Тут у нас недавно собралась одна интересная современная компания. Состоящая из людей такого среднего и старшего возрастов. Исключительно мужского сословия, прибывшая на рыбалку.
И вот сообща мы там совершили открытие мирового уровня.
Из области психологии, философии и вообще жизни. Попутно реабилитировали одно нехорошее человеческое чувство.
Такой вот компанией, в которой не состояло ни одного научного работника, открыли небольшой рецепт человеческого счастья, что ли.
Открыли прямо на свежем воздухе, а не в тиши научных лабораторий.
Помните – как средневековому английскому ученому мужчине Ньютону на голову упало яблоко. Тоже на свежем воздухе. В английском саду. И он моментально открыл всемирно известную физическую формулу.
А тут дело было на рыбалке.
Представляете себе картину на тему – ужин современных рыбаков на сибирском водном пространстве. Мы там приютились в небольшом самодельном домишке, прикрепленном на таком плавающем сооружении из брошенных понтонов. У нас тут мастеров строить подобные неказистые хижины на воде – пруд пруди.
В них что удобно?
Надоела картина и рыба вокруг – зацепил все это дело за катер и перетащил за соседний поворот, пристроил. После чего – проживай там и осваивай новую рыбацкую территорию.
Вот мы под вечер истопили баньку, что тоже там имелась. Попарились, искупались до посинения, поскольку еще стояло раннее сибирское лето, попутно сварили уху из плодящейся в здешней воде второсортной современной рыбы.
Ничто не предвещало, что сегодня состоится мировое открытие.
Пейзаж носил обычный характер.
Обычное вечернее небо с высунувшейся луной.
Комары своей реденькой толпой напоминают о себе.
Мы наливаем уху и к ней – обычные такие порции водки из бутылки. Выпиваем и закусываем. Крякаем от радости и удовольствия, что находимся на природе и рыбалке.
После чего разговариваем. И снова выпиваем и закусываем. Вытираем выступивший от ухи пот. Шлепаем комаров, присосавшихся к нашим лицам.
Таким вот образом хорошо и долго сидим.
Достаем другие бутылки. Подливаем себе еще по порции этой местной неказистой ухи. Опять шлепаем комаров.
А среди нас имелся один малознакомый для нас лично старикашка. Такой весь в морщинах вокруг глаз, с сединой, лысым затылком и живым еще взором пенсионер из прошлой эпохи по имени Степаныч.
С такими ловкими замедленными движениями.
Мы его раньше мельком только знали. Тут, само собой, ближе познакомились, после второй порции. Его характеристику преподнес рыбак из его близких друзей:
- Вот человек, в которого я влюблен как в несомненную личность. Мастер на все руки. Мудрец и мой учитель по части жизни. Имеет образование несколько классов. Безусловный оптимист в душе. В прошлом – красавец и любимец всевозможных женщин… Плюс ко всему – независимая личность, которой незачем ломать шапку перед разным начальством.
А тот улыбается своей старческой малозаметной улыбочкой и запросто кивает в подтверждение тех замечательных рекомендаций.
Потом, поскольку обожаем интересных стариков с душевными запросами, у нас с ним начался интересный диалог.
Перво-наперво, мы обратили внимание на его замечательную манеру речи малообразованного человека. Также на замечательную жестикуляцию. Он, когда говорил, то держал руки перед грудью, согнув их в локтях. Широко расставлял пальцы и шевелил ими.
А из его речи нам нравилось, с какой скоростью он говорил. То она у него была средняя, как у обычного мужчины, то медленная, когда ему надо было подобрать нужное слово. Повторим – еще эти неспешные движения крепкими руками и пальцами рабочего человека и философа.
Еще – зачем-то не любил держать голову в неподвижном состоянии, а мог ее наклонять то влево то вправо.
Сначала разговорились о старине. Степаныч рассказал – какая тут раньше была рыбная обстановка:
- Рыбы ловили много. Сдавали государству, себе по бочке на зиму готовили, да каждая, почитай, семья. У всех были лодки, сети плели зимой. Присядет семья вечерком на часок, и наплетут несколько метров. А уж только ледоход прошел – и поплыли кто куда. То к устью речек, кто на песочек или к ямам, где стоит крупная рыба. Потеплеет – ребятишки рыбой начинали промышлять. Все лето кормят семьи своей добычей при помощи обычных удочек да переметов. С реки их и не выгонишь, купаются да тягают эту рыбу. Или возьмутся, изготовят невод из черте знает чего и в мутную воду бороздят дно. Крепышами поголовно росли и никакая физкультура им вовсе не нужна была. А как осень – тут снова взрослые на реке. За неделю сделаешь те зимние рыбные запасы – и в тайгу на охоту. Всем всего хватало и никакого рыбнадзора. А уж с октября на реке – никого, не трогали никакую рыбу в ее зимовальных ямах, пусть сохраняется.
Поговорили о рыбнадзоре, об этой современной службе, помыли ей косточки. Как она сама, или ее друзья ту рыбу в сохранившихся здешних реках и зимовальных ямах грузят и вывозят в неизвестных направлениях.
Потом выпили. Закусили.
И попросили Степаныча еще что-нибудь рассказать про старину.
- Я, когда был мальчишкой среднего возраста, уже умел много чего делать. Деревенская жизнь и педагогика к тому располагали. Родители норовили пораньше в помощники тебя пристроить. А еще - вечное соревнование у нас среди пацанов наблюдалось. Такая была здоровая конкурентная среда, говоря современным языком. Все мы были в равных одеждах и почти босиком. А спорили и сшибались во всем: кто лучше удит, кто раньше начал косой орудовать и косит наравне со взрослыми, кто зимой больше зайцев добыл, кто реку мог переплыть. А если ты этими делами слабо владел – то был подростком второго сорта и только второсортные девчонки могли с тобой ходить на прогулки. Так вот мы друг перед другом пыжились и развивались на пользу себе, родителям и будущим женам. Не то, что нынешние детки и мальчишки – его до двадцати лет одного на водоем не отпускают: вдруг оступится и укатится в воду. А природу он видит только из окна или на даче…
Тут он перевел дух, а мы слегка поругали нынешнее малоподвижное молодое поколение.
Которое на рыбалку если и рванет, то только с папой на автомобиле.
После чего снова разлили себе по обычной порции.
Тут уже мы все почувствовали, что хотим слушать только этого старика из прошлой эпохи с его замечательной манерой говорить. Или внезапно полюбили местную историю.
С целью отдохнуть от современности.
К тому же, он оказался, знаете ли, таким несерьезным насмешливым оратором со своей милой морщинистой улыбочкой и мимикой. Умело вставлял ученые словечки. Ну и некоторые народные грубоватого характера, но у него они звучали по-домашнему мило.
Мы их тут воспроизводить не будем по причине личной литературной скромности.
Хотя мечтаем научиться подобным своевременным выражениям, и даже отчасти это дело в домашней среде репетируем на собственной супруге. В таких мягких семейных тонах, свойственных нашей негрубой натуре.
И супруга хохочет и уверяет, что у нас появляются первые успехи в этой народной лексике.
Может быть – мы скоро выйдем на широкую арену по тому разговорному жанру. Пока в устной форме. А потом поглядим и начнем все это дело вставлять в будущие романы.
- Вот тут говорилось, что я мастер на все руки – продолжил Степаныч – и это, действительно, так. Помимо непрерывного состязания в подростковом возрасте по части деревенских навыков, у меня была еще одна особенная черта. Я с детства боялся взрослой жизни. В той деревенской педагогике существовал такой единственный подход – ругнуть ребенка. Я потом случайно прочитал в одном крупном журнале статью по воспитанию детей. Мол, имеется два метода развития человека и подростка. Первый по-научному называется – работать на позитиве. Чего маленько у того ребенка получилось, пусть даже и коряво – похвалить и ободрить его. Потом у него появляется уверенность и желание чего-то там творить и делать. Такой очень гуманный и замечательный метод двадцатого и двадцать первого веков. А второй метод из прошлых веков – негативный, надо ругать и песочить человека почем зря. За любые мелкие и крупные неудачи и оплошности. Там было написано, что самый удачный способ для психики молодого организма – первый. С небольшим добавлением отрицательных критических стрел. Вы это дело запомните и применяйте, где сможете. Даже в воспитании собственных жен и тещ. А тогда – наши родители ничего такого не знали и предпочитали заострять внимание на наших промашках. Через такую воспитательную систему мне казалось, что я неудачная личность, неумеха и все такое прочее. Вряд ли чему толком научусь и во взрослом возрасте стану посмешищем земляков и всей деревни. Наверное, у меня уже в том несмышленом возрасте было такое детское самолюбие и я очень боялся смеха над собой. Поэтому я все старался делать изо всех сил. Чтобы войти в ту взрослую эпоху некоторым умельцем…
Тут рассказчик перевел дух, а слушатели налили еще. А мы еще раз поразились манере Степаныча вставлять в свою простонародную речь, помимо непечатных, еще и ученые словечки. И в таком соседстве они в его стариковской лекции звучат как чудесные украшения мужского стола…
Поговорили о современной педагогике, и как кто воспитывает личных детей, внуков и жен.
- А потом, когда мне стукнуло лет четырнадцать, я стал замечать, что становлюсь завистливым человеком – продолжал Степаныч.
Тут наша компания недоверчиво посмотрела на него:
- Это же никак невозможно, чтобы такая замечательная личность, как ты, имела такую общечеловеческую слабость, более свойственную другим прослойкам населения?
- Да я вовсе не про ту мировую слабость захотел вам рассказать. Да и чему и кому в той деревне было завидовать по-настоящему? Жили в то время все одинаково. Я вовсе не материальную зависть имел в виду. Это сейчас все косятся друг на друга… А тогда – ничего подобного. А я стал завидовать тем умельцам из деревни, которые умели что-то особенное делать своими золотыми руками. Один, помню, лодки делал. За неделю – готова, плыви куда хочешь. Главное, он ее играючи делал. Строгает те длиннющие доски, весь в стружке, что-то примеряет и разговаривает сам с собой. Около него народ и мальчишки в качестве гостей или помощников, не поймешь. И лицо у него такое, веселое и непринужденное. Вечные шуточки. Чистая рубаха. А потом он ее начинает собирать. Карандашиком черкнет где надо, опять сострогает малость. И все гладит своей шершавой ладонью ту доску, обнюхивает ее, и получает удовольствие. Я вокруг него любил покрутиться и стал такому его труду и вдохновению завидовать, буквально заболел этой завистью. Хотел стать таким же мастером и человеком. После я те лодки сам делал и ничего – получались.
После этого рассказа обсуждать было нечего и все выпили в полном молчании и затмении. Скорее всего – каждый вспомнил личное детство и подобные картины из него. Как стоял маленьким болваном около отца, деда или соседа в похожие моменты…
- А еще у нас был один такой приезжий садовод. Его жена привезла сюда жить на свою родину, а сам он был с каких-то южных краев. Тут по части садоводства никто ничего не растил. Сибирь, мол, и все такое. К тому же – считалось баловством кроме картошки и огурцов с помидорами и луком что-то еще разводить в огороде. А тут – человек приезжий, чего-то там получает в посылках, какие-то прутики. Только через несколько лет – вывел у себя настоящий сад в десятка полтора яблонь. И все туда ходили на экскурсии и качали головами. Нас, мальчишек, а мы были любители в качестве озорства лазить по чужим огородам, родные родители предупредили настрого – в тот диковинный сад ни ногой. Так что я через того приезжего товарища получил еще одну зависть и после, когда нам тут раздавали свободные земли для дачного общества, ее – ту зависть - вспомнил и стал садоводом. До сих пор, как наступает весна, мне надобно чего-то там улучшать по фруктовым породам… А осенью не знаю – куда девать урожай.
Обсудили дачные дела, кто какой садовод. Выпили еще. После поговорили о климате, как он тут меняется и способствует садоводству и виноделию. Вспомнили – кто сколько вспомогательных вин изготовил в прошлом сезоне. Рассказали – у кого куда то вино ударяет: в голову, ноги или в общую координацию.
Попросили Степаныча, для полноты картины, добавить еще что либо о той его великолепной зависти.
Ну он и давай перечислять. Вкратце.
- Само собой – были у нас выдающиеся охотники. После - рыбаки. У них я много чего нахватался и до сих пор промышляю этими делами. Жалко, что недосуг охотой и рыбалкой на полную катушку заниматься было – плотину здешнюю великую строил, к стройке прикипел, а то бы…
Тут все снова выпили, затем поругали современную жизнь и как она человека вечно держит на рабочем месте. А то бы все тоже ударились в леса.
- Или один наш сосед и родственник сено косил – залюбуешься. Прокос широкий, чистый, ни травинки не оставалось. Весь день косит, румяный и потный. Тоже внутренним голосом песенки мурлыкал. Нарядный, обязательно побритый. С улыбочкой. Добродушно шутил над нами, подростками. Другие зачастую эту повинность с грубостью на лице переносили. Баб, ребятишек матернуть обожали, если что не так. Вот так я смотрел на тех противоположностей. И до сих пор любитель покосить сено и могу вам преподать урок – как ту траву косить с улыбочкой на лице… А то еще – был тоже в соседях плотник, он обожал строить срубы. В такой медленной манере рубил и складывал бревна, пока не получался дом или баня. Я по малолетству думал – никогда не освою подобное ремесло. И вот, когда мне было примерно сорок уже лет, пришлось упражняться в этом деле. И до того оно мне понравилось, что теперь каждое лето с радостью бегу с топором на свой участок для охоты, где обновляю прошлые старомодные избушки. Рублю бани. И это есть настоящее мужское занятие, которое я рекомендую всем вам…
Налили еще. Выпили за настоящие мужские занятия. Обсудили – может ли считаться мужчиной тот, кто в жизни не держал топора и не построил с его помощью какого либо сооружения.
Конечно, с помощью авторучки и особых знаний в голове, в качестве бюрократа человек обычно больше зарабатывает и процветает. Через это имеет белое рыхлое тело и способность чрезмерно много рассуждать и размышлять, не утруждать себя ручной работой.
Только надо бы и корни не забывать. Как ты вышел из тех поколений, что рубили здесь в Сибири леса и строили крепкие населенные пункты.
А то неловко перед своими крепкими предшественниками.
Тут мы рассказали небольшую смешную историю. Состоявшуюся в середине прошлого века.
Наша неграмотная бабушка приехала в гости к родственникам в районный центр. Одна ее тоже старуха сестра с гордостью затащила ее на работу к одному из своих многочисленных сыночков. Он там, где-то в том небольшом очаге цивилизации, трудился бухгалтером. Имел в качестве рабочего места стол, стул, старомодные счеты, ручку и чернильницу. Кипы бумаг. Телефон.
Вот эти две старушки у него посидели. А потом пошли дальше. И наша неграмотная бабушка Елена Павловна, приехавшая из колхоза, где никаких бухгалтеров в то отдаленное время не водилось, а вместо них была счетовод женского сословия, спрашивает свою сестрицу:
- Это он у тебя работает? Пишет бумажки, щелкает счетами да звонит по телефону. Это же бабская работа. Как это ему не стыдно? Еще деньги за это получает.
Так она недоумевала.
И все наши сегодняшние собеседники усмехнулись по поводу наивности бабушки Елены Павловны в той середине прошлого века.
И налили еще.
Теперь пошутили и выпили уже за мужские корни. В прямом и переносном смыслах. Чтобы они были всегда в порядке. Тоже в прямом и переносном смыслах.
Удивились глубокому философскому смыслу подобного получившегося тоста.
Посмеялись.
И предоставили слово Степанычу.
Только он от него уже отказался и попросил подвести итог сегодняшнему заседанию. Раз уж мы добрались до философии. А то у него заплетается язык.
Тогда наша бригада поступила просто. Наполнила кружки и пусть каждые скажет небольшой емкий тост по поводу нынешних речей.
Один из нас возьми да сдуру, сгоряча и скажи:
- А давайте поднимем бокалы за зависть. В той белой форме, которая имеется у Степаныча. Которая не к деньгам и должности, а к человеческим различным умениям и золотым рукам.
Тут все мы буквально зааплодировали.
Действительно, это нехорошее чувство как-то однобоко преподнесено нам учеными, психологами и писателями. Также историки раздули шум по поводу этого чувства. Мол, на протяжении человеческой истории оно толкало многих царственных особ и полководцев на крупные дурацкие мероприятия по военным конфликтам с соседями. Или внутри страны то чувство непрерывно натравливало одних аристократов на других, через что страдали, в основном, ихние подчиненные и холопы. Или в наше время…
Так мы галдели и чувствовали себя мудрецами еще с полчаса. Пока не обнаружили, что наши бутылки и бокалы пусты. Что некоторые из нас спят, притворившись сидящими за столом…
Вот такое открытие из области человеческих сил и страстей недавно свершилось на здешнем пространстве.
В тот вечер несколькими рыбаками было буквально возведено на пьедестал прежде нехорошее качество из области человеческой истории.
А нам на следующее утро оставалось только, не упуская мелочей, составить этот вот отчет о том великолепном разговоре и о новом мировом открытии.
Еще остается, спустя некоторое время, защитить большую громкую диссертацию о той белой зависти, только пока не решено – по какой из наук пройдет эта тема.
А после отметить ее выход в свет новой рыбацкой вечеринкой во главе с замечательным стариком Степанычем.
Подвести итог по перевороту в некоторых частях мировой педагогики и психологии…
Может быть, в скором времени школьники и студенты начнут изучать это дивное качество «белая зависть» и через него рванут вверх как человеческие личности…