- Ну, мочалки, - услышали они веселый голос, - как спалось в уютном подвальчике?
Повязки с них стянули, руки освободили. Девушки осмотрелись. Они были в большой, но уютной комнате с длинным овальным столом посередине, оборудованным под компьютерный. В широкие окна прямо им в глаза лился солнечный свет, и девушки зажмурились, привыкая к свету. Роскошный бар, книжные стеллажи и огромная бархатная тахта – все, что они успели заметить.
А перед ними, за столом, сидел Сычев собственной персоной. Круглолицый, лысоватый, самый обычный, на улице встретишь – не заметишь. Разве что осанка его была поистине королевской. А веселый и мягкий голос контрастировал с жестким и холодным выражением блеклых глаз.
- Нормально спалось, - в тон ему ответила Ульяна.
- Зачем следили? Зачем явились в клуб?
- Задать пару вопросиков.
- А ты дерзкая. Таким перышки быстро ощипываем. Повезло, что я сегодня в хорошем настроении – крупный фарт пришел, и я никому не дам его попортить. Ну, колитесь, мочалки, какого хера вам надо и кто прислал? Танк? Ему мало досталось?
- Никто не присылал, мы сами, - угрюмо ответила Уля.
- В деревенский детектив поиграть захотели? Или в дефективный?
- Типа того.
- И что же вы желаете знать?
- Всё.
- Всё. Ясно. Долго слушать придется. Жизнь моя была длинной и суровой. Хотите знать, как с Танком свелись? Или как он наш клуб прикрывал?
- Вы его заставили!
- Если человек не хочет, его не заставить. Сам крышевал, по доброй воле, - прищурился Сычев. – Крышевал и пользовался – что ж не пользоваться халявой. Ни один не откажется на халяву. Вот и тобой попользовался точно так же. Халявно.
- Врешь! – Анечка стиснула зубы, заработав пощечину от Бобика: - С боссом так не разговаривают, мочалка.
- А что, неужто настолько хорош мужик? – удивился Сычев. – Помнится, за вечер только двух-трех осилить мог.
- За что в Танка стреляли?
- А вы еще не знаете? – Сычев хмыкнул, сомневаясь, верить или нет. - Как за что? За дело. Строптивым стал. Долги вовремя не отдает. Добром не делится, - Сычев ухмыльнулся гнусно. – Вы его еще не узнали поближе? Хотя – уж куда ближе, ближе не бывает. А Танк – тот еще прохиндос. Ему бы главой клана быть – головастый мужик, да кишка тонка, только и способен в шестерках ходить. А тебя он крепко защищал, крепко.
- А как вы Настю уничтожили? Тоже расскажете? Как девушек заманивали. Как других подставляли. Как квартиры отжимали у неугодных. И как…
- Разговорчивая, - перебил Сычев. – И совсем глупая. Слушай сюда, разговорчивая, говорить буду я, а ты слушай. Много будешь знать – не успеешь состариться. Если я всё скажу, - ухмыльнулся Сычев. – То вам потом хана. Слишком умных и догадливых в живых не оставляют. Причем вы уйдете в мир иной в растрепанных чувствах и со скверными ощущениями. Да и другим разговорчивым достанется. Хотите выжить – не дергайтесь и соглашайтесь.
- С чем?
- С моим предложением. В эскорт пойдете?
- Нет! – сказали девушки хором, помотав головой.
- Что так хило? Деньги не нужны? Если вы не со мной, то против меня. А что с такими делают, я уже озвучил.
- А если да – то все расскажете?
- Может, и расскажу – своим ведь доверяют, верно? – Сычев насмешливо прищурился, меряя их взглядом с головы до пят, словно ощупывая, прикидывая и оценивая. – Только слушаться беспрекословно, о Танке и прочих забыть. Ну?
Девушки опустили головы.
- Значит, идете в услужение. Не рыпаетесь, ведете себя смирно и живете тут безвылазно.
- В сексуальном рабстве, я правильно понимаю?
- А есть другой вариант? Для чего бы вы еще сгодились, партизанки? Для начала - на колени.
- Чего?
- На колени, сучки.
Ульяна всхлипнула и рванулась на него с кулаками. «Мальчики» по бокам тут же заломили им обеим руки и поставили на колени.
Телефонный звонок протрындел заливисто и нагло. Сычев выматерился под нос, но нехотя подобрал трубку со стола, приложил к уху и стал понемногу меняться в лице, то бледнея от страха, то краснея от ярости. Медленно, очень медленно и бережно вернул мобильник на стол, хотя руки его ходили ходуном, синхронно с кадыком.
- Ну, мочалки, считай, крупно повезло. Шеф велит отпустить. Уж не знаю, за красивые глазки или что еще. – Его злые глаза сузились в щелочки и утонули в щеках. Он подошел к девушкам вплотную и вдруг каким-то неуловимым и особенно шпанским движением вскинул руку с ножом, поводил лезвием, задевая кожу – Анечка отпрянула и застыла, рядом всхлипывала Ульяна. – Вас ждут на дворе. Пошли вон. Но на дороге мне не попадайтесь, с живых шкуру спущу. И в ротик кляп вставьте, по доброй воле, иначе насильно вставят. Навечно.
Сычёв медленно опустил руку, не переставая поигрывать лезвием. Кивнул Бобику, тот швырнул на стол сумочки.
Аню и Ульяну не нужно было долго упрашивать. Они схватили сумочки и рванули в сторону от Сыча и к двери, где столкнулись со своим сопровождением – Бобиком и Гуглом. Бобик собрался поймать Анечку в охапку и заломить руки, попутно выбросив в сторону железную клешню, чтобы ухватить Ульяну, но Сычев покачал головой, и девушек нехотя отпустили. «Крупно повезло ****юхам», - прошипел им вслед Гугл.
В огромном дворе их ждал роскошный вишневый мерседес с шофером. Около дверцы нетерпеливо постукивала острием зонтика об асфальт жена Льва Львовича Танка, Ирина Тимофеевна Танк, безупречная, как всегда, но и её железное самообладание, по всему, дало трещину. Аня оторопело притормозила, но та досадливо поманила их рукой: - Сюда, сюда, быстрее, пока не передумала.
Словно это именно она решала их судьбу, а не Сычев.
- Это… вы? Ирина Тимофеевна, так это были вы?
- Как видишь. Быстро садитесь, у меня нет лишнего времени.
Девушки залезли на заднее сидение, Ирина села рядом с шофером. Автомобиль рванул с места так же досадливо и нетерпеливо, как его хозяйка.
«Вот и покатаемся на мерсе…» - шепнула Ульяна сестре на ушко. Она ощупала сумку и потерянно сказала: - А мобильников-то и нет… они их себе оставили, что ли, обнищали?
- И не ждите. Связи не будет. Мобильники придется покупать новые. Помочь?
- Нет-нет, - поспешно и испуганно возразила Аня. – Мы сами себе. У меня старый есть. Он работает. Вполне.
Еще не хватало принимать от неё деньги и быть ей должными. Они самостоятельные люди. Принимать деньги от жены любовника… что может быть постыднее! Или – есть еще постыднее? Ведь она же всё-всё знала. Знала о махинациях. Знала обо всех пакостях, об элитном борделе. Это ей должно быть стыдно! Должно? Или нет? Анечка запуталась в себе, запуталась в других, и уже не понимала, кто виноват сам по себе, по своему желанию или слабоволию, а кто виноват без вины. И бывают ли вообще такие – без вины виноватые.
- У нас с Игорем всё в порядке, - сообщила вдруг Ирина, глядя на дорогу. – На остальное мне плевать. Сычев пришил бы – глазом не моргнула. Сын вступился. Но Игорь скоро уедет. Так что… держитесь от нас как можно дальше, за дальнейший ход событий не ручаюсь.
Ирина искоса взглянула на притихших девушек усталыми глазами. Анечка и Ульяна кивнули в унисон. Все помолчали. Молчание – лучший выход. Все всё знают. И при этом никто никому ничего не должен. Но всё же – их спасли. Каким образом? Надо же, надо что-то ответить, но что, и кому говорить спасибо? Ирине или Игорю? Ей они до фонаря, но поблагодарить необходимо. Или нет?
- Не знаю даже, как вас благодарить… - начала Аня.
- Никак. Не меня благодарите, - сухо перебила Ирина, снова глядя на дорогу. – Благодарите Эдуарда Николаевича.
- Кого?
- Эдуарда Николаевича. – Ирина, наконец, удивлённо обернулась и воззрилась на Анечку. – Как вы можете не знать его? Так спросите у своей продвинутой сестры, наконец.
Ульяна смущенно поерзала: - Ну, это… Аня, орленок Эд… ой, Эдвард-руки-ножницы… ой, Эдик… Ой. Эдуард - он сын знаменитого следователя и сам будущий следователь. Он вообще вундеркинд. И мой жених. Прости, что сразу не сказала.
- Про жениха или про следователя? – пришла в себя Аня.
- И то, и другое. Ты слишком была занята собой и не обращала на меня внимания.
- Наконец-то разродилась. Да, это он мне позвонил. Эдуард – сын моей лучшей подруги. А я позвонила Самоходову. Самоходов позвонил Сычеву и велел вас отпустить за выкуп при условии полного молчания. Я обещала молчание и выкуп. С которым Сычева наконец-то и возьмут. Я надеюсь. Нервы он мне помотал по полной программе, мерзавец. Хотя улик против маловато, прямо скажем – совсем нет. Уважаемый партиец. Гнусь. Но на время он притихнет. Так что лучше и вы сидите ниже травы и помалкивайте – Сычев злопамятен, и руки у него длинные, покруче ножниц, не руки - бензопила. Всё ясно?
- Вы… гениальная женщина, - только и вымолвила Аня. Сказать, что Аня была в полном шоке – не сказать ничего.
- Я нормальная женщина со связями. – Ирина вдруг зло рассмеялась. – Со связями.
…
- Все очень просто, - говорил Эдик, поминутно поправляя очки. – Я названивал по вашим мобильникам и успел засечь ваше местоположение, пока телефоны не уничтожили. Благодаря тому, что в телефоне Ульяны был маячок. Очень маленький и практически незаметный для несведущих. Моё изобретение! – похвастался Эдик с улыбкой. – Связался с отцом. У отца был другой план, но Ирина Тимофеевна не хотела огласки и предложила свой. Вот и все. Очень просто.
- Я бы сказала – даже слишком просто, если бы все не стало еще сложнее, - вздохнула Аня, вводя гордого победой Эдуарда в замешательство. Она реально не знала, что ей теперь делать. Как дать знать о себе Льву. И имеет ли она теперь право с ним общаться.
Да, имеет. Потому что есть то, что касается только её и его. И больше никого. Их отношения. Их связь. Их любовь.
Аня собиралась с духом долго, но, наконец, заставила себя сесть на городской телефон и позвонить в больницу. Она дозванивалась долго, слишком долго, и каждый раз обещала себе, что это последний дозвон. Наконец справочная отозвалась.
Суматошный голос кому-то что-то устало доказывал, и через несколько томительных минут крикнул в трубку: - Алё, слушаю, что вам?
- Мне – узнать о здоровье Льва Львовича Танка.
- Какое отделение?
- Э… сердечное… инфаркт…
- Кто спрашивает?
- Э… - Анечка ощутила себя полной дурой и разозлилась. – Подруга по партии.
- Ага, сейчас… - Воцарилось суматошное молчание. – Танк выписан вчера.
- Как вчера? – опешила Аня.
- Вчера ввиду удовлетворительного состояния. Отлежал свое – и выписался. Мужчина, вы куда? – крикнула она в сторону, и разговор прервался.
Анечка застыла. Ну вот, он выписался, он жив-здоров, а жива-здорова ли она – под вопросом. Она долго сидела у компа и смотрела на пустой экран. Потом решила тотчас отправить послание. Куда она спешит? Сначала надо купить новый телефон. А потом… но не было сил ждать.
Она включила ноут, вошла в сеть. Пожалуй, лучше через вотсап. Ну да, если выписался, если дома, то должен получить её сообщение. Пусть не сейчас, не сразу, но рано или поздно. Она очень долго сочиняла… писала и снова стирала. Вставляла смайлы – и удаляла. Им необходимо встретиться. Но где? На квартире мудрой бабФени? Но пойдет ли он туда? Может испугаться незнакомого адреса. Лучше позвонить… но с чьего телефона? А вдруг он не узнает её голос? Исключено. Сразу узнает. Но что сказать? Ну, прежде всего, поздравить с выздоровлением. А потом? Щедро поделиться той грязью, в которой она искупалась, дознаваясь правды? Но грязь к грязи не пристанет.
Так она ничего и не решила. После обеда влетела радостная Ульяна с восклицанием: - Анька, пляши!
- С чего бы это? Ты что-то еще раскопала? Может, довольно с нас?
- Твой Танк выписался, – не выдержала Уля. – Не сбежал, а выписался официально! Эдик выяснил…
- Эдик мог бы не выяснять. Я сама дозвонилась и узнала. Не оскорбляйся. Я долго дозванивалась, но сказали, тайны в этой информации нет. Уля, помоги мне сочинить послание! – взмолилась Аня.
- Мученица ты моя. А ты попроще. Мол, давай встретимся на нейтральной хате. Обсудим текущее состояние дел, придем к какому-то консенсусу.
- Это называется – попроще?
- Это называется – заучилась. – Ульяна приуныла. И вдруг старенький неказистый Анин мобильник, который она, к счастью, успела зарядить, вздрогнул и вызвонил строгим и проникновенным Магомаевским голосом: «Луч света золотого…»
- Лев! – Аня дернулась, вскочила, снова села.
- Ты в лице изменилась, сестрица, - Уля проворно схватила телефон. – Приходи в себя живее, твой любезный устремился к тебе всей душой. Как только – так сразу к тебе.
Телефон продолжал названивать, Аня сидела, стиснув руки… Магомаев допел свою арию, телефон умолк – и снова взорвался бархатным баритоном. Аня схватила трубку и приняла вызов.
- Да? – её осиплый голос был едва слышен, в горле пересохло. Но это оказался не Лев. Низкий женский голос, с сексапильной хрипотцой и немного гортанно, произнес с едва уловимым кавказским акцентом: - Казанкина Анна?
- Ну да… - Аня прокашлялась. – С кем имею честь?
- Я ото Льва Львовича Танка. Он приглашает вас посетить небезызвестную вам квартиру номер 145 по адресу Сиреневый бульвар, дом 10, пятый этаж. Время некритично. Он тут весь день. Как добраться – помните?
Аня кивнула. Спохватилась и ответила: - Помню. Я буду… скоро буду.
- Вот и ладненько. – Голос, как показалось Ане, хихикнул и добавил: - Не бойтесь, у вас вид испуганный, никто с дрыном не встретит. Но и не мельтешите особенно. Отбой.
Аня нажала на красный значок.
- Ну вот, все само решилось, – с облегчением влезла Ульяна. – И ты жива. Бери себя в ручищи и шлёпай, пока не передумала. Тебя проводить?
Аня наконец-то очнулась и восстала против опеки: - Ни в коем случае. Уля. Если только я позвоню с полпути… тогда лети на подмогу. С дрыном. И Эдиком.
- Кто это был? Надеюсь, не жена для очной ставки?
- Я догадываюсь, кто… но не совсем. Думаю, не жена. Жене я без надобности, жена сделала свое дело. И уж она-то про него и про меня всё знает. И, мне так кажется, Ирина Тимофеевна отказалась от него.
- А мне так не кажется. Добро не должно пропадать. Ничего, она его снова возьмет в оборот. Если ты не подсуетишься. Давай, подруга, не дрейфь, бери быка за рога, а Танка за пушку. Жду благоприятных вестей. И не вздумай дурить.