Утопленник

ХОЛОДНОЕ СОЛНЦЕ

Холодное солнце весеннего вечера скрывалось за тоннами бетона и воды. Глупые чайки метались вдоль каменного берега, и каждый взмах крыльев давал свободу, которую не дают ни сотни баров, ни сотни бутылок вина, ни твоя мраморная кожа.
Тишина.
Море душило берег и всю меланхолию, которой был пронизан этот дрожащий воздух. Сотни оттенков заходящей звезды кричали, касаясь тонкими пальцами морскую гладь.
Как ты?
Теряя себя на просторах этих берегов в памяти возникали воспоминания о тебе, грели и грабили мою душу, оставляя десятки полустертых фотографий, которые жили темнотой своих оттенков.
Нет.
Не слушай меня.
Я один у себя внутри.

12 марта 2015

ИГРА В СМЕРТЬ

Вот уже пятнадцать лет я смотрю на этот город, на его дороги, которые переплетаются, скручиваются и раскидываются на десятки километром. На море, которое пленит и тело, и душу, всегда примет. На людей, здесь они только бегают на короткие дистанции.
— Он умирает.-Сказала Т, не замечая, как треснуться губы, и слёзы начали медленно находить выход.
Я ни чего не ответил, я не мог хоть что-то сказать. Я знал что люди умирают, и что смерть всегда ждёт нас за углом, но ни так же.
Нет.
Она врёт. Я увидел как её кожа стала бледной, как она просто шла уже не видя меня, не слыша, просто шла, волоча ноги за собой, как тяжёлый груз.
Понимание всего, что теперь следует ожидать дома пришло только после смерти его, а она шла долго, заставляя его страдать, мучиться, ненавидя каждый день, каждый час, каждую минуту этого сосуществования, а я мог только смотреть и говорить,
— Ты мужик, терпи…
Эти косые взгляды, вечное притворство, что всё хорошо, что он вылечится, что мы все вместе победим эту болезнь, и снова заживём как раньше, не зная смерти. Жадно врали себе и ему.
Много не нужных слов, не нужных разговором, все вокруг норовили всунуть свой совет, как можно ближе-глубже, говоря-Как мне тебя жалко, как мне его жалко, как мне вас жалко, и после моего спасибо, они уходили, не знаю куда именно, и это было не важно, и даже не заметно.
Сейчас воспоминания выжигают на твоём теле следы-отпечатки, по которым ты возвращаешься назад. Снова живешь и снова проживаешь это. И убежать, скрыться, исчезнуть нельзя, это как негласные правила игры в смерть…

11 мая 2015

УТРО

Холод пробегает по кожи, меня начинает всего трясти, с трудом добираюсь до кресла. В ушах стоит звон и гул, перед глазами светлячки падают замертво, утро.
Стряхиваю с себя 2 тонны сна и пару килограмм боли. В голове вспышки сна, обрывки ночи, вечера и мутное восприятие сейчас встречают меня.
Босые ноги скользят по деревянному полу, с каждым шагом я все ближе к выходу, главное вырваться из глубины сна, где вода плотным кругом обхватывает и сжимает мое сердце.
Я слышу жуткие удары сердца, словно это последний, а за ним уже ни чего нет и быть не может, удары не остаются в грудной клетке, а расходятся по всему телу, делая каждое движение мучительным и болезненным.

3 февраля 2016

ОНА

Шепот обветренных губ рвал тишину, ее хрупкое тело грациозно покачивалось на ветру, даря зиме запах жасмина, которым был пропитан каждый сантиметр ее тела.
Она-дирижабль снов, секунда, которая стала вечностью под этим палящим солнцем, и хрупкой луной. Она юна, ее стихия весенний ветер, теплый, долгожданный, который приносит с собой запах свежести и жизни с тюльпановых полей голландских земель. В ней пылает жизнь, мгновенье и ты потерян, стал слепцом у красоты.
Игривая и изящная-она пума, дитя природы, милая, родная, но ни когда не станет твоей.
Ни видно, как она делает шаг, бросок, ты потерял дар речи, тело тебя не слушается и все что ты можешь это стоять и жадно взирать на столь прекрасное и пленительное чудо, которая одарила своим минутным присутствием именно тебя.
Я видел, как пума не щадя себя дарит тепло, которое скрывалось за бетонными гробами этого города, ласку, которая закрывает собой весь твой страх, всю твою мировую скорбь, которая так и сочится сквозь решето твоего тела, оставляя несказанные слова где-то позади, где детство переплетается с воспоминаниями, выжженная земля начинает цвести.
Ночь-пума.
Пума-ночь.
На утро тебя ждет вся твоя боль, скорбь, страх, все что так усердно идет за тобой по пятам, ободряя и ломая тебя в этой гонки со смертью.

10 февраля 2016

БОЛЬНИЧНЫЙ СОН

Проснувшись, я лениво потянулся к часам, уличные фонари, которые освещают больничную территорию, бросали мягкие тени через открытое окно палаты. Пол 4 утра, а сна уже нет. Встал, накинул халат и побрел вдоль коридора до окна, надо ведь покурить. По ночам часто встретишь молодых мам, которые ходят вдоль коридора, такие далекие слабые, словно ночь это их последнее прибежище в этом цирке покалеченных.
— Вам тоже не спится?
Сказала маленькая хрупкая женщина, напоминавшая призрак ночи, такой уставший, измученный, но еще живой.
— Как видите.
Дальше она побрела в палату, не сказав больше ни чего.
Зажигалка, сигарета, кашель. Стало неприятно, что в столь тихий час, я нарушил тишину, которая так властно захватила больницу и улицу. Душно, лишь изредка легкий ветерок обдувает лицо, и обрывается в никуда, оставляя тебя наедине с тем что он принес, с тем что твоя голова в эти доли секунды успела нарисовать.
Сейчас ночь, мне 17,больница, воспоминая ядовитым дождем обволакивают и сбивают с ног, сил бежать нет, искать спасение в пустой больничной болтовне нет…
Приехала Т, я рассказал ей как я после операции, о рутине здешних мест.
— Как Б?
В этот же момент, я стал себя ненавидеть, ведь эта тема приносит зудящую боль, которая лишь возрастает, которая лишь убивает. Я смотрел на нее, видел как она прикусывает нижнюю губу и как глаза наполняются слезами, молчание, которое нарушилось ее отъездам, а еще здесь на пару дней пока швы не снимут, и тогда я отправлюсь домой, в дом, который пропитан болью, криками, и неловким молчанием, от того что слова все бесполезны и глупы.
В душной ночи, я стоял и вспоминал это томящее ожидание, которое оставляет свежие ожоги на коже. Б срочно госпитализировали, она была в поликлинике, звонок, она плачет, говорит что-то что я не хочу понимать, слезы, в спешке я одеваюсь и бегу в больницу.
Больница, сотни людей чего-то ждут, я как сумасшедший бегаю по больнице и у каждого встречного на ком есть белый халат, заикаясь говорю фамилию в надежде что вот именно он или она точно знает где она, но все разводят руками, не приемное отделение, не реанимация, не хирургия, ни кто ни чего не знает.
Скорая помощь, Б выходит, бледное ее лицо, красное мое, каталка, я что-то ей говорю, пытаюсь успокоить, зная что слова здесь не больше чем мусор под ногами.
Хирургическое отделение, тошнотворное молчание, ожидание чего-то, точнее кого-то. Время теряется в этих светлых коридорах, в которых пахнет гнилью и смертью.

26 марта 2016

О НЕЙ

Шелест моря заглушает шум, который разыгрался за моей спиной.
Она красива и мила, ее изящные движения рук-танец весеннего ветра, маленькими, но уверенными шагами она ступает по траве, она игрива, дружелюбна, наивна, любима. Она воплощение прекрасного, ее красота чарует и манит. Она опасна как и сама привязанность, она открыта, но не гола.
Я ленив, эгоистичен и разбит.

2 апреля 2016

ПИСЬМО №1

Я болею, и наверное из-за этого стал более щедрым на правду, да и вечно все хоронить в себе уже не представляется возможным, прошло то время, когда я с легкостью мог отказать от того или иного человека, оборвав все связи, и просто уйти в никуда, преследуя какие-либо свои цели.
Сейчас же все стало тяжелее, дни длиннее, ночи мучительней, воспоминания более вязкие и тягучие, общение вымученным. Для меня было настоящим открытием, когда рядом с тобой, у меня пропала нужда бежать, глушить себя алкоголем, лгать, придумывать более изощренные способы для того что бы вновь и вновь скрыться за бетонной стеной, которую я выстраивал не один год. Рядом с тобой, мне хочется не оглядываясь назад идти вперед, стремиться в неизвестность и освещать тебе почву под ногами, что бы ты не оступилась и не упала, в этот колодец из воспоминаний, который так и норовит принять кого-либо в свои болезненные объятия.
Я помню, когда дождь усилился, и ты просто обняла меня, уткнулась лицом в мою грудь, и тогда я действительно смог разглядеть, через призму мертвого моего, что это и есть счастье, которое невозможно удержать, и это я смог понять, потом держа тебя за руку, мы бежали вверх, сквозь ливень, лужи. Потом ты спрашивала, что происходит между нами, и тогда я начал чувствовать весь масштаб происходящего, я понимал, что без болезненно я не смогу вернуться назад, в привычный мой ореол обитание, но я решил, что надо рисковать, надо все слать к чертям и рисковать, поставить все на кон, так сказать, а именно все спокойствие и размеренное существование, которое мне далось не легким трудом.
Рядом с тобой, я впервые захотел откинуть прошлое, не смотреть в него, а смотреть только на тебя и только вперед, хотелось тебе сказать, вот моя спина, встань за нее и я укрою тебя от бури, но ничего. И вроде бы я как-то отшутился, списал это все на мои загоны, но ты наверное понимаешь, что это чушь, что загонами здесь и не пахло. Здесь то что я действительно боялся, здесь более чем необходимость в человеке, здесь понимание, что только он и ни кто кроме него, но твое только дружеские отношения, это словно на меня обвалился дом, и теперь я лежу под этими бетонными этажами, каждое движение приносит боль, каждое движение это мучение, и здесь не идет игра что дальше, здесь вопрос, как иначе.
Я тебе рассказывал про дом в Абрау-Дюрсо, жизнь там, только ты можешь быть хозяйкой в том доме и все.
Третья неделя пошла, три недели, как ты являешься неотъемлемой частью моей жизни, я не знаю что дальше, наверное болезненное возвращение в привычный мир свой, в свои родные до боли четыре стены, только теперь все развалено, сломано и как что-либо восстанавливать я не имею понятие, но я счастлив, что ты так неожиданно появилась в жизни этой моей.
Я понимаю, что не получится у нас, то что ты говорила, даже слегка, ну так уж не повезло тебе со мной. Я должен тебе все это говорить в глаза, но я на это не способен, да и видеть как тебе неловко я не хочу, и единственный более менее разумный выход, так это письмо. Я рад, что ты останешься дома у себя и сможешь сделать так что вся эта ситуация тебя отпустит, и сюда ты приедешь со спокойной душой и все это не будет тебя так сильно трогать, я надеюсь на это. Я понимаю, что тебе будет некомфортно от этого всего, от того что уже написал и того что еще напишу.
Ночь-у меня ассоциируется с тобой, теплый и бледный свет фонарей, которые расположились вдоль берега, листва под ногами.
Это письмо я пишу в два захода, не смог вынести написанное и просто вышел к водички, спустился, постоял, покурил, так много хотел еще написать, но придя домой меня словно выжили, я стал рассеянным и уставшим, но я сел и пишу вновь, наверное это слишком много для прочтения, но это далеко не половина даже, это одна десятая того, что хочу тебе сказать, и даже если смогу сказать все что есть, то этого будет мало, слишком мало и в тоже время слишком много.
Я долгое время думал, что меня уже ничего не тронет, и что во мне давно уже все мертво, я вел такой образ жизни и был рад что все происходит так как было, меня не трогали проблемы вокруг, мне было плевать на отношения людей со мной, я действительно считал себя неспособным испытывать что-то хорошее, приятное, я смирился с тем, что да, я буду один, вчера, сегодня, завтра, и это даже меня начало устраивать, но здесь ты, и все.
Спасибо тебе, я знаю, что не был мертв. Дальше — хуже, и на этом я лучше остановлюсь.
Не грусти Мося, веселись, танцуй, живи, не падай духом, улыбнись, и забудь все написанное раннее, я трус и мудак, и так мне проще.
Спасибо за Мосю.

11 октября 2016

ЗДРАВСТВУЙ. ПРОЩАЙ

Здравствуй, друг.
Последние 169 дней для меня оказались невыносимыми, вымученными, они стали неподъемным грузом, из воспоминаний, событий, мгновений, они разрывали меня на части, хладнокровно, без тени сомнений, жалости, лишь равнодушие и жажда, и это отчасти меня сломало.
Я не смогу сейчас устроить экскурсию по моментам, воспоминаниям, которые охватила моя жизнь, я закончусь раньше, чем смогу дописать это, хоть все до безобразия четко вырисовывается в этих до боли родных четырех стенах.
Я просто не смогу.
Я пустой и уставший для это всего.
За эти 169 дней, я в полной мере познал силу слов, которыми я как псих разбрасывался и одаривал каждого встречного, и не думал, что они могут закончиться, не думал и не предполагал, что связать пару слов, для меня будет мучительно, но так и получилось.
Впереди лишь море, бескрайнее море, на горизонте две ипостаси пересекаются, и лишь тонкая полоса отделяет море от неба, как небо от моря.
Я не вижу, что впереди, лишь пустота окутанная морем и небом, и мне нужна туда, здесь слишком много боли для одного.
Вспоминаю А. ее детскую непринужденность, которую она смогла сохранить и пронести через время и людей, ее хрупкость, веру в прекрасное, ее милоту, которая способна сломать мрамор души и камни слов. Она показала, что во мне было еще что-то живое, дышащее, но она ушла, оставив «это» живое умирать в бесконечной череде «здравствуйте» и «прощайте». Она стала счастьем, неподдельным, непонятным, а это уже много, слишком много и слишком мало.
В голове десятки, сотни людей, которых я смог понять, увидеть, которые стали больше чем незнакомцы, которые научили и дали мне что-то, которые были здесь вчера, месяц назад, год назад, десять лет назад, они все живы во мне, я их помню. И сотни мгновений о которых нужно писать, но которые мне больше не нужны. Люди терялись во времени, уходили без слов или со скандалами, и на вопрос:
— что ты чувствуешь?
— Ничего.
В пьяном угаре, я рассказывал людям о себе, но в их глазах я видел немой вопрос, который я оставлял без ответа, я лишь наливал себе снова и снова, и так месяц за месяцем, пока вся внутренняя империя не начала рушится, а я не увидел этого. Сейчас я пишу о руинах, сидя на руинах, и передо мной лишь море, и мне туда пора.
Я старался принять мир, со всей его жестокостью, напыщенностью, лживостью, красотой, жизнью, но я не смог, как и не смог принять всех и вся, что окружает меня, просто не смог, да и срать.
Не питаю больше иллюзий, что буду понятым, нет веры в безболезненное спасения, нет больше ничего, что туманном закрывало горизонт эпохи.
Я прощаюсь с друзьями, было хорошо, было плохо, стало никак, но спасибо, мне этого больше не надо.
До свидания.

6 ноября 2016

ПРИВЕТ СО ДНА

Здесь тихо, от части уютно, одним словом пустота, вакуум из воспоминаний, мгновений, реплик. Тысячи скомканных листов бумаги лежат на полу, словно осенние листья на платановой аллеи, только боли от этих листов больше, чем я могу вынести. Здесь даже есть море, море стекла, которое отдает зелеными оттенками, и пахнет от него вином, а не солью и водой.
Каждое слово я вырываю из себя, они очень глубоко засели, и без вынужденной боли их ни как не вынести на свет, на бумагу.
Как ты?
Где ты была, пока я молча падал и винил лишь себя в этом.
Теперь, когда я один ступаю по холодной плитке, слева или справа море, оно совсем рядом, только мне теперь это незачем и единственное, что как-то удерживает меня на этой холодной плитке, это те часы наших ночных прогулок, когда ветер был лишь словом, а не пронизывающим до костей войной.
Смешно осознавать всю ничтожность своего я и того, что я все испортил, нет, можно винить тебя и найти сотни причин для этого и так наверное даже было бы проще, но зачем, есть я, и виню лишь себя, так будет тяжелее, но по другому я не умею, да и не хочу.
Твои слова, строем стоят в моей голове, переплетаются с мгновениями, которые я успел запечатлеть и запомнить, и у меня уже целое видео есть, где ты говоришь, и идешь рядом со мной, держа мою руку, и твои слова, нам хорошо вместе. Но теперь этого ни чего нет, здесь я один, крик пугает обитателей этих глубин, но и они уже привыкли и для них это не более чем ветер на суши.
С улыбкой психа я залезаю себе в голову, достаю оттуда все воспоминания, где есть ты и вдыхаю в них все новую, и новую жизнь, правда она искусственна, и этого хватает совсем на небольшой отрезок времени, но это единственное, что мне осталось, так что пусть все идут на хер.

7 ноября 2016

КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Каждый день-череда бесконечных здравствуй, прощай. Я от этого всего устал. Я выжат и выкинут на обочину жизни, здесь много кого и чего есть, также выброшены из-за ненадобности, у кого-то срок годности прошел, а кто-то так для разнообразия примеряет к себе вид канавы. Бесконечный гул прохожих меня больше не трогает, я отстранился и от него, и от обладателей этих голосов.
— Если нет трагедии, я ее создам.
Мне в ней уютно, тепло, и она всегда меня принимает, будь я пьяным или трезвым, злым или никаким, всегда. Ты в 15 минут ходьбы от меня, но это до жути далеко, ты ведь даже не услышишь, если я буду тебя звать, так ты сказала и я в это охотно верю.
Стараюсь не раскидываться громкими словами, словно они последние и я не знаю что с ними делать и надо ли с ними что-то делать, тоже не известно, но меня так и норовит сорваться и начать плясать со смертью, ведь все эти слова и несут в себе прекрасное, хорошее, местами убивающее, разрывающее, и все это бомба замедленного действия, и рано или поздно я сорвусь, а там белые халаты, капельницы, взгляды, страх.
Прохладно стало.

10 ноября 2016

ЗНАЕШЬ А

Знаешь А ночи стали стали до безобразия длинными и тягучими. С наступлением темноты, когда все обитатели этого дома видят сны, я встаю, сажусь за стол и пишу, потом срываюсь с места, и бегу как можно дальше от дома, здесь стены давят меня. В этих четырех стенах сотни вечных вопросов ищут сотни ответов, с наступлением темноты здесь начинаются военные действия и я в эпицентре всего этого хаоса.
Я уже не смогу вспомнить день, когда я не воевал с тобой, когда я не искал тысячи причин сказать всему пока и удалиться в работу, точнее убежать, откинув все в никуда и оставив эти переживания, которые томным грузом за громоздились на плечи, и вдавливают в землю, и разбросать себя на сотни страниц на тысячи слов безвозвратно. Но я всегда остаюсь в череде этих вопросов, которые также уходят, как и ночь, днем мне легче, днем я сплю, да и вся вереница света и цвета отвлекает меня, увлекает в призрачное сегодня, забрав минуты, часы, которые я мог провести думая о тебе.
Я решил, что больше не буду тебе показывать написанное мной про тебя, это тебе не надо, это еще больше неясности вносит в будни наши, твои, мои, но я буду продолжать выводить слова на бумаги, хоть и третьесортный я писака, если не хуже.

10 ноября 2016

ПО УТРАМ

А как же все просто на самом деле, стоило лишь откинуть громкие слова, громкие признания и нелепые жесты, и вот она перед тобой голая правда, возможно лживая или надуманная, и скорей всего невнятная, но хоть такая, чем сплошное неясно, которое уже успело въелось под кожу и начать чувствовать там себя более чем уютно, словно это ее дом, а я лишь гость.
По утрам отгоняю от себя сны, от них мне становится неловко и мрачно. От них весь день туманный и легко теряется в тени снов.
Оставаясь долго и нудно наедине с собой, ты все глубже и глубже проникаешь под корку, выковыриваешь оттуда давно забытое, спрятанное и неизвестное. И с каждым разом это дается все трудней и трудней.
3 года я строил лабиринт, который бы откидывал людей от меня, который бы никого не впускал к себе, и все дошло до того, что я сам стал путаться в нем, и я уже не могу пробиться через вечные коридоры, углы, заборы, лестницы к себе. Годы строительства и разрушений, сотни планов и схем, сотни ночей без сна и все это было не за чем, лабиринт сам себя возвел на руинах детства, закапывая и скрывая все как можно глубже, как можно дальше.
Полтора года назад, я взял ее руку и пытался провести по этому лабиринту, но я сам в нем заплутал, я был переполнен негодованием, злостью, страхом, но сделал вид, что все хорошо, что еще надо подождать, закрыл глаза, в ночи стал искать ее руками и не нашел. Но грусти или печали не было, я был рад, что стал слепцом и не смог показать то что хотел. Это был последний раз, когда я кого-то хотел провести через этот лабиринт и показать дом у озера.
Ты, ворвалась в молчание мое, сломала стены, откинула все в пропасть дней, укусила меня, открыла дверь, но не вошла.
Почему?
Там так страшно?
Я давно там не был, я не помню что там, кто там, я не знаю. Когда мы бежим под дождем ты берешь мою руку, и только сейчас понимаю, что это громче и важнее всех моих слов, которые так хаотично срывались с потрескавшихся губ. Я не хочу чтобы ты знала, чего мне стоит быть веселым и дружелюбным с тобой, чего мне стоит в приступе паники не возводить все новые и новые стены, что бы оградится от боли, которая обязательно придет без приглашения, такая у нее натура. Я не хочу что бы ты знала все мириады мыслей и вопросов, которые занимают мои ночи, которые отрубают сон за не надобностью.
С тобой мне хорошо, неясно, и эта неясность меня радует, она тонкими теплыми пальцами проводит по голове, прикасается к рукам и молчит, потом не видит будущего, потом говорит, что человек рядом ее всегда пугает. Сначала я негодовал от этого, мне хотелось ясных углов и внятных контрастов, но я жестоко ошибался, эта неясность приковывает к себе и становится чем-то родным, тем что ты хочешь сохранить, просто от того что ты такого еще не встречал, и что она больше чем ты смог бы дать вчера, но меньше того что ты сможешь дать завтра.

12 ноября 2016

НА ЭТОМ ХВАТИТ, СПАСИБО

Усталость закрывает глаза, но сон не приходит, ночи на пролет я ждал того самого сна, когда я спокойно лягу, отряхнусь от вопросов и спокойно усну, отставив все вчера.
Сначала я в каждом искал спасение, мне казалось что именно в этом человеке будет мое спасение и он, именно он вытащит меня из этой пучины недосказанности и громких слов. Потом долгое молчание, запер себя в четырех стенах и ничего не делал, вообще ничего, дни стали сплошной пучиной из слов и криков, лишь день и ночь еще как-то отличались, а так все стало чередой Здравствуй и Прощай.
Я остановился на себе, загнал себя в угол и его начал обустраивать, забыв что это лишь убежище от небольшого ветра, но никак от землетрясение, и вот ветер я не помню, помню лишь как трясло землю, и как я хватался за этот микро уют, который впоследствии стал решеткой, тюрьмой-немой, без цепей и дверей, лишь страх прижимал и вгонял все глубже и глубже в этот угол, отбрасывая тень на все, до чего доходили глаза. И когда землетрясение затронуло мой угол и его стены покрылись трещинами, которые я пытался заделать чем только возможно, но на все свои попытки я лишь слышал, как трещины расходятся и как трещит бетон. И вот ни какого угла, лишь руины вокруг, страх перед всем, паническая атака за атакой, врачи, таблетки, пустота, которую заполнял пустыми бесполезными разговорами, присутствие людей, которые были кем-то вроде живой стены, которую я пытался возвести, то есть окружить себя неким количеством людей, тем самым закрыть мир вокруг, отгородиться от него ширмой из людей, но пустота, стала съедать изнутри, и безразличие к словам и людям вокруг достигла своего триумфа.
Я не смог принять мир, который обрушился на меня, когда все декорации похоронили под обломками стен. Сейчас очередной человек отпал, как лист, и нет ничего, то есть нет горечи утраты, человек жив, вроде здоров, но он ушел, а мне все равно, и да наверное, я лишь пытаюсь смягчить некий удар, обложить дно мягким чем-нибудь, чтобы менее болезненное было приземление, но я в этой суете и в этой жалости к себе, забыл, что я еще не начал идти вверх, все время лишь бродил по плоскости, не думая искать ступени.
Да, разговоры спасают от себя, нагружая чужими проблемами и трудностями, только не учел тот факт, что чужие проблемы, мне большей частью кажутся смехотворными, и зачастую пустышкой, наполненной жалостью к себе и криками о том, что бы кто-то пожалел, приютил.
У меня есть А-смешная, но не глупая, далекая, но родная, поверхностная, но глубже чем океан. Она есть, сейчас она дома, но она есть у меня, не моя, у меня, и это уже больше чем было.

12 ноября 2016

БЛЕДНО-МЕДОВАЯ

Бледно-медовая луна воцарилась над городом. Прохладно. Я укутанный в шарф, брожу по городским артериям, который переходят в вены, в сосуды. Деревья уже оголились, скинув всю тягость весны и лета на землю.
Эта ночь была до бесконечности длинная, неизученная, я переполненный воспоминаниями, которые греют и калечат, но мне хорошо и легко, словно потеряв то немногое за что я хватался довольно большой промежуток времени я обрел, что-то живое и настоящие, то что откидывает страх прошлого и вдыхает уверенность в сейчас. Сейчас я не хочу молчать и так долго приходил в заточенье у тишины и недосказанности, сейчас же я хочу говорить, хоть и слов не хватает, да и за мыслями я не успею.
Доброе утро Мося, улыбнись новому дню и не грусти, не надо.
На руке след укуса еще не прошел, забавно это.

13 ноября 2016

КАЗАЛСЯ, А НЕ БЫЛ

Знаешь А, сейчас я насильно срываю старые швы, оголяя давние травмы, потери, переживания, утраты. Это тяжело, честно. Ведь я как псих закрывал, заклеивал, зашивал всем что находилось под рукой, не думая о завтра, живя лишь во вчера. Эти раны и сейчас кровоточат и боль разносится по комнате, но этого я не боюсь, только сейчас.
Почему я на тебя возложил слишком большие надежды не имея хоть какую-нибудь почву под ногами, я стараюсь откинуть себя далеко назад, дабы не разглядывать через лупу боль прошлого и не нести ее в себе, когда ты рядом, не хочу чтобы ты пыталась понять ее, она тебе не нужна, а что до меня, то я без нее не умею.
Я всегда казался, а не был, казался эгоистичным, черствым, закрытым, уверенным. Вспомни, когда мы гуляли по территории отеля и ты была сильно удивлена, когда на твой вопрос, я ответил, что не знаю куда иду, на что ты сказала, ты так уверена здесь гуляешь, словно все знаешь, на что я промолчал, хотя надо было сказать, как я могу иначе, когда ты за моей спиной, как я могу идти неуверенно даже если знаю, что впереди тотальная неизвестность, я лучше расшибу себе лоб, попаду в смешную и нелепую ситуацию, чем буду трястись от страха неизвестного, когда ты у меня за спиной.

13 ноября 2016

ПИСЬМО №2

Здравствуй А, решил, что буду писать тебе письма, но по одному они не будут доходить до адресата, то есть до тебя. Все это глупо и слишком самонадеянно, но я вручу их тебе все разом, когда мне нечего будет сказать, когда мои слова иссякнут, и когда меня по клонит в сон, или когда почувствую острую необходимость в том, чтобы ты прочла написанное мной тебе.
И это меня как-то утешает что ли, ведь я не могу тебе сказать всего в глаза, и даже частичку того не смогу выдавить из себя, подарю словам звук, который долетит до твоих ушей. Да и писать и сразу отправлять тебе-бессмысленно, так как одно письмо толком ничего не скажет, оно лишь подарит больше неясности, лишь обрывки чего-то, что я смог уместить в пару страниц письма, но лишь была крупица ничего в океане. И я бросаю жалкие попытки, уместить в одно письмо все то что так рвется наружу, все то что так хочется сказать тебе, ведь эти все слова лишь для тебя. И для меня это некое спасение, ведь я пишу тебе, и в эти минуты, когда рука выводит черные слова, на бумаге цвета слоновой кости-ты рядом, ты со мной.
Ты мне необходима, я не знаю для чего, ведь иначе все было бы гораздо проще, твои слова-эхом отзываются в моей голове, в эти часы, когда я себе лучшая компания. По начало я искал всему объяснения, втиснуть все в рамки моего понимания, в рамки моих знаний, а это лишь меня очень сильно ломало, чем сильней я пытался что-то понять, тем дальше я уходил в какие-то дебри, в которых и сам терялся и подолгу искал дорогу назад к тому непонимания, которое меня окружало, я понял, что я вообще ничего не понимаю, и мне стало хорошо. Ведь понимание за частую крушит все что так дорого было, а само незнания возводит некий забор из реальности, закрывая то чем ты так дорожишь, хоть от этого в итоге будет лишь хуже, но что будет там, за сегодня мне не важно, страшно, но не важно.
У меня есть ты, ты не моя, ты есть у меня и это куда больше чем было год назад, пять, десять лет назад. Знаешь, я раньше всегда знал, что происходит, знал что должен сделать, что бы прийти к тому что мне нужно именно сейчас или завтра, или через неделю, и все шло грубо говоря по некоему сценарию, который я изощренно менял, путался в нем, забывал, терял, но я понимал к чему иду, и что мне нужно.
Меня ничего и никто не трогал, наверное, последние года 3 точно, а что раньше было не знаю, там выжженная земля, которая лишь из редко дарит воспоминания о былом, о забытом, забитом.
Ты есть у меня, но не моя.

13 ноября 2016

ПИСЬМО №3

Доброе утро. Уже с утра думаю, что да как тебе написать, утро-которое должно быть бессознательное, ленивое, заполнено тобой и это меня радует.
Я хочу объяснить тебе, почему ты так сильно меня трогаешь, но я сам пока не знаю, хочу показать тебе насколько это все для меня ново, неизвестно и удивительно.
С тобой я не хочу говорить о себе, с тобой я перестаю себя интересовать, весь необъятный мир, который нас окружает, замыкается на тебе, ты и начало и конец, ты день, ночь, счастье, боль. Знаю, что в тебе нет злого умысла, и боль, которая приходит следом за счастьем, эта некая необходимость, чтобы ее четче видеть и чувствовать те крохотные мгновения, которые остаются в тебе навсегда, и все это закономерно, и все это лишь в моей больной голове.
Подумал, что ты можешь показать эти письма каким-либо людям, возможно будешь смеяться над всем этим, но это вообще не важно, эти письма твои, они начались на тебе и тобой закончатся.
Я чувствую приливы радости, когда ты улыбаешься и веселишься, меня хмурит, когда ты без настроения или у тебя осенняя хандра (словосочетание, которое теперь стало лишь твоим),когда ты сидишь в своих четырех стенах, все таки у каждого из нас есть эти четыре стены, стены плача и боли, стены жизни и счастья, и меня тянет вытащить тебя из этой западни одиночества, из этих лап, которые очень сильно привязывают к себе, я не хочу чтобы стала заложником этих стен.
Это все по-детски, наверно, ведь я пишу тебе и вроде не питаю каких-либо иллюзий, но есть надежда, что это способно что-то изменить, что способно объяснить тебе все что живет во мне, все что ты достала из бесформенной глубины, но все это лишь утешает меня, а это лучше чем молчание и негодование от несказанных, не написанных слов. Теперь я меньше говорю что-либо кому-либо, все в себе, и наедине с собой пишу, так честнее по отношению к себе и к тебе.
Знаешь, я многим кажусь эгоистичным, черствым, циничным, бесчувственным, и да, это отчасти правда, точнее очень долгое время, это было единственной правдой. С тобой я живу, нет нужды выставлять бетонный забор, который бы отделил меня от тебя, от той, которая так любит дуть в уши.
Ты далекая, но родная.
Я ютился в прошлом, охранял его от всего и всех, мне было там более чем уютно, точнее я и не думал о каком-то уюте, не было нужды в этом, и вот ты, которая ничего не сделала, не была той, которая тихо мурлычет на ухо в холодной ночи зимы, или в душном летнем дне.
Ты просто есть, есть настоящее, которое я хочу разделить лишь с тобой, есть прошлое, которое било меня, как кучер лошадей, есть будущее, которое без тебя мне не хочется видеть, да я и не заглядываю в него, если и есть судьба, то ей вряд ли понравится, как я нос свой сую в будущее, которое так сладко, что горчит.
Настроение-погода, оно всегда меняется, иногда очень часто, иногда реже, но всегда меняется, за тучами всегда солнце, за холодом зимы, который обжигает лицо, жара лета, которое все всегда очень ждут и всегда его теряют в этом ожидание.
Ничего не жди. Живи, у тебя это получается, я видел.

14 ноября 2016

ПИСЬМО №4

Где же-то родное безразличие, которое окутывает тебя с головой, закрывая от всего внешнего, оставляя наедине с внутренним. Где это? Где моя черствость, которая стояла во главе каждого нового дня, во главе каждого сказанного слова. Где этот эгоизм, который выходит за все пределы допустимого, лишая возможности окунуться в этот круговорот громких слов, ночных обещаний. Сейчас всего это нет, оно где-то потерялось или дожидается своего часа, когда оно все вырвется на свободу, словно очухается от долго сна, сейчас трепет перед воспоминаниями о тебе, их много, они не оставляют меня, ты всегда со мной, хоть и не знаешь этого.
Родная, так много еще чего требует звука, так много слов, которые появляются из неоткуда и стремятся к тебе одной, но им пока не суждено дойти, они все идут сюда, на бумагу, она их принимает, но молчит в ответ, и сейчас это важнее любых слов, которые доносятся до меня, через открытое окно.
Вчера рассказал тебе многое, что меня само удивило, сам факт того, что я рассказал, про то самое живое чувство, которое ты породила во мне.
Знаешь, вчера, когда шел от тебя прочь, не зная куда и зачем, была ночь, обжигающая своим холодом и этого было достаточно. Думал, лишь о том что нужно было обнять тебя, прижать к себе и сказать:
— Не волнуйся. Не смотри далеко вперед, там лишь иллюзии, которые уходят на утро. Я здесь. Я с тобой. Давай вместе строить наше будущее, я знаю, оно у нас есть, хоть ты его не видишь, как говорила, но я знаю оно есть, стоит лишь постараться.
Ничего. Я просто шел, и с каждым шагом понимал, на сколько же я опустошен, мне нечего больше было сказать, подавлен, выжат, мне просто хотелось лечь на кровать и упиться сном, провалится в него и остаться в этом без сознание.
А. мне всегда мало времени, дефицит его, когда ты шагаешь справа от меня, всегда присутствует чувство, что вот-вот и я все потеряю, все испорчу, хоть только нашел.
Ты не отвечаешь мне слепой взаимностью, ты думаешь о будущем, ты смотришь в него, ты женщина, так и должно быть, но я знаю, ты у меня есть, как бы глупо это не звучало.
Я продолжаю писать тебе письма тебе и о тебе, знаю, что если ты из когда-либо увидишь, ты возненавидишь меня, но это не важно.
Ты меня спасаешь, хоть не знаешь об этом, и ничего не делаешь для этого, ты просто есть у меня.
Писать тебе, это единственное что у меня остается, писать и не ждать ответа, ты всегда недовольна искренностью этой, тем что говорю или пишу тебе я,и поэтому лишь письма тебе видят и слышат слова мои.
Здесь уже осень стало уходить, зима постепенно завоевывает дни и ночи, делая воздух обжигающим, холодным, а дни чередой серых пятен, закрывая людей в десятки одеяний, делая их вечно бегущими, вечно холодными.
Шарф уже не пахнет тобой, он помнит изгибы твоей шеи, фарфор твоего тепла.
Ты-маленький, теплый луч света, не большой, но способный согреть чью-то жизнь, кого-то вывести из комы будней, как минимум мне смогла, хоть сама не замечаешь что да как, ты есть, ты живая, ты не выдумка, которая приходит в минуты отчаянья, нет.
Ты просто есть.
Ты есть у меня.

15 ноября 2016

ПИСЬМО №5

Знаешь, моя нервная система уже играет похоронный марш, я пытаюсь сохранить себя в целостности, мало ли ты придешь, я такой разбитый, пьяный и подавленный лежу на кровати, или в каком-нибудь переулки, нехорошо это.
Почему, при всей своей внешней теплоте, ты такая черствая, почему твои слова так сильно расходятся с твоим взглядом, который требует ласки и тепла, с твоими прикосновениями, которые ищут опору в моем сердце, не знаю, может я просто слеп, глуп, что-то себе придумываю, что-то пишу, кто знает.
Целюсь себе в сердце, попадаю в голову.
Пока гулял по холоду, все время что-то говорил себе под нос, то что хотел написать тебе, когда приду домой и возьмусь за письмо тебе, ведь это уже ежедневное занятие, которое меня пока что спасает, но в течение дня я иногда вижу тебя, а ты такая далекая от меня, словно ты не слышала слов, не читала их, эти нелепые признания в чем-то, что тебя не волнует и пугает.
Мне смешно смотреть, когда ты в порыве злости рассказываешь как человек тебе не нравится и как он тебе противен, и как пусты его слова, а сама такая дружелюбная со всеми, словно все они, твои друзья, может я просто вообще ничего не понимаю, если бы я так делал, то наверно у меня было бы много друзей, таких не нужных, но которые есть.
Дни стали очень долгими, где-то 21 час в сутки я бодрствую, остальные 3 сплю, и представь, что все это ты со мной, в мыслях, в словах, на бумаге, и все что я просил от тебя, это просто быть честной, не сглаживать углы, какими бы травмоопасными они не были бы, просто не понимаю зачем их как-то скрывать, ведь рано или поздно все равно же натолкнешься на них, и лучше рано.
Ты молчишь, отводишь в сторону глаза, наверно боишься что в них я увижу отвращение к себе. Сегодня, когда какая-то женщина рассказывала про сдачу диплома, я смотрел на тебя, на твои изгибы рук, на хрупкость твоего тела, на мрамор с прожилками теплого Босфора твоей шеи, ты просто сидела, я в метре от тебя, ты не смотришь на меня, ты что-то рисуешь пальцами на темном экране телефона, показывая это кому-то, а я стою и думаю, как так, вот он я, ну не может же быть, что после столь личного признания, ни чего не поменялось, или ты так умела все прячешь, когда люди вокруг, но так всегда.
Мои слова тебя лишь бесят, погода для тебя вечно холодна, но ты не можешь что-то сказать, что-то честное, а значит жесткое, но пойми, прошу, мне нужна эта честность, правда что я с ней буду делать не знаю.

16 ноября 2016

ПИСЬМО №6

И вновь я пишу тебе, в столь холодный осенний вечер, который внешне напоминает зиму: заснеженные горы, холодный воздух, серость будней, окутавшая весь город.
Днем я себя тешу, что вечером, в этих 4 стенах, я сяду за стол, и буду вновь писать тебе, и дни я стал переносить легче.
Холод меня радует, мне нравится дышать зимой, словно я просыпаюсь от спячки времен года, это трудно объяснить. Зима, хотя бы внешняя, достает из глубин моего я какие-то воспоминания, точнее кучу воспоминаний, не точных, без каких-либо картин, лишь ощущения, и они все приятные.
Жаль, что тебя нет здесь, твоих мягких прикосновений, разговором, которые легкие, словно облака, они есть и вокруг все становится каким-то родным, без них чувствуешь сильную усталость от всего внешнего и внутреннего.
Вчера я остался наедине с ночью, это была одна из не многих ночей, когда мне рядом требовалось присутствие человека, родного, тебя, и я пытался сохранить в себе этот комок ощущений, чтобы они дожидались тебя, а потом твое:
— У тебя чувства, а у меня дружеское отношение,
и ночь потеряла все границы, мне стало никак, и я не помню ночь.
Я всегда один, просыпался, ложился, ходил за кофе, за книгами, за сигаретами, и меня никто, никогда не ждал в этих четырех стенах, но я понимаю, что если ты придешь, не важно с причиной или без, ты всегда будешь здесь желанным гостем, желанной.
В круговороте дней, мои вечера принадлежат лишь тебе, вижу тебя на учебе и понимаю, что мне нужно бежать, бежать без оглядки в неизвестное направление, бежать как можно дальше от тебя, в леса, куда-нибудь на Камчатку к вулканам, отказаться от всего: интернета, телефона, звонков, знакомых, жить лишь тем что во мне, и тем что найду вокруг, ни питать дешевых иллюзий что ты сможешь принять меня, не надо быть моей второй половинкой или как это называется, лишь будь со мной, но это все во лишь слова, которые я размазываю на бумаге. Да, мне так легче, слова требуют выход.
Хоть изредка вспоминай наши первые прогулки: ночь, осень, часы разговором, километры под ногами, море, дождь, смех, меня, горячий какао, искренность слов, тогда ничего не было и поэтому тогда было все.

17 ноября 2016

ПИСЬМО №7

Вновь подошли выходные, и теперь увидеть тебя стало более невозможно, чем в будни, и хоть мы виделись на учебе, но этого мало, вновь бы наши встречи, прогулки, ведь они и тебе нравятся, я знаю.
Зима отошла на задний план, оставив холодный ветер бродить вдоль улиц, дорог, людей.
Я всегда требовал от тебя честности, я хотел, что бы не взирая на остроту слов и высказываний ты мне ее говорила, но теперь я понимаю, что не нужна она мне, я не знаю что с ней делать, мне не важно, что ты думаешь обо мне, ведь эти чувства во мне, ты явилась началом их, но обрели почву под ногами они вдали от тебя, ты их питала, но была далеко. Ты есть у меня, невзирая на крики и недовольства твои, по поводу того что я тебе говорю и что пишу.
Вчера, я написал тебе, что впредь оставляю тебя в покое, что ты не будешь чувствовать дискомфорт и злость от слов моих, из редко буду спрашивать как твои дела, надеюсь не более, скоро холода придут, а значит для тебя будет невозможно выходить гулять, как бы абсурдно это не звучало, тебе не нравится холод, так что я более чем уверен, что ты будешь всегда вместо прогулки выбирать кровать, сон, тепло… Но у меня есть письма, которые я так старательно пишу каждый день, эти письма тебе и о тебе. Они спасают меня, это непонятно мне, но пока что они спасают от бездны дней, и сухости ночей.
Мне жаль, что ты до сих пор думаешь, что это все ерунда, что писал тебе, говорил, так херня, какого-то слабака. Мне понравилось, когда ты сказала, что мужики так не поступают, что они не показывают слабость, но если ты не заметила, здесь главное чувства, а как я выгляжу, мужик или нет, сейчас это не важно, это смешно.
Но я понял кое что важное, спасибо мне большего всего это не надо, и желательно избавьте меня от всего что сейчас, верните мне мою пустоту и вечное уединение, которое так мало ценится. И если тебе ничего не сказало все происходящее, слова, письма, прогулки, то мне нечего добавить.
Я просто пишу тебе, пытаясь избавиться от слов, которых много.
Родная, но далекая, смотри сегодня солнце услышало меня, и оно разогнало все тучи, ветер утих, небо стало чистым, голубым и день наполнился солнцем, но тебя нет, ты вновь на автобусе или машине одолеваешь очередной поворот, и каждый приближает тебя к дому, из дома ты едешь домой, дорога за три года стала твоей подругой, которая ведет тебя из дома в дом.
Ты все дальше от меня, и я не вижу насколько ты далеко от меня, я говорю не про километры асфальта.

18 ноября 2016

ПИСЬМО №8

10 утра. Передо мной море, со мной кофе и сигареты.
Тихо.
Доброе утро Мося, или уже не Мося?
Неделя позади, и всю неделю я каждый день пишу тебе по письмо, наверно, из-за этого я так явно ощущаю твое присутствие, словно с тобой я никогда не расстаюсь, мне это чуждо.
Не заметил, как подкралось влюбленность, она пришла, выбила дверь, никакого приветствия сразу в бой.
Знаешь, я словно прозрел, словно я могу чувствовать, словно все вчера лишь ночь, а ты солнце-день, который тоже лишь на время и впереди снова ночь, только теперь будешь ли ты днем, или ты в спешки собрала все твои вещи и вышла?
Я скучаю по тебе.
Расскажи мне, как твои дела, что тебе снится по ночам?
Хочу покинуть этот город, я знаю что это лишь побег, но здесь все пропитано тобой, в тени ночи я вижу твои силуэты, бродя один ночью, везде я вижу тебя, словно ты и есть сама ночь. Этот город-мраморная плита, которая накрыла меня, обездвижила, и лишь кровь еще течет по бумажным артериям и венам.
Ты побыла недолго, ушла, оставив меня на руинах, на холодных берегах Черного моря.
А была ли ты вообще, или ты и не заметила?
Я ищу тебя в лицах прохожих, в бликах солнца на морской глади, в книгах, в письмах, в тенях деревьев, в тишине, в закате, в смехе детей, в ночи, в рассвете, но поиски ни к чему не приводят, я вновь и вновь не могу тебя найти, и вновь холодный и пустой возвращаюсь в эти родные до боли четыре стены.
На каких берегах, континентах мне тебя искать?
Слишком долго в моей жизни были одни потери, слишком долго я вел диалог со смертью, слишком долго меня окружали, картины, книги и бутылки, я не могу, не смею тебя потерять, едва найдя, едва вкусив всю прелесть чувствовать, которыми ты меня одарила, хоть и осталась в стороне, я как псих забивал любые проявление чувств, ломал, крушил, и спал на руинах, в надежде что они вновь не обретут форму.
Может мое прошлое со всеми переживаниями, потерями, болью, больше не море в котором я тону, может я уже не тонущий, а утонувший…
Лишь тишина в ответ.

19 ноября 2016

ПИСЬМО №9

Здравствуй А.
Я понимаю, что это моя вина, ведь это я хочу слишком много, и слишком быстро, а ты или не способна это дать, или просто не хочешь. Все просто до безобразия.
Так много слов уже написано и сказано, так много еще впереди, и я вновь и вновь берусь за перо и вывожу эти слова на этой бумаге, словно разговариваю с тобой, тебе одной, ты молчишь, словно все понимаешь.
Мне не нужны знания сейчас, мне просто нужна определенность, некая ясность, которой в последнее время очень не хватает, невзирая на все мои жалкие попытки ее заполучить.
Сейчас меня все толкает к тому, что нужно возводить стену вновь, надо подвести себя в очередной раз к тому состоянию, когда меня не будет трогать внешнее, когда все будет сводится на мне, и печаль, и радость, когда я сам буду и причиной, и следствием.
Слишком много слов сказано, написано, что бы спокойно говорить тебе «привет» или вести непринужденную беседу в обществе каких-либо людей, слишком много чего произошло, что бы трезвым стоять в стороне, не смотреть на тебя, и не думать о приятных и нежных твоих прикосновений моей шеи, нет. Все меняется. Слишком сильно я стал зависим от тебя, от твоих слов, от твоих движений, ты слишком глубоко засела где-то внутри меня.
Слишком долго я отрицал любые проявления чувств, как ко мне, так и свои. Это все я веду к тому, что я ухожу, я не знаю куда, не знаю насколько, может на день, может на неделю, или на месяц, может куда дольше, не знаю, я очень устал от всего происходящего и внешнего, и внутреннего, и так как я не могу убежать от себя, а прикладываться вновь к бутылке, я пока не хочу, так что лишь остается уйти (отойти) от внешнего, так сказать уединиться с тем что в голове, принять неизбежное, оттолкнуть чуждое.
Все так же по письму в день, все так же тебе.
Помнишь, мы шли, первая прогулка, ночь, где-то до часу ночи вроде, на тебе был мой шарф, мы шли уже в сторону дома, разговаривали что да как мы хотим там впереди, тогда я и увидел, что лишь ты можешь быть со мной там впереди, в этом неизвестном будущем. Или с тобой, или без тебя, или вдвоем, или один, вот что в моей голове барабанит и отзывается звонким эхом.
Я отрезаю себе путь назад, я оставляю всех и иду, жаль что ты не со мной, что ты не идешь рядом, или за мной, жаль что я не смог взять твою руку и повести тебя за собой, в эту пугающую неизвестность, да, нам было бы тяжело, трудно, но мы были бы бы вдвоем, а значит все смогли бы, я знаю, иначе никак.
Вновь передо мной море, вновь тепло, солнце слепит, вновь кофе, сигареты, и вновь тебя нет рядом, вновь ты где-то далеко…
Я ищу тебя.

20 ноября 2016

ПИСЬМО №10

Мося, салют.
Все стало только хуже, теперь мне стало тяжело себя выносить, себе я кажусь лживым, слабым, никчемным, я не верю себе и в себя.
И сейчас я лишь сильней запутался, забрел в дебри, которые мне просто неизвестны, меня пугает, что я открываю в себе и для себя.
Сейчас я сижу на обрыве, шаг и 70—80 метров свободного падения, и я в воде. Бескрайнее море, я не вижу берега, лишь вода, блики солнца на морской глади, тишина, которая нарушается лишь порывами ветра, холодного осеннего ветра. Я смотрю вперед, понимаю, мне нужно туда, к горизонту, где вода и небо это единое целое, где две стихии разделены лишь чертой горизонта. И это лишь укрепляет мое решение уйти, оставив всех и вся. Нет, я не пытаюсь убежать от себя, я лишь хочу чтобы все голоса разом заткнулись, и я смог прислушаться к себе, не к крику, который всегда со мной, а к тому тихому еле слышному голосу, который невозможно понять во всей этой суматохе дней, ночей, людей, голосов.
Сейчас, я что-то увидел в тебе, словно ты повзрослела и на много, стала более мудрая, более интересная, более умная.
Чем дольше, я остаюсь один, наедине с собой, тем ясней и отчетливее вижу присутствие людей в моей жизни, точнее на сколько сильно они меня задели, на сколько сильно они мне нужны, и тем отчетливее вижу, что пока они все незначительны, так пришел ушел, а я и не заметил.

21 ноября 2016

ПИСЬМО №11

Все. На этом хватит.
Надеюсь больше меня не потянет писать тебе, если что то алкоголь мне в помощь. И так все слишком долго, слишком вязко, непонятно. И да я знаю, что я вновь все испортил, но срать. И все это в лишний раз меня убеждает, что идите все нахер. Я один. Я сам у себя внутри. Я сам свое небо, я сам свой ад (не помню кто сказал).
Словно я-бездомная собака, которую лишь слегка пригрели, накормили и я сразу стал преданным псом, смешно.
Спасибо, мне больше не надо.

22 ноября 2016

МЫ НЕ ПРОСНЕМСЯ НА УТРО В ОБНИМКУ

Ночью я оголяю стены, и передо мной холодный истерзанный бетон, он помнит крики в ночи, когда боль пожирает изнутри, он помнит запах смерти, который выдается под корку и балансирует на скулах, и сколько бы слоев краски я не наносил, воспоминания словно запах вырываются из любой блокады.
Сейчас никого нет, никто не знает что творится в этих четырех стенах, и как неприятно и тяжело возвращаться сюда вновь и вновь, минуя людей, которые к тебе добры и чутки, минуя чувства, в которых ты готов тонуть, но утопленники уже не могут утонуть.
Я делаю все, чтобы как можно дальше оттолкнуть от себя людей, не важно кто они и с чем пришли. Я как псих вывожу новые новые слова, дабы как можно ясней и уверенней отодвинуть людей от себя. Так будет правильней, как мне кажется, я не хочу чтобы кто-то знал всю боль, которая встречается меня по утрам, или озлобленно стучится ночью в окно, я не хочу чтобы кто-то видел как корчусь от головной боли, когда каждое движение, и не важно рукой или веком приносит сильную боль, боль которая притупляет жизнь.
Сейчас я болен. Я знаю к чему все это ведет. Слишком хорошо я знаю, как это умирать в страданиях, когда каждый день пытка, когда минута растягивается на сутки, и когда наркотические обезболивающие это так глупости.
Я смотрел на врача, задавал прямые вопросы, и было забавно видеть как он избегает смотреть на меня и как он лавирует между вопросами, ни ответив не на один.
— Прощай Павел.
Я знаю, что дальше будет хуже, состояние потихоньку будет катиться в пропасть из больниц, уколов, врачей, и тупого молчания, и я не хочу чтобы кто-то шел за мной, это слишком тяжело и обременяет.
Мне говорят меньше драмы, больше жизни. Что? Драма? Вы слишком тупы что бы понять, что это и есть моя сука жизнь.
Она пришла и ушла, оставив свой запах в этих четырех стенах. Больше здесь не появлялась. И так не смогла понять что она стала созвездием, который так отчетливо я видел.

26 ноября 2016