Французская революция прервала царствование Людовика XVI. Он пытался бежать из Франции, но добрались лишь до Варение, где его опознали и возвратили в Париж.
В январе 1792 года Национальный Конвент начал поимённое голосование по трём вопросам: "Виновен ли Людовик XVI?" ("да" -683 человека, т.е подавляющее большинство), " Следует любое принятое решение передавать на обсуждение народа?" ("нет" - большинством голосов), "Какого наказания заслуживает Людовик XVI?"( за смертную казнь без всяких условий проголосовали 387 человек, за смертную казнь условно или тюремное заключение - 334 человека). Таким образов, с перевесом в 53 голоса король был приговорен к смертной казни. Но ещё несколько дней продолжались прения. Наконец 19 января 1793 года Национальный Конвент постановил гильотинировать короля в течение 24- х часов.
Узнав о решении своей участи, Людовик попросил, чтобы к нему допустили священника Эджворта де Фримонта. В своих записях священник подробно изложил последние часы короля.
Когда священник прибыл к королю, столь могущественному раньше, он не мог владеть собой и упал к ногам Людовика со слезами на глазах.
Людовик вначале тоже прослезился, но быстро собрался с силами. Он ласково поднял священника с колен и попросил последовать за ним в кабинет, вся мебель которого - стол и три кожаных кресла. Людовик усадил Эджворта напротив и сказал:
- Теперь мне остаётся одно - единственное великое дело, которое меня занимает целиком. Увы, единственное важное дело, которое мне осталось. Ибо, что значат все остальные дела по сравнению с этим.
Король был осведомлён о роли, которую в вынесении смертного приговора сыграл его кузен, герцог. Но говорил он об этом без горечи, больше с жалостью, чем с гневом:
- Что я сделал моему кузену, что он так меня преследует? Он больше достоин жалости, чем я. Моё положение, без сомнения, печально, но даже, если бы оно было ещё хуже, я всё равно не хотел бы быть на его месте.
В это время вошёл комиссар с сообщением, что пришли члены семьи короля. Король выбежал из комнаты, и священник невольно слышал слова короля и его близких, остающихся жить.
В течение 15-ти минут были слышны душераздирающие крики, которые, наверное, были слышны и за стенами башни. Король, королева, маленький принц, сестра короля, его дочь - все плакали. Наконец, ни у кого уже не было сил плакать. Постепенно слёзы прекратились и началась тихая беседа, продолжавшаяся около часа.
Король вернулся к священнику в состоянии глубокого волнения. До глубокой ночи продолжалась беседа короля с Эджвортом. Затем король попросил священника пройти в маленькую клетушку, где спал слуга короля. Оставшись один, священник слышал, как король спокойным голосом отдавал распоряжения к завтрашнему дню.
Утром следующего дня Людовик проснулся в 5 часов утра и сразу же послал за священником. Они проговорили около часа. Король выслушал молитву, преклонив колени на голом полу, без подушки, и принял причастие.
Во всех кварталах Парижа звучал бой барабанов. Эти звуки внушали Эджворту ужас, как признавался он позже.
Вскоре кавалерийские части вошли во двор Тампля, и послышался лошадиный топот и голоса офицеров.
Король хладнокровно сказал:
- Они как будто приближаются.
С 7-ми до 8-ми утра под разными предлогами к королю стучали в дверь, словно желая убедиться, что он жив. После очередного стука Людовик с улыбкой сказал:
- Эти господа видят всюду кинжалы и яд. Они боятся, как бы я не покончил с собой. Увы, они плохо меня знают. Покончить с собой было бы слабостью. Нет, если нужно, я сумею умереть!
Наконец в дверь снова постучали и приказали собираться.
- Подождите несколько минут, - твёрдо сказал король, - и я буду в вашем распоряжении.
Людовик бросился на колени перед священником:
- Всё кончено. Дайте мне ваше последнее благословение и просите Бога, чтобы он поддержал меня до конца.
...Карета подъехала к площади Людовика XV. Вокруг эшафота было отгорожено большое пространство, охраняемое пушками, повёрнутыми дулами на толпу.
- Если не ошибаюсь, мы приехали,- обернулся король к священнику.
Один из палачей поспешно открыл дверцы экипажа. Жандармы охраны короля собирались выйти первыми, но король остановил их. Он оперся рукой на колено Эджворта и сказал:
- Господа, позаботьтесь, чтобы после моей смерти его не подвергли оскорблениям. Вы обязаны позаботиться о нём.
Едва король вышел из кареты, его окружили три палача, которые хотели снять с него одежду. Людовик презрительно оттолкнул их и сделал это сам. Самообладание Людовика смутило палачей, но вскоре они опомнились, окружили его и хотели взять за руки.
- Что вы хотите? - отдёрнул он руки.
- Мы должны вас связать, - сказал один из палачей.
- Связать? Меня? - гневно воскликнул король. - Я никогда не соглашусь на это! Делайте, что вам приказано, но меня вы не свяжете! Откажитесь от этого намерения!
Палачи стали настаивать, повысив голоса. Казалось, вот - вот они применят силу. Король повернулся к священнику прося совета молчаливым взглядом. Эджворт со слезами в голосе проговорил:
- В этом новом оскорблении я вижу только сходство вашего величества с Христом.
Людовик поднял глаза к небу, затем обратился к палачам:
- Делайте, что хотите. Я пью чашу до дна.
Ступени эшафота были очень круты, и королю пришлось опереться о плечо священника. Каково же было удивление Эджворта, когда на последней ступени король оставил его плечо и твёрдым шагом прошёл всю площадку эшафота. Одним взглядом Людовик заставить замолчать барабанщиков, стоявших напротив него, затем громким голосом произнёс:
- Я умираю невиновным в преступлениях, в которых меня обвиняют. Я прощаю виновникам моей смерти и прошу Бога, чтобы кровь, которую вы сейчас прольёте. не упала бы никогда на Францию.
Услышав удар ножа гильотины Эджворт упал на колени. Он оставался в таком положении до тех пор, пока самый молодой из палачей, почти мальчик, схватил отрезанную голову и, обходя эшафот, чтобы показать её толпе, капнул кровью на шею коленопреклонённому священнику.
Было это в 9 часов 10 минут утра 21 января 1793 года.