В ноябре 1962 года в литературном журнале «Новый мир» была опубликована повесть Александра Исаевича Солженицына «Один день Ивана Денисовича», которая мгновенно принесла абсолютно безвестному школьному учителю математики из Рязани не только всесоюзную известность, но и вызвала определённый интерес к его персоне за границей.
Повесть предваряла статья Александра Твардовского, которая назвалась «Вместо предисловия» и где ни слова не говорится о биографии автора, вообще ничего.
Заметим, что не только рядовые граждане, но и писатели, интересуясь «Новым миром» в киосках и библиотеках, на первых порах называли фамилию автора повести неправильно: Сложеницын, Сонженицын, Солнежицын, Соленжицын, настолько всем был безвестен Александр Исаевич и сложна для запоминания его фамилия.
Впрочем, что говорить о простом читателе, если сам Твардовский – крёстный отец Александра Исаевича, поначалу записал в своём дневнике фамилию неизвестного автора как «Солонжицын».
Многочисленные хвалебные статьи маститых писателей, в том числе и фронтовиков, а также литературных критиков, оперативно вышедшие с 17 по 23 ноября в центральных советских периодических печатных изданиях и которые были посвящены изданной повести, ответа на вопрос – кто такой Солженицын, не давали, потому что Константин Симонов, Григорий Бакланов, Александр Дымшиц и Владимир Ермилов и сами ничего об Александре Исаевиче не знали, не были знакомы с начинающим писателем.
Единственные скупые биографические сведения, переданные скорее всего в виде справки из «Нового мира» и написанные видимо самим Солженицыным, об Александре Исаевиче были опубликованы 28 ноября 1962 года в газете «Советская Россия», где говорилось следующее:
«Александр Исаевич Солженицын родился в 1918 году в семье служащего. Потеряв отца, с ранних лет воспитывался матерью. Детство и юность провел в Ростове-на-Дону. Там окончил среднюю школу, а в 1941 году — физико-математический факультет университета. Специального литературного образования не получил. Лишь последние два предвоенных года одновременно с университетом учился на заочном отделении филологического факультета Московского института истории, философии и литературы.
В 1941 году призван в Советскую Армию рядовым. В 1942 году по окончании артиллерийского училища назначен командиром артиллерийской батареи и в этой должности непрерывно находился на фронте до февраля 1945 года. Награжден двумя орденами. В феврале 1945 года уже на территории Восточной Пруссии в звании капитана Солженицын был арестован по необоснованному политическому обвинению и приговорен к восьми годам заключения. Отбыл их полностью, затем был направлен в ссылку, из которой возвратился в 1956 году. В 1957 году полностью реабилитирован за отсутствием состава преступления…»
Интервью с Солженицыным в прессе по-прежнему не было.
Литературный критик Владимир Сергеевич Бушин, большой поклонник Александра Исаевича в те годы, так вспоминает ажиотаж вокруг имени нового писателя: «У авторов этих статей и рецензий, как и у читателей, представление о А. Солженицыне складывалось тогда по его повести да по тому, что несколько позже он сам стал охотно говорить и писать о себе: боевой офицер-артиллерист, провоевавший всю войну командиром батареи; невинно пострадал за критику Сталина; был осужден и срок заключения отбывал в тяжелейших условиях, подобных тем, что описаны в повести… Ничего удивительного, что такой человек, такой писатель вызывал у многих и большой интерес, и искреннее сочувствие».
Ряд зарубежных издательств обратились в Союз писателей СССР (СП СССР) с просьбой о приобретении авторских прав на перевод и издание этой повести в своих странах. Попутно, и это абсолютно понятно, издатели и западные литературные критики, не доверяя советской прессе, живо интересовались подробностями биографии доселе совершенно незнакомого им человека. Многие из них по прежнему не верили, что повесть действительно написал человек, сидевший в исправительно-трудовом лагере, как, например, известный французский коммунист, писатель, литературный критик Пьер Дэкс.
18 декабря 1962 года Александр Исаевич лично передал в отдел кадров СП СССР, становясь на учёт, свою автобиографию, вполне справедливо полагая, что вскоре и он будет принят в эту мощную идеологическую советскую организацию «инженеров человеческих душ», что и произошло 29 декабря того же года.
«Я родился в 1918 г., в декабре, в г. Кисловодске в семье служащей (мать работала машинисткой-стенографисткой, отца я потерял ещё до своего рождения). Детство и юность провёл в г. Ростове-на-Дону, там окончил среднюю школу, а в 1941 г. – физико-математический факультет университета по специальности «математический анализ». Война прервала моё поступление в аспирантуру. Последние два предвоенные года я ещё учился, одновременно с учёбой в Ростовском университете, на заочном отделении филологического факультета Московского Института Истории, Философии, Литературы (МИФЛИ). И эта учёба также была прервана войной. В 1940 г. женился. Жена – Решетовская Наталия Алексеевна».
Свою военную, фронтовую, карьеру Солженицын описывал так:
«В 1941 г. призван в Советскую армию. Сперва – рядовой гужтранспортного батальона, затем – курсант 3-го Ленинградского училища. По его окончанию назначен командиром звуковой разведывательной инструментальной батареи и в этой должности непрерывно находился на передовой (Северо-Западный, Брянский, Центральный, 1-й Белорусский фронты) до февраля 1945 г. Награждён орденами «Отечественной войны II степени» и «Красная Звезда», а также медалями. В феврале 1945 г., уже когда армия наша находилась на территории Восточной Пруссии, я (к тому времени в звании капитана) арестован по необоснованному политическому обвинению. Приговорён Особым Совещанием НКВД заочно к 8 годам заключения без последующего лишения прав или высылки…».
В отделе кадров Союза Писателей, Александру Исаевичу пришлось заполнить и обязательный «Личный листок по учёту кадров»:
«XI–1927 – VI–1936 – учился в средней школе № 37, г. Ростов н/Д;
IX–1936 – VI–1941 – студент физмата Рост. Гос. Ун-та;
VII–1941 – Х–1941 – преподаватель математики в Ср. Шк., г. Морозовск, Рост. Обл.;
Х–1941 – II–1942 – рядовой 74 Отд. Гуж. Транс. Батальона, ст. Филоново;
III–1942 – XI–1942 – курсант 3-го Ленинград. Арт. Училища, г. Кострома;
XII–1942 – II–1945 – командир батареи в 794 ОАРАД, фронты Сев.-Зап., Центральный, 2-й Белорусский…»
Заметим, что для исследования вопроса — это очень важные даты (мы к ним ещё неоднократно будем возвращаться), которые представил Солженицын лично, осознавая, что эти сведения в любой момент через Министерство Обороны могут быть проверены дотошными кадровиками, некоторые из них, что не исключалось, могли быть в прошлом сотрудниками спецслужб. Следовательно, даты, указанные Александром Исаевичем, точные, и должны соответствовать действительности.
Отметим, что данная автобиография не была опубликована, и в рабочем, бюрократическом, порядке находилась исключительно в отделе кадров СП СССР.
В Советском Союзе, как и во всём остальном мире, о Солженицыне из первых рук, от него самого, по-прежнему никто ничего не знает.
Исходя из постоянного всё возрастающего интереса западных издателей к личности автора «Одного дня Ивана Денисовича», публикаций его повести за рубежом, Солженицыну через несколько лет вновь пришлось писать свою биографию, но теперь, что называется, на экспорт.
В феврале 1966 года Александр Исаевич обращается к сотруднице Иностранной комиссии СП СССР Ирине Фёдоровне Огородниковой: «…Через Вашу Инокомиссию я получил предложение от «Midcentury Authors» прислать автобиографию и фото. По представленным ими образцам издание солидное, и я полагаю необходимым их предложение удовлетворить…».
К обращению была приложена автобиография, где нас интересуют исключительно армейские годы Солженицына:
«Войну я начал рядовым, но в 1942 г., как математик, окончил ускоренный курс артиллерийского училища, получил офицерское звание, стал командиром батареи инструментальной разведки и весь 1943, 1944 и начало 1945 года был с нею постоянно на передовой (at the front line), прошёл путь от г. Орла до Германии. В феврале 1945 г. в Восточной Пруссии, на фронте, я был арестован…»
Указанные биографии какой-либо известности в СССР не получили и широкой иноязычной публике Солженицын по-прежнему был известен исключительно как писатель, который в годы Великой Отечественной войны был офицером, воевал, но, вот, где и за что был арестован, где и как сидел, никто ничего, разумеется, не знал.
В 1967 году Александр Исаевич, ловко воспользовавшись моментом, публично, громогласно, от первого лица, на весь мир, это отчасти «исправил», грохнул, так сказать, на весь «прогрессивный» мир.
В мае 1967 года, на гребне славы (и в первую очередь на Западе), Солженицын пишет открытое письмо IV съезду Союза писателей СССР, обращаясь к Президиуму съезда, его рядовым делегатам, а также ко всем членам Союза писателей, коих на тот момент по всей стране было более шести тысяч человек. Помимо писателей будущий лауреат направляет копии обращения в редакции газет и журналов, которые были печатными органами СП СССР: «Литературную газету», «Литературное обозрение», «Вопросы литературы», «Новый мир», «Дружба народов», «Знамя», а также в другие издания, включая «Литературную Грузию».
В общей сложности Солженицыным и его добровольными помощниками с 10 по 15 мая письмо было разослано по 250 адресам, причём опускали «конспираторы» не больше двух писем в почтовый ящик. А один экземпляр, Александр Исаевич, «писатель-подпольщик», как он сам себя называл, принёс лично в секретариат съезда в день открытия заседания и сдал под расписку.
Как позднее вспоминал Солженицын: «…по Москве разошлось моё письмо с быстротой огня. И на Западе было напечатано удивительно вовремя - 31 мая в «Монд», тотчас после закрытия съезда, когда ещё не увяла память об этом позорище... И дальше по Западу расколоколило оно во всю силу, опять превосходя мои ожидания... И целую декаду - первую декаду июня...несколько мировых радиостанций цитировали, излагали, читали слово в слово и комментировали (иногда очень близоруко) моё письмо...»
Заметим, что «писатель подранок» поскромничал, его «письмо» не только цитировали по западным радиоголосам, но и напечатали во многих тамошних газетах, а также журналах, в первую очередь – сугубо антисоветских, враждебных.
Если кратко говорить о письме, то главный смысл его был прост - «писателя-подпольщика» не печатают, всячески затирают и тут, совершенно не по теме обращения, Александр Исаевич весьма ловко вспоминает о своём военном прошлом:
«Уже три года ведётся против меня, всю войну провоевавшего командира батареи, награждённого боевыми орденами, безответственная клевета: что я отбывал срок как уголовник, или сдался в плен (я никогда там не был), «изменил Родине», «служил немцам» …»
Таким образом, в 1967 году Солженицын, «писатель подранок» по его же определению, впервые на весь мир объявил себя «командиром батареи, провоевавшим всю войну», прекрасно понимая, что любой человек тут же представит себе мужественного артиллерийского офицера в пороховом дыму, бьющего из орудий по надвигающейся армаде фашистских танков, сначала под Брестом в июне 1941 года, а затем – в Восточной Пруссии, в феврале 1945.
То, что в батарее «подранка» никогда не было ни одной пушки, и, кроме того, он артиллерийскими расчётами никогда не командовал, и, тем более, никогда не стрелял из орудий по врагу, «писатель-подпольщик» сознательно умолчал.
Замысел Солженицына удался в полной мере, о чём говорит эмоциональное обращение (письмо на письмо) к съезду 27 мая 1967 года другого писателя с ещё неокрепшей юношеской психикой Георгия Владимова, широко разошедшееся в самиздате:
«Запрещение к печати и постановке, обыск и конфискация архива, «закрытое» издание вещей, к изданию самим автором не предназначенных, вдобавок еще гнусная клевета на боевого офицера, провоевавшего всю войну – читать об этом больно и мучительно стыдно».
В 1970 году по просьбе Нобелевского комитета Александр Исаевич вновь обращается к своей биографии, где о службе в Красной армии в годы Великой Отечественной войны он вспоминает уже так: «В 1941 г. за несколько дней до начала войны я окончил физмат Ростовского университета. С начала её из-за ограничений по здоровью я попал ездовым обоза и в нём провёл зиму 1941-42 года, лишь потом, опять-таки благодаря математике, был переведен в артиллерийское училище и кончил его сокращённый курс в ноябре 1942 г. С того момента я был назначен командиром разведывательной артиллерийской батареи и в этой должности непрерывно провоевал, не уходя с передовой, до моего ареста в феврале 1945 г. Произошло это в Восточной Пруссии…»
Обратили внимание, как «литературный подранок» ловко смещает акцент на то, что, мол, со здоровьем было плохо, но в действующую армию, на фронт, всё равно прорвался, настоял на своём.
В действительности штатная должность будущего Нобелевского лауреата правильно называлась «командир батареи звуковой разведки», о чём свидетельствовала не только ускоренная подготовка в артиллерийском училище, но и соответствующая запись в удостоверении личности офицера Солженицына и что Александр Исаевич, безусловно, знал.
Как видим армейская должность, которую занимал Солженицын в войсках с весны 1943 года по февраль 1945, в его творческом литературном исполнении год от года трансформируется, героизируется, особенно для западного потребителя:
1962 год – командир звуковой разведывательной инструментальной батареи (для кадров СП СССР);
1966 год – командир батареи инструментальной разведки (через Иностранную комиссию СП СССР для издания «Midcentury Authors»);
1967 год – командир батареи (открытое письмо IV съезду Союза писателей СССР);
1970 год – командир разведывательной артиллерийской батареи (для Нобелевского комитета).
В «экспортном» варианте, рассчитанном исключительно на иностранного потребителя, нобелевский лауреат предпочёл «назначить» себя на вновь придуманную им самим должность «командира разведывательной артиллерийской батареи», вполне закономерно рассчитывая, что это, несомненно, придаст ему большую весомость и значимость в глазах западной нестроевой интеллигенции, далёкой от всех армий мира вообще и Красной Армии образца 1942-1945 годов тем более.
Выражаясь простым русским языком, Солженицын, ловко жонглируя словами, продолжал дурачить свою легковерную иноязычную литературную паству, да и не только её, как хотел.
Но «командир разведывательной артиллерийской батареи» на этом не успокаивается, скромно замечая в «экспортной» биографии от 1966 года: «…весь 1943, 1944 и начало 1945 года был с нею постоянно на передовой (at the front line), прошёл путь от г. Орла до Германии…»
Теперь перед нами предстаёт не просто «артиллерист-разведчик», но и овеянный постоянными боями-пожарищами фронтовик исключительно at the front line, что, вне всякого сомнения, должно было потрясать живое воображение не только экзальтированных литературных и окололитературных дамочек бальзаковского возраста, но и признанных литературных мэтров, которые далее своих уютных академических университетских городков, расположенных в США, ФРГ, Англии, либо Швеции, так и не побывали.
Следует заметить, что всю свою жизнь «писатель-подпольщик» заочно полемизирует исключительно с великими (по принципу: Христос умер, поговорить не с кем) и особенно со Львом Николаевичем Толстым, постоянно указывая последнему, подправляя его, прекрасно понимая, что великий русский мыслитель ответить ему, поставить на место, не сможет.
В 1970 году, не останавливаясь на достигнутом, «бывалый артиллерист-разведчик» Солженицын смело и отчаянно докладывает Нобелевскому комитету о своём героическом боевом пути: «…был переведен в артиллерийское училище и кончил его сокращённый курс в ноябре 1942 г. С того момента я был назначен командиром разведывательной артиллерийской батареи и в этой должности непрерывно провоевал, не уходя с передовой, до моего ареста в феврале 1945 г. …».
То есть «литературный подранок» воюет с ноября 1942 года по февраль 1945.
Заметим, забегая вперёд, что линию эту, даже после смерти литератора в 2008 году, несколько путаясь в датах, упорно продолжает и вдова писателя, Наталья Солженицына: «…Начав войну рядовым, прошёл краткосрочный курс артиллерийского училища и с декабря 1942-го стал командиром батареи звуковой разведки, в звании лейтенанта. Командуя своей батареей, был непрерывно на фронте до февраля 1945-го, когда - уже в Восточной Пруссии, в звании капитана - был арестован…» (орфография и пунктуация сохранена, - О.Б.)
Отметим, что даты, когда Солженицын попал на фронт, называемые, как им, так и его вдовой, – неверны, подложны, о чём, естественно, поговорим позднее.
Великий русский писатель Толстой, признанный классик мировой литературы, пять раз выдвигался на соискание Нобелевской премии, в 1902, 1903, 1904, 1905 и в 1906 годах, каждый раз оставаясь без заслуженной премии исключительно по мотивам далёким от литературного творчества, после чего Лев Николаевич отказался от каких-либо соискательств, заявив, что получать премию и деньги, прилагаемые к ней, в любом случае не станет.
Кем был писатель Толстой в памяти членов Нобелевского комитета образца 1970 года, который основные вехи биографии русского гения, безусловно, знал, помимо бунтарства? Простым артиллеристом.
А Солженицын после его автобиографии и рассказов о себе? Артиллеристом-разведчиком, что, разумеется, гораздо выше и статусней, нежели обычный артиллерист.
Где и сколько, исходя из знаний Нобелевского комитета, воевал российский подпоручик Толстой? Пару месяцев в Севастополе.
А советский лейтенант Солженицын? Два с половиной года непрерывных кровопролитных боёв с фашистской гидрой, «не уходя с передовой», at the front line.
На самом деле всё было не совсем так, а, вернее, вообще не так, о чём будет рассказано дальше. Повторим только, что никаких артиллерийских орудий в звуковой батарее Солженицына не было, стрелять из пушек Александр Исаевич не только не умел, но и не знал, с какой стороны к ним подходить, боевыми расчётами никогда не командовал.
Что касается непосредственно «линии огня», на что постоянно упирал и всячески подчёркивал Нобелевский лауреат в автобиографиях, то на передовой (at the front line) Солженицын, естественно, никогда не был, так как должность командира батареи звуковой разведки этого не подразумевала.
Напротив, во время боёв Александр Исаевич просто обязан был находиться вне at the front line, и чем дальше – тем лучше для общего дела. Но об этом, Солженицын, как водится, забывает упомянуть…
Очень верно посоветовал другим, забывая, естественно, о себе, в своей нобелевской речи Александр Исаевич: «И простой шаг простого мужественного человека: не участвовать во лжи, не поддерживать ложных действий! Пусть э т о приходит в мир и даже царит в мире, — но не через меня. Писателям же и художникам доступно большее: победить ложь!» (орфография и пунктуация сохранены. – О.Б.)
И добавлял нобелевский лауреат утвердительно: «Одно слово правды весь мир перетянет. Вот на таком мнимо-фантастическом нарушении закона сохранения масс и энергий основана и моя собственная деятельность, и мой призыв к писателям всего мира». (орфография и пунктуация сохранены. – О.Б.)
На примере автобиографий хорошо видно, как «словом правды» Александр Исаевич «побеждал ложь». И, поверьте, подлог этих сведений о себе – это был самый невинный обман в жизни нобелевского лауреата по "литературке", фактически детская шалость, по сравнению с тем, о чём мы расскажем дальше.