Я спросила свою маму, видела ли она когда-либо Валентина Григорьевича Распутина. Мама ответила, что нет, живьём не видела, только по телевизору. Как такое могло случиться? Мама много лет проработала в библиотеке Иркутского Политехнического Института и видела разных писателей – Владимира Скифа, Василия Белова и других. Распутин редко бывал в Политехническом. Мама вспомнила, что была встреча в восьмидесятые годы прошлого века, в рабочее время и заведующая библиотекой Клименкова не пустила на неё библиотекарей, а сам Валентин Григорьевич в библиотеку не зашел, не счёл нужным, а другие знаменитости запросто заходили и беседовали. Между тем, студенты, в отличие от библиотекарей, на встречу с Распутиным не стремились, так как не любили нравоучений и читали иные, приключенческие книги. Преподаватели загоняли студентов буквально силой на встречу с живым классиком. Не ценили студенты Политехнического свою удачу. В ИрИИТе в те годы, когда я в нём училась, Распутин так и не побывал, а железнодорожники, вниманием не избалованные, на встречу пошли бы охотно.
Не бывал Валентин Распутин и в Сосновской экспедиции, где работали писатели-геологи. У моего отца есть книги с автографами Дмитрия Сергеева и Глеба Пакулова. Автографа Распутина у нас нет. Есть автограф Солженицина, который был проездом 14 июня 1994 года и нашел силы и время для личной встречи с иркутянами в доме Политпросвещения, так называемом «Сером доме». Я не припомню, чтобы такая личная встреча была у Валентина Григорьевича. Много раз я заходила в Иркутский Дом Литераторов и пыталась узнать, нет ли встреч там. «Да что вы! - восклицала вахтер – У Распутина московская прописка, мы его так и зовём москвичом!» О жизни Распутина его былые земляки, узнавали по слухам, говорили, что в восьмидесятые годы его в Иркутске избили и сняли дефицитные джинсы, что это были непростые хулиганы, говорили, что он подружился с Раисой Максимовной Горбачевой, и она его взяла в зарубежную поездку в Китай, и выделила квартиру в Москве. Не знаю, правда ли это. Писатель-деревенщик не жил в деревне со студенческих времён, писатель-сибиряк в Сибири бывал наездами летом и осенью и работал на даче месяца три, четыре. Он принадлежал к московской писательской организации, наверное, с конца восьмидесятых, и встречался с читателями в Московском Доме Литераторов. Удивляло другое- все, почему-то думали, что он живёт в Иркутске. Командированная из Москвы проектировщица, кандидат архитектуры просила меня показать город, а когда увидела Иркутский дом литераторов – особняк купца Бревнова с лепными львами, в стиле модерн, воскликнула: «Ах, здесь работает Распутин, вы его можете каждый день видеть!» Нет, это вы его в Москве точно увидите.
Однажды мне повезло, и я увидела Валентина Григорьевича на улице Разина, не далеко от дома литераторов. Он шел, крепко прижимая к груди портфель, наверное, с ценными рукописями, и смотрел исподлобья, так как будто могут вырвать этот портфель, во взгляде читалось явное опасение, что кто-нибудь может подойти к нему, о чём-то спросить. Никто не подошёл.
Второй раз я видела Валентина Григорьевича в «Сером доме» - доме Политпросвещения
на встрече с критиком Валентином Курбатовым, тогда выступал Курбатов, а Распутин произнёс несколько вступительных слов, дикция у него была не актёрская, я ни слова не поняла. Была ещё третья, последняя встреча во время праздника «Сияние России» в Иркутском Драматическом театре. Игумен Тихон Шевкунов привёз свой фильм о гибели тысячелетней Византийской Империи. В театр пришел Валентин Григорьевич Распутин, расцеловался с Владыкой Вадимом и весь вечер сидел с ним рядом, не проронив ни слова. Даже когда молодежь начала уходить из зала, он молчал, не поинтересовался, почему уходят, фильм не понравился или просто ехать
далеко, а уже стемнело. Праздник «Сияние России» организован именно Валентином Распутиным, только работающему человеку на этот праздник сложно попасть, начальство не отпускает, и оно ещё строже, чем в прежние времена. Распутина из всех иркутских писателей отличало умение всегда дружить с начальством, с губернатором, а ранее мэром Иркутска Борисом Говориным, с Владыкой Вадимом. Губернатору он помогал избираться, как простой журналист брал интервью. Борис Говорин отреставрировал Иркутский Драматический Театр, и он же не препятствовал приватизации многих зданий в городе во время передела собственности.
Борис Говорин обещал сохранить Хайтинский Фарфоровый завод и провести в Иркутске зимнюю Олимпиаду. Олимпиады не случилась, не по вине Говорина, просто Иркутск проиграл другим городам. При Говорине начали строить Ледовый Дворец, но, когда губернатора внезапно сняли, долгие годы город не мог достроить это уникальное сооружение. Ледовый Дворец пытались даже снести, но неравнодушные горожане его отстояли и сейчас он радует нас. При Говорине в центре города вместо серого, унылого асфальта появилась плитка, очень красивая, но часть её лопнула сибирской зимой, теперь другие градоначальники бесконечно меняют эту плитку. На каблуках по центральным улицам надо ходить осторожно.
Запомнилось мне выступление Валентина Григорьевича Распутина по иркутскому радио в восьмидесятые годы, когда он ругал рок – музыку: «Приезжаю в деревню, бабка на соседнем огороде и та с транзистором, и та поддалась на этот западный рок». А я думала, что рок мобилизовал людей на плантациях . Невозможно работать в огороде под Лунную сонату Бетховена, можно только на кушетке лежать.
В 2011 году ко мне обратился московский журналист и учредитель литературного альманаха
«Лучина» Александр Михайлович Афонасьев с просьбой передать журнал Валентину Распутину. Номер был посвящен Льву Толстому. Афонасьев хотел знать мнение Распутина. Издание своего журнала, было юношеской мечтой Афонасьева, но в советское время, ему сказали, что «в СССР все журналы уже есть». При Советской Власти печатать, всё, что душе угодно, не давали партийные идеологи, а в наше время мешало безденежье. Я удивилась, он же Распутин с вами рядом, в Москве. «Лучину» я передала в Иркутский Дом Литераторов, один раз лично в руки Владимиру Скифу (они с Распутиным – свояки, были женаты на сёстрах, дочерях Молчанова-Сибирского). Писал Афонасьев Распутину и в московскую писательскую организацию. В ответ и в Москве, и в Иркутске - полное безмолвие. А что Александр Михайлович хотел? Журнал «Сибирь» прозябает, альманах «Иркутский Кремль» еле теплится.
Афонасьеву ещё повезло, он в восьмидесятые годы писал письма Распутину о Льве Толстом и получил ответ, что неправильно понимает творчество Толстого. Потом, по словам Афонасьева, Распутин изменил мнение о Льве Толстом, но на письма больше не отвечал. Александр Михайлович утешиться тем, что его авторский журнал «Лучину» взяли в библиотеку дома-музея Льва Толстого в Ясной Поляне и поблагодарили.
В 2004 году у меня был разговор с начинающими, талантливыми авторами о творчестве Распутина и один из них Юрий Харлашкин сказал: «Распутин – это брэнд»
Неприуспевшие, местные литераторы относились к Распутину с завистью и обидой. Зависть потому, что в Сибири жить всё тяжелее и все, кто могут, уезжают в края более тёплые. Обида – не проводил мастер-классы, на письма не отвечал, лично не встретился, не выслушал.
В 2006 году,9 июля, в ужасной авиакатастрофе в Иркутске у Распутина погибла дочь, когда пассажирский самолёт выкатился со взлётной полосы и уткнулся в гараж. В салоне начался пожар, лишь часть людей спаслась, кто-то вышел на крышу гаража в пролом, кто-то оказался близко к люкам. Мария Распутина преподавательница Московской консерватории, музыковед, органист, не спаслась, она задохнулась в дыму и была затоптана бегущими, обезумевшими от страха людьми. Не все способны в трудную минуту помочь друг другу. Может быть, не стоило метаться, разрываться между Иркутском и Москвой? Может быть, стоило ехать поездом?
Личные вещи дочери, дорогостоящий домашний орган, Валентин Распутин подарил городу Иркутску. Он был неулыбчивым, хмурым человеком и лишь летом 2014 года, на фотографиях, размещенных в витринах музейной студии, на улице Карла Маркса, я увидела, что искусный фотограф всё-таки поймал его улыбку. Валентин Григорьевич улыбался одной половинкой лица маленькому ребенку. Так улыбаются люди, не привыкшие улыбаться, словно бы усилием воли, заставляя сокращаться мускулы. И вот в марте 2015года Валентин Распутин вернулся в Иркутск навсегда, в город, где он учился литературе, где прошла его юность, в Москве к нему на могилу так не будут приходить, там знаменитостей полным-полно. По центральному телевидению сказали, что умер писатель, популярный в семидесятые годы прошлого века. В центре Иркутска в деревянном, старом доме открыли музей Валентина Распутина, в этом доме он не жил никогда, но старинная изба похожа на дом его детства. На открытии музея выступил почётный гражданин Иркутска, бывший губернатор Говорин и рассказал, как они вдвоём с Распутиным отражали в девяностые годы «набег беспринципных людей на наши культурные ценности». В музей приходят делегации иностранцев, в основном китайцев, здесь же печальной осенью, на деревянной эстраде проходит часть песенного праздника "Сияние России". Среди слушателей нет молодых лиц и почти нет мужчин, в основном это слушательницы - пенсионерки.
В августе 2017 года Афонасьев тихо умер в Смоленске, личное письмо Распутина он так и не опубликовал, видимо потерял. И давний спор двух писателей о творчестве Льва Толстого остался незавершенным, неизвестным широкому кругу читателей. Да и круг читателей стал постепенно сужаться, а читателей сибирской литературы сжался почти до точки.
Восточно-Сибирское книжное издательство исчезло в 2001 году. А в Иркутском магазине «Продалит» на переднем плане стоят совсем иные авторы и где-то в глубине на дальней, незаметной полочке стоят книги Валентина Распутина, Александра Вампилова, Дмитрия Сергеева, Глеба Пакулова и Геннадия Машкина, тех авторов, кто были когда-то Иркутской стенкой.
Примечание
Илья Глазунов. Портрет писателя Валентина Распутина. 1987. Холст, масло. Собственность автора. Фотография скопирована из сети Интернет.