(18+)
...- Именем Союза Советских Социалистических Республик…
... Она сидела, как снятая с креста. Уши отказывались слышать, глаза - видеть происходящее в зале. Еще несколько секунд и конвой, заковав её в наручники и нагнув в состояние кочерги, выведет из здания суда к автозаку...
... Они росли в одном дворе. Учились в одной школе и сидели за одной партой. Саша и Павлик. Панька, как она ласково иногда называла своего товарища. И были настоящими дружбанами, несмотря на то, что сама была девочкой.
Вместе бегали на речку рыбачить, вместе обносили абрикосы в соседских садах и вместе постигали тайны первого, пока еще детского, чувства. Но уже тогда знали точно: что бы ни случилось, как бы жизнь ни повернулась, они будут вместе. Всегда...
Сашенька родилась в неполной семье. Отец, ждавший наследника, обвинил мать Саши в том, что она не умеет рожать мальчиков и ушёл, не дожидаясь выписки жены из роддома. Слабые возражения бабушки, временно проживающей вместе с молодыми, относительно того, что пушка обычно выстреливает тем, чем ее зарядили, должного эффекта не произвели. Она же одна и встречала внучку вместе с новорожденной.
Девочка росла на удивление спокойной и умненькой. К пяти годам это была маленькая профессорша, обожаемая всеми соседями их дома да и двора в целом. Имя Саша предназначалось, конечно, сыну, случись появиться на свет ему, но мать, недолго думая, оставила его и дочери.
Благодаря бабушке, педагогу по образованию, Сашенька уже задолго до школы умела читать, знала наизусть почти все сказки Пушкина: с какого места ни спроси, тут же продолжит. А ещё Саша была заводилой в дворовой компании. Девочка и внешне отличалась от сверстников: сбитая, с уверенной походкой лидера и командирским голосом, она умело верховодила своей босоногой ватагой, в которую не мог не попасть и Павлик Ильин из дома напротив. Он вообще смотрел на Сашу, открыв рот, впитывая каждое её слово.
А потом детство внезапно закончилось. Мама нашла себе нового мужа, родился младший брат Костик. И Саша чаще была предоставлена самой себе.
Семья Пашки была матриархальной с безусловным подчинением новой хозяйке. Изольда Станиславовна была Паше мачехой. Родная его мама умерла при родах, отец пару лет растил сына сам, а потом женился на своей сослуживице. Изольда пасынка не обижала, но и особенно не жаловала. Есть дома - хорошо, нет - ещё лучше. Отцу и подавно дела не было до сына: сыт, одет - и ладно.
Так и сошлись два товарища по несчастью - предоставленная сама себе Саша и рожденный да необлизанный Пашка. В их тандеме с самого начала главную роль исполняла Саша. Павлик был кем-то вроде оруженосца и хранителя тайн. И, как засыхающее, но ещё живое, без полива, растеньице, он готов был что угодно делать Саше, лишь бы она была рядом.
“Что угодно” случилось уже следующим летом. Пятнадцатым по счету для обоих. В деревне у бабушки, куда Саша с Пашкой с разрешения родителей уехали после окончания их восьмилетки.
Деревня для романтики - самое то: неограниченная свобода, пьянящий воздух цветущего разнотравья, сенокос, походы в ночное на лошадях и картошка, запеченная в золе!..
Первые робкие прикосновения, постепенно становившиеся всё смелее под осторожным, но умелым руководством Саши. Тем летом она очень изменилась, хотя и так-то была для Паши самой красивой. В деревне она загорела, волосы стали золотистого цвета, а синие глаза глубже. Чётко обозначились талия и грудь, и вообще от неё всей теперь исходил еле уловимый для парня призыв, заставлявший чувствовать себя значимым, а главное - способным на что-то важное.
Первая близость, пусть и не очень умелая, но наполнившая обоих новыми переживаниями и ощущениями, ещё сильнее их сблизила. Ребята сделали зарубки на двух сросшихся березах и поклялись на них друг другу в верности до гроба…
Повестка из райвоенкомата всё-таки застала Пашу врасплох. Заканчивая техникум, он готовился поступать в автодорожный. Уже полгода они с Сашей жили вместе в бабушкиной квартире, собираясь в августе пожениться. Планы пришлось менять, а поскольку для военкомата Павел оставался холостым, его и загребли одного из первых. В Афганистан.
Из армии Паша вернулся через полтора года комиссованным по ранению после долечивания в госпитале. Во время одной из операций вражеская пуля угодила Павлу в плечо, повредив сухожилие и нерв. Рука повисла, как плеть. Это наложило определенный отпечаток и на характер парня.
При его врожденной мнительности ему только инвалидности и не хватало.
Депрессия - было теперь постоянное Пашино состояние. Угнетало всё: несбывшаяся мечта об автодорожном, отсутствие хоть какой-то, более-менее достойной работы, начавшаяся в стране непонятная перестройка, даже успокаивающая и пытающаяся его воодушевить Саша не только не радовала - она вообще раздражала. Что-то в нём сломалось.
Саша окончила медицинское, работала в аптеке и подрабатывала патронажной сестрой по уходу за грудничками. Нужны были деньги и немалые. Павлу требовались массажи, физиопроцедуры, различные восстановительные инъекции. Но даже если усилия Саши и приносили достаточный доход, то в таком настроении сам Пашка ничего не хотел делать.
Отношения не клеились, с каждым днем разобщение между ребятами становилось всё больше: между ними с неотвратимостью росла пропасть. То ли они устали друг от друга, то ли переросли свою любовь. И так, и так бывает, к сожалению...
А тут подошел черед Паше ехать на медкомиссию по смене группы. И не было его три месяца, вместо трех дней. За все это время он только дважды позвонил Саше, и то как-то отчужденно.
Его возвращение поставило точку в их отношениях: он вернулся не один и не к Саше, а к себе домой. С девушкой. Это был удар ниже пояса. Саша месяц назад похоронила прабабушку, остро нуждаясь в элементарном внимании близкого человека, но слыша по телефону почти чужой голос "её Паньки", даже не стала ему ничего рассказывать. Ничего, она сильная. Не впервой...
... Девушку звали Ингой. Она работала библиотекарем, худенькая, миловидная, с толстой темно-каштановой косой до пояса. Библиотека была с торца здания гостиницы, где остановился по приезду Павел. Знакомясь с окрестностями, он случайно туда забрел.
И... пропал. То ли восточного типа глаза Инны так подействовали на него, то ли волосы красивого каштанового цвета, спадавшие крупными локонами. Слегка смутившись под взглядом незнакомца, Инна тут же подхватила волосы двумя руками и за минуту заученными движениями заплела косу.
- А прежде было лучше, - сказал Павел и представился. - Я здесь проездом, живу в этой гостинице, не дадите что-нибудь интересное почитать?
- Меня зовут Инга... А что бы вас могло заинтересовать? Рассказы о войне, кто-то из классиков, а то может и любовный роман? - и девушка многозначительно улыбнулась.
Через полчаса они уже болтали, как старые приятели. Павел никогда раньше не слышал, чтобы девушки были такими эрудированными. В этом плане Саша Инге реально проигрывала.
Вообще-то Саша проигрывала Инге во всём. Саша была бледнокожей и светловолосой, Инга - более яркой: смуглой шатенкой. Саша была почти одного роста с Пашей, плотная, а Инга - миниатюрная и на голову ниже. Наконец, Саша была немногословной, иногда грубоватой, Инга же - начитанной и утонченной. Словом, Паша влюбился, что называется, с первого взгляда.
В тот же вечер, забыв о взятой книге - про любовь, как сам же шутя сказал, напрочь отринув войну, - Паша пошел проводить Ингу домой. В какой-то момент та поинтересовалась, что у него с рукой?
- Бандитская пуля, - почти не соврав, но с долей иронии, ответил Павел. - Я собственно здесь по этому поводу. Лечусь. Мне через два дня уезжать, но я бы хотел ещё остаться. Если ты не против.
- Я не могу тебе помешать, что бы ты ни задумал. А почему ты хочешь остаться? - Инга остановилась и посмотрела Павлу прямо в глаза.
- Ты мне очень нравишься. Вот прямо очень-очень. И я бы не хотел так быстро расставаться с тобой.
- А придется!.. - рассмеялась Инга, - потому что мы уже пришли, - она осторожно высвободила руку из-под руки Павла.
- А мы увидимся завтра? - спросил он, обводя глазами двор, в который они вошли.
- Конечно. Приходи, когда захочешь.
- Тогда до завтра?..
- До завтра! - и, цокая каблучками, Инга пошла к своему подъезду.
Потом было завтра. И послезавтра. И ещё дни, а потом месяц и другой встреч, прогулок, разговоров и провожаний.
Инга жила в маленькой девятиметровой комнатке, доставшейся ей, как сироте, после интерната, вместе с семьёй прилично выпивающих соседей. Она стеснялась пригласить Павла к себе. Когда же он обо всём узнал, тут же сказал:
- А пойдем завтра и распишемся? И поедем ко мне? У нас конечно не областной центр, но очень мило, зелено, домишки старые. Как в другой цивилизации. Ну что, согласна?
Инга стояла, не зная, что ответить:
- А ты что, меня любишь? - наконец произнесла она полушепотом.
- Конечно! Ты сомневаешься? Как увидел, так и влюбился сразу, по уши! Хочешь докажу?
Павел посмотрел по сторонам, потом схватил Ингу на руки и, кружа, прокричал:
- Люди! Я люблю эту девушку, самую прекрасную на свете!
- Дурачок, отпусти! - вырываясь, сказала Инга. Но по всему было видно, что происходящее ей нравилось. Глаза девушки увлажнились и сияли счастьем, на губах подрагивала то ли полуулыбка, то ли полу-печаль. Ведь Инга еще так мало знала Павла: кто он, чем живет, как его родители отнесутся к выбору? Но о плохом думать не хотелось. Жаль, мама не дожила до счастливого дня своей дочери!..
По удостоверению героя-афганца ребят расписали через неделю. Отметив торжество в скромной компании Ингиных приятелей - парня и двух девушек, - молодые засобирались в родительский дом. “Саше позвонить не хочешь? “ - поинтересовался внутренний голос Павла. “ А чего звонить? Что было - то было, что будет - то будет. Приеду, всё сама и узнает…“
... Саша узнала всё от Изольды Станиславовны. Чего бы она меньше всего себе представляла, так это симпатизирующую ей в её лице свекровь. И тем ни менее, Изольда Сашу если не любила, то уважала. Уважала за нескандальность и самостоятельность, за независимость и лидерство - в последнем, как ни в чем другом, свекровь рассмотрела в Саше себя в молодости - такую же в чём-то нахрапистую и решительную. Рыбак - рыбака…
Но вот как раз решительности снохи она и недооценила: Саша отступилась на удивление легко. Во всяком случае, вен не резала и с крыш не сигала. И Изольда даже тут поставила ей внутреннюю пятерку с плюсом - за самообладание.
А что было делать? Через месяц после приезда Инга встала на учет по беременности, и мимо Саши это никак не прошло. Ну пошушукались месячишко за спиной, так ведь на чужой роток платка не накинешь.
А еще через восемь месяцев у Инги с Павлом родился сын. Первенец.
Конечно, Саша внутренне корила себя, что не сделала того же раньше. Тут она дала маху - хотела, как лучше: встать на ноги, а потом уж и дети. Оказывается, иногда с этого практичнее начинать…
Инга с сыном Владиком попали под патронаж Саши по месту жительства. Это был её участок.
Она приходила к ним с осмотрами каждую неделю, расспрашивала, советовала, стараясь не встречаться с Павлом.
От бывшей теперь уже свекрови знала, что его перевели на рабочую группу, что он работает слесарем-механиком в таксопарке, и что рука его очень медленно, но всё же восстанавливается. Через пару недель обещали окончательно снять инвалидность. Большой финансовой потери не ощущалось бы в любом случае: пенсия афганца и заработок хорошего механика и так обеспечивали семью всем необходимым. Инге можно было и не работать.
В ту роковую поездку Павел взял с собой Ингу и сынишку. Делов было на три-четыре дня. Остановиться есть где. Вот и поехали всей семьей. Предусмотрели вроде всё: документы, деньги, питание для себя и ребёнка. Не могли предусмотреть только одного: что поедут вчетвером.
Накануне Саша по доброй традиции долго разговаривала с Изольдой Станиславовной по телефону. Она и выболтала Саше о готовящейся поездке в область, а также намекнула, что возможно у Владика будет сестричка или братик.
... Звонок в дверь был адресован тому, кому надо, - один короткий - Инге. Дверь хозяйка открыла сама. Соседи отсутствовали.
Позже экспертиза установит: замки целы, следов взлома не было, отсутствие следов борьбы указывало на то, что вошедшего в дом знали и ему, как минимум, доверяли.
Оперативной группе и судмедэксперту, повидавшим на своем веку всякое, такой картины видеть ещё не приходилось. В маленькой продолговатой комнате с чисто вымытыми полами под кроватью в мешке, какие бывают из-под картофеля, аккуратно сложенными лежали фрагменты разделанного, обезглавленного женского тела. Не хватало головы и рук.
... Саша торопилась. Времени было потрачено гораздо больше, чем она планировала вначале. Автобус вот-вот должен был подойти. Тяжелая сумка не давала идти быстро, то и дело соскальзывая ремнем с плеча.
Вот, наконец, и остановка. Саша вошла в автобус, оплатила багаж, который предполагала поставить рядом на полу.
- А вы бы, женщина, сумочку себе на колени поставили, тогда и платить бы за багаж не пришлось, - сочувственно сказала кондуктор, хотя именно ей должно было бы быть всё-равно, где и как пассажиры везут свой скарб, лишь бы платили...
...Вот и это место. Две сросшиеся березы. а вот и их с Пашкой зарубки - клятва в любви до гроба. Немного заросли, конечно, новой корой, по весной плакали, видимо, долго. Как она теперь - по несложившейся жизни. Как он теперь - всю оставшуюся будет.
В черной спортивной сумке в целлофановом пакете лежали голова и руки Инги, в пакете рядом - тельце задушенного Владика.
Открыв бутылку водки, Саша залпом выпила третью ее часть, остальное поставила между березами, надев на горлышко кусок черного хлеба. Потом вытащила саперную лопатку и, поплева на ладони, принялась за работу...
... ПРИГОВОРИТЬ к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии усиленного режима. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
... От последнего слова Саша отказалась.
_____
Реальная история, произошедшая в г. Запорожье (Украина)в 70-х годах прошлого века. Некоторые имена и места действий изменены.