Детские воспоминания моего соседа по лестничной клетке, пожилого Ленинградца, Ивана Соломоновича Горелика.
Ленинград.
Шестидесятые годы прошлого столетия.
Мне в ту пору было около 10 лет и жил я с родителями и старшей сестрой в коммунальной квартире в центре Ленинграда. Кроме нас, в квартире проживали ещё 4 семьи. Окна нашей 14 метровой комнаты, как и всех комнат квартиры, выходили во двор. На первом этаже нашего пятиэтажного дома был большой магазин — гастроном с мясным, колбасным и рыбным отделами.
Тогда не было такого изобилия продуктов, как можем мы встретить на прилавках сегодняшних магазинов, но...
Но рыбный отдел выделялся своей необычностью для современного покупателя. Там стоял огромный, с углами из белого мрамора, аквариум, в котором плавали живые карпы. Продавец большим сачком вылавливал рыбину для очередного покупателя. Стеклянный прилавок был заставлен эмалированными глубокими лотками с чёрной, красной икрой разных сортов. Икра была и очень солёная, и малосольная, и вообще несолёная, и крупная, и мелкая, и очищенная, и прямо в пузыре. Ешь не хочу. Но народ не особенно и покупал эту "гадость". Советские люди хотели простой привычной пищи. Например куриных яиц. А это, доложу я вам, в те времена было большим дефицитом.
Вернусь к окнам нашей квартиры, выходящим во двор.
Тот, кто первым из жителей квартиры увидит, как разгружают из машины большие, плоские, решётчатые, деревянные ящики, в которых были упакованы в стружку куриные яйца, быстро сообщал всем соседям, а сам выбегал, чтобы быть в первых рядах очереди за яйцами. Встав в очередь, ты, естественно, предупреждаешь человека занявшего очередь за тобой, что ты не один и сейчас подойдут родственники. И подходили соседи, знакомые, знакомые этих знакомых...
Уличной торговлей в нашем гастрономе занималась Зинка, женщина с тяжёлым большим лицом, и высоким, круглым телом. На лице женщины были маленькие, колючие глазки, неслабый носик, и постоянно, в очень ярко накрашенных толстых губах, торчащая папироска Беломор-Канал ленинградской фабрики имени Урицкого. (Никакой, уважающий себя Ленинградец не стал бы курить папиросы другой фабрики, объясняя это тем, что у других табак кислый.) Продавщица имела прозвище Зинка-Папироска. Одевалась она по-разному, но непременным атрибутом Зинкиного туалета были: грязно-белый передник и под цвет ему, два нарукавника.
Но, вернусь на минуточку к разгрузке из кузова автомашины ящиков с яйцами. Часто случалось так, что они были пьяные и падали. (Пьяные грузчики. Падали ящики). Следом за треском упавшего ящика слышались "ласковые" слова Зинки-Папироски, обращённые к уронившим ящик мужчинам. В таком случае она обычно кричала одинаково: "Я вам, б..ди, за мои яйца, откушу ваши!" Заметьте, она кричала не оторву, не отрежу, а именно -"откушу"...
Пьяненькие грузчики беззлобно отвечали ей: "Ты не баба, а Зин с яйцами".
Ну и куда, скажите мне на милость, должна была девать Зина разбитые в таком ящике яйца? Нет, конечно, давался какой-то процент на бой, но не столько же. И тут шли в дело слегка ополоснутые холодной водой, майонезные баночки. Из треснутых яиц и то, что можно было собрать из разбитых, сливалось по 4 яйца в банку и продавалось по цене трёх целых.
Здесь, раз уж к слову пришлось, я должен сделать литературное отступление:
В каждой коммунальной квартире, в домах ещё царской постройки, имелся так называемый "тАмбурчик", пространство примерно в один метр между первой и второй входными дверьми в квартиру. Там было прохладно даже летом. Двери делались тогда двустворчатые на случай, например, если кто-то купит в свою комнату рояль. Но поскольку этот инструмент покупали не каждый день, то и пользовались для входа и выхода из квартиры лишь одними створками обоих дверей. В пространстве между крепко закреплёнными вторыми половинками дверей, были сделаны полки для хранения продуктов. Холодильников тогда ещё не было. У каждой "комнаты" была там своя полка. При чём, полки на уровне груди, предназначались для каждодневных продуктов. Там могли стоять, например: кастрюли с кислыми щами, сковорода с недоеденной за ужином картошкой, тарелка с оставшейся закуской: головой или хвостом селёдки с луком, тарелка со студнем, издающим крепкий запах чеснока. От пыли и чужих глаз, стоящее на полке, прикрывалась сверху газетой. Всяк, входящий с улицы, в первый момент был накрыт смешением этих запахов и пытался скорее выйти из тамбура в прихожую, плотно закрыв за собой вторую дверь. На полках выше, народ хранил засахаренное варенье, непонятно уже когда сваренное. Я всегда спрашивал маму, почему бы нам не поесть свежего варенья? На это мама отвечала, что нужно прежде доесть старое. Когда доходила очередь до нового, то оно уже было старое. На случай простуды или гриппа, всегда имелось малиновое варенье и десяток пустых майонезных баночек. Современному человеку будет и невдомёк, какая связь между малиновым вареньем и пустыми майонезными банками?
Поясняю. В те далёкие времена, при любых заболеваниях, доктор советовал пить чай с малиновым вареньем и выписывал пациенту направление на сдачу анализов мочи и наоборот.
И вот, рано утром, в дождь и гололёд, в поликлинику шёл народ, неся в карманах, в сумках, стараясь не трясти, чтобы не расплескать, завёрнутые в газетку майонезные баночки с анализами. А над окошечком для приёма тех анализов, как правило, был прикреплён большой рукописный плакат следующего содержания - "Не забудьте написать имя и фамилие производителя! Не наполняйте тару до верха! Для анализа достаточно маленького количества, как твёрдого, так и жидкого материала. Ставить только в открытом виде! Газеты забирать с собой!"...
И куда же потом эти банки девались???
Так, к чему это я рассказал?
Ах, да. Когда Зина-Папиросочка начинала свою торговлю, то на прилавке стояло много майонезных баночек с яйцами без скорлупы. Но те покупатели, у которых, выставленные Зиной баночки из-под майонеза, вызывали другие ассоциации, битые яйца никогда не покупали.
А ещё в то время, обязательно была продажа, так называемых "просветлённых яиц". Важным атрибутом при продажи яиц того времени, был аппарат для просвечивания яиц. Этакий яичный рентген. Да, именно такие аппараты ввели в то время. И были они обязательны в Ленинграде. Выглядел этот прибор так: алюминиевый глубокий тазик, накрытый плоской алюминиевой же крышкой с 10 отверстиями такого размера, что в них можно вставить яйцо и оно не провалится внутрь. Под крышкой с яйцами находилась простая электрическая лампочка. Продавец для очередного покупателя, снимал слой соломы в открытом ящике, доставал оттуда грязнющие яйца и раскладывал их на крышке прибора. Покупатель мог сам увидеть внутренности покупаемого им яйца и определить например: есть ли в скорлупе трещинка, или внутри скорлупы уже сформировался цыплёнок...
Народ всегда требовал от Зинки только "просветлённые" яйца.
Яйца тогда отпускали (продавали) по одному десятку в руки. Это давало возможность ребятам из нашего двора немного заработать себя за мороженое, становиться на время для какой-нибудь женщины, стоящей в очереди, её ребёнком. Тогда она могла получить второй десяток яиц. Но тут существовали жёсткие правила и цены. Тётка, сына которой ты играл, должна была дать тебе 10 копеек перед тем, как Зинка отдаст ей яйца. Но находились и такие, кто пытался обмануть ребёнка, взяв яйца и не заплатив ему. И тогда пацан устраивал театр. Он громко начинал кричать, что это не его мама. Что она воровка. Ну или что-то похожее. Конечно были среди нас ребята и скромные, которые стеснялись так публично оскорблять женщину, но и прощать такое тоже было нельзя. И когда, дважды счастливая хозяйка (первое, что вырвала 2 десятка яиц и второе счастье, что не заплатила этому сопливому засранцу 10 копеек) уже входила в своё парадное, в её сетку с яйцами попадал камень...
Но нужно тут сказать, что поначалу, Зинка-Папироска делала неприятности нам, пацанам двора.
Когда мы подходили уже с третьей тёткой, представляясь её сыном, то продавщица орала на весь двор, не вынимая беломорину изо рта, чтобы мы не делали из неё идиотку.
Но так она себя вела до одного дня ...
Накануне очередного праздника первомая, на Зинку-Папироску, сошло знамение, в виде красного воздушного шарика, который упал прямо к её ногам из окна, находящегося на лестничной площадке пятого этажа, прямо над тем местом, где она курила. Современный читатель немало будет удивлён, подумав, а какой урон мог нанести воздушный шарик этой крупной, самодостаточной женщине? И был бы абсолютно прав, но это только в том случае, если в этот воздушный шарик не была налита вода.(Это в лучшем случае, вода).
Конечно же, Зинка, в первый момент, приняла разорвавшийся у её ног и намочивший её до пояса снизу, шарик, за добрую детскую шалость.
Но когда в течение дня пацаны нашего двора, каждый по нескольку раз подходил к ней на безопасное расстояния и произносил одну и ту же фразу: "С наступающим вас, Зинаида Марковна, праздником международной солидарности трудящихся!" Делая ударение на слове "трудящихся". Продавщица поняла, что в следующий праздник, в шарике может оказаться уже не вода. Она перестала замечать то, что мы в роли "детей" по много раз подходили за яйцами с разными "мамами".
Как бы сказали сейчас - "Ничего личного, просто бизнес."
Вместо послесловия, детская загадка времён Н.С. Хрущёва:
Сама длинная, вонючая, глаза злые, а яйца маааленькие и грязные. Что это?
Отгадка: Очередь за яйцами в Ленинграде.
Здесь тоже о послевоенных яйцах http://proza.ru/2021/02/11/1617
Портрет яиц был взят из интернета, спасибо автору за это.