герман:
- Он ещё подросток. У взрослой особи крылья. А главное: у него особое покрытие тела. Типа энергетического отражателя. Удар в него пулею – отдача типа бомбою в несколько мегатонн. Плюс – размноженная на семь, а то и девять раз  ударная волна по всем направлениям света. Так что: малыша не заденьте.
Тишина.
Аэромобиль правителя Валерии завис над зоной конфликта за несколько минут до прибытия транспорта спецназа иерогосударя.  Ящур на нарушителей собственного покоя  скалил зубы, жалил языком – но при появлении вояк яркая вспышка света разорвала тело  огромного змея, и оно испарилось в пространстве. Валерии крякнул. Спецназ легко взял нарушителей. Мишель прибыл для прояснения ситуации с правителями.
… Двое смеявшихся и чего-то изображавших  мальчиков выходили из вздыбавшихся  вод океана. У берега волна накатывала на них, обдавая брызгами и отшлифованными ракушками и камешками. Мальчишек это ещё более смешило.
Герман лежал на спине на песке. Тонкое полотно закрывало его тело. Глаза его тоже были закрыты. Он спокойно слушал песню прибоя и приближавшиеся легкие, почти бесшумные шаги своих озорников.
Те подошли. Встали.
Государь спросил:
- Набегались?
Мальчики кивнули.
- Наигрались?
Мальчики кивнули.
- Проголодались?
Мальчики кивнули.
Государь слегка пошевелился – и встал за спинами мальчиков.
Ники удивился:
- Дядя! Ты как это смог?
- Смог же. Учись.
Затем взял мальчиков за руки и повёл их в дом.

Через два дня все пять семей съехались.
- Где озорники?
- В океане, – ответил Радимир, – и пока один из них вышел, инструктирую. План А: как только появляется малыш,  на земле вы точкам света, Руди с папой Юрой. Медвежонок за моей спиной. План Б: переходите в аэролёты по точкам света и поднимаетесь и, как всегда, осуществляете съёмку. План В: Сразу в аэролёты. Папа Юра в центре. Ни звука! Только съёмка!
Из воды в легком белом костюме, с капюшоном на голове вышел Омар. Спокойно  прошёл на открытую поляну, осмотрел стоявших вокруг взрослых, поклонился иерогосударю, повернулся лицом к воде, сел, закрыл глаза.
Воздух замер.
И вдруг стремительно резко закружился.
Герман скомандовал:
- План В! Срочно!
Пять аэролётов взмыли ввысь.
 Из вод медленно выходил… огромный змий. Его чешуя переливалась на солнце. Когда последние капли испарились с его восхитительной чешуи, его тело встрепенулось – от его тела стали подниматься два огромных крыла. Зверюга расправила крылья, подставила их под лучи светила – аппаратура засекла полную блокировку системы защиты планеты. Но – взамен этого в несколько секунд был выстроен новый щит, более мощный, энергетический, устрашающий.
Чудовище выходило на берег. И, казалось, улыбалось, смеялось, хохотало, ржало.
- Что это? Точнее – кто? – произнёс Юрий. – Или это… тот, кто у насильников член опускал?
- Похоже…
- Что-то его… улыбка… оскал… знакомый.
Валерии:
- Папа Юра, вы не узнаёте?
- Кого я должен узнать?
Валерии и Мишель в один голос:
- Ники!
- Что? Выпорю.
- Тишина в эфире! – раздался командный голос «Бычка». – Съёмка! Работаем только мы! Космические станции отрезаны.
А змеюка с крыльями выползала. Она остановилась напротив сидевшего Омара, затем начала обползать его по солнцу вокруг. Движения его одного крыла  образовало нечто вроде купола, второго – полушатра. По образовавшимся куполом засверкал же странный цветок из драгоценных камней и металлов.
Когда змей обошёл круг, лёг, опустив голову на кончик хвоста – ярчайший фаворский свет вырвался из фигур. И змей тоже предстал через несколько минут в застывшем каменной фигуре, щедро украшенной бриллиантами, алмазами, топазами, изумрудами и прочими минералами. Хотя – если провести микроанализ – всё его тело из целого куска хрустальной горной породы.
Когда свет рассеялся, перед окаменевшей скульптурой сидели рядышком два здоровеньких премиленьких безобидных мальчугана и играли с песком…
… Юрий подошёл к ним, присел на корточки. Мальчики подняли на него свои личики. На одном глаза ярко-голубые, на втором – иссиня тёмные, в которых пробегал то зелёный отблеск, то ядовито-жёлтый.
- Ники, почему ты мне ничего не сказал? Почему я это узнал от Валерии и Мишеля?
Ответил Омар:
- Папа Юра, мы, я и братик, беспокоились, что вы… испугаетесь.
- Я?
- Клыки… когти… ядовитая чешуя…
- Да, для маленького мальчика это очень… круто. Ладно, детишки, запомните: впредь … тупых дяденек и тётенек… не пугать… А теперь пошли, мать обед приготовила. Лично я проголодался.
- Папа Юра, вы нас точно не сердитесь? – спросил Омар.
- Отец, а меня ты… любишь?
Юрий  прижал головки мальчишек к себе, поцеловал по очереди и сказал:
- Детишки вы ещё глупые…

Но прессе всё равно пришлось объяснить. С официального сайта иерогосударя ушло видео, на котором было видно, как перед иерогосударем из воды выходит страшилище с огромнейшими крыльями, как они беседуют, как чудовище сворачивает в круг и замирает. Правитель Мишель дополнил информацию: «Достигнута договорённость, что при условии соблюдения правильного поведения населением и гостями планеты существо в виде дракона никого не потревожит. Свобода и жизнь – выбор за вами, судари и сударыни».
Но течение последующих сорока дней как-то странно чистилась планета. В очередной раз. Якобы своей смертью покидали суетный мир  те, кто отошёл или подумал отойти от Пути Прави. Жалобы у всех были одни: одышка, затруднённая ходьба, мочеиспускание, запор. Энергии планеты явно поменялись.

Пройдёт время…

Мста. Семья завтракала. Герман сидел во главе стола. Еда ему не шла. И он просто посасывал сок из стакана. Мальчики стремились держать спинки, спали над кашей. Юрий посматривал на малышей. И на Германа. Мария тоже пристально следила за своими мужчинами. Когда, по её мнению, они прекратили приём пищи, она откинулась на спинку кресла и произнесла:
- Итак, судари, что у вас сегодня в планах? С Юрием Васильевичем всё понятно: расписание. Герман, а ты?
- Проще простого. Девочка адаптировалась. Можно  провести первый урок.
- Не рановато ли музыкой заниматься? – поинтересовался Юрий. – Нет, я не против в рамках общего развития и образования. Но – целенаправленная игра… Сомневаюсь, что у мальчика хватит терпения в таких годах освоить – даже мало-мальски – скрипку.
- Конечно, – согласился Герман, – маловат. Пусть будет просто начальный курс обучения музыкальной грамотности. Главное – удивительный преподаватель.
Юрий усмехнулся: чем бы это дитя не тешилось – всё во благо текущему времени. Так и договорились: Герман отвозит мальчиков в дом родителей Нинно на первый урок. Другие-то все заняты.
Хотя время занятия было определено на 15 часов, Герман с мальцами выехал сразу после второго завтрака. Заехали в магазин и купили массу различных тетрадей, карандашей, ручек, линеек, ластиков и точилок. Попутно – непонятно для чего – множество самоклеющихся наклеек, цветной бумаги разной плотности, мягкости, ровности. Неужели это всё может пригодиться на уроках музыки? Продавцы, заметив, что набирается набор для ручного труда, предложили клей, безопасный для малышей, ножницы. Иерогосударь пожал плечами – в счёт полетел дополнительный товар. Братикам же было весело.
Затем последовало детское кафе. Для прикола, что ли, или просто для полного набора удовольствий и увеселений. Или на память: кто-нибудь за эти года видел праздно гулявшего иерогосударя в компании двух сорванцов, которым дозволено практически всё? Мальчики, на всякий случай, старались вести себя в рамках приличия. Значит – веселился сам иерогосударь.
К обеду они всё-таки прибыли к дому графов. Шумно малыши вышли из авто, на перегонки подбежали к двери. Она тут же распахнулась. Александр стоял на пороге. Братики поздоровались и прошмыгнули во внутрь, где их уже поджидала хозяйка.
Стоит напомнить, что этот старинный особняк  в настоящее время выполнял функции общежития для учащихся гимназии, которым руководил коллега Валерии. Точнее – в нём жили только те подростки, которые некогда первыми стали её учащимися. То есть их было немного. Все разных ступеней обучения – но немного. Здание было разделено на две части. Первая, где были комнаты хозяев, дочери и зятя, соответственно гостиная, кабинеты, были закрыты для посторонних. Переоборудована вторая половина. Для посещения квартирантов были массандра и крыша. Так что жили свободно, без стеснения, хотя – распорядок дня был плотным, и на поведение жильцов накладывалось определённые ограничения. Новое здание общежития было сдано два с половиной года назад, и вместило всех желающих. Первый же состав продолжал обитать здесь. Им было далековато ходить до школы – но проживание в таком доме им льстило больше. Точнее – ожидание: вдруг станут свидетелями нечто такого, что будут с радостью делиться с родственниками, ровесниками и в будущем расскажут своим детям.
Но пролетали месяцы – и ничего не происходило: родители государыни безвыездно жили в усадьбе. И сегодня утро не предвещало никаких изменений.
И тут – на! Возвращаются  с учёбы – авто иерогосударя стоит перед домом. Более того – рядом сам граф. И иерогосударь из багажника достаёт пакет за пакетом. В пору растеряться. Только не этим подросткам. Подошли, поздоровались, представились, предложили свою помощь. Граф-отец великодушно кивнул и попросил отнести на третий этаж.
- Будущие дипломаты, – сказал им в след Александр.
- Нет. Но мальчики толковые. И сметливые.
- Ладно, идём в дом. Значит, ты решил мальчиков учить музыке?
- Да. Ники весьма подвижен. Так что медлительность  Омара будет его несколько сдерживать. Хотя бы на первых порах.
- Только это?
- Нет. Мальчик охвачен странным недугом. Хочу, чтобы он пожил здесь. Посмотреть, понаблюдать надо.
- Тогда и мы задержимся. Вдруг наша помощь потребуется.
- Это точно. Эти два разбойника могут весь дом перевернуть. Удивляюсь, как они ещё мою резиденцию не разобрали на кирпичики. Видимо, папы Юры побаиваются.
Граф похлопал Германа по спине, подталкивая к дому.
Герман не был здесь… пожалуй, последний раз они забегали сюда с Нинно. Неожиданно разродился дождь – и они рванули в особняк, чтобы укрыться. Но всё равно лихоимец промочил их до нитки. Им пришлось сушиться, заодно испечь блинов, поесть. Так шумели, что мать-графиня сама спустилась на кухню, усадила молодёжь за стол, разложила каждому по тарелкам блинов, сама встала к плите, чтобы допечь разведённое тесто. Весело было…
Герман вспомнил – и вздохнул. Сколько веков это было назад? Чёрная пустошь плотным киселём растеклась между тем и этим днём.
- Идём, малыш, идём, – подтолкнул его тесть. – Сегодня светит солнце.
Герман улыбнулся, взошёл на крыльцо, перешагнул порог дома. Здесь прошло и его, и его любимой детство. И ничего не поменялось ни в архитектуре, ни в убранстве. Хотя – всё-таки изменения есть. Квартиранты-подростки столпились на правой стороне второго этажа.
- Дети не помешают.
- Кото тоже, как я помню, здесь должна быть размещена.
-Да. У неё отдельная просторная комната. С инструментом. А где ты предполагаешь сделать класс?
- В гостиной. Там и рояль. Только надо немного поменять мебель.
- И доску надо, и инструменты.
- Я привёз всё, что тогда купил Ники в магазине. Разложим. Пусть играют и знакомятся.
- Но всё равно я сначала бы пригласил юную преподавательницу и выслушал её мнение по оборудованию классной комнаты.
- Хорошо. Распорядитесь за ней послать, а я пока проверю мальчиков.
Они разошлись. Но искать детей Герман не пошёл. И так знал, что они под присмотром графини обследуют дом. Он направился в свою комнату. Хотя… нет… сначала подошёл к двери Нинно. Протянул руку к ней – и отдёрнул. Постоял. Не сейчас. Направился к своей.
Вошёл. Вся мебель была закрыта белыми полотнищами. Он слегка повёл головой – они исчезли. Как и в комнате его супруги. Всё стало чисто, пригодно для жилья. И всё было на тех местах, что и тысячи лет назад. Как будто и не было чёрной зияющей до самых недр земли пропасти. Наверное, Герман вошёл бы в стопор, но детский смех,  топот маленьких ног стали приближаться. Более того – кто-то нагло толкнул прикрытую дверь, и мальчишки, оба разом, ввалились в помещение.
- А здесь что? – спросил Ники.
- Моя комната, – спокойно ответил Герман, – и сейчас вы оба выйдите вон и без моего разрешения сюда не входите.
- Понятно. Братик, назад. Дядя сердит.
Герман посмотрел на мальцов. Их личики приняли серьёзно-извинительную мину, оба тельца попятились назад мелкими шажками. В дверях уже стояла графиня и с любопытством наблюдала за мизосценой. Но фигура Германа замерла, как каменная статуя, мальчики, как нахохлившиеся воробышки, отступали от неё. И упёрлись в… графиню. Разом подняли головы, закричали «а-а-а!» и побежали дальше по коридору.
- Германушка, и как ты хотел с ними один сладить? – с улыбкой спросила тёща. Она приблизилась к молодому вдовцу, обняла, прижала к себе.
- Как-то так. А здесь всё осталось по-прежнему.
- Да, мальчик. Мы ничего не стали менять. Время, сам понимаешь, лечит.
- Я, пожалуй, останусь здесь. Мама, вы с отцом сами управитесь. Пожалуйста, только присутствуйте на уроке. Беспокоюсь за девочку. Как она сможет справиться с нашими шалунами.
- Хорошо. Ты приляжешь?
- Я так плохо выгляжу?
- На тебе нет лица.  Еду, питьё принести?
- Благодарю. Если что – доставят, – ответил Герман и направился вглубь комнаты.
Это была только его комната. И спальня, и кабинет. Гостей он принимал обычно в гостиной. Там же обсуждали, спорили. Или развлекались. Здесь только его территория. Он опустился в кресло, удалился в мысли. Точнее – полное их отсутствие. Тишиною овладевала пустота. И так было долго. Очень долго.
Пока в его странный покой не ворвался разнобой звуков, извлекаемой неопытной, но дерзкой рукой. Герман понял, что начался урок, и прислушался.

Кото очень боялась этого урока. Она сама ещё ходила в ученицах – и, пожалуйста, попросили учить дерзких несмышлёнышей-принцев. Ей бы отказаться – но предложили такую зарплату. На неё можно и отца полечить, и старшим братьям помочь встать на ноги. И она согласилась. Удручало, что пришлось переехать в чужой город, хотя и столицу планеты. Конечно, ей предоставили самое престижное и весьма комфортабельное жильё – но всё равно далеко от дома, от родины. Не разрешили  взять никого из братьев: тем, мол, надо помогать отцу и самим учиться. Но самое страшное было то, что она не знала языка. За неделю она что-то в общих чертах и усвоила, но чтобы свободно разговаривать – нет. Как она будет этим мальчишкам говорить?
Ещё раз придирчиво осмотрев себя в зеркале, она пошла за служанкой, которая пришла за ней по просьбе хозяина дома.
Девушка была миловидной, хотя грузновата телом. Походка её тоже была неуклюжей.
- Ты не бойся, – сказала она Кото, словно прочитав её мысли, – малыши понятливые. Ты с ними просто играй. Они же маленькие. Какие им серьёзные уроки. И хочешь, я тебя могу нашей речи поучить.
- Спасибо. Я рада.
Неожиданная подружка проводила её в гостиную. Её ждал граф. Пожилой, с густой седой шевелюрой мужчина.
- Здравствуйте, Кото. Пожалуйста, скажите, как лучше разместить мальчиков.
Кото осмотрела помещение. Просторное. Рояль. На столе разложены инструменты. Девочка вопросительно посмотрела на хозяина. Тот в ответ пожал плечами и произнёс:
- Ники купил вместе со скрипкою. Может быть, пригодятся. Пусть знакомятся.
«Именно, – осенило Кото, – знакомятся. Сначала обо всех инструментах и немного о нотах. И она им поиграет сама. Если не устанет, покажет старшему принцу, как держать скрипку и смычок. Или он всё-таки выберет альт? Хотя – принцип игры тот же. Просто, только просто», – при  этих мыслях девочка улыбнулась, кивнула головой и стала на столе раскладывать инструменты.
Мальчики пришли вдвоём под  присмотром хозяйки. Она несла тетради, карандаши. Детей посадили на диван, взрослые сели в кресла чуть поодаль.
У Кото пропал дар речи. Ни слова на родном языке мальчиков!
- Кото, говори на родном языке, – сказал хозяин на знакомом ей наречии, – эти мальчики быстро схватывают.
Девочка кивнула – и начала свой первый урок. Точнее – предложила пройти к столу и познакомиться с музыкальными инструментами. А как с ними познакомиться, если не трогать! Не дубеть в них. Не дёргать за струны. Не трясти их. Тем более не ударить в барабан. Вот этот-то хаотичный набор звуков и возвратил Германа к реальности.
Дав немного поразвлечься ученикам, Кото призвала их к вниманию. Затем каждому из мальчиков дала по инструменту, который они могли удержать, показала, как с ними следует обращаться. Сама же подошла к роялю, откинула крышку и сыграла незатейливую мелодию. Закончив играть, отбила такт мелодии. И попросила каждого из мальчиков повторить  его на своих инструментах. Получилось. Сыграли вместе. И так здорово получилось! Стройная нехитрая мелодия, по темпераменту явно с родины Кото. Но это было неважно. Важно, как её повторить? Ведь стоило изменить какую-то ноту – и всё звучало совсем иначе! Мальчики начинали спорить друг с другом. Кото же вновь призвала к тишине и нарисовала на доске знаки. Смешные закорючки, разместившиеся на полосках.
- Ноты, – сказала и произнесла каждую, затем повторила их на рояле. А главное – на скрипке. Ники же собрался учиться на ней!
Дети вновь увлеклись. Ненадолго. И Кото взяла скрипку и начала играть. Просто играть. Как сольное выступление. Ну и что, что идёт урок. Она не знает методики. Просто сейчас её сердце вещает: надо играть. И она заиграла. Хотя краем глаза наблюдала за мальчиками. Ники сидел, как заворожённый, весь ушёл вслух. Второй посматривал то на потолок, то скользил взглядом по стенам.  «Значит, скрипка – это не его, – решила Кото. – Тогда он зачем будет ходить? За компанию? Ему будет скучно. А главное – он разлюбит, не познакомившись, с музыкой. Это очень печально».
А этот второй уже внимательно смотрел на неё. Его голова наклонялась то влево, то вправо.
Увы, она этого не замечала. Она ушла вся в музыку и играла, играла, играла. Когда звуки стихли, скрипачка вздрогнула от аплодисментов.  Подняла голову на шум – в дверях стояли правители Валерии и Мишель.
- Браво!
- Господа, – возмутилась Кото, – у нас урок, а не концерт. Пожалуйста, выйдите.
Мужчины переглянулись, молча удалились, тихо прикрыв за собой дверь. Кото же попросила достать из футляра скрипку Ники. Скрипка была для детей. Да и сам её ученик – от горшка два вершка. Но лицо Кото было серьёзным. Она  показала, как держать скрипку и смычок, помогла издать из неё первый звук. Он получился таким хриплым и тягучим, что Ники отпрянул. Тогда Кото взяла её, и сыграла на  ней всю гамму. Красиво получилось. Ники вновь потянулся к своему инструменту.
- Я думаю, на этом стоит первый урок закончить, – произнесла учительница.
- А когда я научусь играть? – удивлённо спросил Ники.
- Всё зависит от твоего старания, – ответил граф. – А сейчас прошу всех к столу. И вас, Кото, тоже. Я думаю, у наших гостей тоже будут к вам вопросы.
Они перешли в соседнюю комнату, в центре которой стоял большой круглый стол. Вокруг него восемь кресел. Остальные, такие же, пребывали вдоль стены. Но их было только пятеро, отметила про себя Кото, значит, трое –  правители и, возможно, сам иерогосударь. И точно, распахнулись створы дверей, и они вошли в помещение. Иерогосударь шёл впереди. Без покрова. И без привычной для него тоги. Просто в рубашке свободного покрова, заправленной в брюки. На ногах обыкновенные парусиновые белые сандалеты. Юноша лет двадцати одного, нежные черты лица, голубые глаза, длинные, ниже плеч вьющиеся светлые волосы. Широкоплеч.
- Прекрасно, Кото, ты оправдала мои надежды, – сказал иерогосударь. Затем прошёл к столу. Сел. Справа от него посадили Омара, рядом с которым разместились хозяева особняка. Слева – Ники, коллеги Валерии и Мишель. Кото досталось место как раз напротив иерогосударя. Неловко как-то. Она даже не умеет правильно кушать за таким столом. И её доме было всё так просто.
Но и здесь всё оказалось до смешного просто.
- Мы так редко собираемся вместе в последнее время, – произнёс иерогосударь, – что я попросил подать вино из моих погребов. Думаю, хороший случай отметить начало обучения нашего Ники.  И обратился к племяннику: – Тебе понравилось?
- Мне – да. А братику не очень. Он так и не выбрал себе инструмент, – сразу ответил малыш.
- Это поправимо. Надо поискать. Но музыкальный слух у вас обоих есть. И он, судари мои, увы, абсолютный, – с этими словами он наполнил бокалы, раздал каждому, даже детям. Правда, их бокалы были малы. Произнёс: – Да благословится трапеза сия.
Коллега Мишель наклонился к Кото и поинтересовался, что она будет кушать. Кото пожала плечами. Тогда правитель наполнил её тарелку разными кушаньями по своему усмотрению. Это были салаты трёх видов. Кото осторожно попробовала каждый – и опустошила тарелку. Вкусно и необычно. Принесли кашу.
Герман не столько кушал сам, сколько помогал мальчикам. У Ники всё получалось относительно складно. У Омара же нет. Наконец он просто оставил попытки справиться с ложкой и просто стал брать еду пальцами, медленно опускать в рот, сначала посасывать продукт, затем жевать и проглатывать. Герман то и дело вытирал ему то рот и щёки, то пальцы салфеткою. Вдруг малыш закапризничал, протянул руки к иерогосударю. Тот улыбнулся, влажной салфеткой обтёр его пальчики и взял себе на колени. Ники тут же оторвался от еды и спросил:
- Братик, ты здоров? Или опять заболеваешь?
- Нет, Ники, он просто очень устал, – ответил иерогосударь. – Ты сыт? – Мальчик кивнул. – Хорошо, тогда сейчас подадут напитки и сладости. Кушай хорошо. Когда отец приедет – не знаю. Машенька уехала в загородную. Скорее всего, папа Юра тоже поедет туда.
- Да, отец с утра планировал отслужить службу в поселении, – ответил Ники.
Кото была удивлена. И не столько тому, что мальчик говорил чисто, сколько некой сдержанности достоинства, как он произносил предложение. Но, видимо, для всех других присутствующих подобное было нормой. Поэтому иерогосударь просто кивнул. Омар же прижался к иерогосударю, положил голову на его плечо и засыпал. Хозяйка встала, вышла, вернулась через несколько минут с одеялом и подушкой. Подушку она положила на диван, который стоял в тени, под большим кустом бесшиповой розы. Иерогосударь встал с мальчиком на руках, завернули спящего в одеяло, опустил его на диван, погладил по голове, затем вернулся в своё кресло. Дальше разговор шёл приглушенно.
- Кото, ты что-то хочешь спросить? – обратился к юному созданию иерогосударь на родном девочке языке и наречии, чем несколько удивил маленькую иностранку.
- А можно?
- Нужно. Другого удобного момента в ряд ли представится.
У девочки из головы мгновенно  вылетели все вопросы. Поэтому задало то, что пришло на язык:
- А вы всегда такой?
- Какой? – иерогосударь удивленно посмотрел на неё.
- Такой, молодой. Я представляла вас более взрослым. Старше, что ли.
По тому, как заулыбались правители, как пробежала улыбка по лицу хозяина, Коки поняла, что они понимают её речь. Иерогосударь же почесал затылок и ответил:
- Да по-разному бывает. Было время, не узнавали и друзья. Только Пусей.
- А сейчас почему у вас лицо открыто? Этот дом особый?
- Наблюдательна. Я рад. Я в кругу дорогих  мне людей. Надёжных и верных людей.  Правителей ты знаешь. А хозяева, – он указал рукой на графов, – родители моей супруги. И я с детских лет обитаю в этом доме.
- Так почему вы отдали его под гостиницу? Или это… общежитие?
- Родители решили жить в деревне. Для чего хорошему дому в одиночестве тосковать? Всё какое-то для него разнообразие. Или тебе здесь не нравится?
- Нет, здесь очень мило. Хотя, – она поклонилась головой хозяевам, – если разрешите, я бы поменяла… для себя … обои и шторы.
Александр улыбнулся в усы:
- Пожалуйста, детка. Ты сама это будешь делать, или попросить тебе помочь?
- Не знаю. Мы дома всё делали с братьями. Хотя, я думаю, смогу справиться и сама.
- Хорошо, завтра я попрошу нашу экономку сходить с тобой по магазинам. Просто беспокоюсь, что в новом городе ты заблудишься. Подберете, что тебе надо. Она дальше сама решит, как тебе в последствие помочь.
- Благодарю, сударь. – И вдруг резко поменяла разговор, посмотрев на иерогосударя: – А почему эти мальчики такие разные?
- Разные? Они и должны быть разные. Ники старший, Омар младший. Как листья на одной ветке.
- Но они не похожи. Если самую малость.
- Они и не должны быть похожи. Как и тропки в лесу. Общее у них должно быть: они мои наследники.
- А Руди?  Тот подросток, что был на фестивале?
- Тоже мой наследник. И с него очень большой счёт. Он мой сын, крестный сын.
- А эти мальчики?
- А этих мальчиков выходила и родила Наместник. Просто у всех троих разная доля ответственности. Своя доля. И она отличается от других. У тебя тоже есть своя доля ответственности перед нашим Создателем.
- У меня? Что я могу? Я люблю музыку, играть на скрипке.
- Музыка есть то, что соединяет разные звуки в единое целое. И этим скоплением можно и созидать, и разрушать. Словом, служить Творцу и быть самому творцом.
- Да, я слышала об особенности вибраций звуковых волн. А почему вы решили посетить концерт маэстро?
- Выдалось свободное время. Тогда. Я планировал с ним встретиться чуть позже, в Бернске. Но коль ситуация развернулась таким образом, решил ею воспользоваться. Об его исполнении говорят чудные вещи.
- Чудные? Хорошие или плохие?
- А разве такая категория существует?
- Но если выращивать цветы – это хорошо, а их вырывать, сжигать – это плохо, тогда и с музыкой также.
- Верно. Но в любом действии человека может быть одновременно и положительный, добрый, импульс, и отрицательный, злой, одновременно. Например, сажать ядовитое растение на клумбе, около которой играют детёныши. Какой вид – не имеет значения.
- У нас есть такое растение. И мы его выращиваем. Просто надо знать, как с ним обращаться.
- Кото, ты наблюдательная не по годам.
Девочка покраснела:
- Извините, я не хотела с вами спорить.
- Нет, девочка, мы разговариваем. И мне интересен ход твоих мыслей. – Герман собирался о чём-то спросить собеседницу, но открылась входная дверь, и в комнату вошёл регент.
Юрий окинул одним взглядом комнату. Поздоровался. Прошёл к столу. Герман взял Ники на колени, освободив стул зятю. Но мальчик рвался к отцу. Тому пришлось взять его. Пока подавали приборы гостю, Ники что-то шептал ему на ухо. Юрий усмехался. Когда мальчик перестал ему докладывать, произнёс:
- Хорошо, сходите с мамой ещё раз в магазин, но теперь вместе с братиком. А сейчас иди к дяде и дай мне перекусить. Потом сразу поедем. Мама просила не задерживаться к ужину.
- А братик?
- Посмотрим позже. Пока он спит.
Юрий покушал быстро, поблагодарил и хотел уйти, но граф попросил минуту внимания.
- Герман, – он обратился к иерогосударю, – там с нами утром приехали землепашцы. Сейчас просят, чтобы ты вышел к ним, поговорил. Они ждут тебя во внутреннем дворе. Не уезжают. А время-то к вечеру.
- У них что-то случилось? – спросил Герман. Вроде как сам себя. На мгновение замер. Недоумённо произнёс: – Полное равновесие времени и пространства.
- Германушка, – тихо проговорила графиня, – мальчик наш,  ты для них, извини, напоминаю, прежде всего – молодой хозяин. Это твой долг знать нужды этих людей. Мы же с отцом не вечны.
- Понял. Извините. По-моему, меня заносит.
- Точно, – подал голос Валерии, – далеко, высоко и надолго.
Иерогосударь улыбнулся. Вставая, сказал:
- Хорошо, выйдем всей толпою. Юрий Васильевич, хлеб на подносе, Ники рядом с отцом, Валерии – амфору, Мишель – поднос с чарками. Чарки отдашь на память. Мама, вы, пожалуйста, останьтесь с мальчиком. Отец, ведите.
Все поднялись из-за стола и направились было к двери. Но на диване Омар зашевелился. Его тельце приподнялось, село, глаза ещё закрыты. Покачиваясь, стал высвобождаться из одеяла. Все замерли. Все смотрели на Германа. Тот потёр рукою щеку, шею, затем прошёл к дивану, взял мальчики на руки. Тот сразу же обхватил его шею, опустил голову на плечо и продолжил спать.
Команда вышла во внутренний двор. Странное дело, но толпа деревенских прибыла на подводах. Обыкновенных старых деревянных подводах, в которые были запряжены лошади. Герман удивился: вроде транспорт развивается,  многие трудоёмкие операции заменили в деревне машины, и люди в деревне не бедствовали – ан нет, привычка. Но тут же поправил себя, скорее традиция. Или даже дань уважения к другим обитателям планеты, в виде трудяги-помощницы лошади. Мол, вот, мы все вместе.
Землепашцы молодого барина тоже давно не видели. Но признали-то сразу: по глазам, по стати. Да и рядом стояли графы.
- Благодарю, люди честные, за заботу о благополучии и процветании нашей планеты. И моей семьи. Здравия всем. Я подойду к каждому. И примите от моих друзей небольшое угощение. А дальше – с миром – в дорогу, домой, – произнёс молодой хозяин и спустился с лестницы к ожидавшим его.
Пять подвод. Мужики приехали с жёнами, старшими детьми. Кто-то останется в городе, чтобы помогать хозяевам, кто-то должен возвратиться. Герман подходил к каждому, беседовал об их житье-бытье, Валерии наливал чарку, Юрий подавал хлеб. Как-то всё просто, буднично. Но волнительно. Каждого из  деревенских охватывало одно чувство: праздник, а когда он повторится и вообще – произойдёт ли когда-нибудь ещё. Всё так зыбко, хрустально, непрочно. Сейчас Создатель сподобил его видеть, с ним говорить, находиться рядом – а завтра, утром? Печаль и радость – всё одновременно. Главное – все это понимали, но никто упрямо не произносил ни слова. Так дошли до последней телеги.
Около неё уже стояли в поясном поклоне пожилой мужчина, его сын и молодуха, бывшая на сносях.
- Отец, – спросил Герман, в его голосе был смех, – молодую-то зачем в такую дорогу взяли. Обратно-то втроём возвратитесь или вчетвером?
- Сама напросилась. Хотела город посмотреть. Обновки купить.
- Да? И что, город посмотрела? Чай, весь день во дворе просидела? – обратился он к молодой женщине.
- Нет, посмотрела, – тут же ответила женщина, – даже в большой магазин сходили.
- И что купили?
- Да больше смотрели. Дома, что для хозяйства надо, всё имеется.
- И ничего не понравилось?
- На то, что понравилось, надо денег скопить.
- Ишь, какая рачительная. Отец, – он обратился к графу, – выдайте им недостающую сумму. – Тот кивнул. 
То ли от весёлого голоса иерогосударя, то ли от вечерней свежести, но Омар проснулся и с интересом осмотрелся. Странные люди, не то улыбаются, не то плачут. И дедушка, который стоял напротив, с такой длинной седой бородой. И сам сед. И какой-то не такой, как все. Что-то в нём не такое. Мальчик наклонил голову то влево, то вправо, разглядывая старика. Тот тоже в упор смотрел на мальца. Одинаковые с молодым барином глаза, чем-то напоминает упокоившуюся их барышню… «Нет, быть не может, – подумал старик. – Такого быть не может. Она… ведь… Хотя, кто про них,  государей не от мира сего, толком ведает? А как похожи, очень похожи». Старик перевёл взгляд на молодого хозяина. Тот улыбался. Затем кратко молча опустил-открыл веки, но при этом, словно невзначай, приподнёс палец к своим губам. И старик понял: не его тайна, догадался – и молчок. И вдруг как-то легко ему стало на сердце. Бросил своему сыну через плечо:
- Подай мне мой мешок.
Молодой удивился, но послушно снял с телеги холщовый мешок и передал отцу. Тот развязал его и достал игрушку. Деревянного конька. И протянул мальчику. Тот внимательно посмотрел на игрушку, затем на иерогосударя. Тот кивнул. Мальчик протянул руки и взял игрушку. Осмотрел её. И прошептал:
- А братику?
- И братику твоему, конечно, найдётся,  – со смешком ответил мастер и достал из мешка другую и протянул Ники. Ему достался медвежонок. – Да их здесь много. Всем вашим друзьям хватит. Отдай, паря, мешок  господам, – велел он сыну. – Пусть мальцы играют. Им нашу природу-мать защищать и оберегать придётся. Подрастают наши будущие правители-воители.
- Благодарю, отец, – ответил Герман и положил свою руку на его голову. – Вижу, твоя задумка приостановлена. Надо бы её до ума довести.
Омар тоже потянулся своей ручкой  к волосам старика. И она легла рядом с большой мужской рукой. Мальчик напрягся и посмотрел на иерогосударя.
«Всё нормально, – услышал он его голос. – Просто близко разъединение его тела с  энергией сути.  Но он многому научился за свою жизнь. Ошибался, конечно, но продолжать жить».
Мальчик смотрел на иерогосударя большими голубыми глазами. И был очень серьёзным.
Пронёсся холодный ветер. Омар поёжился. Юрий напрягся, быстро нашёл глазами графиню и попросил принести мальчику что-нибудь тёплое из одежды. Женщина сразу услышала в своей голове голос Германа: «Свитер, который связала мне Машенька. Он в комоде». Хозяйка быстро удалилась в дом. Пока она бегала, Герман рукой прижал тело мальчика к себе, ограждая от холода. Ники тоже с тревогой смотрел на отца. Тот ответил на его взгляд, строго, непреклонно. Меж тем прибежала графина со свитером. Омар сначала отшатнулся от женщины, но голос папы Юры: «Я сейчас в угол поставлю. Обоих», заставил его перестать упираться, позволить себя одеть. Свитер был велик, особенно рукава. Это почему-то стало забавлять малыша, он ими стал махать, задел одним по  лицу Германа, тот отшатнулся, заулыбался.
- Вы не поняли, что я сказал, – повторил  Юрий и подошёл к развеселившемуся  ребёнку.
Мальчик сразу присмирел и стал наблюдать за действиями регента выжидательно и настороженно. Словно за гадюкой, которая раскрыла свой капюшон и раскачивалась. Герман погладил мальчика по спине, чем несколько снял напряжение с его тельца. Юрий  загнул рукава, затем помог Герману перехватить  мальчика так, чтобы свитером была закрыта и спина, и ноги. И отошёл, покачав головой.
-Отец, братик не заболеет? – спросил его Ники.
- Не знаю. Но я его оставлю здесь.
- Почему?
- Когда Машенька болела, её мог вылечить только Герман. Видимо, – усмехнулся, – гены.
Теперь уже Ники удручённо покачал головой.
А Омару стало тепло и комфортно. Он развеселился пуще прежнего. Неожиданно засмеялся. Чем удивил правителей: его голоса никто ранее не слышал. Иногда он лишь что-то шептал. Сейчас же в воздухе зазвенело масса колокольчиков, тонко, переливчато, певуче. Стал хлопать в ладоши. Последствия чудного поведения несмышлёныша не заставили себя долго ждать. Воздух заблагоухал, стал настолько радужно насыщенным, что казалось, вот-вот начнёт переливаться всеми цветами и красками.  Зрители замерли. Правители выразительно смотрели на иерогосударя. Тот неопределённо пожимал плечами. Чему-то странно, загадочно вновь улыбался. Затем погладил мальчика по голове и сказал ему:
- Малыш, уже вечер. Не надо так кричать. Горло простудишь – папа Юра рассердится.
Омар в миг замолчал и с недоумением посмотрел на иерогосударя. Тот в ответ прижал мальчика к себе, поцеловал в щеку, но что тот кивнул и заулыбался. Герман обратился к окружавшим его существам:
- До встречи, друзья. Но этого мальчика пора укладывать спать, – с этими словами, придерживая Омара за спину, поспешил в дом. Мальчик же повернулся к провожавшим его и помахал всем рукой.
Когда за правителями закрылась дверь, деревенские собрались кучкой, о чём-то пошептались, затем поклонились графам и отправились восвояси. Почти одновременно с ними покинули графскую усадьбу и правители.

- Мама, я хочу такую же рубаху, как у братика, – Ники заявил матери за столом.
- Такая же не получится, – на полном серьёзе ответила Машенька. – Все мои вещи всегда в одном экземпляре. Но тебе тоже нужна длинная в пол, с длинными рукавами?
- Да. И тогда – лучше.
Юрий посмотрел на сына. Но тот уже показывал матери, что да как. Та улыбалась.
- Мария, о чём ты думала, когда Ники говорил о свитере? – спросил жену Юрий, когда подошёл к ней, наклонившейся над кроватью, в которой безмятежным сном спал его первенец. – Ты ведаешь его будущность?
- У него будет много искушений и испытаний. Если он сможет преодолеть искус первенства, то поднимется на высоту, смертному  ещё не знавшему.
- Иными словами, есть риск… сойти с дистанции?
- Он есть у каждого существа в любом измерении. В любом случае, эта рождённая мною энергия будет всегда рядом со мною.
- Даже если последует в низменность неизменную?
- Есть вещи, в которых он не волен. Но, как говорят люди, будем надеяться на  лучшее. Пока – это маленький мальчик, со своим огромным «я». Пока – это наш мальчик.

Омара же Герман отнёс в свою комнату.  Обтёр тёплым влажным полотенцем, надел на него пижаму, которую некогда носил сам (вещей мальчика не принесли из резиденции),  уложил в свою кровать, разделся, лёг рядом.
- Малыш, спокойной ночи.
«Ты ведь точно мой папочка?» – безмолвно спросил его Омар, на что Герман  вздохнул, прижал его к себе и поцеловал в лоб и также, без слов, ответил: «Спи, мой дурачок!». Мальчик кивнул, улыбнулся и уснул.

А в деревне в это время в доме старика, который подарил принцам мешок с игрушками, не спешили отходить ко сну. Мало того, что сноха надумала рожать. Потому срочно топили баню, сбегали за повитухой. Старик удалился в свою придомовую мастерскую. Надумал довести до конца свою работу. Она была у него простенькая. Лет пять назад задумал для сына молодых хозяев, Нинно и Германа, смастерить стульчик. На вырост. С высокой спинкой, с подлокотниками, с приступочком под ноги в виде лесенки.  Пока мал – будет по ней сам всходить. Вырастит – стопы можно поставить. То, что у них будет первым сын, сомнения у старого плотника не было. Старик и особое дерево нашёл, с позволения лешего свалил, материал заготовил, к делу приступил. Вот только незадачка вышла: покинула молодого  супруга молодая супруга. Остался молодой хозяин один. Старик свою задумку не то, чтобы забросил, а делал её медленно, только когда особая мысля придёт. Что-то заставило его сегодня вместе с другими собраться и сопроводить господ в город. И не зря. Увидел старик то, ради чего мучился все эти годы. Увидел в этом странном мальчике, о котором прошла слава, как о немом, схожесть молодой почившей хозяйки и её супруга. Как это могло случиться в природе – старик не ведал и знать не хотел. Он понял только одно: стул для мальчика надо доделать. И в кратчайшие сроки. Поэтому он просто приступил к работе. Благо некогда они с сыном оборудовали его рабочее, некогда отцово, а до него – дедово, место всеми техническими новшествами. Так что – у баб там своя беготня, у него – своё занятие.
О том, что мужа нет на кровати, его жена спохватилась под утро, когда молодуху с ребёнком привели из бани со всеми оберегами, уложили отдохнуть в постель. Женщина побежала искать муженька. Хотя, что искать:  догадалась по светившимся окнам в мастерской. Вошла. Старик как раз осматривал свою работу. Придирчиво, со знанием дела.
- Окончил, всё-таки, – сказала она с порога. – И кому теперь? Внучка у нас родилась.
- Слава Создателю. А стульчик этот для внучка наших баров. Как возвратятся они из столицы, коли меня проводите к предкам, отвезёте им и с поклоном попросите в дар принять от плотника Гурия, в роду которого все по мужской линии плотничали. Захотят они что-то там украсить дополнительно – их воля. И стульчик получился крепкий, надёжный, мальчику сидеть будет удобно.
- Старик, зачем ты хочешь им рану бередить?
- Не мне на это тебе отвечать. Сделайте по слову моему. Придёт час – проведаешь.
- Уж утро на дворе. Хоть с полчасика вздремнуть.
- Иди, иди. Я вот закончу, в бане омоюсь, приоденусь и буду готов.
Так оно и получилось: после бани старик лёг и во сне легко его дух улетел в Светлые Сияющие Дали.

У Омара была отличная от всех малышей привычка: просыпаться с первыми лучиками света. Начало нового для него дня тоже не стало исключением. Открыл глаза – его папочка спал. Ещё спал. Лежать в постели мальчик не привык, но и куда идти в этом для него незнакомом доме, не знал. Поэтому решил просто тихо лежать. Папочка рядом, хотя ему об этом никто и не говорит. Но он-то понимает, кто его папа; а почему врут ему все другие, в том числе и папа Юра, и Машенька, что было очень обидно, так как непонятно. «Возможно, так надо иерогосударю», – решил для себя мальчик. И сразу на его душе вновь стало спокойно, тихо, безмятежно.
Так он пролежал час. Устал. Надо что-то делать. Сел. Осмотрелся. Комната уже достаточно наполнилась светом. Предметы были различимы. Мебель весьма громоздкая и древняя,  но прочная. Он хотел уже было сползти с кровати, когда в спальню тихо вошла женщина. Графиня, хозяйка этого дома, вспомнил мальчик. Она подошла к кровати. Мальчик на всякий случай прижался к стене.
- Проснулся? Хорошо. В туалет хочешь?
Омар кивнул.
- Не бойся. Я тебя сейчас возьму и отнесу в туалет. Затем вернёмся. Тихо только. Германушка спит. Пусть отдохнёт. Он так умаялся за все эти года, – голос женщины звучал мягко. И пахло от неё чем-то родным. Этому родному можно было доверять. И мальчик позволил взять себя на руки. Взяв малыша на руки, Маргарита поправила одеяло на спящем, погладила по волосам. Тот даже не пошевелился. Омар окончательно убедился, что этой новой для него женщине можно довериться.
Когда ранняя птаха была умыта и причёсана, решили одеть костюм. Вчерашний чем-то не понравился графине, и она открыла увесистый гардероб, пробежала пальцами по стопкам одежд, извлекла на её взгляд приличный костюмчик и облачила в него желторотика. Именно желторотика, с любопытством наблюдавшего за всеми движениями этой женщины. И получилось красиво.
- Этот костюмчик любил Германушка. Только быстро вырос. А тебе он великоват. Так что поносишь недолго. Посмотрись, – и женщина пригласила его к зеркалу.
И в самом деле, Омар выглядел в этом наряде, давно уже вышедшем из моды, премиленьким созданием. Как сказочный принц из старинной книжки. Мальчик посмотрел на женщину, и большие голубые глаза выражали радость и благодарность. Может быть, он что-то безмолвно и говорил, что убелённая сединою женщина его не слышала. Поэтому Омару ничего другого не оставалось, как только общаться с нею или взглядом, или жестами. Хотя – этого тоже было достаточно.
- Сейчас сходим к графу-дедушке, поздороваемся. Я тебя с ним оставлю, а сама пойду готовить завтрак. А Германушка пусть отсыпается вволю. Он дома, – сказала хозяйка поместья.
Так и получилось. Александр отложил очки, поздоровался с мальчиком, похвалил костюмчик и стал с мальчиком рисовать. Карандашами. Кривые линии образовывали лепестки, листочки, веточки. Мальчик улыбался. Затем встал и подошёл к растению, которое свисало из горшка на стене. Потрогал его – заулыбался и тихо-тихо засмеялся: тишайший осторожный колокольчик разбудил спящий цветок, он встрепенулся и раскрыл свои бутоны. Такие нежно-нежно белые. Всё растение стало удивлённо рассматривать маленькое создание, говорившее ему «Здравствуйте». «Что за чудо? – подумало комнатное растение. – Кто этот человек?». Пожилой мужчина наблюдал за проделками внучонка.  Да, да, они с супругой с первых дней рождения этого малыша знали о нём. Но Герман выставил вокруг мальца такой заслон, что пожилые родители даже малой просьбой не стремились нарушать введённые вдовцом правила. Ждали. Все ждали. И, видимо, час приближается.
От этой мысли графу стало страшновато: а не рано ли? А смогут ли уберечь?
Но мальчик рос. И он прочитал тревожные мысли старика. Подошёл к нему, вскарабкался на колени, обнял, поцеловал в щёку.
В комнату вошла бабушка и позвала в столовую завтракать. Дед взял внука на руки, и они прошли к столу. За столом было тихо и просто.
Герман спал.
Х Х Х
Зато Юрий проснулся. Огляделся. Машенька сидела на кровати, подогнув ноги, и вязала.
- Ты спала? – спросил он её, увидев почти готовую рубашку.
- Да. Спешу порадовать Ники. Как вы думаете, ему понравится?
- Мне – нравится. Ему всё равно скоро станет маленькой, придётся переделывать.
- Ну, уж нет. Оставлю второму. Не сносит тот – будет носить третий. И так до дыр.
Юрий смотрел на миленькую мордашку своей супружницы, улыбался: началось утро, надо подниматься и на службу.
- Я сама отвезу Ники в столицу, когда он проснётся. Будить не стану. Вчера он очень устал, хотя и держался молодцом. Всё-таки его участие в служение иерогосударя ещё  рановато.
- Он только недолго подержал  пустой поднос.
- Он всё время был рядом с вами.
- И что? Он этого сам захотел.
- Что?
- Быть правителем. Пусть привыкает к тяжести и ответственности.
- Он ещё мал и глуп.
- Зато амбиций и желаний – гора.
- Все мы в детстве или юности мним себя великими.
- Чем госпожа наместник не довольна?
- Я? Довольна всем. Хотя – не могу придумать пояс для свитера. Хочу, чтобы он был оберегом. Ах, ладно, Герман сделает. Пока – просто широкий шарф.
Юрий наблюдал за Марией. Всё та же избалованная, капризная, шаловливая девчонка. Хотя – ростом большая. Потянулся. Встал. Умылся. Отбыл на службу.
А Ники проспал всё утро. Когда открыл глаза, на его стуле лежала вязаная рубашка. Мальчик хотел сразу её надеть, но мамин голос потребовал  сначала умыться, позавтракать. Когда все её распоряжения были выполнены и рубашка надета, пояс обвит красивым шарфом, Мария сказала:
- Едем во Мсту. Герман тебе пояс переделает. И перед братиком сильно не хвастуйся.
- Почему? Ты тоже ему можешь связать!
- Связать-то могу, но согласится ли Герман.
- Разве дядя может быть против?
- Он, мой старший сын,  некоторые вещи оценивает по-своему.
Мария с сыном опередили Зу с Агашей на несколько минут. Но мальчики всё равно успели похвастаться друг перед другом нарядами. Когда же появилась Агаша и увидела, как одеты мальчики, её губки начали надуваться. Графиня тут же наклонилась над девочкой и сказала ей:
- Что ты, милая. Право. У нас и для тебя есть обновки, – и повела всех детей в комнату своей дочери, государыни планеты Музъем. Агаша даже не помахала крестной на прощание рукой.
- Что поделаешь, Зу. Дети вырастают, у них появляются собственные интересы, – сказала Мария, заметив, как тень грусти проскользнули по лицу сурийки.
- Конечно. Но что-то они быстро становятся самостоятельными. Мне надо улететь на несколько дней. Валерии сказал, чтобы я девочку привела в дом графов. Мол, здесь иерогосударь. Но я его не вижу. Хотя его авто стоит у въезда.
- Да, он здесь со вчерашнего дня. У мальчиков был первый урок по музыке. Он повёл их на занятие.
- Может быть, Агаше тоже посещать их?
- Конечно. Если и она не найдёт себе подходящий инструмент,  то съездим в магазин. Хотя… Слушай, на чердаке есть комната для старья. У тебя есть пять минут?
- Тридцать.
- Отлично. Пошли. Мы там с Нинно когда-то спрятали  музыкальные безделушки. Я же здесь тоже проживала по нескольку месяцев в году.
Женщины поднялись наверх, в «тайные покои». Машенька в углу быстро нашла искомый предмет, извлекла из него всякие арфы, гусли, крези, колокольчики, бубенчики, свиристели и свистульки. Дамы перенесли их в учебную комнату. Затем долго отряхивались от пыли, снимали тенёта. И смеялись. Наконец Зу отбыла, а Мария поплыла в опочивальню брата. Тот ещё спал. И она ничего другого не придумала, как легла рядом и углубилась в свой покой.

Зато в комнате государыни царил гам и кавардак. Если Агаша с помощью графини перемеряла платья, мальчики прыгали, бегали, играли то в прятки, то в догонялки. И так до обеда. А после обеда и короткого отдыха – урок.
Первой в импровизированный класс, конечно, пришла Кото. Увидев массу детских музыкальных  игрушек, пришла в восторг. То, что и надо этим детям. До серьёзных инструментов им пока далеко, а научиться  музыке можно на любом. Юная учительница разложила и эти инструменты по порядку и стала ждать мальчиков. Но вместе с ними пришла и девочка, в удивительно старомодном платьице, как, впрочем, и костюм на втором принце. Хотя – и первый был одет весьма необычно, несовременно. Эти вышедшие из моды вещи сидели на них безупречно и делали всю эту компанию похожей на героев старых волшебных сказок.
Увидев новые инструменты, дети подбежали к ним, сразу стали, как и вчера, всё трогать. Наконец, второй малыш выбрал колокольчики и бубенцы. Девочка  замешкалась между арфою и крезью, поэтому поставила перед собой все три похожих инструмента.
Кото начала свой второй урок, который на сей раз закончился исполнением пьесы-импровизации для скрипки (Кото), маленькой гитары (Ники), гусель (Агаша) и колокольчиков (Омар).
- Мне понравилось, – сказал Ники. – Завтра мы эту мелодию повторим?
- Не знаю, – честно ответила Кото. – Это была импровизация. Она не записана.
- Как не записана?
- На нотах.
- Но ты ноты знаешь! Запиши.
- Я не уверена, что я запомнила все детали.
- Ладно, скажем дяди. Пусть что-нибудь придумает, – ответствовал Ники и пошёл из комнаты: он почувствовал запах блинов, которые, точно, пекла мама.

Увы, он был прав. Брат и сестра проснулись к полудню.
- Я хочу есть, – сказал Герман.
- Я – тоже. Страшно голодна.
- Тогда на кухню.
Они спустились на первый этаж и прошли туда, где некогда была кухня. Она и сейчас там оставалась. Только работали здесь незнакомые им люди. Видимо, повара, которые обслуживали  студентов, проживавших в доме.
Государи были в простеньких светских одеждах, Герман даже без покрова, а на Марии из всех украшений только браслет, некогда подаренный ей братом. Так что – их особо никто и не признал. Когда Мария начала по-хозяйски искать продукты и утварь, на которой можно размесить тесто и испечь блинов, а Герман, в свою очередь, с чем их поесть, работники приняли их за графских слуг. Затем, когда всё новенькие подготовили, парень произнёс: «И!», началось представление, которое ни разу не видели даже бывалые повара. Герман играче растворял квашонку за квашонкой, Мария также на семи сковородах пекла блины. Готовые она просто бросала со сковороды в сторону парня, тот ловил их на большое блюдо. Это он проделывал одной рукой, второй постоянно готовил новое тесто. Блинов была уже целая гора, но Герман только твердил: «Ещё детям надо, детям надо». Чудачество продолжалось долго, в течение которого кухонные работники раскрыли рот и наблюдали за фокусами парочки. Одна из женщин из свиты графов кончиком фартука тихо вытирала слёзы. Пожалуй, она одна была из прежних, графских, и стояла полуоборотом к резвившимся брату и сестре, поэтому её не замечали. Наконец одна из новых поварих не выдержала накала фокусов и громко пробурчала, смотря прямо в глаза Герману:
- Если здесь и есть дети, так только ты!
Брат и сестра замерли. И вдруг Герман засмеялся. Громко, раскатисто, от живота. И хохотал долго.  Мария закончила печь. Герман с трудом прекратил смех. Сказал, обратившись к поварихе:
- Благодарю, давно мне так не было весело. Я рад за встречу с вами.
Затем началась ещё смешнее. Это делёж блинов. Таков подняли крик, что прибежала графиня, быстро заставила обоих замолчать, сесть за стол, сама  сделала новое тесто, стала выпекать другие блины, готовые сразу раскладывать по тарелкам. Одну – перед парнем, другую – перед девчонкою. Те, переглянувшись, принялись их уминать. Причём, четыре огромные стопки блинов, испеченные до этого молодухой, продолжали целыми стоять на столе.
Когда эта молодёжь расправилась с двадцатыми, если не сбилась со счёту внимательная повариха, парень произнёс:
- Это, госпожа, суточная твоя. Вылетай вместе с супругом. Все свои дела он пусть отменит на три дня. Пусть он тебе помогает. Начала точки меридиана и последующие вышлю позже. Да, прилетели князья-родители. Их сейчас встречает граф. Пошли вестового, пусть подготовят для гостей вашу резиденцию. Заодно присмотрят и за внуком. Хотя – посидеть друзьям здесь за столом время есть. Стол сейчас накроют. Я распорядился подать вино. Иди.
 Девица тут же стала серьёзной. И повариха узнала в этой замарашке Наместника. Мария же поднималась с сиденья. Её платье преображалось на глазах. Из простенького ситцевого в золочёное, щедро обсыпанное драгоценными камнями. На волосах появился венец. Она величественно наклонила  голову в сторону  парня, развернулась и скрылась за дверью.

Слова Германа были тотчас услышаны Юрием и всеми правителями. Юрий и Степан как раз были на коллегии. Они посмотрели друг на друга. Юрий тут же достал свой ежедневник, отменил  общественные встречи на следующие три дня.
- Ты иди, – сказал ему Степан. – Я сам закончу. И попроси Сержа подготовить мой и Филиппа аэромобили. Мы полетим с тобой.
- Да, это хорошо. Возьмёте на себя все разговоры с населением и правительством. А здесь – хоть в черновике, но доклад для иерогосударя.
С этими словами регент встал, попрощался с собранием и скорым шагом покинул помещение. Настолько быстрым, что показалось, что он просто растворился в воздухе. Чем вызвал у некоторых мифический ужас.

Когда наместник покинула кухню, графиня села напротив Германа. Тот продолжал как ни в чём не бывало кушать блины. На кухне же стояла хрустальная тишина. То ли страх, то ли волнение, то ли величие момента.
- Германушка, сынок, что будет дальше? – женщина тихо спросила парня.
- Жизнь, наполненная другими энергиями. Наместник готова. Как только мальчик поправится, мы с ней будем служить вместе одновременно. А дальше – как всегда: всё зависит от слабого. Но то, что нам поручено Создателем, мы сделали и сделаем.
- Германушка, я…
- Мама, всё будет хорошо. Просто – терпение, внимание, осторожность при выборе цели и пути. В том числе и… это. Мальчик начал просыпаться. Время его подходит.
- Конечно. Ты прав. Но ты молод. И, возможно, где-то встретишь другую женщину. Прошу…
- Мама, его гарантом является регент. Дай Бог, чтобы он за это заплатил малым.
- Сынок, я о…
- Мама, заменить родительницу нельзя. Вы это знаете. Здесь я ничем не могу помочь. И никто не поможет. Мы может лишь только сгладить пустоту. Извините.
- За что, мальчик мой?
- За моё легкомыслие.
- Германушка, сыночек…
- Я останусь у вас ещё на пару дней. По-моему, мальчику нравится здесь.
- Конечно. Ещё будешь кушать?
- Пожалуй, остатки я заберу в свою комнату. Эту стопку отправьте в столовую,  гостям в радость. Вторую – в комнату государыни,  для детей. Две других – в распоряжение Наместника.
Странно, но вся еда перед парнем вмиг исчезла. Чистый стол.
- Мама, я – к себе. Дети наиграются, Ники отпустите с дедушкой и бабушкой. Агаша ночует в комнате государыни, малыш – со мной. Если я усну к этому времени, положите рядом, – с этими словами Герман стал, кухня вся упала на колени, и вышел.
Графиня глубоко вздохнула, тоже поднялась с сиденья и поспешила в гостиную, к гостям. Василий и Инесса Юнкс с упоением слушали игру юной скрипачки. Дети сидели рядком втроём, Агаша между мальчиками.

Перед уходом Ники забунтовал:
- Почему я должен уходить, а братик останется здесь?
Взрослые онемели. Мальчик же надулся, скрестил руки на груди и встал, широко расставив ноги. Бычок и бычок.
- Потому что, у него здесь остаётся супруга, – голос Германа прозвучал с высоты третьего этажа. Но он спускался, приближался  к людям, остановившимся у порога.
- У него – жена?  Это кто? Агафья? А почему у меня нет жены?
- Потому что у меня пока нет дочери, мой мальчик, – ответил Герман.
- Дочери? Сурийка, что ли, сюда приедет? Вот ещё! Одной хватит.
Герман аж распрямился от неожиданного наезда на него со стороны племянника. Ники хотел задать очередной вопрос, но не успел: отец дал ему подзатыльник.
- За что? – возмутился Ники.
- За гордыню. И смотри, молодой человек, ещё раз подобная выходка – и изведаешь ремня.
- Папа Юра, – с улыбкой спросил Герман, – телесные наказания? Это же не ваш метод!
- В отношении некоторых субъектов это, видимо, весьма полезно. Если только вовремя. Пока поперёк  кровати лежат. Вдоль ляжет – только статья 696.
- Сурово, регент, сурово. Но наш Ники – умный мальчик. Просто любопытный, – Герман приблизился к племяннику, сел перед ним на корточки и спросил: – А мама другого пояса не могла придумать для первенца?
- Мама сказал, что это сделает дядя, – ответил, разделяя каждое слово, Ники и посмотрел на отца. Тот сжал пальцы в кулак. Но тут сразу вмешалась Машенька:
- Да, да, Герман, я хотела с камнями-оберегами. Но у меня не сложился рисунок. Сделай сам. То уж больно он бедовый.
Герман улыбнулся, кивнул. Снял с мальчика пояс, распылил, собрал из эфира другой. На голубом фоне, переливавшемся серебром, сияли основные камни предначертания.  Подпоясал им мальчика и сказал:
- Постарайся носить его постоянно. В каждый день твоего рождения он будет несколько обновляться, дополняясь защитными  символами. И, пожалуйста, когда вырастишь, тоже держи его рядом с собой. В сложной для тебя ситуации он сможет помочь.
Малыш кивнул. И вновь задал вопрос:
- А братику?
- Что братику?
- Такой же пояс.
- Ему успеется, – засмеялся Герман. – Это ты, малыш, семимильными шагами вперёд бежишь. Норовишь с отцом рано встать. А братик позади тебя держится. В своё время и он получит. А сейчас – идите. – И обратился к регенту: – Ваша команда вылетает с вами?
- Да. Так решили. Всем – желаю здравствовать, – ответил Юрий, открыл дверь, пропуская вперёд себя семейство.
Герман смотрел им в след. Машенька ответила ему долгим взглядом. Когда семейство Юнкс отъехало, набрал номер Валерии и сказал:
- Валерии, не в службу, а в дружбу. Присмотри за Ники. Больно сильно на него влияние крестного. Как бы беда не подползла. Машенька мне тогда всю плешь проест.
- Понял, командир.
21-28 ноября 2017 года.
.

Затем направился к себе. Омар пошёл следом.
- Не рано ли ты собрался спать? – с грустной улыбкой спросил его Герман.
Мальчик отрицательно покачал головой, поднял кверху обе руки, прося взять его на руки. Герман наклонился, поднял.
- Что надо сказать дедушке, бабушке и Агаше?
- Спокойной  ночи.
- Да, всем – спокойной ночи, – и обратился к женщине: – Мама, если малыш рано проснётся, заберите его к себе. Только на улицу не выпускайте. Лучше погуляйте по мансарде.
Графиня кивнула. Взяла девочку за руку и увела в другие покои.
Омар, конечно, не хотел спать. Он просто лежал рядом с Германом и молчал. Шумно и громко молчал.
«Ты меня теперь оставишь здесь?»
«Малыш, почему ты так решил?»
«Ты меня с ними знакомишь».
«Верно. Я считаю, что тебе в сельской местности будет жить комфортнее».
«То есть теперь я буду жить с ними?»
«Нет. Ты всегда живёшь только со мною. Как и раньше, когда Машенька тебя вскармливала. И сейчас ты поживёшь в гостях у дедушки и бабушки. Они тебя очень любят. А главное – ты будешь под присмотром твоей мамочки. Мне так будет спокойнее (Мальчик широко открыл глаза и внимательно посмотрел на говорившего). Да и многому там научишься. В будущем это тебе очень пригодится. Сначала надо научиться принимать на себя ответственность за малое и принять её. Надеюсь, ты будешь  слушаться дедушку и бабушку. (Мальчик кивнул). И они будут довольны тобою».
«А Агаша?»
«Пока не возвратится её крестная, она тоже поживёт у дедушки и бабушки. Но пока вам быть вместе постоянно я не вижу резона. Повзрослеете – тогда».
«Это когда?»
«Когда вам исполнится столько лет, как сегодня моему крестнику. Да и то ваши отношения должны носить ровный гармоничный характер. Вам спешить некуда. У вас долгая жизнь».
«Это правда, что твоя дочь станет женой братика?»
«Малыш, мы, по-моему, заглядываем недозволительно далеко. Предоставь событиям течь своим чередом. Не то так можно и птицу везения вспугнуть».
«Это что за птица? Как она выглядит? Как поёт? Рано встаёт? Под каким кустом живёт?»
«Ишь, шустрый какой!  Всё ему возьми да выложи. Сам присматривайся позорче к миру, который тебя окружает. Да мне рассказывай, что увидел необычного за день. Или ночь».
«Необычное сегодня? Тебе это интересно?»
«Да, мальчик».
Малыш задумался на несколько минут. Видимо, без подготовки вспомнить сразу было сложно. Наконец Герман слышал его голос: «Рассердился папа Юра, очень рассердился. У блинов был какой-то особый вкус. Я бы ещё такие поел».
«Прямо сейчас?»
«Можно?»
«На столе под полотенцем. Только сам сможешь?»
«Я постараюсь».
Малыш соскользнул с кровати, пробежал в соседнюю комнату и вскрикнул. Герман вылетел из постели и очутился рядом с ним. И что же он увидел? Пусенька, развалившись на столе, поедал последний блин, подлизывая его сметаной. Увидев хозяев, точнее – их удивлённые лица – небрежно промяукал: «Не ждали? А я такой. Хорошо, хоть угощение для  меня оставили».
Герман облегчённо выдохнул и скомандовал: «Спать! Всем! Проснетёсь раньше меня – не будить! И на улицу без взрослых тоже не выходить! Это и тебя, Пуся-сан, касается. А об этой твоей прогулке потом поговорим. Спать, сорванцы».
Малыши переглянулись и предпочли перебазироваться на кровать. И уснуть. Причём, кот лег за спиной мальчика, надёжно прикрыв его спину.

Чуть-чуть над горизонтом забрезжил свет, Омар открыл глаза. Шевельнулся. И сразу кот сел.
«С добрым утром, Пуся. Я иду здороваться с обитателями».
«С бодрой вестью. Я – с тобою».
Что может произойти, когда два удивительно чутких создания без должного контроля носятся по всему дому? Совершенно верно: полное смятение среди жителей, привыкших к другому, более размеренному ритму. Первой посягнуть на нехитрые игры малышей решила графиня. Она вошла в гостиную, где ужё стоял гвалт, издаваемый всеми одушевлёнными и неодушевлёнными предметами, и поинтересовалась:
- Дети, с добрым утром. Может быть, вам пора покушать?
- Да! – каждый, Омар и Пуся, издали возгл согласия, скачком повернулись в сторону голоса, Омар при этом потешно схватил за шею кота и притянул его к себе. Тело кота каким-то фантастическим образом переместилось на одну лапу, а сама морда приняла такое безмятежно-заговорческий вид. Выражение лица  мальчика тоже было ему под стать. Оно вещало: это мой закадычный друг и я без него с места не сдвинусь.
Конечно, увидеть огромного золотисто-рыжего любимчика Германа женщина в это утро в доме никак не ожидала, но правила приличия на то и существуют, чтобы изредка их соблюдать. Поэтому она просто изрекла:
- И прекрасно. Я вас отведу к дедушке, он пока за вами присмотрит. Сама за завтраком. Что вам приготовить?
Омар и Пуся одновременно в воздухе нарисовали круг.
- Блинчики?
Два хитрица изобразили на своих лицах улыбки и активно закивали головой. Ну, как на них можно обижаться? Даже если в гостиной вся мебель сдвинута, а некоторая вообще лежит на боку. Уходя, Омар оглянулся, подмигнул – графиня  краем глаза увидела, как все неодушевленные предметы плавно заняли привычные для людей места. И ни пылинки! Женщина покачала головой: глаз да глаз нужен за этим сорванцом. Похлеще Германушки, видимо, будет. А дети степенно шагали за хозяйкой и с таким невинным выражением на их мордашках! Но графиня-то видела, как все обитатели дома: растения, мелкие животные, даже ковры и гардины вели себя при появлении этой пары. С покачивающей головой женщина провела их в свою спальню. Граф был уже одет в халат и садился за утреннее чтиво.
- Отец, присмотрите, пожалуйста, за этими ранними птахами. Я за завтраком.
Мужчина с интересом  посмотрел на малышей. Хотя кота, по его кошачьим меркам, к детёнышам не отнести, но по человеческим – сойдёт.
- С добрым утром, – сказал граф, и в ответ получил молчаливый поклон голов обоих. – Значит, балуемся. – Омар и кот кивнули. – Хорошо. Давайте, я вам почитаю что-нибудь… полезное для ума, – и он взял  с полки книгу о животных планеты. Сели на диван. Чтение то и дело прерывал кот и своим мяуканием что-то добавлял к тексту. Омар его внимательно слушал. Слушать приходилось и деду, хотя он ничего не понимал от Пуси. Но мальчик-то ведал! Так продолжалось, пока графиня не пригласила к столу. И семейство степенно прошествовало в столовую. Их там уже ждала Агаша. На ней было новое платье, яркое и весёлое.
Утренние часы потекли по расписанию: домашние дела, управление хозяйством, обучение наукам и языкам, физические разминки. И так было до того часа, пока в халате, разморенный долгим сном к ним не пришёл Герман. Графиня сразу встрепенулась:
- Выспался, Германушка. С добрым утром, сынок. Надеюсь, умылся. Завтрак подать?
- Здравствуйте, – ответил Герман, поочередно обнял и поцеловал родителей, схватил и подбросил в воздух и поймал своих питомцев. – Да, отдохнул на славу. Сок я уже выпил. Сначала в бассейн. Проснуться надо. А обед по полной программе. Наверное, и мои тоже подойдут. – Это он сказал о Валерии и Мишеле, поняли родители. Герман направился к двери, за ним сразу, с серьёзным видом, последовал Омар, за тем – кот, лениво и вальяжно. Герман оглянулся на свиту, ни слова не сказал и позволил идти за собой. Родители же с девочкой остались в комнате.
Троица пришла в бассейн. Его оборудовал Герман, когда был в подростковом возрасте. Раньше в нём, как правило, плескались хозяева с друзьями, челядь в свободное время. Теперь ещё и студенты, проживавшие в доме.  И сейчас подростки тоже гурьбой шли купаться. Но замерли перед дверью, ведущую в зал: из дверей, ведущих с хозяйской половины, вошёл статный мужчина, за ним второй принц и иерогосударев кот. Мужчина с разбегу пригнул в воду, сразу ушёл на глубину, затем в воде стал выписывать замысловатые круги, делать сложные по исполнению физические упражнения. Мальчик и кот стояли на краю водоёма и следили за каждым движением пловца. Наконец он, сделав из воды в воздухе тройной кувырок,  пролетел над поверхностью и встал на воду. Молча протянул в сторону наблюдавших руку. Пуся пренебрежительно махнул лапой: не кошачье это дело по водам ходить. Мальчик же взглянул на товарища по утренним шалостям, улыбнулся, засмеялся, словно колокольчики в поле, и прыгнул… на воду, побежал к мужчине. Тот подхватил его. С минуту они смотрели друг на друга.
«Готов?»
«Да».
«Смотри только на меня».
«Да».
«Я держу тебя за руки. Твои руки находятся в моих».
«Да».
«Я веду, ты следуешь за мной».
«Да».
«Мы вместе».
«Да».
Головы старшего и младшего были на одной линии, точнее глаза. Поэтому у мужчины локти были несколько согнуты, словно сложенные лепестки огромного цветка. И пара сначала взмыла вверх, по солнцевороту  трижды пролетела над водою, замерла на середине водоёма и резко, брызги во все стороны, ушла под воду.  И исчезла там на несколько секунд.
Подростки тихо-тихо прикрыли дверь, зашептались.
- Это же иерогосударь…
- И что теперь? А если мы после него поплаваем… Говорят, благодатная водица-то…
- На урок и так опаздываем…
- А когда ты ещё такое увидишь. А вдруг вот так, просто, и поговорить сможем… О предназначении своём узнаем…
- Стоит ли его отвлекать? Второй принц слабый здоровьем. Он его, видимо, лечит. А мы его на себя будем отвлекать.
- Минутку только…
- Главное, как выйдут – самим в воду. Искупаться. Бабка мне говорила, что где он хоть минуту поплавает, вода становится зачарованной и всякую хворь, немощь снимает, силы, бодрость даёт.
А Герман с мальчиком мчался через плотные слои планетарной материи. В центре к ним спустилась наместник. Три сущности объединись, закружились, промчались по всей окружности сквозь её земли и воды, вновь разъединились, и каждый возвратился в свою исходную позицию.

Когда вновь вздыбилась с шумом вода в бассейне, мальчишки осторожно приоткрыли дверь. Мужчина с улыбающимся мальчиком выходил из воды и вступал на пол. Тут же кто-то, сверкающе-блестящее, подал ему халат, он надел. Затем нечто яркосветящееся накинуло полотенце на младшего принца и начало его обтирать. Тот беззвучно смеялся, пытался понарошку вырваться. В дверях появилась графиня с маленьким халатом. Передала его мужчине. Тот в знак благодарности кивнул. Надел халат на мальчика, подпоясал его. Тот сразу отбежал к краю бассейна, наклонился, то ли зачерпнул воды, то ли её притянул и бросил всю пригоршню на кота, до того с маслеными глазами наблюдавшего за всем происходящим. От неожиданности кот взвизгнул, резко поднялся на задние лапы, надеявшись наказать обидчика, но малыш уже отскочил на несколько шагов и побежал. Кот за ним. Мужчина пожал плечами: дети. Женщина с улыбкой кивнула головой.
Мальчик добежал до приоткрытой двери. Резко встал. Кот врезался в него и мяргнул. Мужчина в мгновение ока оказался рядом со своими воспитанниками, словно по воздуху пересёк широчайшее пространство бассейна. Открылась дверь, за которой кто в какой позе затаились подростки.
- Подсматриваете? – с улыбкой спросил странный мужчина. Студенты в такт закивали головами. Мужчина великодушно предложил: – Желаете искупаться? – Те вновь закивали. – Прошу, – и жестом указал на переливавшуюся цветами радуги водную гладь. Затем громко сказал женщине: – Мама, у нас гости. Распорядитесь подать сюда фрукты, сладости и напитки. – Та кивнула и вышла из помещения. А мужчина повелел кому-то: – Мою амфору и чаши.
Повторять любопытным не потребовалось. Они побежали к бассейну и с размаху прыгнули в него. Нечто тёпло-мягко-твёрдое обхватило их тела, попыталось удержать их на поверхности, но они, друг за другом, ушли ко дну. Хотя никто из пацанов не понял, да им и в ум не пришло, что тонут.
Омар посмотрел на мужчину, тот прищурил смеявшиеся глаза, подбежал к воде, присел на корточки и пальчиком прикоснулся к киселю, слегка колыхавшемуся. Нечто встрепенулось, и некая волна пробежала по поверхности водоёма.
Сначала одна мальчишечья голова показалась над «молочным киселём», другая, третья. Кто-то из пловцов с силой подпрыгнул, приземлился на колыхавшийся кисель и смог устоять. Подал второму товарищу руку. Тот всем корпусом  вышел из «воды». Так, помогая друг другу, все семеро покинули глубины странных вод. Даже попытались ходить, прыгать, пробежаться. И с удивлением смотрели на мужчину, с улыбкой наблюдавшего за поведением мальцов: да, и это его наследники; точнее те – которых ради он созиждел этот мир. Вдруг мужчина махнул рукою – все сорванцы ушли под воду, обыкновенную, привычную для них воду, только тёплую, нежную, но всё равно – ихнюю, музъемскую воду. Подростки забарахтались, выплыли на поверхность, запереглядывались, посмотрели на фокусника. Мужчина по-прежнему улыбался и манил к себе пальцем. Те подплыли к поручням, вышли, накинули на себя по полотенцу, которые стопкой лежали около выхода. Мокрые, взволнованные, подошли к мужчине и окружили его.
- Вы – наш иерогосударь? – спросил один из них. – Извините, но ваше лицо всегда закрыто.
- Да, мальчики, – ответил Герман, – прошу к столу. Вы хотели задать вопросы.
- Да, – ответил другой, – но у нас уроки. Мы и так задержались.
- Ничего, скоро здесь появится ваш ректор, и этот вопрос мы уладим.
Подростки переглянулись, но последовали за иерогосударем. Интересно же, чем угостит. Вот будет что рассказать. Омар и кот следовали за группой. Малыш, наклоняя голову то вправо, то влево, наблюдал за старшими мальчиками.
Подошли к столику. Иерогосударь опустился на неширокий диван, рядом, по обе стороны от него, сели Омар и кот. Мальчики разместились на банкетках. Иерогосударь взял в руки амфору (такой узор поросль увидела впервые, и во все глаза рассматривала сосуд), разлил содержимое по чашам. Сначала дал её Омару и помог выпить содержимое, затем несколько капель вылил коту в рот, остальное перелил в пиалу, из которой кот стал лакать самостоятельно. Роздал каждому из мальчиков по чаше. Кивнул головой: пейте.
Это было вино. Приятное, теплотою пробежавшее по каждой клеточке тела.
- Угощайтесь, – иерогосударь указал на стол. Мальчишки потянулись к еде.
В это время дверь вновь открылась, и вместе с графиней вошёл старший принц. «Братик!» – вскрикнул младший принц, сразу соскользнул с дивана и побежал к вошедшему. Обнял его, что-то стал по-своему говорить, жестикулировать, показывая на воду.
- Дядя, я тоже хочу купаться! – громко, с вызовом, заявил племянник.
- Кушайте, дети. Я пойду к Ники.
Мальчики наблюдали. Иерогосударь подошёл к старшему, помог ему раздеться, взял на руки. Сразу же потянулся младший. Но иерогосударь отказал:
- Ты уже купался. Хватит на сегодня. Заболеешь – папа Юра будет ругаться.
А Ники добавил:
- И больше с дядей тебя не отпустит.
На глазах Омара сразу появились слёзы. Иерогосударь смягчил ситуацию:
- Ники, Омар же ещё маленький.
- Ну да! На несколько минут!
- И всё равно. Малыш, – иерогосударь погладил младшего по голове, – папа Юра очень огорчится. Он тебя очень любит и очень беспокоится за тебя. Для чего тревожить его напрасно? Какое-то время пройдёт – и вместе с братиком поплаваете. Согласен?
Омар грустно кивнул.
Иерогосударь с племянником вступил на воду, затем взял его руки и опустил под неё, и так макал несколько раз – семь, считали мальчики, – затем поставил на воду и легонько подтолкнул, чтобы шёл. Тот постоял, покачался и побежал. Брызги во все стороны! Радостные возгласы на всё помещение! Кот, повиливая задом, спрыгнул с дивана, подошёл к краю бассейна – и спрыгнул тоже на воду. И тоже устоял! И тоже побежал! Сначала мальчик и кот бегали каждый сам по себе, затем друг за другом. Иерогосударь взял младшего принца на руки. Тот, склонив голову на его плечо, уснул. Тут же около них вновь проявилось нечто сверкающее  светлое, подало одеяло для мальчика, помогло завернуть спящего и удалилось. Набегавшись, создания вышли из бассейна. Кот тут же разлегся во весь диван, так что иерогосударю со спящим мальчиком пришлось расположиться на свободной банкетке. Впрочем, как и Ники.
- Итак, о чём вы хотели меня спросить? Только, пожалуйста, говорим тихо. Малыш ещё слаб физическим телом, – обратился иерогосударь к своим неожиданным посетителям. Те закивали головами. Ники, закидывая в рот виноградину за виноградиной, с любопытством наблюдал за всеми. Кот спал: видел он эти дипломатические приёмы.
Но вопросы, которые до этого роились в головах мальчишек, исчезли. Полная тишина. Штиль. Подростки с удивлением посматривали друг на друга и молчали. Иерогосударь улыбался. Прошло какое-то время, и он произнёс:
- Что за плотная субстанция, в которой вы так легко сначала утонули, а затем так легко по ней побежали? Почему Ники сразу смог бегать по воде? Да и мой озорник тоже?
Подростки кивали.
- Каково ваше будущее? Профессии и тому подобное? А ты волнуешься о своей слепой сестре, малыш? – он посмотрел на одного мальчика, затем обратился к другому: – А тебя твои родители, так как между ними нет лада? Хорошо, по порядку и от простейшего. К твоей сестре я направлю врача, да и с твоими родителями поговорят психологи. Жизнь каждого из вас, если будете следовать Закону Прави, сложится нормально.  Будет и работа, и средства для жизни, найдёте достойных подруг, нарожаете детей. Но повторяю – если будете твёрдо следовать Закону Прави, Закону, который предписал вам  наш Создатель. Отступления ваших родов утащили вас в низменные плотные слои. Но милость Создателя к вам велика. Он освободил вас от ответственности за прошлые проступки ваших предков. С этой минуты вы торите свой путь самостоятельно. Зорче зрите в своё сердце, сберегайте в нём добро и любовь, как бы вам не было трудно, сторонитесь любого зла, любого морока, как бы они вас не прельщали. Ники, мой малыш, это касается и тебя. Ты вообще у всех на глазах. Дай-ка я тебе препояшу. – Он подозвал к себе племянника, снял с него халат. Нечто светящееся передало государю странную ленту со странными надписями. Иерогосударь перевязал ею мальчика через оба плеча и стянул на поясе. Провёл рукою – вся помочь растворилась в теле малыша. Затем он вновь надел на мальчика халат, подвязал его. Как и на младшем, который продолжал спать на коленях иерогосударя. Ники кивком голову поблагодарил дядю, вернулся на своё место и продолжил уминать фрукты.
Мальчишки наблюдали за происходившим, как завороженные.
- А почему вы ему это надели? – спросил один.
- Около него постоянно много соблазнов. А он ещё очень маленький, чтобы правильно их различать. Поэтому маленьких детей обязаны оберегать их родители.
- Но вы – не его родитель?
- Да. Это мой племянник. И, по-своему, я за него тоже отвечаю. Как, впрочем, за каждого из вас перед нашим Создателем.
- Как это?
- Он доверил мне вас. Эта тема чаще рассматривается в теософии. Попытайтесь изучить её самостоятельно.
- Это чему они должны обучиться самостоятельно? – Голос Валерии прозвучал неожиданно, громко и сверху. Но Омар даже ухом не повёл. Он продолжал спать. – И почему тут кто-то пропускает занятия?
- Валерии, довольно метать молнии. Мы беседуем. Я могу позволить себе такую слабость? Мишель, здравствуй, – он пожал руки друзьям. – Из амфоры налейте сами.
Правители выпили, закусили.
- Так о чём беседа? Подталкиваешь их на путь богословия?
- Нет. От этой науки они все далеки, – и обратился к племяннику: – Ники, одевайся и беги на урок. Сегодня – один. Агаша уже там.
- А братик?
- Малыш, он крепко спит. Беги, малыш, беги.
Мальчик скорчил недовольную мордочку, но быстро переоделся и убежал. Дверь за ним закрылась очень тихо.
- Нам, наверное, тоже пора? – спросил один мальчик.
- Пожалуй, – ответил иерогосударь. – Сегодня никуда не ходите. Ложитесь спать. Утро вечера мудренее. Завтра пойдёте в школу – завтра и похвастуетесь. До свидания,  мальчики. Доброй вам службы во имя нашего Создателя и нашей Вселенной. А полотенца эти возьмите на память. Особые они. Берегите их.
Мальчики встали, поклонились, попрощались и быстро убежали за свою дверь.
- Искупаемся? – предложил Мишель.
- Да. Ты получил мои последние распоряжения?
- Да. Только очень странные.
- Сделай. Я пообещал мальчикам.
- Да, командир. Я сразу же передал по эстафете. Затем исполнение проверю. Ты с нами?
- Да. Начинайте. Я только отнесу мальчика в постель и вернусь. Пусейчик, – он позвал кота, – пошли. Ты мне нужен для охраны мальчика. – Кот тут же вскочил и повилял за хозяином.

На следующий день возвратились Наместник с регентом, Герман отвёз графов с детьми  в поместье. Оставил там и Пусю для присмотра за Омаром.
Через несколько дней после утренней службы в поместье Наместника к Тузюк приехал папа Юра. Жизнь в деревне пошла на пользу Агаше: разрумянилась, вытянулась в росте, стала более подвижной. Омар же, как всегда, был тих, на его личике замерла странная отрешечённая от всего окружающего живого мира улыбка. Глаза кота были злы.
- Господа, коллега Зу возвратилась с задания. Да и детям надо продолжить учение, – стараясь сохранить спокойствие в голосе, произнёс регент. – Я, с вашего разрешения, заберу детей. И, возможно, вам следует какое-то время пожить в городе. Я понимаю, вам будет несколько неудобно заниматься хозяйственными делами, но эти дети подрастают, и ваш пригляд им весьма кстати.
Взрослые согласились. Агаша на это пошла как-то неохотно: у неё здесь появились новые друзья, она могла резвиться и бегать. Омар же молча перевесил через плечо сумочку, в которой сидел тёмно-синий плюшевый медвежонок, осмотрел долгим взглядом всё, что оставалось за его спиною, и сел на машину. Пуся что-то прошипел и расположился на первом сиденье. То, что кот был от чего-то не в духе, Юрий заметил. Но он так и не выучил язык данных созданий. Поэтому положился на собственное наитие, завёл мотор и осторожно повёл авто от дома. Агаша вздохнула, улеглась на заднем сидении и уснула. Омар же молча рассматривал виды из окна и продолжал как-то странно улыбаться. Кот вновь прошипел, положил лапу на руль.
- Нет, позволь, я сам, – ответил Юрий. – Мне ещё не хватало, чтобы кот вёл моё авто. Дожили, прости Господи.
«Тогда сам пошевеливайся, – Юрий услышал злой голос и сразу посмотрел на кота. Да, это говорил он. Но как??? – Видишь, мальчик не в себе».
Приехали они быстро: «зелёный» для авто регента был всегда.  Агашу пришлось взять на руки. Кот и мальчик вышли сами и стали подниматься по ступенькам. Кот сразу побежал в собственные покои, Юрий же повернул на свою половину, тем более, что навстречу ему уже шла Зу, за которой следовал Муха. Мужчина передал женщине девочку. А Омара повёл в детскую. Открыл в неё дверь. Ники тут же оказался на пороге. Он, видимо, приготовил какое-то острое словечко братику, мол, наконец-то объявился, а то всё возишься с этой девчонкою, но осёкся. На Ники смотрел совсем другой братик. Осунувшийся, бледный, с тёмно-чёрными кругами под глазами. Ники обречённо произнёс:
- Братик, ты опять заболел?
- Я – к Герману, – сказал, словно отрапортовал, папа Юра и обратился к женщине, которая, рассматривая личико девочки, продолжала стоять в коридоре: – Зу, присмотри за детьми.
8-11 декабря 2017 года.

Продолжение следует.