Во вторник Николаю Петровичу явился чёрт.
В тёмном костюме - несмотря на летнюю жару, белой рубашке и галстуке с искрой.
Чёрт сидел в комнате в кресле и с выжидательной ленцой смотрел на Николая Петровича.
Рогов у него не было.
Были волосы. Тёмно-русые, коротко стриженые.
И пятачка не было. Обычный ровный нос.
И ноги обуты в чёрные гладкие туфли без единого залома.
Только входная дверь была заперта - Николай Петрович проверил. И квартира на шестом этаже.
Николай Петрович прошёл на кухню. Сел за стол. Вылил в стакан остатки из бутылки. Быстро выпил.
Поставил стакан на стол, закрыл глаза и упёрся лбом в ладони.
"Белочка..."
В комнате скрипнуло. Из коридора послышались лёгкие быстрые шаги.
Николай Петрович похолодел и съёжился.
Но в кухню никто не вошёл.
Николай Петрович подождал. Поднялся, медленно подошёл к двери и осторожно выглянул.
Коридор был пуст.
И кресло в комнате стояло пустым.
И двери были заперты.
Николай Петрович вернулся к столу, сел перед пустым стаканом и рядом пустых бутылок и долго смотрел в окно.
Потом встал, не спеша обошёл кухню, комнату, балкон - сложил в сумку всю пустую тару; постоял посреди кухни, сосредоточенно вспоминая - и всё-таки вытянул из-за холодильника запечатанную бутылку. Бутылка приятно тяжелила руку.
Николай Петрович поставил её на стол. Вымыл и спрятал стакан. Достал из шкафа маленькую стопку.
И понял, что старый проверенный способ - трезветь, принимая малые дозы через длинные промежутки времени - в этот раз не пройдёт.
Потому что стоило ему представить, как он сейчас откроет бутылку и наполнит стопку... руки начали дрожать, и не от желания выпить.
Николай Петрович боялся. До холодного пота и дикого ужаса. Боялся, что стоит ему сделать хоть глоток - и он снова увидит того. В тёмном костюме и галстуке с искрой.
И второго раза он точно не переживёт.
Николай Петрович схватил бутылку, почти выбежал из квартиры, спустился по лестнице на два этажа и нажал кнопку звонка у двери в торце коридора. Дверь открылась.
- Дима. На! - протянул Николай Петрович бутылку через порог.
Хозяин помотал головой:
- Коля? Ты чего? Ну заходи, выпьем.
- Нет. Некогда мне. Завязал я. Всё. Это тебе. Даром. Бери быстрей.
Дима молча взял бутылку, Николай Петрович отступил и захлопнул дверь.
К себе вернулся всё-таки на лифте - подвиг схождения по лестнице заставил сердце сумасшедшим мячиком биться в горле, глазах, макушке и даже кончиках пальцев.
А вид собственной приоткрытой двери выпустил на спину толпу ледяных муравьёв.
Николай Петрович упёрся лбом в холодную стену. Сказал себе: "Я сам её не закрыл". Вошёл, разворачиваясь спиной к входу в комнату; не глядя в ту сторону запер дверь; и пошёл на кухню.
Нужно было помыть и сварить куриные крылышки на бульон, достать кефир из холодильника, выложить на стол активированный уголь и налить себе минералки.
*
"Выходить" без водки Николай Петрович ещё никогда не пробовал.
Выяснил, что и не стоило.
Тем более, что пересилить себя и пойти лечь в комнате Николай Петрович не смог. Остаток дня и ночь он перемучился в кухне на полу - благо до туалета полтора шага. А утром, наконец, полегчало, зато невыносимо захотелось спать.
Но спать свернувшейся собакой замученный и протрезвевший Николай Петрович решительно не захотел. Встал на четвереньки, добрался до комнаты, забрался на диван, обхватил руками большую декоративную подушку - и уснул.
*
По пробуждении Николай Петрович пил кефир, бульон, минеральную воду литрами, дремал под телевизор, ночью принял тёплый душ - и снова уснул.
*
После чего проснулся очень голодным и почти здоровым.
Доел бульон с крылышками.
Осмотрелся.
И задумался.
*
Николай Петрович отцедил картошку и только вернул кастрюлю на плиту, когда у входа на кухню раздался шорох. Николай Петрович вздрогнул и обернулся.
- Галя. - Николай Петрович приложил руку к груди. - Как ты меня напугала.
Жена на время его запоев всегда уезжала к младшей дочери и внукам - и возвращалась обычно дней через десять. Сегодня был ... вторник. Как раз десятый день.
- Коля. А что у тебя здесь происходит, а?
Она вошла и села на табурет у входа.
- А что происходит? Ужин вот варю.
Он взял "толкачик" и принялся превращать картошку в пюре.
- Коля... Я не об этом. Ты генеральную уборку, что ли, сделал?
- Ну, а почему не сделать? Раз время есть. А что, плохо сделал? Пропустил что?
- Коля! Что ты уже натворил?!
- Да ничего, ну. Ничего не разбил, не сломал, пенсию не трогал, из дома исключительно за хлебом два раза вышел. Галь, ну тебя дома не было, время было, сил, вроде, тоже хватило.
- И занавеси постирал?
- Я окна мыл. Так уже и постирал. Что там стирать - в машину сунул-вынул. Я, вроде, нормально погладил. Старался.
- Коля, я тебе не верю.
- Ну, не верь, что ж я могу сделать. Я пить бросил.
- Так. - Галя прислонилась к стене. - Ты "скорую" вызывал?
- Нет. Не вызывал. Сам обошёлся. Я не много в этот раз выпил. Так, чуток.
- И тут вот взял - и бросил?
- Угу. Не хочется больше. Я, так понял, свою норму в этой жизни уже выпил. Больше на меня не выделено.
- Коля, посмотри на меня. Ты, правда, "скорую" не вызывал?
- Смотрю. Тебе в глаза, видишь? Никакую не вызывал. Ни обычную, ни алкогольную, ни кардиологическую, ни реанимационную, ни государственную, ни платную - никакую не вызывал. У тебя сто соседей - пойди спроси.
- Делать мне больше нечего.
- Ну, если нечего - ужинать будешь?
- Нет. Я обедала вот только. И котлеты привезла - будешь?
- Буду. Где брать?
Галя выдала одну, спрятала остальные в холодильник и ушла в комнату.
Николай Петрович разогрел котлету, положил к ней на тарелку горку исходящего паром пюре....
- Галь, а у нас огурцы, вроде, оставались, нет?
- Оставались. Три банки на антресоли ещё стоят. Уже новые скоро будут.
- О. Значит, я старые и доем.
Консервированные огурчики, поблёскивая боками, аккуратно устроились на блюдце перед тарелкой.
Николай Петрович полюбовался натюрмортом.
...
Открыл морозилку. Достал бутылку. Налил.
Сел за стол и опрокинул стопку в рот.
Холодный огонь прокатился по пищеводу и уютно устроился в желудке.
По заиндевевшему боку бутылки стекла крупная капля.
Красота...
...
Николай Петрович захрустел огурчиком и почувствовал себя изумительно хорошо.
- Коля.
Он открыл глаза и посмотрел на жену:
- Да?
- Ты что, правда не пьёшь?
Прозвучало это тихо и как-то неуверенно.
Николай Петрович добавил к огурцу картошки с котлетой, с удовольствием прожевал:
- Галь. Ты на столе бутылку видишь? А в холодильнике, хоть одну? А в морозилке? Так вот я тебе скажу - хуже тёплой водки только тёплое пиво. Да, правда - не пью.
На душе было легко. И ужин был вкусен. И на Галины вопросы хотелось только хмыкнуть.
Николай Петрович мысленно покачал головой: "Это ты, брат, даёшь. Чтобы с одной воображаемой стопки - и развезло".
Ему вдруг вспомнился чёрт.
"Не-е. Нет. Не было тебя, друг сердечный. Это я тебя себе вообразил. Но я тебе так скажу - от воображаемой водки даже воображаемые черти не являются. Так что иди себе гуляй, откуда пришёл."
- Галя. Так как там пацаны, расскажи.