Согласно Платону, а также частично Плутарху и Апулею, приговорённый к смерти за богохульство Сократ называет дух, открывший ему учение о бессмертных идеях, которые определяют природу всех вещей и явлений, словом Даймон. Само это название родственно таким понятиям как гений, демон и джинн, и означает, по мнению Плутарха, а также Овидия хтонического духа, покровителя места или стихии. В более раннем истолковании даймоны — род полубогов, находящийся между богами и смертными. Сократ утверждает, что Даймон является ему неким голосом, с детства отвращавшим его от склонности к чувственному и поощряющим в размышлениях.
То обстоятельство, что Сократ в нескольких диалогах Платона называет Даймона своим бестелесным наставником и защитником, позволило некоторым комментаторам косвенно связать образ Даймона с позднехристианским образом ангела-хранителя и даже назвать Даймона прообразом идеи о подобного рода существах. А поскольку мудрость Даймона для Сократа выше воли богов и даже сильнее фатума, многие теологи склонны соотносить голос, являвшийся Сократу, даже с гласом Божьим. Да, в смысле прозрения единого источника Истины, платонизм, безусловно, отвечает монотеистическим представлениям о видимом и невидимом мире. И всё же мысль о тождественности Даймона и ангела-хранителя или самого Единого Творца вызывает у меня серьёзные сомнения. Что не так в подобной трактовке? Начнём с того, что, являясь служебными духами, ангелы не принадлежат миру стихий, а находятся над ним. Они сообщают или исполняют волю Создателя, но не учат и не наставляют человека. Несмотря на то, что Господь, как известно, заповедал ангелам хранить человека на всех путях его, образ ангела-хранителя как отдельного рода Духов Божьих имеет патристическое, а чаще апокрифическое происхождение. Если при этом учесть, что Даймон Сократа, будучи духом стихии, является только в ночной тьме, снабжает знанием, поощряет, утверждает избранность своего «собеседника» (носителя) среди непосвящённых смертных и проповедует влечение к физической смерти как необходимость скорейшего освобождения души от пленившего её тела, то придётся признать, что мистический опыт, лежащий в основании платонизма, по сути, является оккультно-магическим, а значит, вряд ли сопоставимым как с христианским, так и вообще с монотеистическим взглядом на мир. Значит ли это, что платоновский Сократ одержим и ведом демоном? Едва ли. Во-первых, отважный Сократ слишком рационален в своих суждениях. А во-вторых, и это важнее, придаваемый этим суждениям характер метафизического откровения, с учётом мифо-поэтического контекста повествования, вероятно, просто призван придать метафорам Сократа, а точнее Платона, порождающим научный метод, неоспоримую весомость. Другое дело, что по своим косвенным признакам и качествам Даймон намного ближе к тварной стихии, например, к натурфилософскому первоначалу воздуха-ума или скорее к падшим, чем к Божьим ангелам.