Краткое предисловие
Может, я бы никогда не вспомнила о ней, если бы случайно не наткнулась на довольно интересный рассказ «Утро стрелецкой казни» В. Пастернака.
Взгляд останавливается на фотокопии картины русского художника Василия Сурикова (1848—1916), завершённой в 1881 году «Утро стрелецкой казни». Тема произведения связана с историческими событиями конца XVII века — подавлением Петром I стрелецкого бунта 1698 года и казнью мятежных стрельцов.
В памяти всплывает невероятное событие, о котором хочу рассказать.
Массовый заезд туристов из ЧССР в Советский Союз на протяжении 60-90х годов стал настолько популярен, что нам, гидам-переводчикам, приходилось прощаться с отъезжающей группой на вокзале или в аэропорту и тут же принимать следующую. Бывало, путешествуя по стране, домой возвращались только через месяц. Спецпоезда с чехословацкими туристами назывались поездами дружбы, прибывали на Киевский вокзал Москвы с яркими лозунгами "Миру мир" и "С Советским Союзом - на вечные времена". Работа гида-переводчика в «Интуристе» накладывала на человека особый отпечаток, требовала особой устойчивости и исключительной выдержки. Приходилось учитывать специфику каждой туристической группы и налагать на себя исключительную ответственность, ибо встречались туристы разного менталитета. После окончания университета моя жизнь была наполнена новым и интересным.
Приходит на память яркий, можно сказать, художественный, образ молодой, успешной женщины, назову ее Лидия. Служила она в элитном подразделении московского отделения «Интуриста», входила в состав высокой, партийной номенклатуры. Лидия, элегантная и ухоженная, эффектная блондинка, с большим опытом работы в «Интуристе». Успела проявить себя грамотной и способной переводчицей, коих в те времена было недостаточно. Лидия была старше нас, украинских переводчиков. Поглядывала на нас свысока, надевала на себя маску самоуверенного и бесстрашного оценщика не только наших знаний языка, но и поведения, действий, поступков, характера их проявления. Эта гид – переводчик, как богиня правосудия Фемида, действовала самостоятельно и автократично, и, зная толк в работе «Интуриста», могла сама по себе делать выводы и принимать собственные решения.
Лидия была из тех женщин, которые жаждали получить все, что входило в понятие «красивая жизнь». Ей нравилось потравить кого-то, превознестись над кем-то за дешево и почувствовать свое; превосходство. Она была уверенной в себе только с теми, кто зависел от нее. В тот самый момент, зависимой, по воле рока, оказалась я.
Третьяковская галерея
Подняла я голову от картины В.Сурикова «Утро стрелецкой казни» и взглядом встретилась с ее.
Не сразу поняла, что случилось. Она взбудоражила мое воображение: с какой целью начальник поезда дружбы решила посетить Третьяковку. Лидия растянула губы в ироничной усмешке. В ее малахитовых глазах прочитывалась месть, опасная безвозвратностью. Однако я взгляд не отвела. Всякое случалось за пять лет работы в Интуристе. Но такого смятения! Ее присутствие меня измотало. Нервы были напряжены до предела. Раздавленное сердце учащенно пульсировало в груди. Во рту пересохло, в глазах темнело, язык одеревенел. Такого проворства от Лидии я не ожидала. Хотелось спросить: «что ты тут забыла?».
Случилась маленькая заминка. Вместо того, чтобы продолжить историю стрельцов петровского времени, я молчала. Оставался мучительный вопрос: почему Лидия оказалась в галерее. Явилась без всякой аргументации, логики и смысла. Идея ее была простой, и никакого длинного объяснения не требовала. Но это понимание пришло мне позже.
Моя попытка заставить себя опомниться и сконцентрироваться на рассказе не удавалась. Возможные пути отступления отсутствовали. Я совершенно забыла название шедевра! Провалов памяти за собой раньше не замечала. Прошло каких-то несколько бесконечных секунд. Гулкие раскаты колоколов тревожно звучали в моей голове, а я выдавливала из себя различные варианты названия картины: «Стрельцы», «Казнь», «Петр 1 и стрельцы», «Утро казни». После каждого термина, сильно жестикулируя, соображала, что не то говорю, громко произносила «нет» и продолжала перечислять ляпсусы, высокие и звучные, но не настоящие. Становилось не по себе: в зале я не одна, со мной группа.
Группа как-будто не замечала ни моего волнения, ни моего постыдного поведения. Туристы молча рассматривали картину, им не до моих нагрянувших проблем. Огромное полотно, размером 218 ; 379 см, на котором правдиво и убедительно изображено около пятидесяти стрельцов, членов их семей и других людей, находящихся в толпе. Художнику удалось настолько умело их сгруппировать, что у зрителя создаётся впечатление многолюдной народной массы, собравшейся на Красной площади. Практически каждый образ в этой толпе представляет собой яркий, выразительный тип, обладающий, настроением, переживанием, индивидуальным характером. Эти нюансы туристы с интересом рассматривали.
Лидия, преисполненная чувства собственной значимости, достала записную книжку и что-то быстро писала. Невозможно было видеть, что она писала, но понятно - утешительное для меня не предвиделось. Я оказалась предметом её пристального внимания. В воздухе возникла тревога, и полностью ничего нельзя предугадать. Похоже, Лидия решила наказать меня, нашла удобный момент, заманила в ловушку и отыгрывается на мне по полной программе. Понятно, с какой целью затеяна подобная игра. Устроен праздник мести, основанный на ненависти, страхе, вранье и непримиримости.
Вскоре после экскурсии Лидия предложила львовской группе переводчиков собраться в холле. С вершины руководящего работника Лидия стала негативно описывать качество моего экскурсионного обслуживания, настаивала на увольнении, кричала о моей профнепригодности. Ее не интересовала реакция туристов на случившееся, хотя отрицательной реакции не наблюдалось. Нельзя сказать, что в те времена львовская группа была сплоченной. Однако основная масса переводчиков знала причину скандала, помалкивала и без осуждения смотрела на меня.
Вопрос руководителя поезда «Кто за то, чтобы осудить и уволить?» повис в воздухе. Руки никто не поднял. Лидия же оставалась непреклонной и всем своим видом показывала свою правоту. В ее голосе угадывались властные нотки воительницы решать за меня, что моё время гида –переводчика заканчивается. Жажда мести слепила Лидии глаза.
Трудно сказать, сколь долго длились бы дебаты, пока, наконец, руководитель львовской группы Владимир, глядя в глаза Лидии, рассудительно и веско не уронил:
- Вы предъявили обвинения без доказательств. Если начнем выставлять за ворота каждого, у кого случаются ошибки, кто работать будет? И тихо добавил:
- Вы не подумали о том, что если продлится разбор этой истории, он может коснуться вас, и вы окажетесь в тупике?
Озадачив Лидию вопросом, невольно улыбнулся. Случается, что иногда веское слово может вмиг перевернуть всё. Лидия не ожидала подобного поворота событий. Заюлила. Последние слова Владимира вызвали неподдельный страх. Наверняка попадать под колпак руководства не было в ее планах, а ничем не подтверждённый, кроме желания отомстить, домысел может обернуться против зачинщицы. Из высокомерной и неприветливой стала Лидия присмиревшей, как-то сдулась, сникла, даже ростом уменьшилась. Лицо покрылось краской. Сбавила тон и виновато прятала глаза. Такая озабоченность не была лишена оснований. А разговор среди переводчиков оказался невеселым. Лидин бессмысленный план совещания никаких результатов ей не дал, кроме трескотни, вранья и разочарования. Становилось очевидным и понятным: проиграла.
А теперь о главном. Раскрою тайну ненавистного отношения ко мне со стороны Лидии.
Уже в те 60-е годы Лидия владела отличным чутьём на современные тенденции и разнообразные запросы, обладала чисто деловой хваткой. Находила личную материальную выгоду там, где другие работники «Интуриста» даже и подумать не могли. Среди переводчиков был распространен негласный уговор относительно распространения театральных билетов. Если турист отказывался от посещения театра, билет возвращался главному руководителю спецпоезда. Как это понимали мы, переводчики, для отчетности. Однако, на самом деле, все происходило иначе.
Для руководителей спецпоездов особенно котировались театральные билеты в Большой театр. Обыкновенному гражданину достать билет на Историческую сцену Большого театра, на балет, который традиционно пользуется большей, чем опера, популярностью — авантюра. В кассах билеты отсутствовали. Люди вынуждены были покупать билет намного дороже у перекупщиков при входе в театр. Это был новоявленный бизнес. Занимались таким бизнесом и некоторые сотрудники «Интуриста». 300-350 билетов руководитель спецпоезда принимал на руки и распоряжался ими по собственному усмотрению. Выяснялось число желающих посетить театр. Оставшиеся билеты шли на продажу в два, три, четыре раза дороже номинальной цены. Занималась продажей билетов и оборотливая Лидия. Многие переводчики знали об этом и молчали.
Когда перед обедом Лидия спросила, сколько туристов моей группы пойдет на «Лебединое озеро» в Большой театр, я без раздумья, спокойно ответила: «Все». В моем ответе не было ни категоричности, ни бравурности. Такого решения она не ожидала.
Дыхание Лидии участилось. Два зеленых глаза с ненавистью вперились мне в лицо.
Куда исчезли лучезарность и живость когда-то прекрасных Лидиных глаз. Лицо ее выказывало жесткое выражение гнева. Весь внешний вид показывал, как она расстроилась. Не шутка потерять в один момент крупную сумму денег. Не важно, что не заработанных и не заслуженных.
Лидия выдала 30 театральных билетов, я расписалась. Уходя, тихо выразила уверенность, что я пожалею о своем решении. Билеты я передала руководителю моей чешской группы, и не интересовалась, как он ими распорядился.
Мучила ли совесть, что я так дерзко поступила? Нет, не мучила. Не выказываю ни малейшего сожаления и не выражаю никакого желания отказаться от сделанного. Обнародовать обвинения в адрес руководителя спецпоезда, который занимался грязными делами, заботясь о собственных шкурных интересах, я не стремилась. Карающим демоном не была, но ставила под сомнение профпригодность Лидии, ибо в нашей работе не должно быть места корысти и расчёту.
Мотивом этого разоблачительного поступка послужило мое желание по долгу совести вскрыть перед Лидией ее неблаговидные действия, которыми она занималась уже несколько лет.
Если говорить о денежных поступлениях, то, благодаря им, Лидия приобрела машину, квартиру в Москве, приоделась и много путешествовала по миру. На зарплату гида-переводчика, даже такого уровня, как Лидия, не обогатишься.
Я прошла испытание на прочность, продолжала работать в «Интуристе».
Лидия вскоре удачно вышла замуж за бывшего, чешского туриста и переехала на постоянное место жительства в Чехию.